Лекции и интервью

Безмолвное знание

Безмолвное знание представляло собой целую грань жизни и деятельности шаманов и магов, живших в Мексике в древности. По словам дона Хуана Матуса, мага-учителя, познакомившего меня с миром знания этих магов, безмолвное знание являлось самым желанным конечным результатом, к которому они стремились в любом своем действии и мысли. Дон Хуан определял безмолвное знание как такое состояние человеческого осознания, при котором все существенно важное для человека мгновенно становится ясным ему, но постигается не только умом или интеллектом, но всем его существом.

Он объяснял, что во Вселенной существует полоса энергии, которую маги называют человеческой полосой, и эта полоса проходит через человека. Он уверял меня, что для мага-видящего, который непосредственно видит течение энергии во Вселенной и который способен видеть человеческое существо как скопление энергетических полей в форме светящейся сферы[1], «человеческая полоса» является окаймленной бахромой компактной полосой светимости, пересекающей светящуюся сферу под углом, слева направо.

Светящаяся сфера распространяется на ширину и высоту вытянутой руки, а человеческая полоса в ней имеет ширину около фута. Безмолвное знание, как объяснял дон Хуан, представляет собой перетекание энергии в пределах этой полосы, — перетекание, которое мгновенно открывается шаману, достигшему внутреннего безмолвия.

Дон Хуан говорил, что обычный человек иногда получает намеки на это энергетическое взаимодействие. Человек ощущает его интуитивно и переходит к попыткам проследить его процесс, разгадать эти взаимодействия. С другой стороны, маг воспринимает всю целостность этого перетекания в любой момент, когда ему требуется его толкование. Дон Хуан уверял меня, что преддверием безмолвного знания является такое состояние человеческого восприятия, которое маги называют внутренним безмолвием, — состояние, лишенное постоянного внутреннего проговаривания, именуемого магами внутренним диалогом, или даже лишенное мыслей вообще.

Как ни старался дон Хуан сделать свои определения и объяснения безмолвного знания доступными мне, они оставались неясными, загадочными и непостижимыми. В попытках прояснить этот вопрос, дон Хуан представил мне ряд конкретных примеров безмолвного знания. Один из них, который понравился мне больше всего по причине его масштабов и практичности, касался тех, кого он назвал читателями бесконечности.

Слова «читатели бесконечности» звучат как метафора, но это скорее феноменологическое описание, созданное доном Хуаном на основе состояния восприятия шаманов. Он сказал мне, что это состояние шаманов согласуется с целями и ожиданиями современного человека и что человек двадцатого века является читателем, то есть особенно склонен к чтению письменных текстов. Эти тексты могут представлять собой книги, компьютерные распечатки, художественную литературу, учебники, технические описания и так далее.

В своих непрерывных поисках решений и ответов на свои исследования маги Древней Мексики обнаружили, что из состояния внутреннего безмолвия осознание человека может легко перескочить к прямому восприятию энергии на фоне любого выбранного экрана, споецированного на землю или на любой выбранный на горизонте объект.

Они использовали в качестве экрана небо, горы или, в случае более тесного пространства, стены своего дома. Они могли видеть энергию, отражавшуюся на этих экранах, словно сидели в кинотеатре. Они кратко описали это явление как визуализацию энергии с точки зрения ее оттенка, а точнее — как красноту на экране, пятно гранатово-красного цвета. Они называли его гранатовым пятном. Маги утверждали, что это гранатовое пятно в определенные моменты являет образы, которые можно видеть, как в настоящем кино. Это достижение восприятия превратило их в тех, кого они называли созерцателями бесконечности.

Дон Хуан считал, что мне лучше обдумывать бесконечность, чем быть ее созерцателем. Мне следует читать ее, поскольку я предаюсь чтению с той же, если не с большей страстью, с какой шаманы Древней Мексики предавались своему пристальному созерцанию.

Дон Хуан очень доступно объяснил мне, что быть читателем бесконечности не означает читать энергию так, как человек читает газету; просто формулировки слов становятся более ясными, когда их читают, как если бы одно слово приводило к другому, образуя цельные концепции, которые появляются, а потом исчезают. Искусство магов заключается в смелости, необходимой для того, чтобы собрать и сохранить их, прежде чем они уйдут в забвение, сменившись новыми словами, новыми концепциями непрестанного потока графического сознания.

Далее дон Хуан объяснил, что шаманы, которые жили в Мексике в древние времена и стояли у истоков его традиции, умели достигать безмолвного знания после того, как входили в его матрицу — внутреннее безмолвие. Он сказал, что внутреннее безмолвие было для них достижением такой огромной важности, что они сделали его необходимым условием шаманизма.

Дон Хуан с такой интенсивностью подчеркивал важность безмолвного знания, что я начал жаждать его. Я хотел немедленно достичь внутреннего безмолвия. Я чувствовал, что не могу терять ни секунды. Я попросил дона Хуана дать мне сжатое изложение требуемых действий, и он рассмеялся.

— Отважиться войти в мир магов, — сказал он, — это совсем другое дело, чем научиться водить машину. Чтобы научиться водить машину, тебе нужны учебники и инструкции. Чтобы войти во внутреннее безмолвие, тебе нужно намеревать его.

— Но как мне намеревать его? — настаивал я.

— Единственный способ, каким ты можешь научиться намеревать его, — это намеревание его, — провозгласил дон Хуан.

Одна из самых трудных проблем для человека наших дней — смириться с отсутствием процедуры. Кажется, что современный человек целиком погряз в муках руководств, практических указаний, методов и пошаговых инструкций. Он непрестанно делает записи, чертит диаграммы и целиком погружается в «ноу-хау».

Но в мире магов, по словам дона Хуана, процедуры и ритуалы являются просто средствами привлечения и сосредоточения внимания. Они — приспособления, используемые для принудительного фокусирования интереса и решимости. Иной ценности у них нет. Дон Хуан считал, что современный человек очарован словами, он словно сохраняет в себе пережитки того чувства, которое возникло во времена, когда человек заговорил впервые. Судя по всему, это происходит по причине особенного внимания, уделяемого слову.

Проговаривание заклинаний представляет собой, по-видимому, возврат в состояние, вызванное очарованием слова. Маги считают, что продолжительное произнесение слов, несомненно, обладает некоей гипнотической силой.

С помощью силы своих практик и целей маги опровергли власть слова. Они называют самих себя навигаторами в океане неизвестного. Для них понятие навигация исполнено практичности и означает перемещение от одного мира к другому с сохранением трезвости и без потери сил. Не существует процедур или шагов, которым можно было бы следовать, чтобы совершить такой подвиг навигации. Есть лишь одно определяющее действие: действие укрепления нашей связи с той силой, которая пронизывает Вселенную и которую маги называют намерением. Поскольку мы живем и осознаем, мы уже тесно связаны с намерением, поэтому все, что нам нужно, по словам магов, — это сделать эту связь областью наших осознанных действий, и этот акт осознания нашей связи с намерением является еще одним способом определения безмолвного знания.

Впрочем, за время своего общения с доном Хуаном Матусом я все же усвоил одну вещь, касающуюся процедур и методов. Если и существует нечто, что требуется человеческому существу, чтобы овладеть безмолвным знанием, — так это укрепление его здоровья, ясности и решимости. Чтобы намеревать, человек должен обладать физической и умственной отвагой и чистым духом. Согласно дону Хуану, маги Древней Мексики придавали огромное значение физической подготовке и умственному здоровью; это мнение распространено и среди большинства современных магов. Мне удалось убедиться в правильности этих утверждений, наблюдая за доном Хуаном и его пятнадцатью магами-спутниками. Самым очевидным их качеством было великолепное состояние физической и умственной уравновешенности.

Когда я прямо спросил дона Хуана, почему же маги уделяют такое внимание физической подготовке человека, его ответ стал для меня полной неожиданностью. Все эти годы я верил в духовную сторону человека, в ту его часть, которую я — хотя, быть может, и не был целиком уверен в ее существовании — склонен был считать вполне вероятной возможностью, а дон Хуан был для меня существом духовным.

— Маги вообще не духовны, — ответил он. — Они очень практичные создания. Хорошо известно, впрочем, что маги, или шаманы, как их называют, чаще всего считаются эксцентричными или даже безумными. Возможно, именно это заставляет тебя считать, что они духовны. Они кажутся безумными, потому что они всегда пытаются объяснить то, что невозможно объяснить. В ходе подобных попыток они теряют связность мысли и говорят глупости, которые, если рассматривать их с точки зрения магов, — вовсе не глупости, а тщетные попытки дать полное объяснение тому, чему ни при каких обстоятельствах полное объяснение дать нельзя.

