Легион Хаоса

Глава 7

Я подтянул к себе стул — мебель в схватке по большей части уцелела — и плюхнулся на него. Остальные участники сражения также располагались к пострадавшей комнате, по возможности приводя себя в порядок. Один только серый клирик так и остался стоять и не попытался даже поправить остатки разорванной одежды или остановить кровь, медленно сочащуюся из многочисленных рваных ран. Шейла рассталась с обрывками белого платья и чистила отвратительный кинжал от ошмётков плоти серого и Делакруа. Их, кстати, дворецкий аккуратно собирал в носовой платок, который после этого убрал в один из многочисленных карманов ливреи. И мне почему-то казалось, что для совершенно неблаговидных и отвратительных целей.

— Ну что, — нарушил я затянувшееся молчание, — убедились, господа клирики, что Делакруа вам не по зубам?

— Мы действовали по приказу свыше, — пожал плечами дворецкий (серый клирик при этом покосился на него, но комментировать его слова не стал, так я окончательно убедился в том, кто тут главный, не смотря на ливрею). — Прошедший через огонь на капище Килтии слишком силён для наших скромных усилий. Тут алхимия не поможет.

— Силой Господней и честной сталью можно покончить с тем злом, коим он является! — встрял-таки серый.

— С силой Килтии покончить не смог ни древний Конклав Магов, ни твои, отец Андерсен, собратья по вере. Тут одной веры и стали мало.

— И чего же тебе надо? — поинтересовался я, наполовину шутя, наполовину — серьёзно. Мне, скорее всего, придётся драться с Делакруа.

— Не знаю, — пожал плечами дворецкий. — Я слабо знаком с магией, практически все книги и прочие документы были уничтожены инквизицией во времена становления Веры. Зато могу много рассказать о твоём бывшем друге Викторе Делакруа, думаю, тебе это будет интересно.

— Послушай, — обратился я к дворецкому, — кто ты такой? Всё-то ты про всех знаешь, мне аж противно, что и имени твоего ни разу не слышал.

— Зовут меня Альфонсо, — пожал плечами дворецкий, — и ли тебе так интересна моя профессия и положение в этой команде, то я — алхимик и начальствую здесь. Так мне про Делакруа рассказывать?

— Расскажи, расскажи, — встряла вдруг Шейла, — мне будет интересно послушать, что сталось с Виком после того, как прикончил меня.

— Мне стоило сделать тебя не столь болтливой, — буркнул алхимик, назвавшийся Альфонсо, — и своенравной. Ну да, Господь с вами, делать нам нечего. Делакруа после твоей смерти, — он шутливо покосился на Шейлу, проверяя её реакцию на его слова, — подался через Ниины в Иберию, где сумел сделать отличную карьеру на службе у, как ни странно, Церкви под именем Ромео да Косты. Он был на хорошем счету у альдеккских клириков и со временем сумел добиться места командира личной гвардии кардинала Иберии — Рыцарей Креста иначе Кровавых кликов. Во время известных событий в Брессионе, который сейчас почему-то зовут «городом зла», пропал и объявился уже в Вилле, обладая громадной силой, какую даже представить тяжело. Превратить целый город в одно большое неспокойное кладбище — это, знаешь ли, требует сил. Да ещё его сопровождает Рыцарь Смерти, который ходит за ним, как собачонка. Так что всё связанное с ним окутано завесой какой-то мрачной тайны.

— Очень мило, что ты рассказал нам всю историю, — кивнул я, — но что это за Килтия, силой которой обладает Делакруа?

— Древняя богиня смерти и всего, что с ней связано, — как общеизвестный факт сообщил нам небрежным тоном алхимик. — Капища её стоились на определённых места, обладающих собственной силой, которую и получил Делакруа. Одно из капищ располагалось как раз в Брессионе, — пояснил он.

— Спасибо за ценную информацию, — поблагодарил я его, поднимаясь. — Надеюсь, я вам больше не нужен.

— О следующей встрече с Делакруа сообщи нам, — бросил мне уже в спину серый клирик по имени Андерсен.

— Эта встреча станет последней для одного из нас, — усмехнулся я, — так что сообщать будет или не о ком или некому.

