Лелька и ключ-камень

Глава 9

Август в этом году полыхнул невиданным урожаем морошки. Деревенские ведрами брали пресновато-сладкую ягоду. Морошку замораживали, мочили в небольших кадушках, варили варенье, сушили на чердаках и на теплых печках. Лелька очень любила эту ягоду, и с удовольствием отправилась на ее заготовку.

Собирались с вечера тщательно. Тетя Наташа приготовила одежду, напомнив девочкам, что все должно быть закрыто, а то заедят комары, или не дай боже, гадюка встретится. Дядя Андрей проверил кузовки и всем выдал перочинные ножички.

— Без ножа в лес только дураки ходят, — высказался он в ответ на осторожные возражения жены.

Лелька тоже готовилась, правда, по-своему. В ее рюкзачке нашлось место для пакетов с полынью, которую она насушила в промышленных масштабах, для маленьких мешочков с можжевельником и рябиной, и для зажигалки, втайне купленной в сельском магазинчике. Юная ведунья слишком хорошо помнила мартовскую встречу с активной покойницей. Повторения ей не хотелось, так что она здраво рассудила, что лучше ко всему быть готовой.

Вышли за ягодой затемно, благо Андрей отлично знал дорогу. Рассвет встречали уже у кромки болота.

— Так, девчонки, слушайте сюда. Ягоды берете только вдоль края, вам хватит. В воду не наступать, только на кочки. Если что-то случилось — подаете сигнал.

Андрей вынул из кармана детские свистки и вручил их дочке и племяннице.

— Увидите змею — аккуратно отходите, змеи сейчас ленивые, да они и так на людей не кидаются. Конечно, если на хвост наступите — ужалит, но для этого у вас вон какие сапоги. Как устанете или просто надоест собирать — подходите во-о-н к той сосне.

Он указал девчонкам на обожженное молнией дерево.

— Там сидите и ждете. Пока все не соберемся — никто не уходит. Все понятно? Отлично. Объявляю заготовку морошки открытой.

Лелька с удовольствием выковыривала солнечные ягодки из влажной ярко-зеленой травы, отправляя в рот те, что переспели и размякли. Кочки, на которых росла морошка, мягко пружинили под ногами, кузовок постепенно наполнялся. Наполнялся и украдкой взятый с собой пакетик. В него девочка складывала травки. Болотную растительность она знала неважно, так что собирала все что могла в надежде спокойно разобраться дома.

Увлекшись, Лелька не заметила, как наткнулась на молодого парня, тоже собиравшего ягоды.

— Ой! Извините, пожалуйста. Я нечаянно, я вас не видела.

— Да ладно, что ты реверансы разводишь. Всяко бывает. Много набрала?

Лелька продемонстрировала кузовок.

— О, прилично у тебя уже. Я смотрю ты и траву собираешь? Увлекаешься народной медициной?

— Да, мне интересно.

— А хочешь, покажу, где огнецвет растет? Я здесь вырос, места хорошо знаю.

— Мне нельзя от края отходить, тетя будет ругаться.

— Да и не надо, до него вполне можно добраться в обход, по краю болота. Хочешь? Заодно и ягоды дособираешь.

Соблазн оказался непреодолимым, да к тому же наказ взрослых нарушать не планировалось, так что девочка согласилась. Парень действительно неплохо знал травы, даже странно для такого молодого человека. Он показал Лельке заросли багульника, места, где расстилались последние белые коврики цветов вахты, рассказал про то, чем полезен сфагнум. Девочке было интересно настолько, что она забыла про необходимость смотреть под ноги, зацепилась за какую-то корягу и не только упала, но и расшибла нос о мокрый, не до конца сгнивший ствол.

Вскрикнув от боли, Лелька вскочила, и вдруг с ее глаз словно спала пелена. Она увидела, что идет прямиком к центру болота. Взглянула на провожатого — и заорала от ужаса. Вместо молодого, смутно знакомого парня, рядом шел полуразложившийся труп.

— Увидела, значит… — проскрипел покойник. — Только поздно увидела, дрянь мелкая. Не уйдешь теперь, моя будешь.