Дон Хуан говорил мне, что маги Древней Мексики открыли и разработали огромное число процедур, помогающих обрести физическое и умственное здоровье, которые они назвали магическими пассами. Он сказал также, что эффект магических пассов оказался столь ошеломляющим, что со временем они стали одной из важнейших составляющих в жизни этих магов. Дон Хуан объяснил, что, поскольку магам часто приходилось заниматься проведением ритуалов, они легко скрывали магические пассы в ритуальных движениях и сделали обучение и исполнение этих пассов полностью секретным. Он утверждал, что сами ритуалы были невероятно нелепыми, но чем глупее были ритуалы, тем легче было скрыть в них нечто обладающее огромной ценностью.

Практика магических пассов и обучение им в то время, когда я вошел в мир дона Хуана, были столь же секретными, как и раньше, хотя уже не имели такой нарочитой формы ритуалов. Дон Хуан говорил по этому поводу, что ритуалы теряли свое значение по мере того, как новые поколения практиков все больше интересовались эффективностью и функциональностью. Однако он посоветовал мне ни при каких обстоятельствах не говорить о магических пассах с другими его учениками, да и ни с кем вообще. Он обосновал это тем, что эти пассы предназначены исключительно для конкретного человека и их эффект настолько силен, что ими могут заниматься только те, кто с полной серьезностью и ответственностью избрал путь воина.

Дон Хуан научил меня и трех других своих учеников — Тайшу Абеляр, Фло ринду Доннер-Грау и Кэрол Тиггс — огромному числу магических пассов, но, помимо этого обширного знания, он оставил нам твердую уверенность в том, что мы — последние члены его линии. Передача этого наследия автоматически подразумевала необходимость решения задачи обнаружения новых путей распространения знания его линии, поскольку проблемы ее продолжения уже не было.

В этом отношении мне следует прояснить один вопрос: дона Хуана Матуса совсем не интересовало обучение его знанию. Его интересовало вечное сохранение его линии. Мы, четверо его учеников, были элементами, средствами, — как он говорил, избранными самим духом, ибо он сам не принимал в этом выборе активного участия, — которым предстояло обеспечить это сохранение. Таким образом, он предпринял титанические усилия, чтобы научить нас всему, что знал о магии, или шаманизме, и о развитии его линии.

В процессе моего обучения он обнаружил, что моя энергетическая конфигурация была, по его словам, настолько отличной от его собственной, что это не могло означать ничего иного, кроме прекращения его линии. Я сказал ему, что меня невероятно возмущает такая его интерпретация каких-либо видимых отличий, существующих между нами. Мне не хотелось принимать на себя бремя последнего представителя его линии, к тому же я не понимал его рассуждений.

— Хотя может показаться, что маги только этим и занимаются, на самом деле они не принимают никаких решений, — объяснил он. — У них есть только понимание. Не я принимал решение выбрать тебя, и не я решал, что ты будешь таким, какой ты есть. Мне пришлось принять того, кого предложил мне дух. Этим человеком стал ты, а энергетически ты способен только на прекращение, но не на продолжение.

Он сказал, что прекращение его линии никак не связано ни с ним, ни с его усилиями, ни с его успехом или неудачей как мага, ищущего полной свободы. Он воспринимает это как нечто выбираемое за пределами человеческого уровня, не существами или сущностями, а безличными силами Вселенной.

По единогласному соглашению, три женщины-ученицы дона Хуана и я приняли то, что дон Хуан назвал нашей судьбой. Это поставило нас лицом к лицу с иной проблемой, которую он называл запиранием дверей за собой. Это означает, что мы приняли на себя полную ответственность за решение, связанное с тем, как поступить с оставленными им знаниями, и за то, чтобы безупречно осуществить это решение.

Прежде всего, мы задались сложнейшим вопросом о том, что делать с магическими пассами, той гранью знания дона Хуана, которая наиболее проникнута прагматизмом и функциональностью. Мы решили использовать магические пассы и обучать им любого, кто захочет им научиться. Это решение означало конец секретности, которая окружала их в течение неопределенно долгого времени, — естественно, это заключение было следствием нашей полной убежденности в том, что мы действительно являемся завершением линии дона Хуана.

Нам казалось невозможным хранить секреты, которые даже не являются нашими. Окружать магические пассы секретностью было не нашим решением. Однако наше решение заключается в прекращении этой секретности.

Затем мы вчетвером попытались провести слияние четырех различных наборов пассов — тех пассов, которым каждого из нас учили по отдельности и индивидуально, чтобы согласовать их с нашими личными физическими и умственными особенностями. Мы поставили перед собой цель достичь некой общей формы каждого движения, формы, пригодной для любого человека.

Результатом этого слияния стала комбинация слегка видоизмененных форм каждого из пассов, которым нас научили. Мы назвали эту новую комбинацию движений Тенсёгрити — термином, который относится к архитектуре и означает в ней «свойство каркасных структур, использующее непрерывное напряжение между элементами конструкции и попеременное сжатие этих элементов таким образом, чтобы каждый элемент действовал с максимальной эффективностью и экономичностью».

Чтобы объяснить, что представляют собой магические пассы, открытые магами древности, как их называл дон Хуан, мне бы хотелось внести одно пояснение: под древностью дон Хуан понимал времена от 7000 до 10 000 лет назад. Эти цифры могут показаться нелепыми, если рассматривать их с точки зрения классификационных систем современной науки.

Когда я заявил дону Хуану о несоответствии между его оценками и теми данными, которые я считал более реалистичными, он остался непреклонным в своем убеждении. Он твердо верил в то, что люди, которые жили в Новом Свете 7-10 тысяч лет назад, были глубоко озабочены такими проблемами Вселенной и восприятия, в которые современный человек еще даже не начал проникать.

Несмотря на такую разницу в наших мнениях, секретность действительно окружала магические пассы целую вечность, и тот прямой эффект, который они вызвали во мне, оказал глубокое влияние на мое отношение к ним. То, что я представляю в этой работе, является очень личным отражением этого воздействия. Я чувствую, что обязан прояснить этот вопрос, строго следуя той манере, в какой он был представлен мне; в связи с этим мне придется вернуться к самым началам моего обучения у дона Хуана Матуса.

Он начал с заявлений о физической подготовке магов древности. Он бесконечно часто подчеркивал необходимость в ловком и подвижном теле; поощрял развитие гибкости и физической силы как надежный способ обретения высшего достижения жизни мага — безмолвного знания.

— Правильное положение головы и физическое развитие были самыми важными вопросами в жизни тех мужчин и женщин, — повторял он вновь и вновь. — Трезвость и прагматизм являются единственными необходимыми условиями достижения безмолвного знания. Для действительно свободной навигации в неизвестном необходимо отношение дерзкое, но не безрассудное. Чтобы достичь равновесия между отвагой и безрассудством, магу нужно быть предельно трезвым, осторожным, искусным и пребывать в превосходной физической форме.

Дон Хуан говорил, что в жизни тех магов было пять основных тем, связанных с достижением безмолвного знания. Этими вопросами были:

1) магические пассы;

2) энергетический центр человеческого тела под названием центр решений;

3) перепросмотр — средство усиления возможностей человеческого осознания;

4) сновидение — утонченное искусство разрушения параметров обычного восприятия;

5) внутреннее безмолвие — та стадия человеческого восприятия, с которой начинаются любые достижения восприятия магов.

Впервые дон Хуан подробно рассказал мне о магических пассах после того, как однажды отпустил насмешливое замечание о моем весе.

— А ты довольно круглощекий, — сказал он, окинув меня взглядом с головы до ног и неодобрительно покачивая головой. — Еще немного — и ты станешь толстым. В тебе начинает проявляться изношенность. Подобно другим представителям своей расы, ты отращиваешь на шее слой жира, как у быка. Тебе пора серьезно отнестись к одной из величайших находок магов древности: магическим пассам.

Поскольку до того он упоминал о магических пассах только мимоходом, я даже не смог вспомнить, что он рассказывал о них раньше.

— О каких магических пассах ты говоришь, дон Хуан? — раздраженно спросил я. — Как я могу отнестись к ним серьезно, если я никогда о них не слышал?

— Прикидываешься идиотом? — саркастически улыбнувшись, спросил он. — Я не только много рассказывал тебе о магических пассах, но ты уже знаешь многие из них. Я тебя все время им учил.

Он был прав. Неожиданная тема застала меня врасплох, но то, что он не обучал меня за все это время каким-либо магическим пассам, было неверным. Я неистово протестовал, как если бы его заявление было для меня вопросом жизни и смерти.