Я не ждал, что она придёт, хотя где-то в глубине души надеялся именно на это. И она пришла. Как ей удалось найти меня, — не представляю, Винтертур всё же не такой и маленький город, что бы ни говорили зазнавшиеся билефельцы или адрандцы. Однако когда среди ночи меня разбудило чьё-то присутствие в гостиничном номере, я сразу понял — ко мне пришла Шейла.

Я замер на кровати не в силах пошевелить и пальцем, а она прошла по всему номеру прямо ко мне и присела на краешек, растрепала мои и без того пребывавшие в художественном беспорядке волосы и тихо усмехнулась:

— Брось, Зиг, я знаю — ты не спишь.

— Не с кем, — буркнул я, садясь на постели и ничуть не заботясь о том чтобы прикрыть наготу — Шейла видела меня во всех позах и ракурсах при жизни и не думаю, что смерть сделала воплощённой скромностью.

— Если хочешь. — Она притворно закусила кончик пальчика. — Вот только не думаю, что тебе это понравится, я, знаешь ли, всё же мертва и некоторые физиологические особенности… Ну и всё в таком роде. Ты же некрофилией не страдаешь?

— Нет, — усмехнулся я, — но глядя на тебя начинаю подумывать. Для трупа ты удивительно хорошо выглядишь.

— Я ведь меня можно вернуть к жизни, — как бы невзначай уронила она.

Я отлично знал зачем она бросает подобные замечания, она очень хотела чего-то добиться от меня.

— Чего ты хочешь? — поинтересовался я. — Или вернее твой хозяин, этот Альфонсо или как его там?

— Тише, — не на шутку встревожилась Шейла, — я здесь в тайне от него.

— Не верю, — покачал я головой, — он же твой создатель и всегда знает, где ты и что делаешь, или я не прав?

— Ты путаешь алхимию с некромантией, — возразила мне Шейла, — как и многие. Я — не зомби, лишённый личности, в некотором отношении я почти не отличаюсь от обычных людей, таких как ты или кто другой. От этого, между прочим, мне очень больно, ощущать себя человеком, но не до конца, не хватает чего-то и это мне может дать только Килтия. Источник отравлен её силой, она может вернуть мне… Я даже не знаю, как сказать. Человечность, что ли?.. Снова стать женщиной, какой была до… раньше.

Как-то не очень верилось в эти её слова после событий в бывшем моём доме, в особенности, после того, как она этак небрежно бросила, что-де ей будет интересно узнать, что сталось с Виком после того, как он прикончил её. Нет, что-то тут определённо было не так, хотя, быть может, это у меня уже ум за разум зашёл от всех событий, произошёдших за последние недели, да и пребывание в Церковном Отстойнике никак не могло благотворно сказать на мне. Но всё же, всё же, всё же…

— А этот серый, Андерсен, так ведь? Он тоже хочет вновь стать человеком, так сказать до конца?

— Не говори о нём, Зиг. — Шейла содрогнулась в неподдельном ужасе. — Он — фанатик, помешанный на Вере. Он, между прочим, был ещё жив, когда Альфонсо творил над ним свои эксперименты. Кажется, он был охотником на ведьм и схватился, кажется, с вампирами и они оставили его подыхать, но раньше его подобрал Альфонсо.

— Меня это мало волнует, — отмахнулся я, — я с ним драться не собираюсь, особенно после того, что видел в особняке Мордовского бургомистра.

— Так ты поможешь мне? — напрямик спросила Шейла.

— Помочь тебе? — протянул я, как бы пробуя слова на вкус, и также напрямик бросил: — Я тебе не верю, Шейла.

— Твоё право, — кивнула она. — Но если ты любил меня, хоть когда-нибудь, помоги мне!

— Я не уверен, что буду помогать тебе, а не алхимику или кому ещё, вот в чём беда.

— Альфонсо? Зачем ему мощь Килтии? Он — алхимик, его сила — знание и использование законов природы.

— Тут ты сама себе противоречишь. Само, уж прости, твоё существование, Шейла, вызов всем законам природы.

— Не извиняйся, Зиг, я временами сама себе противна. Вот потому-то и прошу тебя о помощи.

— Ну хорошо, — вздохнул я, делая вид, что сдался ей, — но что я могу сделать для тебя. Про Килтию я ничего не знаю, за исключением того, что поведал алхимик.

— Её капище находится в руинах форта Острог, который вы с Виком, кажется, и развалили.

