Леонтоподиум. Книга I-II

— За ней! — Марго потащила Нину за руку.

Вблизи чертополох производил еще более зловещее впечатление — колючие цветы покачивались, несмотря на то что не было никакого ветра, и, казалось, перешептывались между собой.

— Странные какие-то растения, — поежилась Марго, — как будто живые.

— Они не странные, они просто кровожадные. И просто хотят тебя съесть, — ответила Нина.

Марго так привыкла, что подруга молчит, что даже вздрогнула от неожиданности. Нити на губах Нины ослабли и теперь висели, напоминая усы.

— Тебе лучше? — спросила Марго.

— Я умираю, — грустно улыбнулась Нина. — Если мы очень быстро не найдем твою принцессу — мне конец.

— Найдем, — пообещала Марго, — даже не сомневайся.

Девушка огляделась в поисках заячьих ушей, но Зайки и след простыл.

— Ничего страшного. Рида сказала, что нам просто нужно идти в топи, и все.

Марго зашагала прочь от платформы, вовсе не чувствуя себя настолько уверенно, как пыталась показать. Нина шла следом.

Заросли чертополоха становились с каждым шагом все гуще, и вскоре девушки уже шли прямо по колючим растениям.

— Хорошо, что мы хоть в джинсах, — Марго старалась говорить бодро и весело, — с голыми ногами пришлось бы несладко. Мне кажется, эти чертополохи специально тянутся к моим коленям.

В эту секунду, в подтверждение ее слов, один цветок колыхнулся особо резко и цапнул Марго за коленку, туда, где после падения в тоннеле была разорвана ткань и содрана кожа.

Марго истошно завизжала и отпрыгнула.

— Он меня укусил! Клянусь! Меня укусил цветок!

— Я же говорю — они хотят тебя съесть. Я это чувствую, — повторила Нина. — Вот, возьми. Они чуют кровь.

Она протянула Марго свой шифоновый шарфик.

— А почему эти милые растения хотят сожрать только меня? Почему ты их не интересуешь? Пошли вон! Не смейте ко мне прикасаться, кровожадные уродцы! — закричала на цветы Марго.

— Во мне почти ничего не осталось, кроме яда. Яд им не помеха, этот чертополох может переварить все что угодно, но во мне уже почти ничего нет.

— Ясно. Топай быстрее.

Марго перевязала шарфом колено, и чертополох действительно стал вести себя сдержаннее. Вскоре девушкам, поначалу взявшим довольно бодрый темп, пришлось сбавить скорость — то там, то тут под густыми зарослями чертополоха стали попадаться кочки и большие ржавые лужи. Думать о том, почему вода в них имеет такой цвет, не хотелось. Сам чертополох стал крупнее и уже возвышался над девушками.

— Ничего, мы уже скоро придем, — подбадривала себя и Нину Марго, с ужасом думая о том, что теперь проклятый чертополох, окружающий их со всех сторон, может при желании разорвать их на мелкие клочки. И все-таки съесть.

Несколько раз Марго соскальзывала в лужу, и ее джинсы уже были насквозь мокрыми, а кроссовки смачно хлюпали. Марго совершенно потеряла направление и понятия не имела, куда они движутся. Нина, похоже, прекрасно понимала, что они заблудились, и не задавала вопросов. В какой-то момент она просто в очередной раз упала в лужу и не смогла подняться. Марго бросилась ей на помощь.

— Как ты?

Вопрос был излишним. Нина даже не смогла ответить. Ее губы, которые из синих стали черными, беззвучно шевелились.

— Держись, держись, пожалуйста! — Марго вытащила Нину из воды и взвалила себе на спину.

Так удалось пройти примерно метров десять, прежде чем Марго поскользнулась на очередной кочке и упала. Девушка заставила себя подняться. Еще дюжина метров — и очередное падение. На этот раз встать на ноги было еще сложнее. Стиснув зубы, Марго снова поднялась.

«А что, если это ловушка? Что, если Рида просто заманила нас в свои топи? Наверняка так и есть. Она специально не сказала мне, как пройти сквозь эти чертовы чертополохи».

«"Просто идете в болото с красными чертополохами и зовете меня", — вспомнила Марго каркающий голос принцессы. — "Зовете меня!" Вот блин!»