— Не стоит с таким пылом защищать свое замечательное эго, — пошутил он. — Я не хотел тебя обидеть.

Его брови изогнулись в смешном выражении извинения.

— Я хотел сказать, что ты действительно подражаешь всему, что делаю я, поэтому я использовал твои имитаторские способности. Я показывал тебе различные магические пассы, но ты всегда воспринимал их как мое удовольствие от «потрескивания суставами». Мне нравится то, как ты это истолковывал: потрескивание суставами. Давай и дальше будем их так называть.

Я показал тебе десять различных способов моего потрескивания суставами. Каждое из них является магическим пассом, который помогает мне и тебе совершенствовать тело.

Те приемы, с помощью которых дон Хуан, по моим представлениям, «потрескивал суставами», и были магическими пассами. Часто он как-то странно двигал руками, ногами, торсом и бедрами. Я считал, что он делает это, чтобы посильнее растянуть свои мышцы, кости и связки.

Результатом этих растягивающих движений, как мне обычно казалось, были потрескивающие звуки, которые, как я всегда считал, он производил, чтобы поразить и развлечь меня, хотя он действительно время от времени просил меня подражать ему.

Однажды, представив это в форме вызова, он даже заставил меня запомнить эти движения и повторять их дома до тех пор, пока мои суставы не начнут издавать такие же потрескивания, как и его. Мне никогда не удавалось воспроизвести эти звуки, хотя я решительно, хоть и неохотно, изучил все движения.

— Почему они называются магическими пассами? — спросил я.

— Они не только «называются» магическими, — ответил он. — Они действительно магические! Они вызывают такой эффект, который нельзя приписать обычным объяснениям. Это не просто физические упражнения или позы тела; эти движения являются реальной попыткой достичь оптимального состояния. Эти движения пронизаны намерением тысяч магов. Даже нерегулярное их выполнение заставляет ум остановиться.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они заставляют ум остановиться?

— Мы распознаем и опознаем все, что делаем в мире, — сказал он, — преобразуя это в линии подобия.

Казалось, дон Хуан напряженно ищет способ выразить то, о чем ему хотелось сказать. Он надолго замолчал, как будто искал подходящее слово. Я тоже молчал. Я знал об этом слишком мало, и поэтому даже не осмеливался думать об этом. Все, что у меня было,— это желание узнать, что означают эти таинственные магические пассы.

Дон Хуан поднялся. Судя по всему, у него кончилось терпение. Мы сидели в столовой его дома и пили чай, который он готовил из листьев душистого кустарника, растущего во дворе. Он извинился и сказал, что ему пора вздремнуть.

Каждую ночь и каждый день дон Хуан делал небольшие перерывы на короткий сон. Такая привычка спать была основана на принципе, допускающем не больше двух часов сна подряд. Когда он сильно уставал, он спал в сумме по шесть часов, но по два часа за один раз, с небольшими промежутками бодрствования между ними.

Мы очень долго не возвращались к теме магических пассов. Но однажды он продолжил свои объяснения, совершенно неожиданно для меня, но не для него самого, потому что он, как оказалось, все это время помнил о том, что мы прервали разговор о них, хотя я об этом совершенно позабыл.

— Как я тебе уже говорил, у человеческих существ есть линии подобия, — сказал он, — цепочки вещей, сходных друг с другом или связанных одним и тем же назначением. К примеру, если я скажу тебе: «вилка», в твоем сознании немедленно возникнут идеи ложки, ножа, скатерти, салфетки, тарелки, чашки с блюдцем, стакана вина, супа с фрикадельками, банкета, дня рождения и фиесты. Ты наверняка начнешь именовать эти вещи, связанные почти навечно единым назначением. Так же связано все, что мы делаем.

Странным свойством магов является то, что они видят, что все-такие линии сходства[2], все эти цепочки вещей, связанных общей целью, вызваны идеей человека о том, что вещи неизменны и вечны, подобно слову Божьему.

— Я не понимаю, дон Хуан, почему ты вставляешь в это разъяснение слово Божье? Какое отношение имеет Божье слово к тому, что ты пытаешься объяснить?

— Самое прямое! Судя по всему, для нашего ума вся Вселенная подобна слову Божьему — абсолютна и неизменна. Во всяком случае, так мы себя ведем. В глубине ума существует проверочное устройство, которое не позволяет нам остановиться, чтобы понять, что слово Божье, каким мы его понимаем и в существование которого мы верим, относится к мертвому миру. С другой стороны, живой мир пребывает в постоянном движении. Он подвижен, он изменяется, он движется вперед и назад.

Магические пассы магов являются магическими, потому что во время их выполнения тело осознает, что все является не неизменной нитью подобий, а течением, потоком. А если все во Вселенной представляет собой поток, течение, то этот поток можно остановить. Перед ним можно установить плотину и так остановить его или изменить направление его течения.

Слова дона Хуана вызвали у меня странную реакцию. Я почувствовал неожиданную угрозу, но это была не угроза, нависшая над моей личностью; скорее, это была угроза чему-то наложенному на меня. У меня впервые за все время возникло ясное ощущение, что дон Хуан намеренно раздражает нечто, что казалось мной, но на самом деле мной не являлось.

На несколько мгновений я пришел в полное замешательство от мучительной противоречивости того, что, как я слышал, я сам произношу без малейшего желания говорить. Я слышал самого себя, говорящего:

— Но, дон Хуан, неужели ты утверждаешь, что каждый раз, когда ты потрескиваешь суставами или когда я пытаюсь подражать тебе в этом, я действительно изменяю нечто в себе?

— Ага, что-то в тебе, что на самом деле — не ты, начинает злиться, — смеясь, заявил в ответ дон Хуан.

Я пережил еще одно мгновение напряженного внутреннего противостояния. Что-то во мне очень разозлилось, и все же это не мог быть я сам. Дон Хуан сильно встряхнул меня за плечи. Я чувствовал, как моя шея болтается взад-вперед от его встряхиваний. Это сразу успокоило меня.

Он заставил меня сесть, прислонившись к кирпичной стене. По ней всегда ползали полчища муравьев, и мне никогда не нравилось прислоняться к этой стене — приходилось постоянно стряхивать их с одежды. Я всегда очень чутко ощущал ползущих по мне муравьев, но на этот раз, в тот самый момент, когда я привалился к стене, муравьи прервали свой путь. Я видел, как они суетятся по обе стороны от моего тела, словно они озадачены и смущены. Мне вдруг стало невероятно интересно, попытаются они обойти меня со стороны спины или поверх тела. Мне хотелось посмотреть, какой путь они выберут. Но слова дона Хуана приковали все мое внимание, и я забыл о муравьях.

— Не беспокойся о муравьях, — сказал дон Хуан, читая мои мысли. — Сейчас ты заряжен необычной энергией, выработанной твоей внутренней раздвоенностью. Муравьям ты кажешься непроницаемым и опасным, и они будут кружить по обеим сторонам твоего тела, пока твоя энергия не станет нормальной или пока ты не уйдешь. А сейчас, чтобы ответить на тот вопрос, который твой ум счел угрожающим, я скажу тебе, что, действительно, каждый раз, когда мы выполняем магический пасс, мы на самом деле изменяем основные структуры своего существа. Мы устанавливаем плотину на пути того потока, который нас учили воспринимать как неизменный ход вещей.

Дрожащим голосом, который казался совсем не моим, я попросил дона Хуана привести мне пример того, как устанавливается плотина перед потоком, о котором он говорит. Я сказал, что хотел бы представить это в своем уме.

— В своем уме? Тебе следовало бы научиться называть вещи своими именами. То, что ты зовешь своим умом, совсем не твой ум. Маги убеждены, что наш ум представляет собой нечто внешнее, «встроенное устройство», которое было вложено в каждого из нас. Прими это как есть, без дальнейших объяснений о том, кто и как вложил его в нас.

По мне прокатилась новая волна того же чувства угрозы, что и прежде. На сей раз я ощущал ее более четко. Волна исходила не от меня, но была каким-то образом привязана ко мне. Дон Хуан делал со мной что-то — что-то загадочно благотворное и в то же время ужасающе неприятное. Я чувствовал себя так, словно он пытается содрать с меня тонкую пленку, облепившую кожу.

Он немигающе смотрел мне прямо в глаза. Потом он отвел взгляд и начал говорить, уже не глядя на меня.

— Я приведу тебе пример, — сказал он. — Скажем, в своем возрасте я вполне могу стать жертвой повышенного кровяного давления. Если бы я пошел к врачу, доктор, осматривая меня, решил бы, что я — старый индеец, которого мучают неизвестность, разочарования и скверное питание. При таких условиях, естественно, легко предположить и предсказать повышенное давление — вполне допустимое заключение, учитывая мой возраст.