Да было дело…

— Альфонсо рассказывал, что окунувшись в огонь Килтии станет искать другие капища, чтобы пройти и через них, получив всю её силу. Поэтому-то рано или поздно Вик окажется в Остроге, его приведёт туда нечто вроде какого-то инстинкта. Альфонсо объяснял мне, но я так толком ничего не поняла.

— Вот сами им и занимайтесь, — отмахнулся я, сползая обратно на постель и демонстративно подтягивая одеяло, — я вам в качестве приманки больше не нужен, у вас, если верить тебе, есть кое-что получше.

— Альфонсо как-то обмолвился, что только ты и можешь убить Вика. Твой хаосит — Танатос — черпает свою силу в Смерти и Смерть — его сила, а с нею и Делакруа ничего поделать не сможет. Как говорят, она уравнивает всех.

— Да уж, я отлично помню как он развеял его в пыль, тогда в Вилле, пять лет назад.

— Он был тогда гораздо сильнее или, возможно, тратил свою силу гораздо щедрее чем теперь. Он ведь не стал превращать тот же Мордов в одно большое кладбище, как тот же Вилль.

— Это не о чём не говорит, — пожал я плечами, — как только он почувствует опасность для себя лично, тут же позабудет о гоноре и милосердии. И не забывай, Танатоса — больше нет.

— Это не так, — возразила Шейла. — У тебя же есть хаоситы, Альфонсо говорил, что они созданы с помощью алхимии, а на капище Килтии — тоже богини Смерти — можно восстановить Танатоса, вызвать его обратно в наш мир из Хаоса Изначального. Ты ведь сам упоминал как-то, что ни один хаосит не умирает — они лишь возвращаются в родную им стихию — Хаос.

— Говорил, — признал я, — но как мне вернуть его оттуда, без Сферы или тех же статуэток, какие делал для меня Эдвард. Эдвард — это алхимик, сопровождавший меня в Мордове.

— За статуэткой дело не станет, — отмахнулась Шейла, — у Альфонсо целая коллекция таких, изображающих и людей, и нелюдей, и даже хаоситов. Стащить одну фигурку не составит труда.

— А если он обнаружит пропажу? — задал я вполне обоснованный вопрос.

— И что? — усмехнулась Шейла. — К тому времени я получу то, чего хочу, а если дело не выгорит, какая разница — жить так, как живу сейчас, больше сил нет.

— А при чём тут я и Вик? Сама отправься в Острог и пройди через капище этой твоей Килтии.

— Только Вик может распечатать капище, — ни мне, ни Альфонсо это не под силу.

— Тогда, по-моему, у тебя ничего не выйдет. Вик расправится с нами обоими ещё до того, как ты или я подойдём к капищу.

— Но попробовать-то можно, — с отчаяньем в голосе произнесла Шейла. — Ты же сам сказал, что отправишься искать Вика, что же тебе мешает ещё и помочь мне?

«Недоверие», — подумалось мне, но вслух я ничего не сказал.

Решив, видимо, что моё молчание — знак согласия, Шейла поднялась на ноги и выскользнула в дверь, плотно притворив её за собой.

Одного Рыцаря Смерти отличить от другого практически невозможно. Все они носят зловещего вида доспехи — чаще всего, готические, — украшенные иногда довольно затейливой резьбой или филигранью. В частности, разница между теми двумя, что стояли в подвале давным-давно заброшенного дома заключалась лишь в одном — первый носил топхельм, второй же — «сахарную голову»[15], видимо, в шутку над своим прозвищем, которое носил при жизни — «Сахар». Рыцари Смерти стояли друг напротив друга, сложив закованные в сталь руки на нагрудниках кирас, ни звука не было произнесено обоими, в словах они не нуждались, разговор их вёлся на совсем ином уровне, людям недоступном.

— Итак, — говорил один из них, Хайнц, — что решил Совет Праха и Пепла?

— Они слишком долго обсуждали, решали, обдумывали, — раздражённо бросил второй, Александр, когда звавшийся Сахар и бывший карайским бардом и шпионом по совместительству.

— Оставь, я лучше тебя знаю какое болото этот наш Совет, — отмахнулся Хайнц. — Что они, всё же, решили?

— Они признали действия да Косты противоречащими Кодексу Праха и Пепла[16], - кивнул «сахарной головой» Сахар, — и постановили удовлетворить твоё ходатайство и прислать помощь.