Марго остановилась и огляделась. Вокруг были только двухметровые заросли чертополоха, щедро залитые лунным светом.

— Рида! — закричала девушка изо всех сил. — Рида! Рида!

— Я не глухая. Я надела уши, — раздался у нее прямиком за спиной голос принцессы.

Марго обернулась. Рида стояла в нескольких шагах от нее, на небольшой прогалине.

«Чертополох что, расступился, чтобы расчистить ей эту полянку?» — подумала девушка.

— Ну разумеется, расступился, — сварливо ответила на ее мысль Рида, — это, между прочим, мой чертополох! И не надо читать мне лекцию по ботанике о том, что чертополох не растет на болотах. Мне на это плевать!

На этот раз Рида выглядела по-другому. Глаз у нее было всего три — два там, где и у обычных людей, и третий между бровями. Брови, кстати, тоже были, как и нос, и рот. Ушей, о которых говорила Рида, Марго рассмотреть не смогла — на Риде был тот самый обгоревший рыжий парик, который Марго стащила в театральной студии. Вот платье было прежним — синим с красными цветами. В правой руке принцесса держала изогнутый деревянный посох, на котором покачивался фонарь. Смотреть на фонарь было невозможно, казалось, Рида прицепила к своему посоху вторую луну.

— Ну и где вас носило столько времени? — недовольно спросила Рида.

— Мы заблудились, — призналась Марго.

— Естественно. Топи и созданы для того, чтобы блуждать в них до смерти. Моя свита специально заманивает сюда людей, а мои чертополохи высасывают из них жизнь, время и надежду. У тебя, кстати, очень неплохой запас всего этого, раз ты все еще на ногах.

— Я забыла, что нужно было позвать вас. Мы просто шли, — пробормотала Марго, — и Нина уже почти…

Марго опустила Нину на землю. Та не шевелилась и не дышала.

— Ты же не думала, что меня можно найти в моих собственных топях без моего разрешения? — покачала головой Рида. — Это мои владения. Я тут властвую. Хотя, соглашусь, гордиться особо нечем.

Марго показалось, что в последних словах Риды прозвучала горечь, но сейчас было не до чувств странной принцессы.

— Моя подруга умирает, спасите ее, — попросила она.

— Твоя подруга умерла с двадцать шагов назад, — проворчала Рида. — На твое счастье, мне это не помешает.

На глазах у обомлевшей девушки Рида ткнула Нину в грудь своим посохом и приказала:

— Вставай.

И Нина послушно поднялась, двигаясь рывками, как марионетка в руках не слишком умелого кукловода.

— Она жива? — дрожащим голосом спросила Марго.

— Иди за мной, — не удостоила ее ответом Рида.

Принцесса шагнула вправо, и чертополох расступился перед ней, забрав с собой кочки, лужи и грязь. Нина двинулась следом. Растерянная и испуганная Марго замыкала процессию.

Они прошли всего несколько шагов, когда за зарослями показались руины то ли дворца, то ли храма. От строения осталась одна стена и пара колонн, но и они давали отличное представление о былом величии постройки.

«И кому только пришло в голову строить такую громадину посреди топи?» — подумала Марго.

— Ха. Я не всегда была повелительницей болота, — проворчала в ответ на ее мысли Рида, — когда-то мой храм стоял на холме.

— И что произошло? Землетрясение? — Марго была уверена, что ландшафт топей был абсолютно плоским.

По крайней мере, с платформы «Кардус» никаких возвышенностей видно не было.

— В том числе и землетрясение. Мы с сестрами слегка повздорили из-за короны, я оказалась в команде проигравших. С тех пор живу здесь, хожу босиком и вынашиваю планы кровавой мести.

Все это Рида поведала так легко и буднично, что Марго не поняла, всерьез она или шутит.

— Разве такими вещами шутят? — покачала головой принцесса.

— То есть эта топь — что-то вроде ссылки?

— По большому счету меня просто оставили в покое. Мои дорогие сестры прекрасно понимают, что попытка выкурить меня отсюда уменьшит нашу семью еще на несколько принцесс, да и мои таланты незаменимы для города. Я же, в свою очередь, тоже понимаю, что проиграла все. Вот и живем так.