У меня нет никаких проблем с давлением, и не потому, что я крепче обычного человека или у меня хорошая наследственность, а потому, что магические пассы позволили моему телу прорваться сквозь любые шаблоны поведения, приводящие к повышенному давлению крови. Я могу совершенно искренне заявить, что каждый раз, когда я «потрескиваю суставами», выполняя магические пассы, я преграждаю путь потоку тех ожиданий и того поведения, которые обычно приводят в моем возрасте к повышенному давлению.

Еще одним примером, который я могу привести, является моя гибкость в коленях. Ты обращал внимание на то, что я намного подвижнее тебя? Когда дело касается движений в коленях, я просто дитя! С помощью своих магических пассов я установил плотину на пути обычного поведения и физических особенностей, которые обычно с возрастом делают колени людей — мужчин и женщин — жестче.

Одним из самых неприятных для меня фактов было то, что дон Хуан, годившийся мне чуть ли не в деды, определенно был во многих смыслах моложе меня. В сравнении с ним я был неповоротливым, упрямым и жестким. Я был дряхлым. Он, напротив, всегда был бодрым, изобретательным, подвижным и выносливым. В общем, у него было то, чем я, молодой человек, не обладал, — юность. Он очень любил повторять, что молодость никоим образом не предохраняет от дряхлости.

После вспышки энергии, которая, казалось, взорвалась внутри меня, я открыто признал свою досаду.

— Как это получается, дон Хуан, — спросил я, — что ты моложе меня?

— Я укротил свой ум, — сказал он, широко раскрыв глаза в деланном недоумении. — У меня нет ума, который сообщил бы мне, что пришла пора становиться старым. Я не следую тем соглашениям, в которых не участвую. Запомни: для магов это не просто лозунг, когда они говорят, что не следуют тем соглашениям, в которых не участвуют. Муки старости являются одним из таких соглашений.

Мы очень долго молчали. Мне казалось, что дон Хуан ждет проявлений эффекта, который его слова оказали на меня. То, что я считал своим внутренним психологическим единством, все сильнее распадалось, судя по явной двойственной реакции, происходящей во мне. С одной стороны, я всеми силами противился той чуши, которую нес дон Хуан, но с другой — я не мог не заметить, насколько справедливыми были его слова.

Дон Хуан был старым по возрасту, и все же он совсем не был дряхлым. Он был намного моложе меня. Он был свободен от обременительных мыслей и привычных шаблонов. Он мог по собственной воле бродить в невероятных мирах. Он был свободен, в то время как я был пленником тяжелых шаблонов и привычек, мелких и тщетных раздумий о самом себе, — обо мне, который, как я сейчас впервые в жизни почувствовал, даже не был мной.

Наконец, когда я обрел чуточку контроля над своими взбудораженными мыслями, я прервал молчание.

— Как были придуманы эти магические пассы, дон Хуан? — спросил я.

— Их никто не придумывал, — жестко сказал он. — Мысль о том, что они были придуманы, немедленно предполагает участие ума, но в случае с магическими пассами не было ничего подобного. Маги древности открыли во время своей практики сновидения, что, когда они совершают определенные движения, поток их мыслей и действий останавливается.

Магические пассы являются результатом состояния внутренней тишины, безмыслия. Или, скорее, они возникли в результате отключения ума. Чтобы сновидеть, практикующие должны развить в себе такую сильную дисциплину, что она приводит к бегству ума[3].

— Дон Хуан, что представляет собой то, что ты называешь бегством ума?

— Великая хитрость магов древности заключалась в том, чтобы нагрузить ум дисциплиной. Они обнаружили, что, когда отягощают свой ум вниманием, — особенно тем вниманием, которое маги называют вниманием сновидения, — их ум «спасается бегством», и это вызывает у каждого, кто применял такой прием, полную уверенность во внешнем происхождении ума.

Я по-настоящему разволновался. Мне хотелось узнать об этом больше, но странное ощущение внутри меня громко требовало, чтобы я остановился. Оно намекало на мрачные последствия и наказание, на что-то вроде кары Господней, грозившей обрушиться на меня за вторжение в нечто утаенное самим Богом. Я прилагал огромные усилия к тому, чтобы победило мое любопытство.

— Что ты имеешь в виду? Что, что, что ты имеешь в виду, — слышал я свой собственный голос, — когда говоришь об отягощении ума?

— Дисциплина отягощает ум, — сказал он, — но под дисциплиной я подразумеваю не жесткие правила. Маги понимают дисциплину как способность безмятежно встречать то, чего мы не ожидали. Для них дисциплина представляет собой акт волеизъявления, позволяющий им относиться ко всему, что возникает у них на пути, без сожалений и надежд.

Для магов дисциплина является искусством — искусством без содрогания смотреть в лицо бесконечности — не потому, что они обладают жесткостью, но потому, что они исполнены благоговения. В итоге я бы сказал, что дисциплина есть искусство чувствовать благоговение. Поэтому благодаря своей дисциплине маги покоряют свой ум — то, что было вложено в них извне[4]

Дон Хуан сказал, что во время своих практик сновидения маги Древней Мексики открыли, что определенные движения благоприятствуют внутреннему безмолвию и вызывают особое ощущение прилива сил и хорошего самочувствия. Они были настолько очарованы этим ощущением, что старались воспроизвести его и в часы бодрствования.

Дон Хуан объяснил, что сначала они были уверены, что это прекрасное настроение вызывается самим сновидением, но, попытавшись воспроизвести это состояние, они обнаружили, что это невозможно. Тогда они поняли, что всегда, когда в сновидении возникало это чувство благополучия, они выполняли какие-то движения.

Они по крохам начали складывать воедино те фрагменты движений, которые запомнили, и эти усилия оказались не напрасными. Им удалось восстановить движения, казавшиеся им ранее автоматическими реакциями тела в состоянии сновидения.

Дон Хуан сказал, что результатом стали магические пассы.

Ободренные успехом, маги смогли восстановить сотни таких движений, а потом выполняли их, даже не пытаясь классифицировать в осмысленную схему. Идея заключалась в том, что в сновидении эти движения возникали спонтанно, словно их выполнением руководила некая сила, без какого-либо участия воли сновидящего. Маги объясняли эту силу как склеивающий фактор, связующий наши поля энергии воедино и превращающий нас в согласованное целое[5]

В мире практических решений магические пассы стали для магов Древней Мексики истинными указателями, позволяющими подготовиться к навигации в неизвестном. Они разработали основные критерии их выполнения, один из которых можно заметить сегодня в Тенсёгрити. Этот критерий называется насыщением; он означает, что они атаковали свои тела обильным выполнением магических пассов, чтобы позволить связующей нас воедино силе проявиться с максимальным общим эффектом.

Второй темой, представлявшей огромный интерес для магов Древней Мексики, был центр решений. Практические результаты собственных усилий убедили магов в том, что в человеческом теле есть место, отвечающее за принятие решений: углубление в форме буквы «V» в верхней части грудины, у основания шеи. Они утверждали, что оно является чрезвычайно тонким центром, хранящим в себе энергию особого типа, которую им не удалось определить, — возможно, потому, что она буквально «сопротивлялась» любым определениям.

Однако они были совершенно уверены в том, что способны ощущать воздействие этой энергии и ее присутствие. Они считали, что эта особая энергия выталкивается из центра в самом начале жизни человеческого существа и уже никогда не возвращается в него, что лишает, таким образом, человеческое существо чего-то намного более важного, чем энергия всех остальных центров, вместе взятая. В течение многих столетий шаманы указывали на неспособность человеческих существ принимать решения. Они подчеркивали, что человеческие существа создали гигантские институты, на которые перекладывалась ответственность за принятие решений. Таким образом, человеческие существа не умеют принимать собственных решений и позволяют общественным образованиям делать это за них, а затем просто исполняют те решения, которые были приняты от их имени.

V-образное место у основания шеи было для магов настолько важным, что они очень редко прикасались к нему, а если и делали это, то такое прикосновение было ритуальным и всегда выполнялось кем-то другим или с использованием какого-нибудь предмета.

Дон Хуан Матус говорил мне, что они использовали тщательно отполированные кусочки твердого дерева или полированные кости животных, а иногда даже человеческие. Закругленный кончик кости прикладывался к этому месту так, чтобы идеально круглый предмет в точности совпадал по размерам с углублением под шеей. Кость или кусочек дерева прижимались таким образом, чтобы края ямки оказывались под давлением.