Девочка лихорадочно соображала, что делать, и злилась на себя, что не смогла удержаться от крика. Она вспомнила, что не так давно в лесу искали какого-то Витьку и нашли, но вроде как не в себе. Судя по всему, нашли кого-то другого, а Витька вышагивал рядом с ней.

— Ой… а тебя Витей зовут? Звали… — Лелька решила хоть немного потянуть время, вдруг что-то придумается. Умирать в болоте было очень обидно.

— А ты откуда знаешь? — ошарашенно отозвался разговорчивый труп

— Тебя искали, специально приезжали из города.

— Не надолго их хватило, видать.

— Они нашли. Теперь тот, которого нашли, в больнице сидит для психических, а твоя мама передачи туда возит.

— Зачем?

— Ну как, сыну. Она же тебя любит.

— Вот такого? Не думаю.

— А почему ты здесь оказался?

— Да услышал, как в кустах Альберт голосит. Мне ж его папаша платил, чтобы я за этим козлом присматривал. Нянька, типа. Ну я в кусты и ломанулся, спасать. Случись что с этим сусликом, меня бы там же зарыли. Ломанулся, а там такая тварь! Оказалось — болотник местный. Утопил он меня в чарусье. Только зря он это сделал! Я сильнее! Так что теперь я здесь хозяин!

Лелька почти физически почувствовала, как идущее рядом существо наливается злобой.

— А ты, дрянь такая, в мои дела полезла! Кто тебя звал к тому ручью?

— Но я же не знала, а она так плакала!

— Не знала, значит не фиг было соваться. А раз влезла на мою территорию — плати!

Бывший Витька каким-то кенгуриным прыжком оказался рядом с ней, и Лелька поняла. что это конец. Надеяться было не на что и не на кого. Просить Велеса о помощи она не могла, слишком сыро, огонь не разведешь. Соль и полынь это существо только разозлят. Девочка читала о нелюдях все, что могла найти, и знала, что на своей территории болотник практически непобедим.

На медальон тоже надежды не было. Тогда, после разговора с домовым, она несколько раз пыталась активировать защиту, исколола все пальцы, но так ничего и не добилась. Загадочная фраза, что надо «подать родственную силу» осталась загадкой, даже Кондратьич не помог.

— Не по мне это, веда. Я вашу силу видеть-то вижу, но не понимаю. Не знаю, как ей управлять.

Между тем, болотник прижал Лельку к последней кочке. Дальше начиналась трясина. И тут страх, переполнявший девочку, перешел в холодное бешенство.

— Да сколько же можно! То одно, то другое! Как же вы все меня достали!

В этом «все» были и Ирина, с ее придирками, и предательница Ленка, и непонятная тварь с туманными глазами, и все прочие, кто не давал ей просто спокойно жить. Девчонка выхватила перочинный ножик.

— Хоть пообстругаю этой мерзости корешки, которые он на себя нацепил!

Увидев ножик, Витька-болотник мерзко захихикал:

— Ну ты и дура! Тоже мне, нашла оружие!

Смердящая мерзость надвигалась на Лельку. Перехватив нож, девчонка не заметила, как полоснула себя по ладони и приготовилась к последней в жизни драке. Болотник потянулся к ее горлу, не обращая внимания на попытки порезать его ножом. Лелька отшатнулась, прикрыла шею рукой и внезапно почувствовала, как полыхнул медальон. Полыхнул буквально. Серебристо-алое пламя на мгновение расцвело куполом, и ринулось на болотника. Тот взвыл, как сирена пожарной машины и отлетел на несколько метров.

— Что это?! Что это такое?! Жжется!! А-а-а-а! — завыл бывший неплохой парень Витя.

Лелька же бросилась бежать, не дожидаясь окончания перформанса. Удивительно, но она даже не потеряла кузовок и рюкзак. Выскочив к краю болота, девочка обернулась. Дымящийся болотник пытался уползти в чарусью, забыв о планах великой мести. Лелька отошла к лесу и без сил опустилась на землю.

— Что, наприключалась, дева? — ехидно спросил знакомый голос.

Подняв голову, она посмотрела в желтые глаза лешего.

— Наприключалась, дядька Ермолай. Выше крыши наприключалась.

— Неосторожная ты. Ну да хоть висюлька твоя активировалась, теперь тебе попроще будет.