При ближайшем рассмотрении стало ясно, что две сохранившиеся колонны разного цвета: одна черная, а вторая, чуть пониже, — белая. Между колоннами стоял поросший мхом куб. Марго подошла к нему.

— Это какой-то алтарь? — спросила она, осторожно прикоснувшись к нему кончиками пальцев, и сразу отдернула руку — она почувствовала силу, исходящую от камня.

Рида, с любопытством наблюдавшая за ней, усмехнулась.

— Когда на нем сижу я — это трон, когда кто-нибудь другой — жертвенник. В остальное время это рабочий стол, тумба или алтарь. Иногда я на нем ем. В зависимости от обстоятельств.

— Ясно.

Марго на всякий случай отошла от многофункционального предмета мебели и культа.

Нина тем временем, не обращая ни на что внимания, прошла за колонны и направилась к растущему там дереву. Дерево проросло прямо сквозь каменный пол разрушенного храма. Марго последовала за ней.

Под деревом стояла большая ванна на фигурных ножках. Одна из ножек была отбита, и ванну немного перекосило. Ванна была наполнена до краев. От темной, почти черной жидкости, переливающейся в свете луны, шел характерный запах. Марго замутило.

— Это что, кровь? — спросила она, и так зная ответ.

— А что еще, по-твоему, это может быть?

Рида подняла свой посох, и то, что Марго до сих пор принимала за фонарь, плавно взмыло в небо. Над руинами храма мирно разместились две полные луны.

— А у вас тут с прибоями проблем не возникает? — выдавила девушка.

Рида рассмеялась.

— У нас тут давно сумасшедшие времена. И по большей части именно моими стараниями.

— Сними куртку, прежде чем туда полезешь, — приказала она Нине.

— Что? Вы же не хотите, чтобы она лезла в эту ванну? — Марго почувствовала новый приступ тошноты.

— А для чего, по-твоему, я притащила из Федерации эту посудину? Пришлось волочь ее всю дорогу, она не влезала в вагон. Пошевеливайся! — прикрикнула принцесса на Нину.

Та послушно сняла рюкзак и куртку и безо всяких эмоций вошла в ванну, опустившись в нее с головой.

— Зачем это? И чья это кровь? — севшим голосом спросила Марго.

Свой рюкзак она снимать не стала.

— Поверь мне, ты не хочешь знать ответы ни на один из этих вопросов, — усмехнулась Рида.

Марго кивнула, принцесса была права.

— Она не захлебнется?

— Она уже мертва, — пожала плечами Рида. — Пойдем, поможешь мне у алтаря.

— Я? — удивилась девушка.

— Мне нужен ассистент. Будешь медсестрой.

— Но я ничего не умею!

Марго в панике вспомнила, как однажды ей в больнице накладывали швы. Она всегда со страхом и отвращением относилась к любому хирургическому вмешательству в человеческое тело.

— Я правда ничего не умею! — повторила она, приближаясь к Риде.

— Ничего особенного от тебя не потребуется. Главное, стой рядом. Когда я скажу, подашь мне кинжал или нитку с иглой или сердце. Думаю, тут все настолько просто, что даже ты не сможешь облажаться.

— Сердце? Что значит «подашь сердце»? — в голосе Марго появились истеричные нотки.

— Вот это, — Рида кивнула на стоящий на земле рядом с камнем поднос, — берешь двумя руками и, когда я скажу, подаешь мне.

Марго присела, чтобы получше рассмотреть то, что лежало на круглом металлическом подносе. Кинжал с широким длинным лезвием, совершенно не похожий на скальпель, большая игла, сантиметров в десять, с вдетой в нее белой ниткой и сердце. Насколько Марго с ее познаниями в анатомии могла судить — человеческое. И живое. Сердце, лежащее на не слишком чистом подносе, сокращалось.

— Оно живое, — сипло пробормотала Марго.

— Конечно живое. Глупо было бы пересаживать мертвое сердце, ты не находишь?

— Но как оно может быть живым? Сердце не может жить вне тела без специальных условий!