Дон Хуан говорил, что эти предметы использовались также, хоть и нечасто, для прикладывания к другим частям тела с целью массажа или того, что мы назвали бы сегодня акупрессурой.

— Как они узнали, что это место является центром решений? — спросил я.

— Каждый центр энергии тела, — ответил он, — представляет собой сосредоточение энергии и выглядит как вихрь энергии, что-то вроде воронки, которая представляется видящему вращающейся против часовой стрелки. Сила каждого центра зависит от силы этого движения. Если центр еле-еле движется, то он истощен, в нем почти не осталось энергии. Дон Хуан объяснил, что в человеческом теле существует шесть крупных вихрей энергии, с которыми можно работать, манипулировать ими. Первый расположен в области печени и желчного пузыря; второй — в области поджелудочной железы и селезенки; третий — в районе почек и надпочечников; четвертый — в углублении у основания шеи в передней части тела. Этому центру он приписал особую энергию, которая представляется взору видящего как прозрачное образование, имеющее сходство с водой, — эта энергия настолько текучая, что является жидкостью.

Он также сказал, что жидкий внешний вид этой особой энергии является признаком ее фильтрующего свойства, способности отражать любую внешнюю энергию и выбирать из нее только подобную жидкости часть. Такое качество жидкости является обязательным и непременным свойством этого центра.

Пятый центр, который есть только у женщин, располагается в области матки. Он сказал, что, судя по всему, у некоторых женщин в матке существует сходная жидкая энергия, естественный фильтр, отражающий избыточную энергию, но эта энергия присуща не каждой матке[6].

Наконец, существует центр на макушке головы, но маги древности его вообще не использовали. Каждый из магических пассов каким-то образом связан с пятью центрами, но эти движения никак не влияют на шестой центр на макушке.

— Почему так, дон Хуан? — спросил я.

— Шестой центр энергии, — сказал он, — не совсем принадлежит человеку. Мы, человеческие существа, находимся, так сказать, в осадном положении, как если бы этот центр был захвачен незримым врагом. И единственный способ одолеть этого врага заключается в том, чтобы укрепить оборону во всех остальных центрах.

— Не кажется ли тебе, что это попахивает паранойей — чувствовать, что тебя осаждают, дон Хуан?

— Ну, может быть, так кажется тебе, но не мне. Я вижу энергию, и я вижу, что флуктуации энергии над центром на макушке головы не похожи на флуктуации энергии других центров. Она движется вперед и назад — достаточно неприятно и довольно чуждым образом. Еще я вижу, что у мага, покорившего свой ум — который, как считают маги, привнесен в нас извне, — колебания этого центра становятся точно такими, как и колебания остальных центров.

Вот почему люди так редко принимают самостоятельные решения. Маги видят, что, после выполнения определенных магических пассов, этот центр становится активным и контролируемым, и они могут с уверенностью принимать решения в отношении волнующих их сердце вопросов, хотя до того они не могли даже подступиться к ним.

Дон Хуан очень подчеркивал то, что шаманы испытывали отвращение, граничащее с фобией, к прикосновениям к собственным углублениям в основании шеи, в верхней части грудины. Единственным допустимым способом воздействия на это место было для них использование магических пассов, которые предназначались для его укрепления. Они возвращали в этот центр рассеянную энергию и, таким образом, способствовали устранению колебаний в процессе принятия решений, вызванных рассеянием энергии вследствие неурядиц повседневной жизни.

Общая идея магов заключалась в том, что человеческое тело, с точки зрения видящих, является плотным и запечатанным блоком энергетических полей. Никакая энергия не может проникнуть в этот запечатанный блок или покинуть его.

Для воинов линии дона Хуана ощущение потери энергии, которое доводилось испытывать каждому из нас, является результатом того, что энергия рассеивается или уносится из пяти естественных центров энергии, описанных выше. Энергия, как считали шаманы, выталкивается из этих центров и рассеивается в направлении внешних границ нашего существа.

Когда шаманы Древней Мексики говорили о внешних границах нашего существа, они имели в виду человеческое существо в том виде, в каком оно воспринимается шаманами-видящими, то есть скопление энергетических полей, напоминающее светящуюся сферу. Они считали, что эта сфера энергии является нашим подлинным «я» — подлинным в том смысле, что она не поддается изменению в терминах энергии.

Иными словами, они были способны расширять границы своего восприятия до такой степени, при которой могли воспринимать энергию в целом и то, как она течет во Вселенной. При этом человеческие существа выглядят светящимися сферами, и этот «образ» неизменен. Судя по всему, эти маги достигли всей полноты человеческих возможностей восприятия, и восприятие светящейся сферы чистой энергии было конечным результатом этой полноты.

Любое ощущение притока энергии понималось этими магами как концентрация ранее рассеянной энергии в вышеупомянутых жизненных центрах. Они называли это «перераспределением ранее рассеянной энергии». Чтобы провести такое перераспределение, они выполняли магические пассы, которые в течение многих столетий показали себя наиболее эффективным методом. Тенсёгрити, современная версия магических пассов, преследует ту же цель — она передислоцирует рассеянную ранее энергию, но уже без шаманской ритуальной нагрузки.

Третьим объектом глубокого интереса магов Древней Мексики был перепросмотр. Маги верили, что, подобно магическим пассам, он готовит почву для безмолвного знания. Перепросмотр был для них актом перепроживания прошлого опыта, целями которого были две трансцендентальные задачи.

Первая представляла собой усилия по согласованию своего общего взгляда на Вселенную, жизнь и осознание, а вторая была сугубо прагматичной и преследовала достижение текучести восприятия.

Их общий взгляд на Вселенную, жизнь и осознание заключался в том, что в мире существует неописуемая сила, которую они метафорически называли Орлом и понимали как силу, временно дарующую осознание всем живым существам — от вирусов до человека.

Они верили, что Орел одалживает осознание новорожденному существу, затем это существо повышает осознание средствами своего жизненного опыта, пока не наступает момент, когда эта сила требует возвращения осознания.

Согласно пониманию магов, все живые существа умирают потому, что им приходится возвращать одолженное им осознание — обогащенное осознание возвращается к своему владельцу.

Дон Хуан говорил, что нет никакого способа объяснить подобную вещь нашему линейному состоянию мышления, поскольку нет объяснения тому, почему это осознание одалживается и почему оно отбирается назад; это просто факт Вселенной, а далеко не все факты Вселенной можно объяснить в понятиях причины и следствия или априорно определить их целесообразность.

Маги Древней Мексики верили, что перепросмотр помогает отдать этой силе, Орлу, то, чего он хочет, — наш жизненный опыт, — но отдавать его при такой степени контроля, которая позволяет магам отделить осознание от жизни. Они заявляли, что осознание и жизнь не являются неразрывно переплетенными и объединены только под влиянием обстоятельств.

Они утверждали, что Орлу не нужны наши жизни — ему нужен только наш жизненный опыт. Однако недостаток дисциплины у человеческих существ не позволяет им отделить свою жизненную силу от силы их жизненного опыта, и они теряют свою жизнь, хотя на самом деле у них отбирается только сила их жизненного опыта. Перепросмотр представляет собой процедуру, благодаря которой маги возвращают Орлу копии — заменитель — своих жизней. Они отдают Орлу свой жизненный опыт, подробно пересказывая его, и так сохраняют свою жизненную силу. Основанные на восприятии утверждения магов, оцениваемые с точки зрения прямолинейных концепций нашего мира, совершенно бессмысленны. Люди Запада оставили любые попытки серьезного философского обсуждения заявлений шаманов Нового Света. К примеру, идея перепросмотра представляется нам похожей на психоанализ. Любой ученый, столкнувшийся с ней, скорее всего подумает, что перепросмотр является психологической процедурой, чем-то вроде методики самопомощи.

По словам дона Хуана Матуса, человек всегда, по определению, проигрывает. Дон Хуан верил, что существуют иные пути связи человека со Вселенной, жизнью, осознанием и восприятием, поскольку то, как мы делаем это сейчас, является лишь одной из множества возможностей.

Для шаманов-практиков перепросмотр означает предоставление непостижимой силе — Орлу — именно того, чего она, судя по всему, ищет: их жизненный опыт, то есть осознание, которое было повышено благодаря этому жизненному опыту.