— И где она? — будь Хайнц живым человеком в его голосе сейчас прозвучало бы нетерпение, но он давно уже не был ни человеком, ни тем более живым.

— В развалинах форта Острог, — ответил Сахар, — где обнаружено ещё одно капище Килтии.

— Так вот зачем он отравился на запад, а меня оставил здесь, — качнул топхельмом Хайнц.

Видимо, слова Шейлы о таинственном капище в развалинах форта Острог пробудили воспоминания о событиях тех дней и мне приснился этот сон.

— Это и вся помощь, которую нам обещали? — недоверчиво покосился на нас комендант (если быть точным его и.о. — самого коменданта убили несколько дней назад при штурме внешней стены, в тот же день и павшей) — У нас в лазарете вон десятка два таких валяется. Все с истощением — не выдержали боёв, а вас всего-то двое. Надолго ли хватит-то?

— Вопрос в другом, — усмехнулся Делакруа, — надолго ли хватит их? — Он указал на салентинцев, готовившихся к штурму во внутреннем дворе.

— Вик, — я с сомнением покачал головой, — там пять с лишним полков, из них, как минимум два — феррарских; тут Танатоса и Анимы никак не хватит.

— Знаю, — кивнул Виктор, — но у меня есть кое-что, что уравняет наши шансы. — И он извлёк из-под плаща небольшую сферу, словно сработанную из абсолютного мрака. — Её дал мне Вельф, — объяснил он, — копия Сферы Хаоса, но, естественно, намного слабее. Здесь, в форте, есть источник могучей силы, с помощь этой сферы мы призовём из Хаоса не только твоего Танатоса и мою Аниму, но и уйму хаоситов послабее. Первый консул сам сказал, что нашей силы воли достаточно, чтобы удержать их и направить против салетинцев.

— И почему я узнал об этом только сейчас, а? — поинтересовался я.

— Некогда было всё рассказывать, — отмахнулся Делакруа, — Майлз гнал лошадей сам помнишь как. Комендант, проводите нас в подвал, а после будьте любезны оставить там одних. То, что мы станем делать, не предназначено для чужих глаз и ушей.

Комендант как-то странно покосился на нас, но без лишних слов проводил в подвал форта Острог.

(Следующая часть сна была достаточно странной, так как я не мог знать воочию того, что увидел в этом сне).

Капитан Гаэтани был воякой от Господа, он знал, что форт Острог не продержится и полусуток после начала интенсивного штурма, задуманного маршалом ди Малве. Его лишь немного настораживало прибытие в форт, который им так и не удалось обложить со всех сторон — мешал рельеф местности и стратегическая ситуация — двух человек совершенно невоенного вида. В лучшем случае — это дипломаты, приехавшие чтобы предложить перемирие и условия окончания боевых действий, в худшем же… О бойцах Легиона Хаоса, посильнее тех, что вырезали не меньше полка салентинцев, он предпочитал не думать.

— Капитан, — оторвал его от мрачных размышлений лейтенант Каприо, — мои люди докладывают о какой-то странной активности на стене форта. Там больше солдат, чем должно бы оставаться…

И он потрясённо замолчал, как и многие уставившись на зубцы высокой стены форта Острог. С неё прямо на голову осаждающим пролился целый поток самых разнообразных серых и чёрных фигур, сжимавших в лапах клинковое, древковое и стрелковое оружие.

— ЛЕГИОН!!! — разнёсся над рядами салентинцев горестный вой.

Подтвердились самые чёрные из предположений капитана Гаэтани. Последним, что он видел в своей жизни были две громадных жутких фигуры на фоне луча света, вырывавшегося из земли на месте донжона форта Острог.

Ну почему, меня преследуют одни и те же люди!!! Как они все мне надоели!!!

На выходе из гостиницы меня ждал брат Карвер, естественно, в сопровождении алхимика Эдварда Фьестро. И естественно, у них было дело срочное и до чрезвычайности важное, конечно же, касающееся Делакруа.

Отбиваться от них не было никаких сил, поэтому я сразу капитулировал и дал проводить себя в отдельный кабинет, там-то разговор и начался.

— Делакруа сейчас… — начал говорить брат Карвер.

— Направляется в форт Острог, точнее то, что мы от него оставили в своё время, потому что там находится капище древней богини Килтии, — перебил его я, — продолжайте отсюда, брат Карвер.