— Много ты знаешь, — фыркнула Рида. — Вот тело без сердца долго жить не может, это да. Сердце — жизненно важный орган. Даже я не проживу без сердца больше трех-четырех дней. А наоборот — не такая уж проблема.

— Ложись вот сюда! — скомандовала Рида, и Марго, обернувшись, увидела, что Нина, вся в крови с головы до ног, приблизилась к алтарю.

Девушка легла на камень. Ее голова и ноги свисали с него. С волос стекали капли крови. Глаза смотрели на одну из лун.

Рида одним движением разорвала на Нине футболку, обнажая грудь.

— Сестра, скальпель, — скомандовала она.

— Что, прямо так? Никакой дезинфекции или там наркоза? — пролепетала Марго.

— Ты что, издеваешься? Девочка, я только прикидываюсь хирургом. Если ты еще не поняла, я — некромант, моим пациентам дезинфекция не требуется! Давай сюда чертов нож!

Марго дрожащей рукой подала принцессе кинжал.

— Двумя руками, рукоятью ко мне. Никогда не направляй на меня оружие, я от этого нервничаю. А когда я нервничаю, все вокруг начинают умирать, — наставляла ее Рида.

Принцесса ловко перерезала нити на губах Нины, а потом, с неправдоподобной легкостью и, казалось, совершенно без усилий, разрезала грудную клетку девушки. Марго думала, что кровь должна забить фонтаном, но крови почти не было, только на ноже, который вернула ей Рида.

Нина продолжала смотреть на луну.

— Давай сердце.

В очередной раз подавив тошноту, Марго взяла в руки пульсирующее сердце и чуть не выронила его — сердце обожгло ладони огнем.

— Оно горячее! — вскрикнула девушка.

— Ну еще бы. Давай сюда.

Марго задержала взгляд на сердце в своих ладонях, пытаясь вызвать свой особый взгляд, и у нее получилось. Теперь она отчетливо видела, что сердце просто излучает силу. Красный влажный комок в ее руках пульсировал такой мощью, какой Марго никогда в жизни не доводилось видеть. И сердце было злым. Гнев надувал его стенки, грозя вот-вот разорвать на части.

— Оно очень-очень сильное и злое, — Марго посмотрела в лицо Риде.

— Ну и? — нетерпеливо спросила принцесса.

— Оно точно поможет Нине?

— Это сердце способно перекачать любой яд. Если что-то и может вернуть к жизни твою подругу, так это оно.

Глаза убеждали Марго, что Рида говорит правду. Девушка видела это. Но что-то все-таки было не так.

— Чье оно?

Рида закатила глаза, все три.

— Поверь мне, девочка, ты не хочешь этого знать. За все в мире, что в нашем, что в вашем, нужно платить. Так что если хочешь вернуть жизнь этой пустышке — хватит трепаться и давай сюда этот субпродукт. Если тебе станет легче, могу поклясться, что донор отдал это сердце добровольно и с радостью.

Марго посмотрела на Нину, лежащую на камне со вспоротой грудной клеткой, и медленно кивнула. Она протянула сердце принцессе. Та говорила правду — в сердце было много решимости, а на самом дне виднелась совсем маленькая искра надежды.

— Оно поможет, не сомневайся. Яд Вадика для этого сердца — так, чепуха, — заверила принцесса. — Давай иголку с ниткой.

Что именно Рида проделала с сердцем, Марго не видела, все произошло за то мгновение, когда она отвернулась к подносу. Конец вдетой в иглу нити был запачкан кровью. Похоже, вопросы гигиены Риду волновали мало. Вот будет забавно, если Нина переживет и укус Вадика, и пересадку сердца в полевых условиях, а потом помрет от заражения крови.

— С этим сердцем у твоей подружки будет абсолютный иммунитет. Как к болезням, так и к ядам, — сообщила принцесса на невысказанные сомнения девушки, быстро орудуя иглой. — Вот за эстетичность шва поручиться не могу — портниха из меня никакая. Все, с этой я закончила.

— Иди опять в ванну, тебе нужно подпитаться! — приказала она Нине.

Нина послушно спустилась с куба и направилась к дереву, под которым стояла ванна с кровью.