— Дядька Ермолай, покажешь дорогу? Меня, наверное, потеряли. Не только Ирина возмущаться будет, но и дядя с тетей рассердятся.

— Эх ты, кулема! Пойдем, проведу тебя своей тропкой. Только с тропы не сходи, а то пропадешь в Нави, там тебя и я не найду.

С помощью лесного хозяина Лелька очутилась у приметной сосны раньше всех и с полным кузовом ягод. Наследующий день она купила свежий круглый хлеб, с полкило недорогих карамелек и яркие атласные ленточки. Хлеб и конфеты со словами благодарности оставила на знакомом пне, а ленты подарила лесавкам, обрадовав их до счастливого визга.

Все вроде бы наладилось, но одна мысль так и не давала девочке покоя. Если Витька стал болотником, то кто же тогда сидит в городской дурке? Не найдя ответа, Лелька решила спросить у Кондратьича. Выбрав вечер, когда Ирина убежала к подружкам, а уставшие за день дядя с тетей присели у телевизора, она достала карамельки и позвала домового. Смена традиционного молока с хлебом на дешевые карамельки с химически-сладким запахом была вызвана коварством Лапатундель. Кошка упорно находила приготовленные для домового подношения и охотно разнообразила ими свое меню. Карамельки же не вызвали у умного животного ни малейшего энтузиазма. Обследовав их однажды и как следует прочихавшись от удушливого аромата, Тундель сделала пару движений, будто закапывала лоток, и больше конфетами не интересовалась.

Кондартьичу же на содержание красителей, подсластителей и прочих добавок было откровенно наплевать. Конфеты дарились ему, дарились с почтением и добрыми пожеланиями, этого домовому было достаточно. Так что вечерняя встреча высоких сторон проходила в компании карамелек и травяного отвара, заменяющего чай.

— Кондратьич, миленький, что же это получается, если Витька чуть меня не притопил в трясине, то кому же возит передачи его матушка?

— Я, дева, об этом немного знаю, тебе бы лешака своего попытать. Довелось слышать, еще в старые времена, что иногда навьи твари находят лазейки в Явь. Сил у них мало, мозгов совсем нет, но жрать они хотят не меньше прочих. Такая тварь садится в укромном месте, чаще в лесу, но может и в дом заползти, если домового у семьи нету. Садится, значиться, тварь и ждет того, кто первым придет. А увидев, принимает облик встреченного человека. Ежели это приключается в доме, то тут разговор короткий, домашние завсегда поймут, свой перед ними, али мерзость невнятная. А вот ежели в лесу встретятся, то и случается, как с Витькой. Ведь не попадись он болотнику, люди бы скоро разобрались, а теперь поди, докажи, что сидит в лечебнице и не человек вовсе. Засмеют, а то и рядом пристроят посидеть.

— А что же теперь делать?

— А что тут поделаешь… Ты, главное, сама не забывай смотреть. Ведь умеешь же тварей от людей отличать!

— Я и смотрела. Но он выглядел как обычный человек.

— Силен видать, раз смог от веды спрятаться.

— Как плохо быть слабой! Была бы я нормальным человеком, никому бы до меня дела не было, да и сама яникуда бы не влезала. А сейчас — как папа говорил, ни пес, ни выдра, ни ведунья, ни человек.

— Ладно тебе печалиться. Вон, Витька, обычный ведь был, тебе же кто хочешь это бы подтвердил. Сильно ему это помогло?

— Кстати да. Как же он вообще смог стать болотником?

— Это ты, дева, у лешака своего спрашивай, я тебе тут не подсказчик. Спасибо тебе за чай, за ласку, пора мне, бывай, — и Кондратьич растворился в наступивших сумерках.

Беседа с домовиком Лельку не успокоила. Кое-что она поняла, но вот как себя вести, чтобы не оказаться на месте Витьки, ей было неясно. Воспользовавшись последними летними днями, девочка через Улю и Дану попросила лесного хозяина уделить ей время.

— Ну здрава будь, девица, — прогудел леший, принимая купленные в подарок хлеб и сахар. — Что тебе покоя не дает?

— Дядька Ермолай, расскажи, как Витька смог стать болотником, и как мне-то быть, чтобы так не попасться? Мне объяснили, откуда второй Витька взялся, но вот как уберечься от твари я не знаю. И совсем уж не понимаю, как обычный человек победил хозяина болот.