— Это облегчает дело, — кивнул он, — но ты не понимаешь для чего ему сила Килтии.

— Ну и? — не слишком-то считаясь с приличиями подбодрил я его.

— Он хочет убить Делакруа, — встрял Эдвард.

— А я думал, что «он» — это сам Делакруа, — удивился я, впрочем, не слишком-то убедительно.

— Мы знаем о твоей встрече с алхимиком Альфонсо, — пояснил брат Карвер, — и его компанией. Этой ночью к тебе, скорее всего, приходила Шейла, уговаривала отправится в Острог и с помощью силы Килтии убить Делакруа.

— Не совсем так, — вынужден был согласиться я, — но в общем, верно.

— Его действия не так сложно просчитать, — усмехнулся брат Карвер.

— Кто он, вообще, такой, а? — не выдержал я.

— Церковный алхимик («А то я не знаю!»), желающий восстановления алхимии в её прежнем значении. Ведь поначалу, после разгрома Легиона, она занимала достаточно высокое положение в Церковной иерархии, пока не вскрылось дело Ренегатов. Ты не знаешь нём, ты тогда в Отстойнике сидел, но дело было нашумевшее. Группа Церковных алхимиков занималась отвратительными опытами над людьми и животными, официально запрещёнными всеми законами. К ним очень долго не могли подобраться, они прикрывались своим статусом и положением в клириканском обществе. Когда же один мой брат по ордену разворошил это осиное гнездо, скандал был грандиозный. С тех пор к алхимикам в Ферраре относятся если не с подозрением, то с недоверием, как минимум.

— Ну ладно, — кивнул я, — а Альфонсо что же? Он тут каким боком.

— Ему совсем не по душе сложившееся положение дел. Он желает возрождения былого могущества алхимиков, а тут такой шикарный шанс — прикончить Делакруа при помощи алхимии. Не кого-нибудь, а самого Делакруа, иначе да Косту, — церковного преступника, прошедшего «город зла» Брессионе, причастившегося там, как считают многие священнослужители, Баалова искушения и получившего, без сомнения, великую силу. Это вернёт Церковной алхимии былую славу.

— Похвальное желание, — не найдя ничего лучше, ляпнул я.

— Это неизбежно приведёт к новым ренегатам и трагедии, которая превзойдёт по размаху предыдущую, как ты не можешь этого понять, — с жаром произнёс брат Карвер. — Алхимия, как джинн из халинской сказки, её надо держать в хорошо запечатанной бутылке.

— Ты тоже думаешь так, Эдвард? — Меня неудержимо потянуло на провокации.

Юный алхимик как-то сразу поник, ссутулился и мне даже стало несколько стыдно за сказанное, но слово не воробей, как говаривал карайский бард и шпион по совместительству.

— Помнишь, тогда в Мордове, Делакруа сказал мне, что об отце мне лучше не вызнавать, — глухим голосом произнёс Эдвард Фьестро, — так вот, я рылся в Церковных архивах, не смотря на это предупреждение, и узнал, что предводителем ренегатов-алхимиков был именно он — мой отец.

Да уж, в таком сознаваться ой как не просто!

— Не верится что-то, — усомнился я, — основатель Церковной алхимии — и вдруг ренегат?

— Он не был доволен ограничениями, наложенными Советом кардиналов на алхимию, — пояснил брат Карвер, — в особенности на опыты над людьми, как живыми так и мёртвыми. Вот и занялся этими опытами подпольно.

— Ясно, — кивнул я, — с алхимиками, но вот, что до Делакруа и меня… — Я замолчал, предоставляя клирику с алхимиком говорить дальше.

— Мы не собираемся спасать Делакруа, но и ренегату убить его не позволим, — произнёс брат Карвер. — Мы должны остановить ренегата и не дать Делакруа пройти через пламя Килтии.

— Лихо, — не удержался и присвистнул я.

— Да, это будет совсем не просто, — невозмутимо кивнул клирик, — но когда было иначе, а? Вилль, Мордов, Ниины.

— Хорошо, — кивнул я, — ты прав, по-другому у нас не было. Пора разрубить этот Кринов узел[17], не то вы так и будете доставать меня до конца жизни.

Сборы были недолгими и дорога до руин форта Острог много времени не заняла.