— Твоя очередь. Я выполнила свою часть сделки и хочу получить глаза, — Рида улыбнулась Марго своей бесподобной улыбкой, блеснув в лунном свете остроконечными зубами.

У Марго в горле встал ком.

— Что-то не так? — еще шире улыбнулась Рида.

— Я готова, — твердо ответила Марго, — мы же договорились.

— Правильное решение.

— Мне тоже лечь на алтарь? — спросила девушка.

Рида задумалась.

— Пожалуй, тебе я даже позволю посидеть на моем троне, — сказала она наконец, кивнув на куб, — садись.

Марго не поняла, в чем тут разница: куб — он и есть куб, как его ни назови, но Рида пользовалась собственной логикой.

— А кто будет ассистировать? — спросила девушка, усаживаясь на куб.

Энергия, исходящая от камня, заставила выпрямить спину и расправить плечи. Все страхи и беспокойство разом ушли.

— С этим делом я сама справлюсь, это раз плюнуть. На луну смотри. Нет, не на ту, на другую, — Рида подошла вплотную к девушке, сжимая в правой руке кинжал.

Левой рукой принцесса взяла Марго за подбородок и приподняла его. Все произошло очень быстро. Правый глаз пронзила резкая боль, и он ослеп, Марго вскрикнула и инстинктивно попыталась вырваться, но пальцы Риды оказались крепче тисков.

— На луну смотри! — резко повторила принцесса.

Марго послушно подняла оставшийся глаз к небу и уже в следующую секунду осталась в полной темноте. Страха не было.

«Даже удивительно, откуда вдруг во мне такое хладнокровие? — подумала девушка. — Может, чип во мне, который отвечает за страх, просто перегорел от перенапряжения? Или это "трон" так действует?»

Лишившись глаз, Марго сконцентрировалась на звуках. Она уловила дыхание Риды совсем рядом с камнем. Принцесса что-то открыла.

«Какую-то коробку? Шкатулку?»

Чуть подальше слышалось биение нового сердца Нины. Сильные ритмичные удары, немного смягченные жидкостью, в которую погрузилась девушка. Дыхания ее слышно не было, но сердце билось. Вдруг между мощными ударами нового сердца послышался еще один тихий неуверенный удар.

«Что это могло быть?»

— Это заработало ее собственное сердце, — отозвалась Рида, — оживает потихоньку.

— У нее их что, теперь два? — не поняла Марго.

— Ну естественно.

Марго снова почувствовала прикосновение пальцев Риды к своему лицу. Зрение внезапно вернулось, и у Марго закружилась голова. Мир стал другим.

— Закрой глаза! — Рида подхватила девушку под руки, не дав упасть. — Обопрись об меня. Вот так.

Рида помогла Марго сойти с куба.

— Не торопись, теперь медленно открой глаза. Ну как тебе мой подарок?

Марго попыталась сфокусировать взгляд на Риде. Что-то в той изменилось, но Марго никак не могла ухватить, что именно.

— У меня теперь другие глаза? — спросила она.

— Да. Я сегодня очень расщедрилась — тебе досталась лучшая пара из моей коллекции. Как тебе новый взгляд на мир?

Марго попыталась снова вызвать «внутреннее зрение», но ничего не вышло.

— Я больше не могу видеть моим вторым зрением.

— Даром постигать суть вещей эти глаза не обладают, — согласилась Рида, — но у них много других достоинств. Ну же, ничего не замечаешь?

Марго снова внимательно посмотрела на Риду.

— Вы больше не кажетесь такой страшной, — сказала она, — и вы умираете.

— Аха, — губы Риды расплылись в улыбке. — Да, умираю. Но разве я не могу убить тебя одним взглядом?

— Можете, но… — Марго запнулась, рассматривая принцессу. — Или нет? Я не уверена.

Рида кивнула, продолжая улыбаться.

— У этих глаз всегда был особый взгляд на вещи. Они на все смотрели как на свою собственность. Ну и парочка бонусов к ним тоже прилагается.

Марго нахмурилась.

— Чьи это глаза?

— Моей по большей части покойной сестры Вероники. От нее осталось только сердце, которое Элла использует в качестве батареи для нашего города, и глаза, которые я раздобыла, расколупав ее ледяную могилу пару лет назад. Это очень ценные глаза, и, как они верно заметили, я умираю. Так что пользуйся моей щедростью.