Дон Хуан не мог объяснить мне эти явления в понятиях стандартной логики или в категориях необходимости найти объясняемую причинность. Он говорил, что все это относится к области практики и что все, что мы пытаемся сделать, — это совершить подвиг, не выдумывая никаких объяснений. Он говорил, кроме того, что существовали тысячи магов, которые уже совершили этот подвиг сохранения своей жизненной силы, возвратив Орлу силу своего жизненного опыта. Для дона Хуана это означало, что те маги не умерли в обычном смысле слова, в каком мы понимаем смерть, но превзошли ее, сохранив свою жизненную силу, и исчезли с лица Земли, отправившись в окончательное путешествие восприятия.

Маги убеждены в том, что, если происходит такая смерть, все наше существо превращается в энергию, но в энергию особого вида, которая сохраняет отметку индивидуальности. Он пытался объяснить это метафорически, сказав, что в течение нашей жизни мы состоим из довольно большого числа «отдельных стран».

Он говорил, что в нас есть страна легких, страна сердца, страна желудка, страна почек и так далее, и каждая из этих стран иногда функционирует независимо от других, но в момент смерти все они объединяются в одну единую сущность.

Он называл это состояние полной свободой и утверждал, что человеческое существо, освобожденное от социализации и власти синтаксиса и преобразившееся в сгусток единой очищенной энергии, взлетает, испаряется, исчезает из виду и переходит в неизвестное, в бесконечность, превращается в неорганическое существо — в нечто такое, что имеет осознание, но не обладает телом.

Я спросил его, бессмертие ли это. Он ответил, что это ни в коем случае не бессмертие; это просто переход эволюционного процесса, причем такой эволюции подвержено единственное свойство человека — осознание. Маги убеждены, что человек уже не будет развиваться биологически, поэтому они считают, что человеческое осознание является единственным объектом эволюции. Для магов превращение в неорганическое существо является эволюцией; для них, по словам дона Хуана, это означает, что им одалживается новый, неописуемый тип осознания — осознание, которое длится многие миллионы лет, но так или иначе, рано или поздно, оно должно будет вернуться к своему обладателю — к Орлу.

Я спросил дона Хуана, являются ли неорганические существа, населяющие, по мнению магов, миры-близнецы нашего мира, развитыми существами, которые когда-то были людьми. Он сказал, что они были неорганическими существами изначально — точно так же как мы изначально являемся органическими. Они были существами, осознание которых могло развиться подобно нашему, и, несомненно, оно действительно развилось, хотя у него нет собственного знания о том, как это случилось. Однако он, без сомнения, знал, что человеческие существа с эволюционировавшим осознанием становятся неорганическими существами особого типа.

Дон Хуан предоставил мне ряд описаний такой эволюции, которые я счел поэтическими метафорами. Я отобрал только одно из них, наиболее мне понравившееся, которое называется полной свободой. Я вообразил, что человеческое существо, которое входит в это состояние, обладает величайшей смелостью и воображением.

Дон Хуан посоветовал мне прекратить фантазировать; он добавил, что для того, чтобы войти в это состояние, человеческое существо должно задействовать свою возвышенную сторону, которая, по его словам, у человеческих существ есть, хотя они никогда ее не используют.

Дон Хуан утверждал, что второй аспект перепросмотра представляет собой обретение текучести. Он сказал, что разумное обоснование магов, кроющееся за этим аспектом, связано с одним из самых неуловимых вопросов магии: с точкой сборки, точкой интенсивной светимости размером с теннисный мяч, которая воспринимается магами, способными непосредственно видеть энергию, протекающую во Вселенной. Как уже говорилось, человеческое существо, с точки зрения видящего, представляет собой шар светимости; в задней части этого шара светимости видящие обнаружили точку наиболее интенсивной яркости. Они назвали ее точкой сборки, потому что они увидели, как миллионы энергетических полей всей Вселенной в форме нитей света сходятся в этой точке и проходят сквозь нее. Это соединение нитей и придает точке сборки ее яркость.

Точка сборки позволяет человеческому существу воспринимать энергию, превращая ее в чувственные данные, которые точка сборки затем интерпретирует как мир повседневной жизни; эта интерпретация проводится в рамках человеческой социальности и потенциальных возможностей.

Дон Хуан сказал, что перепросмотр заключается в том, чтобы «перепрожить» каждый или почти каждый опыт, который у человека когда-либо случался. При этом точка сборки, подталкиваемая силой воспоминаний, смещается — немного или очень сильно — и принимает то положение, которое она занимала в тот момент, когда происходило событие, подвергаемое перепросмотру. Такие движения назад и вперед, от предыдущего положения к текущему, обеспечивают практикующего подвижностью, необходимой для того, чтобы выдержать необычные неожиданности его путешествия в бесконечность, — те неожиданности, которые никоим образом не входят в привычные познания практикующего.

Перепросмотр проводился в древности с помощью вспоминания каждого человека, которого практикующий когда-либо знал, и каждой ситуации, в которой он участвовал.

Дон Хуан предложил мне составить на бумаге список всех людей, с которыми я встречался в своей жизни, — что-то вроде запоминающего устройства. Как только я составил такой список, он продолжил рассказ о том, как его использовать. Он предложил мне выбрать первого человека из списка, который был упорядочен от настоящего к прошлому, и восстановить в своей памяти свою последнюю встречу с этим человеком. Он назвал это размещением события для перепросмотра. Дон Хуан требовал подробного вспоминания мелочей как обязательного средства оттачивания способности вспоминать.

Он говорил, что вспоминание подразумевает восстановление всех относившихся к ситуации материальных деталей, например обстановки, в которой происходило вспоминаемое событие. Он утверждал, что, как только событие определено, человек должен войти в само место действия так, как если бы он на самом деле оказался в этой обстановке, и уделять особое внимание любым существенным материальным подробностям окружения. Если, к примеру, событие происходило в деловом кабинете, следует вспомнить пол, двери, стены, картины, окна, столы, предметы на столе и все остальное, что обычно окидывается мимолетным взглядом и напрочь забывается.

Дон Хуан заверял меня, что перепросмотр как формальная процедура должен начинаться с подробного восстановления недавних событий. Таким образом, порядок перепросмотра определяется последовательностью событий — то, что произошло недавно, вспоминается с большей точностью. Он утверждал, что человек, не осознавая того, способен сохранять подробную информацию, и именно эти детали предназначены для Орла.

Практика перепросмотра события требует, чтобы человек глубоко дышал и, так сказать, помахивал головой сначала справа налево, затем слева направо — столько раз, сколько необходимо для вспоминания всех сохранившихся в памяти подробностей.

Дон Хуан говорил, что маги описывают этот процесс как вдыхание всех чувств, возникавших в свое время во вспоминаемом событии, и выдыхание всех нежелательных настроений и чувств, которые остались в нас после него. В этих вдохах и выдохах, по убеждению магов, заключается вся тайна перепросмотра: поскольку дыхание является поддерживающей жизнь функцией, маги верили, что оно способно доставлять факсимиле жизненного опыта человека той Силе, которая одалживает нам осознание.

Когда я потребовал от него рационального объяснения, он твердил, что вещи, подобные перепросмотру, можно только испытать, но не объяснить. Маги обретают свободу путем действий. Объяснять это — значит растрачивать энергию в бесплодных усилиях. Его совет был точно таким же, как и в отношении всего остального, что было связано с его знанием, — это было предложение действовать.

Список имен людей используется, таким образом, как запоминающее устройство, отправляющее память в непостижимое путешествие. Логика магов заключалась в том, что воспоминание о недавних событиях готовит почву для воспоминания событий, более удаленных во времени, с той же ясностью и быстротой.

Маги считают вспоминание такого рода перепроживанием уже прожитых событий и извлечением из этих воспоминаний необычайной силы, невероятного импульса, который перемешивает энергию, рассеянную из центров действия, — энергию, бесполезно накапливающуюся у границ светящихся энергетических сфер, которыми мы являемся, — и возвращает ее в эти центры. Они называли такое вызываемое перепросмотром перемещение энергии обретением текучести после того, как Орлу отдается то, чего он хочет.

На более простом уровне перепросмотр предоставляет человеку возможность выявить в своей жизни повторения. Перепросмотр убеждает человека, не оставляя в нем и тени сомнений, что он отдан на милость силам, которые в конечном итоге не имеют никакого смысла, хотя, на первый взгляд, выглядят совершенно обоснованными. Маги утверждают, что, если необходимо провести какое-либо изменение поведения, это следует делать с помощью перепросмотра как единственного средства, способного повысить осознание путем освобождения человека от невысказанных требований социальности, чего-то настолько автоматического, что это нельзя анализировать, но можно только наблюдать. В этом кроется причина того, что маги называют перепросмотр взглядом с моста.