— Ну, навьих тварей ты теперь можешь не бояться, твой медальон их на подлете изжарит. Что же касаемо Витьки… Болотники-трясинники все когда-то были людьми. Стоялая болотная вода — жадная. Что в нее попадет, в ней и сгинет. Однако если душа у человека сильная да темная, его злоба может оказаться сильнее злобы стоячей воды. Такой утопленец получает над трясиной власть и становится ее хозяином. Приманивает заблудившихся путников, затягивает ослабевших животных, топит в чарусьях сборщиков грибов и ягод, подкармливает болотную воду. А та в ответ делится с ним своей злобой и дарит долгий срок жизни. Но может вода и рассердиться.

Прежний болотник давно правил. Он когда-то колдуном был, шибко вредным. Еще до войны с хранцузом поймали его мужики, связали, да притопили в небольшом болотце. Потом пожалели, да поздно. Стало болото расти, стали пропадать кошки, собаки, куры опять же. А поднабрав силенок, сожрал болотник своих погубителей, отдал их души стоялой воде. Болото после этого выросло так, что чуть лес не затопило. Пришлось мне этому паршивцу объяснять, чьи в лесу шишки и чей сам лес. Но потом все устоялось-успокоилось, пару веков жили мы мирно. А в последние года стал, видать, хозяин болота уставать. Никого не топил, в чарусьи не заманивал, спал себе под кочками. Само болото и то подсыхать стало. Вот стоялая вода и выразила ему свое неудовольствие. Так что, когда Витька, почитай, сам прибыл, не было ему другого пути, кроме как в трясину. Да только не ведал болотник, что стоялая вода решит заменить его новым хозяином — молодым, полным сил и огромной злобы. Всю злость на богатого бездельника, на свою неудельную жизнь, на украденные непрожитые годы вложил Витька в драку с болотником. Видать воде такой его пыл глянулся, так и стал он болотным царем.

Ты, девица, в эту осень на болота боле не ходи, не надо тебе. Утопить-то он тебя вряд ли сможет, медальон не даст, но по-другому напакостить — только в путь. Ни к чему тебе такие страсти, не надобны. Травы ты все собрала. А коли чего не хватает — гуляй по моему лесу до первого снега. После уж не моя власть будет, Зюзя хозяйничать станет, будешь с ним разбираться.

Август катился к концу, закрывая летнее раздолье, впереди замаячила школа с ее уроками, проблемами и одиночеством. Как-то незаметно для Лельки в ее окружении нелюди почти заменили людей. Леший был ей ближе, чем соседи, жившие на одной улице, а бродница и лесавки — приятней Ирины с ее компанией. Девочка понимала, что хорошего в этом мало, но насильно мил не будешь, так что вновь «навести мосты» со сверстниками она не пыталась.

В один из последних летних вечеров с ней неожиданно заговорил дворовой Дрон. С этим странным существом Лелька практически не контактировала. Временами она замечала его за работой во дворе, иногда, если было время, прибирала упавшие инструменты или подметала углы, которые дворовой не мог очистить сам. Поэтому, когда Дрон с ней заговорил, она страшно удивилась.

— Дворовой из крайнего дома под зеленой крышей весточку передал. Домовик их с тобой очень поговорить желает, но прийти не может, нет ему ходу из дома-то.

Крыша, крытая щегольской зеленой черепицей, на доме Нины Петровны, сельской продавщицы, была предметом зависти многих селян, так что о каком доме речь, Лелька поняла. Но вот зачем ей какой-то чужой домовой, понимать не хотелось, как не хотелось объяснять что-то Нине Петровне, женщине крупной, нервной и весьма ушлой.

— Зачем мне с ним разговаривать? Своих дел хватает.

— Он говорит, что хозяйка дома худое задумала, всей деревне беда может быть.

— Я к Нине Петровне не пойду, если ему так надо — пусть сам соображает, как поговорить. Вон, хотя бы и через Кондратьича.

— С Кондратьичем они издавна не ладят, с той поры, когда здесь еще вместо домов землянки были. Неможно им говорить. Драка будет.