— Спасибо, — неуверенно поблагодарила Марго.

Рида взобралась на свой камень и, запрокинув голову, уставилась на одну из лун. От луны ко рту Риды потянулся молочный луч. Марго смотрела, как луна быстро уменьшается, а вокруг принцессы все четче проявляется серебристая аура.

«Она пьет луну, — поняла девушка и удивилась тому, что ничуть не удивляется. — Вероятно, лимит удивления на этот вечер исчерпан. А может, и на всю жизнь».

Луна исчезла. Сияющая Рида подобрала под себя ноги и стала медленно вращать корпусом.

— Круто, да? — рассмеялась она.

— Да, — честно ответила Марго.

— Я — лич восьмидесятого уровня, — самодовольно улыбнулась Рида.

Ее речь стала медленной, а движения плавными.

— Просто нереально торкает. Но никогда не пытайся это повторить, если только не планируешь умереть.

— Вряд ли у меня получится, даже если я вдруг этого захочу.

— Это как посмотреть. Вернее, смотря чем посмотреть. Я еще и мастер каламбуров, — Рида снова засмеялась.

Тело женщины оставляло молочно-серебристый след в воздухе, и из-за ее круговых движений стало казаться, что она сидит в переплетении светящихся обручей. Принцесса закрыла два своих глаза. Открытым остался только тот, что был между бровями.

— Все выметайтесь отсюда. Сердце, которое я дала твоей подруге, перекачает весь яд Вадика. Даю слово. У вас ровно двадцать минут, а потом я выпью вторую луну. Фонарь на платформе не включайте — это запрещено. Метро уже ходит.

— Как, уже? Уже утро? — не поверила Марго. — Но еще совсем темно.

Рида не ответила. Казалось, она впала в какой-то транс. Марго оглянулась. Нина, вся в крови с головы до ног, молча стояла рядом.

«И как мы с ней в таком виде выйдем из метро?» — промелькнуло в голове Марго, но тратить время на размышления об этом она не стала.

— Бери свою куртку, нам пора бежать назад.

— Ты можешь остаться здесь, если захочешь, — сказала вдруг Нина своим привычным голосом из той, теперь уже такой далекой прошлой жизни.

— В смысле остаться? — ошарашенно спросила Марго.

— Остаться в Леонтоподиуме как житель города. Обязательный взнос уплачен, — ответила вместо Нины Рида.

— Да вы с ума сошли! Я не собираюсь оставаться в этом месте! Нина, бери куртку и рюкзак, у нас мало времени!

Нина бросилась за своей курткой к кровавой ванне под деревом, Рида безмятежно улыбалась. Теперь все ее глаза были закрыты.

— В какой стороне платформа? — спросила Марго Риду, когда Нина вернулась.

— В любой.

— Что значит «в любой»? Может, Зайка нам поможет? Она сможет проводить нас до школы?

Рида не отвечала.

— Она больше ничего не скажет. Может, направление здесь действительно не имеет особого значения? Может, нужно просто идти? — предположила Нина.

Она все еще выглядела очень слабой, но, по крайней мере, к ней вернулась способность и желание мыслить.

— Пойдем. Скоро луна погаснет, — Нина двинулась в заросли чертополоха, — по дороге разберемся, что к чему.

«Ну конечно, блин! У них все тут как в бредовом сне!» — со злостью подумала Марго, устремляясь вслед за подругой.

Она в последний раз взглянула на Риду, раскачивающуюся на своем камне между черной и белой колоннами. Обручей света стало так много, что они уже напоминали сферу.

«А ведь она почти мертва», — подсказали Марго ее новые глаза.

Девушки побежали сквозь заросли. Марго приготовилась к изнурительным поискам, но на этот раз все вышло гораздо проще. Похоже, Нина угадала с направлением, потому что платформа со сфинксами почти сразу показалась в поле зрения. Чертополохи же, казалось, потеряли к ним всякий интерес.

«Ладно, стоит признать, что Чингачгук из тебя тоже никакой. Нина справляется с этой ролью гораздо успешнее», — мысленно ворчала Марго, следуя за подругой и стараясь не поскользнуться. Чертополохи становились все ниже.