На то, чтобы пройти весь список людей, требуется немалое время, потому что он тесно связан с событиями. Иногда, отклоняясь от него, люди вспоминают о безличных событиях, протекавших без участия человека, но связанных с периодом общения с тем лицом, в отношении которого проводится перепросмотр. В таких случаях событие следует вспоминать само по себе.

То, к чему маги жадно стремятся в перепросмотре, является память об общении, поскольку именно в общении они находят глубокие эффекты социализации, которые и пытаются преодолеть любыми доступными средствами.

Четвертой темой в списке приоритетов магов Древней Мексики было сновидение — искусство разрушения параметров обычного восприятия. И для тех магов, и для членов магической линии дона Хуана путешествия в неизвестное действительно были движущей силой магии. Дон Хуан бесконечное число раз демонстрировал мне, что все, что делал он и его спутники, подчинялось этой движущей силе. Двумя искусствами, на которых основывались их путешествия, были две невероятно изощренные формы деятельности: искусство сновидения и искусство сталкинга.

Искусство сталкинга было для дона Хуана обратной стороной медали по отношению к искусству сновидения. Чтобы сделать понятными для меня оба искусства, он сначала представил мне то, что, по его словам, было краеугольным камнем магии, — возможность непосредственного восприятия энергии, текущей во Вселенной.

Он объяснил, что та вещь, которую человеческие существа обычно считают восприятием, является лишь интерпретацией чувственных данных. Он придерживался точки зрения, что с момента рождения все окружающее снабжает нас возможностью интерпретации. Со временем эти возможности превращаются в целостную систему, посредством которой мы осуществляем все свое взаимодействие с миром в процессе восприятия. Он был убежден, что нам ни на одно мгновение не удается осознать возможность непосредственного восприятия течения энергии.

Дон Хуан и другие подобные ему маги полагали, что обычного человека в мага превращает прекращение действия нашей системы интерпретаций и прямое восприятие энергии.

Дон Хуан объяснял, что человеческие существа выглядят при прямом восприятии энергии как светящиеся сферы. Он называл непосредственное видение энергии центральной точкой магии. По его словам, все, что делают маги, вращается вокруг нее или исходит из нее и что двумя основными направлениями деятельности, которые исходят из непосредтвенного видения энергии, являются искусство сновидения и искусство сталкинга.

Еще одной проблемой, которой он уделял множество объяснений, был вопрос о точке сборки. Он говорил, что, когда маг оказывается способным видеть человеческое существо в форме светящейся сферы, он начинает видеть и эпицентр магии: точку размером с теннисный мяч, светящуюся более интенсивно, чем вся остальная светящаяся сфера. Дон Хуан называл ее точкой сборки и говорил, что именно там, в этой точке, собирается восприятие.

— Искусство сновидения, — однажды сказал он мне, — заключается в целенаправленном смещении точки сборки с ее привычного положения. Искусство сталкинга заключается в ее волевом закреплении в том новом положении, куда она сместилась.

Согласно объяснению дона Хуана, эти два искусства входят в философскую схему, именуемую путем воинов, или путем магов, — в набор предписаний, благодаря которым маги живут и действуют в мире. Следование предписаниям пути магов было для дона Хуана и его спутников высшим достижением магии. Дон Хуан верил, что, только строго придерживаясь пути воинов, маги могут найти энергию и целеустремленность, необходимые для путешествия в Неизвестном.

Дон Хуан любым возможным способом подчеркивал ценность прагматичного отношения со стороны практикующего сновидение и сталкинг. Он определял прагматичное отношение как способность нормального отношения к любым непредвиденным обстоятельствам, которые могут встретиться на пути воинов. Для меня он сам был живым примером такого отношения. Не было ни единой неопределенности или помехи, которая не могла бы развеяться одним лишь его присутствием.

Он указывал, что для того, чтобы перейти к этому желательному прагматичному отношению, практикующий должен обладать предельно податливым, гибким и сильным телом. Он говорил, что для магов физическое тело является единственной осмысленной для них сущностью и что разделения между телом и умом не существует. Маги верят, что физическое тело включает в себя как тело, так и ум, какими мы их знаем. Он говорил мне, что для того, чтобы уравновесить физическое тело как целостную единицу, маги рассматривают и иную конфигурацию энергии: энергетическое тело, которое известно также как другой, дубль, или тело сновидения.

Дон Хуан описывал искусство сновидения как возможность использования обычных снов в качестве утонченного входа человеческого осознания в иные миры восприятия. Он заявлял, что обычные сны можно использовать как лазейку, ведущую в другие области энергии, отличные от энергии мира повседневной жизни, но все же совершенно похожие на нее в своей глубинной основе.

Он говорил, что результатом такого входа является восприятие реальных миров, в которых можно жить и умереть, как и в том мире, где мы живем, и что все эти миры, хотя и поразительно отличаются от нашего, на самом деле очень похожи.

После того как я потребовал прямолинейного объяснения этого кажущегося противоречия, дон Хуан Матус вернулся к своей обычной позиции: ответы на все эти вопросы кроются в практике, а не в интеллектуальных рассуждениях. Чтобы говорить о подобных возможностях, человеку приходится использовать синтаксис языка, но, независимо от того, на каком языке он говорит, этот синтаксис ограничивает возможности выражения самим фактом его использования. Синтаксис любого языка соответствует только возможностям восприятия того мира, в котором мы живем.

Говоривший на испанском языке дон Хуан вводил существенное различие между двумя глаголами: для обычного выражения «видеть сон» он использовал слово «зосаг», а для того способа сновидеть, какой используют маги, — слово «ешосаг». В английском языке не существует четкой разницы между этими двумя состояниями: обычным сновидением, «suem», и более сложным состоянием, которое маги называют «ешиесо».

Дон Хуан также описывал сновидение как состояние глубокой медитации, ключевую роль в которой играет сдвиг восприятия.

Дон Хуан объяснял, что искусство сновидения возникло на основе совершенно случайного открытия, которое маги Древней Мексики сделали, когда видели спящих людей. Они заметили, что во время сна точка сборки очень легко и естественно смещается со своего привычного положения и сдвигается к границам светящейся сферы или в любое другое место в ее пределах. Сверив свое видение с рассказами спавших людей, маги осознали, что чем сильнее наблюдаемое смещение точки сборки, тем более поразительны повествования о вещах и сценах, увиденных спящими во время сна.

Те маги жадно искали средства смещения собственной точки сборки и, чтобы добиться этого, использовали психотропные растения. Скоро они поняли, что смещение, вызываемое этими растениями, является блуждающим, навязанным и не поддается контролю. Дон Хуан говорил, что именно в период этой неудачи они сделали открытие огромной важности. Маги древности назвали его вниманием сновидения. Оно представляет собой способность, которую практикующий использует, чтобы неуклонно удерживать свое осознание на объектах своих сновидений.

Конечным результатом этих новых стремлений магов стало искусство сновидения, то, каким оно существует сегодня. Благодаря дисциплине им удалось развить свое внимание сновидения до невероятного уровня. Они могли фокусировать его на любом элементе своего сновидения и обнаружили вследствие этого, что сны делятся на два типа. К первому относятся те сны, с которыми знаком каждый из нас, — в них протекает игра фантасмагорических элементов, того, что можно отнести к продуктам нашей умственной деятельности или души; возможно, это нечто, что связано с нашими неврологическими особенностями.

Второй тип сновидений маги назвали снами, вырабатывающими энергию[7].

Дон Хуан говорил, что маги древности оказывались в сновидениях, которые были не снами, а реальными посещениями в сноподобном состоянии поразительных мест, не относящихся к нашему миру, реальных мест, подобных миру, в котором мы живем; таких мест, в которых объекты сновидения вырабатывают энергию, — точно так же как в нашем повседневном мире энергию вырабатывают деревья, животные и даже камни.

Но видения таких мест были слишком мимолетными, слишком кратковременными, чтобы представлять для магов какую-либо пользу. Они обнаружили, что это происходило потому, что они не могли в течение достаточно долгого времени удерживать свою точку сборки в том положении, в которое она сместилась. Их попытки найти средство, которое помогло бы исправить эту ситуацию, привели к другому высочайшему искусству магии — к искусству сталкинга, или мастерству твердого удерживания точки сборки в том положении, куда она сместилась. Такая фиксация обеспечила им возможность стать свидетелями полной панорамы иного мира.

Дон Хуан говорил, что некоторые из тех магов не возвращались из своих путешествий. Иными словами, они предпочли остаться там, где бы это «там» ни находилось.