— А это, Дрон, не моя печаль. Слыхал, поди, старую поговорка «Овес за конем не ходит, а хлеб за брюхом».

— Не пойдешь, значит?

— Не пойду. А в чем твой-то интерес?

Дворовой помялся и признался:

— Я их дворовому, Хотену, в карты желание проиграл. Вот он и пожелал, чтобы, значиться, веда с домовиком поговорила.

— Вот оно как… А если не поговорю, что будет?

— Нечестный я буду, долг не отдать нельзя, за такое могут и с деревни согнать. Прошу тебя, веда, поговори, а?

— Вот мое последнее слово, Дрон. Если придумают, как мне с домовиком поговорить втайне от хозяйки дома, так и быть, поговорим. Но только ради тебя, чтобы твою просьбу уважить. Если же не придумают — значит не судьба.

Дворовой, уже почти смирившийся с отказом, радостно закивал и утек под крыльцо. Лелька знала, что он там проживает в виде большущей змеи, большую часть времени спит, но иногда охотится на заблудившихся мышей, отбивая законный хлеб у Лапатундель.

Через пару дней Дрон снова появился перед девочкой.

— Надумали что-то?

— Надумали, веда. Завтра хозяйки весь день дома не будет, она в город поедет, еду повезет навьей твари. Подойди в полдень к дому с задней стены, тебя Хотен впустит и выпустит, и всем глаза отведет. Никто тебя в его дворе не увидит.

— Ого! И ты так можешь?

— Знамо дело, на своем дворе каждый из нас полный хозяин. Захотим — никто ничегошеньки не увидит. Опять же недруга дворовой придержать может, зло незваное во двор не впустить. Только если хозяин сам, доброй волей кого пригласит, то тут уж у нас силы нет возражать.

На следующий день Лелька отправилась «на дело». Тоненькой девчонке несложно было проскользнуть между домами и заскочить незамеченной в небольшую калитку за домом. Оглядевшись по сторонам, она оценила образцовый порядок, аккуратные грядки с зеленушкой и клубникой, большой парник для ранних овощей. Дворовой Хотен встретил Лельку в виде змеи. Она знала, что эти нелюди часто принимают облик хозяина дома, не всегда близко к оригиналу, ну уж кто как может. Однако у этого дома больше не было хозяина, а выглядеть крепкой теткой Хотену, видимо, не позволяло чувство собственного достоинства. Следуя по дорожке за упитанной змеюкой, Лелька подошла к дому. Окно распахнулось, и девочка увидела местного домового.

Щуплый, тощий мужичок с козлиной бородкой, посматривал на нее явно свысока, но Лельке было на это наплевать. Она спокойно смотрела на нелюдя, не начиная разговора. Прождав пять минут в полной тишине, девочка развернулась и пошла от дома. Тут-то домовик и запаниковал.

— Веда, погоди, веда!

— А зачем мне годить? Помолчать я и дома могу. А заодно и дела сделаю, их сейчас достаточно.

— Ну прости меня, дурака. Малая ты ищщо. Засомневался я.

— Ладно, давай попробуем еще разок. Мне передали, что ты хочешь говорить со мной, я просьбу уважила — пришла. Теперь твое слово.

— Хозяйка дома моего худое замышляет. Ты, веда, знаешь про ее сына? Что заместо него в лекарне навья тварь сидит?

— Знаю. И где настоящий сын — тоже знаю.

— Эва как! А где ж он?

— А вот это уже не твоя забота, сам понимаешь. Твоя власть в доме, только до порога.

— Твоя правда, веда. Только может хозяйка беду на мой дом навлечь. А коли дом-то я не уберегу, мне и самому конец придет. А неохота.

— Давай-ка уважаемый, ближе к делу. Что твоя хозяйка такого замыслила, что тебе аж помощь понадобилась? Ведь в стенах дома твоя власть велика, ты почти все можешь.