— Стойте! — услышали они вдруг женский голос.

Марго обернулась, надеясь, что это Зайка. Помощь ушастой девчонки пришлась бы очень кстати, но по полю к ним бежала незнакомка. Какая-то высокая стройная девушка в развевающейся белоснежной одежде и с такими же снежно-белыми волосами. Она была похожа на призрака.

Марго с беспокойством глянула в небо — луна уже начала уменьшаться, а до платформы оставалось еще метров двести, но Нина остановилась, явно собираясь дождаться девушку, находящуюся от них на довольно приличном расстоянии.

— У нас мало времени! Бежим! — Марго схватила Нину за руку, но тут девушка крикнула:

— Я знаю, где Веселый Алик!

Марго замерла.

— Ладно, подождем ее.

Девушка приблизилась, и Марго смогла рассмотреть ее получше. Вблизи сходство с призраком только усилилось — девушка была бледной, с голубоватыми глазами и губами.

Ее белая кожа была настолько тонкой, что по отчетливому рисунку вен можно было подробно изучить систему кровотока человека. На девушке было длинное платье из какого-то полупрозрачного невесомого материала.

— Принцесса Рида? — растерянно спросила девушка, переводя взгляд с Марго на Нину.

— Что, кто-то из нас реально похож на Риду? — сварливо поинтересовалась Марго.

— Нет, — ответила девушка как-то неуверенно, — просто я подумала, что кроме нее здесь никого не должно быть в такое время.

— Мы тоже так считаем, вот и пытаемся отсюда убраться. Что ты там говорила про Алика? — перешла к делу Марго.

Света от уменьшающейся луны становилось все меньше.

— У меня послание для принцессы Риды, вам это ни к чему.

— Рида занята, она пьет луну, — Марго кивнула на уменьшающееся светило, — так что можешь рассказать про Алика нам — мы его друзья.

— Не знаю, чему больше удивляться — тому, что Рида выжила из ума настолько, чтобы пить луну, или тому, что у Веселого Алика есть друзья, — сказала девушка после короткой паузы.

— Алик действительно мой друг, и я за него беспокоюсь. Если ты знаешь, что с ним случилось, — говори, — Марго старалась быть очень убедительной.

Она вдруг поняла, что, если Рида действительно умирает, помочь попавшему в беду Алику будет некому.

— Он мне очень дорог. А Риде сейчас не до него.

Девушка смотрела на Марго с немым удивлением.

— Ты про Алика? Про нашего Алика?

— Да, черт бы вас всех побрал! Алик мой друг, и я не вижу в этом ничего странного! Так что если ты правда что-то о нем знаешь, не молчи!

— Риде это может не понравиться, — покачала головой девушка.

— Послушай, мы всего лишь хотим помочь, — заговорила Нина.

Ее голос был спокойным и располагающим.

— И Алику, и Риде, и тебе. Ты не найдешь Риду, луна вот-вот погаснет. И ты должна понимать, что мы не вышли бы из топей без позволения Риды. Мы действуем в ее интересах, так что просто скажи нам, что тебе известно?

Блондинка внимательно посмотрела на Нину. Марго показалось, что она пытается заглянуть в ее мысли. При этом девушку абсолютно не смущало, что Нина вся с ног до головы покрыта засохшей кровью.

— Правильно, посмотри на нас внимательно, — подбодрила ее Нина, — посмотри в глаза моей подруги.

Встретившись взглядом с Марго, девушка испуганно вскрикнула.

— Рида не будет против, — убежденно произнесла Нина, — говори!

— Да я ничего особо не знаю! Я Майя, работаю в «Доме под вишнями»! И сегодня ночью со мной был Глеб, он оплатил два часа снов со мной. Ну, вы знаете нашего Глеба? — затараторила девушка.

Марго с беспокойством взглянула на луну, которая стала уже размером с теннисный шарик. Она понятия не имела, кто такой Глеб и зачем ему платить за сны с Майей, но выяснять это сейчас не было времени.

— Так что там с Аликом? — поторопила она девушку.

— Глеб велел передать Риде, что Алик в институте крови и что ей надо поспешить.