Дон Хуан говорил, что, рассматривая человеческое существо в форме светящейся сферы, маги древности обнаружили в ней шестьсот особых точек; если точка сборки фиксировалась в одной из этих позиций, это обеспечивало переход в совершенно новый мир. Его ответом на мой неизбежный вопрос: «Где находятся эти миры?» были слова: «Там, где находится точка сборки». Ничто не могло быть точнее этого заявления, и все же для нас оно совершенно не имеет никакого смысла.

Однако если рассматривать это объяснение в свете способности магов видеть энергию, текущую во Вселенной, то для магов оно вполне осмысленно. Их позиция основана на том, что в своем привычном положении точка сборки вбирает входящий поток энергетических полей всей Вселенной в форме светящихся энергетических нитей. Миллиарды одних и тех же нитей непрерывно проходят сквозь точку сборки и образуют в результате тот мир, который нам известен. Если точка сборки смещается в другое положение, через нее начинает проходить иной набор энергетических нитей.

Маги ощущают, что такой новый набор энергетических нитей не может давать видение того же мира, то есть новый мир по определению отличается от мира нашей повседневной жизни. Поскольку точка сборки представляет собой не только тот центр, в котором собирается восприятие, но и центр, проводящий интерпретацию чувственных данных, маги ощущают, что он будет интерпретировать новый поток энергетических полей практически в тех же понятиях, в каких он интерпретирует мир повседневной жизни. Результатом этой новой интерпретации является мир, который странным образом напоминает наш, и все же неуловимо отличается от него.

Дон Хуан говорил, что ощущение сходства вызывается только интерпретациями точки сборки, но с энергетической точки зрения иные миры отличны от нашего настолько, насколько это вообще возможно.

Чтобы выразить это удивительное свойство точки сборки и возможности восприятия, которые кроются в сновидении, необходим новый синтаксис; возможно, впрочем, что синтаксис нашего языка тоже сможет покрыть это новое восприятие, если этот опыт станет доступным каждому из нас, а не только посвященным шаманам.

Еще одним вопросом, который представлял для меня огромный интерес, но вызывал бесконечное недоумение, было заявление дона Хуана о том, что на самом деле не существует словесной процедуры, позволяющей научить кого-нибудь сновидеть, что сновидение более чем что-либо другое представляет собой слабую попытку практикующего связаться с неописуемой и вечной силой, которую маги называют намерением. Как только такая связь установлена, загадочным образом закрепляются и способности сновидения. Дон Хуан утверждал, что эта связь может быть установлена благодаря любому шаблону поведения, связанному с дисциплиной.

Однако величайшую важность достижения способности сновидения дон Хуан видел в следовании пути воина — философскому построению, которое маги используют, чтобы подкрепить свои действия, где бы они ни оказались — в нашем мире или в любом другом мире из существующих наряду с нашим. Следование пути воина приводит к сходству результатов, несмотря на отсутствие каких-либо точных общих правил поведения.

Средством, которое маги древности использовали, чтобы способствовать смещению точки сборки, были магические пассы; эти движения предоставляли им достаточную стабильность, необходимую для того, чтобы вызвать в себе внимание сновидения, без которого невозможно сновидеть в стиле магов Древней Мексики. Без помощи внимания сновидения практикующий может добиться в лучшем случае осознанных сновидений фантастических миров или, возможно, даже миров, вырабатывающих энергию. Но все это бессмысленно при условии отсутствия всеобъемлющего рационального обоснования, которое могло бы надлежащим образом систематизировать это восприятие.

Пятой темой, которая является кульминацией четырех предыдущих и к которой наиболее жадно стремились маги Древней Мексики, является внутреннее безмолвие. Внутреннее безмолвие определялось доном Хуаном как естественное состояние человеческого восприятия, при котором мысли блокируются, а все человеческие качества проявляются на уровне осознания, не требующем работы нашей повседневной системы распознавания.

Дон Хуан сравнивал внутреннее безмолвие с темнотой, поскольку человеческое восприятие, лишенное своего привычного спутника, внутреннего диалога, или, так сказать, безмолвного словесного истолкования процесса распознавания, — проваливается в нечто напоминающее темную яму. Тело функционирует, как и прежде, но осознание становится более острым. Решения принимаются мгновенно, и они, кажется, исходят из особой формы знания, лишенной вербализованных мыслей.

Шаманы Древней Мексики, которые открыли и применяли магические пассы, являющиеся ядром Тенсёгрити, верили, что человеческое восприятие, функционирующее в состоянии внутреннего безмолвия, способно достигать неописуемых уровней. Они даже придерживались той точки зрения, что эти уровни восприятия свойственны иным мирам, которые, по их убеждению, сосуществуют с нашим миром. Эти миры настолько же исполнены смысла, как и мир, в котором мы живем. Это миры, в которых можно жить и умереть, но они неизъяснимы в понятиях линейных парадигм, используемых привычным состоянием человеческого восприятия для объяснения Вселенной.

В понимании магов линии дона Хуана, внутреннее безмолвие является матрицей гигантского шага эволюции; маги Древней Мексики называли этот гигантский шаг эволюции безмолвным знанием. Безмолвное знание представляет собой такое состояние человеческого осознания, при котором знание является автоматическим и мгновенным.

Знание в этом состоянии не является продуктом размышлений разума, логической индукции и дедукции и обобщений, основанных на сходствах и различиях. В безмолвном знании нет ничего умозрительного, ничего такого, что могло бы составлять тело знания. Для безмолвного знания все неизменно представляет собой сейчас, а сложнейшие фрагменты информации схватываются без каких-либо предварительных действий.

Дон Хуан считал, что безмолвное знание проявлялось в древнем человеке «намеками», хотя на самом деле древние не обладали полным безмолвным знанием. Он говорил, что такие намеки были бесконечно сильнее, чем те, которые человек испытывает сегодня, когда объемы знаний являются результатом заучивания наизусть. Он верил, что хотя мы и потеряли такие намеки, но дорога к безмолвному знанию всегда остается открытой, и она берет начало в матрице внутреннего безмолвия.

Обретение внутреннего безмолвия является необходимым условием по отношению ко всему, что мы очерчиваем в этом объяснении. Дон Хуан учил, что внутреннего безмолвия следует достигать путем последовательного усиления дисциплины. Он говорил, что его следует наращивать, накапливать шаг за шагом, миг за мигом. Иными словами, человек должен заставлять себя пребывать в безмолвии, пусть даже лишь на несколько мгновений. Дон Хуан утверждал, что если человек настойчив, то эта настойчивость превозмогает привычку, и таким образом он приближается к порогу накопленных мгновений или минут, продолжительность которого различна для каждого человека. Если, к примеру, для кого-то этот порог составляет десять минут, то по достижении этой отметки внутреннее безмолвие приходит само собой, так сказать, по собственному почину.

Нет никакого способа заранее узнать, каким является наш личный порог. Единственный способ узнать это — попытаться его достичь. Так произошло и со мной. Следуя совету дона Хуана, я настойчиво заставлял себя оставаться в безмолвии, и однажды, когда я был в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса и шел с кафедры антропологии в кафетерий, я достиг своего загадочного порога.

Я понял, что добрался до него, потому что в один миг осознал все, что дон Хуан так долго мне объяснял, — он называл это остановкой мира. В этот миг мир перестал быть тем, чем он был раньше, и впервые в своей жизни я начал осознавать, что вижу, как энергия течет во Вселенной. Мне пришлось присесть на ступеньку кирпичной лестницы. Я знал, что то, где я сижу, является кирпичной лестницей, но я знал это только интеллектом, только благодаря своей памяти. Тогда же я ощущал, что отдыхаю на энергии. Я сам был энергией, как и все вокруг меня.

И тогда я осознал нечто, что стало кошмаром этих дней, нечто такое, чего не смог бы объяснить никто, кроме дона Хуана. Я осознал, что хотя мне кажется, что я вижу впервые в жизни, но на самом деле я видел энергию, текущую во Вселенной, всю свою жизнь, совершенно не осознавая этого. Новым стало не то, что я вижу текущую во Вселенной энергию. Новизна заключалась в том вопросе, который вырос во мне с таким неистовством, что выбросил меня назад, на поверхность мира повседневной жизни.

«Что всю жизнь мешало мне осознавать, что я вижу энергию, текущую во Вселенной?» — спрашивал я себя.

Дон Хуан объяснил мне это, разграничив общее сознание и намеренное осознавание чего-либо. Он сказал, что наше человеческое состояние всегда обладает глубоким осознанием, но все проявления такого глубокого осознания расположены на ином уровне по отношению к намеренному осознаванию. Он сказал, что внутреннее безмолвие установило мост через эту пропасть — в этом и заключается его функция — и позволило мне осознавать то, что я ранее сознавал только в общем смысле.