— Все, да не все. Этого подменыша, которого хозяйка сыном числит, в лекарне больше держать не хотят. Дескать, тихий он, не опасный. Вот Нинушка и задумала домой его, значится, забрать. Она ж уверена, что это родное ее дитя. Надеется, что дома и стены помогут. А не помогут. И я ничего не сделаю, ежели она эту тварь сюда своей волей приведет, а она приведет, я знаю, она всегда упрямая была. И когда такое приключится, вытянет тварь из нее жизненные силы, а после и дом рассыплется. Сейчас-то, в лекарне, людей вокруг много крутится, от каждого по капельке отщипни — они и не заметят, а таких тварей десяток прокормить можно. А вот здесь, когда Нина-то одна с этой гнусью останется, все будет плохо.

— Проблема мне понятна, но причем здесь я? Нина Петровна мне не родня, к сыну ее я тоже добрых чувств не питаю.

— Э-эх, веда, молодая ты видать, глупая. Ты сообрази: тварь эта облик менять может. Когда она здесь все сожрет, делать чего станет? Правильно, примерит на себя иное обличье и дальше отправится. А вот кем она станет, кого заменит — мы не узнаем. Ты ж знаешь, что мы вас, людей, не так видим, как вы себя сами. Описать не можем. И я не смогу, даже если доживу до встречи с тобой. Хочешь, чтобы такое к тебе в дом пришло? Сестрой ли, теткой ли, другим ли человеком? Тварь силу набрала, ты ее сразу точно не узнаешь, слабая ты. А когда разглядишь — может уже для многих поздно быть.

Лелька представила себе эту картину и ей стало плохо. Руки затряслись, колени ослабли, и она присела прямо у стены дома.

— Вижу, поняла. Веда, ты промеж людей живешь, подумай, как хозяйку упредить?

Девочка посидела минут десять. Что можно сделать, она понимала, но отправлять бедную тетку на болото, где ее могут просто сожрать, ей решительно не хотелось.

— Так, уважаемые, а есть ли у вас в хозяйстве куры?

— Есть, как не быть, — откликнулся Хотен. — Только они сейчас в сарайке закрыты, хозяйка-то уехавши.

— А черные среди них есть?

— Есть парочка.

— Так, уважаемый домовой, уж прости, имени твоего не знаю, не назвался ты, дай-ка мне листок бумаги и карандаш или ручку, письмо твоей Нине напишу.

— А что писать-то станешь, веда?

— Вот хозяйка дома прочтет, и все узнаешь. Но писать стану для выполнения твоей просьбы, так что уж позаботься, чтобы письмо ей в руки попало как можно быстрее.

Небольшую записку Лелька старательно вывела печатными буквами, ей не хотелось, чтобы кто-то узнал ее почерк. Вечером, когда Нина Петровна вернулась из города, в центре стола ее ждал свернутый треугольником листок.

Мимоходом удивившись попаданию посторонней бумаги в дом, замученная поездкой в город, а больше свиданием с больным сыном, женщина развернула записку. Поначалу Нина не поняла написанного, потрясла головой и прочла письмецо еще раз. Текст гласил: «Если вы хотите узнать, что случилось с вашим сыном, приходите на закате к краю болота. С собой возьмите черную курицу и острый нож. Как дойдете до края, позовите: болотный правитель, трясинный повелитель, мой дар прими, себя яви. Перережьте курице горло, положите ее поближе к болоту, но не в воду. Если птица исчезнет, вы увидите Болотника, он вам все расскажет. Если птица не исчезнет за десять минут— быстро уходите, оставаться станет опасно».

Женщина потерла виски и грузно опустилась на стул. Нина прожила в селе всю свою жизнь. В детстве она слушала старушечьи сказки, в юности гадала в бане на суженного, подкармливала домового, проводила обряды на благополучие дома и урожай, но вот так прямо сверхъестественное в ее жизнь не вторгалось. Традиции, которые она соблюдала по привычке, внезапно обрели новый пугающий смысл. О болотном царе ей рассказывала родная бабушка, по рассказам, тварь это была жадная, ленивая, но не особо злобная.

Нине до слез хотелось узнать, что случилось с ее кровиночкой. Она не хотела и не могла расстаться с надеждой, что Витенька вернется в разум, снова ее узнает, и все будет как прежде. Для этого Нина была готова горы свернуть, а не то что на болото сходить. Участь курицы была решена.

На завтра, переделав дела, женщина посадила будущую жертву в корзину, прихватила остро наточенный нож и отправилась к болоту. Дорога показалась ей неожиданно короткой. Нине неоткуда было узнать, что накануне Лелька попросила лешего присмотреть за несчастной теткой, чтобы та не заплутала и, по возможности, не утонула. На краю болота Нина привычно перехватила курице горло и произнесла заученный наизусть текст. Как велено было в записке, опустила птицу на землю и чуть отошла. Несмотря на полную, казалось бы, готовность к любым чудесам, при виде исчезающей курицы она испугалась.

Но этот испуг немедленно смыло волной настоящего ужаса, когда на ее глазах из воздуха соткалась ужасная тварь, пожирающая птицу. В следующую секунду Нина осознала, что на твари — Витенькина куртка, грязная, но вполне узнаваемая. Эту модную и дорогую одежку она не спутала бы ни с чем. Яркая, желто-оранжевая куртка сыну очень нравилась, но безалаберный мальчишка почти сразу потерял бусину, фиксирующую завязку капюшона. Нина, конечно, рассердилась, но долго злиться на сына она никогда не могла, так что фиксаторы были заменены ею на бусины из настоящего янтаря, оставшиеся от старого ожерелья. Именно эти бусины и были на куртке.

Забыв все, женщина кинулась на тварь, упала во влажный мох. Вскочила и вдруг услышала:

— Маминка…

Так ее звал только сын. Об этой их маленькой тайне никто не знал. Много лет назад Витя переписывался с девочкой из Чехии и ему очень понравилось это обращение, ласковое, но не слащавое. Нина оцепенела. Воздух вокруг твари пошел волной, и она увидела сына! Сына, который узнал ее, заговорил с ней!

— Витя, сынок, как же ты здесь? Зачем? Пойдем домой!

— Мой дом теперь здесь, маминка. Прости меня, не уберегся я.

Жуткая история, рассказанная тем, кто был ее родным мальчиком, не укладывалась у Нины в голове. А существо перед ней продолжало:

— То, как ты меня видишь — это иллюзия, на самом деле я уже почти себя не помню. Я именно тварь, которой предстоит сидеть в болоте, пока не придет кто-то сильнее и не убьет меня, как я убил прежнего болотного царя. Я тебя прошу о двух вещах. Во-первых, не забирай домой ту гнусь, что приняла мой облик. Это не человек, он тебя убьет, да так, что даже душа твоя не уцелеет, станет его поживой. Во-вторых, больше сюда не приходи. Мне все труднее помнить, что я был человеком, вскоре я тебя не узнаю и могу убить, как велит мне моя новая природа.

— Но ты же узнал сейчас, ты ж говоришь со мной!

— Я слишком недавно был человеком, но это уже почти забылось. В следующий раз куриной крови будет недостаточно. Моя душа не может уйти, но не может и жить в твари, она уходит в глубину, ожидая освобождения. Ждать ей долго, убить меня здесь невозможно, это моя вотчина и я здесь почти бог. Я не помню родства с людьми, а скоро забуду и тебя. Не приходи, живи спокойно. В нашем доме есть тайник. В моей комнате, в стене, возле постера с мотоциклом. Он хорошо спрятан, но если разберешь стену, то найдешь. В нем лежат доллары, там много, я у Альбертика спер, пока тот травку дегустировал. Тебе этого надолго хватит. Живи спокойно, рано или поздно меня убьют, я тебя найду даже за гранью. Я тебя очень люблю и всегда любил. Ты самая лучшая мама на свете. Прощай, маминка.

Виктор растаял в воздухе. Только густой запах тины и гнили напоминал, что владыка трясины выходил наружу. Нина отползла от края болота и разрыдалась. Она отчаянно не хотела верить, но одновременно понимала, что это правда — ее любимого, ласкового и самого лучшего мальчика больше нет. Она никогда с ним не поговорит, не обнимет, не накормит своими пирожками, которые он очень любил. Нина больше не знала, что ей делать со своей жизнью, зачем ей вообще эта жизнь. Сил думать, чувствовать и даже горевать у нее не осталось. Медленно переставляя ноги, она побрела вперед, не думая куда идет и даже не удивилась, выйдя к краю деревни. Дверь дома захлопнулась за ней, отрезая от привычной и неплохой, в общем-то, жизни. Она не в силах была думать о том, что теперь ее ждет.