— И все? Это все, что он сказал за два часа?

— Ну, знаете, он ведь не за разговоры платил, — растерянно пожала плечами Майя.

— Что это за институт? Где он?

— Понятия не имею! Где-то в Федерации, наверно. Я уже лет тридцать бываю в Федерации только в спальнях клиентов!

— Где? — не поняла Марго.

— Вот теперь нам пора!

Марго почувствовала на запястье пальцы Нины.

— Осталось минуты три-четыре!

Марго взглянула на луну размером с яйцо и поняла, что подруга права.

— Ладно, спасибо тебе! — крикнула она Майе, и девушки побежали к платформе.

— Нужно, я так понимаю, прыгнуть и зацепиться за последний вагон поезда, — объяснила Марго, когда они с Ниной оказались на перроне. — Не выпускай мою руку, я тебя не вижу!

Луна теперь казалась маленькой звездочкой и почти не давала света.

— Блин! Ключ! У меня нет этого дурацкого трехгранного ключа, которым открывают дверь вагона! По дороге сюда мы пользовались ключом Зайки! — вспомнила Марго.

— Давай просто доедем до какой-нибудь настоящей станции, а там решим, — предложила Нина.

— У меня есть трехгранка, — сказал кто-то совсем рядом.

Марго от испуга дернулась. Голос был скрипучим, старушечьим. Луна исчезла совсем, и разглядеть новую попутчицу было невозможно.

— Могу отдать, мне она уже не понадобится, — предложил голос в темноте.

Обладательница драгоценной трехгранки говорила с тяжелой одышкой.

— Проклятый город забрал всю мою жизнь за какие-то считаные дни, хотя я и заплатила обязательный взнос, — пожаловалась она. — Я отдала жизнь подруги за право остаться в Леонтоподиуме, а чертовы эдельвейсы все равно сожрали меня!

Нина и Марго молча стояли, испуганно прижавшись друг к другу. Марго не могла выдавить ни слова, и даже Нина, которой общение давалось гораздо проще, молчала. Из тоннеля послышался шум приближающегося поезда.

— Так что можете забрать мой ключ — я уже не смогу вернуться в Федерацию.

Свет поезда осветил платформу, и Марго увидела сидящую на перроне древнюю старуху. Та была совершенно лысой, беззубой и покрытой морщинами, как печеное яблоко. В одной руке старуха держала ключ, другой прижимала к себе скрипку. Ее пальцы были такими скрюченными, что играть она точно не могла. Что-то в ней показалось Марго знакомым, но времени вспоминать не было, поезд уже был у самой платформы.

— Держи, — старуха протянула руку.

— Спасибо! — Нина шагнула к ней и взяла ключ.

Вагоны понеслись мимо.

— Приготовься, сейчас прыгаем!

Дальше все происходило как во сне. Марго волновалась, что Нина не сможет уцепиться за вагон, ведь она совсем недавно едва стояла на ногах, но опасения оказались напрасными — Нина прыгнула первой.

Голова Марго отключилась, передав управление телу и рефлексам. Просто прыгнуть — если бы речь шла о прыжке в спортзале — ничего сложного, расстояние плевое. Нужно всего лишь забыть, что это движущийся поезд, а внизу рельсы под напряжением. И все получилось. Марго сама не поняла, как она оказалась между вагонами поезда, а Нина поразила ее еще сильнее — девушка справилась и с прыжком, и с дверью так, как будто проделывала этот трюк ежедневно.

Оказавшись в вагоне, Марго опустилась на сиденье и только тогда осознала, что ее ноги трясутся. Нина сидела рядом и стирала с лица и ладоней засохшую кровь гигиеническими салфетками, извлеченными из рюкзака.

Девушки молчали. И тут Марго вспомнила, где видела старуху, подарившую им ключ, — она играла на скрипке в метро в ту ночь, когда Вадим после концерта схватил Марго. Розанов убил ее подругу. И тоже что-то сказал про обязательный взнос. Только тогда скрипачка была молодой девушкой. Это было несколько дней назад.

Марго выбросила всю эту историю из головы, сейчас перед ней стояла более насущная проблема.

— Нас с тобой остановят на выходе из метро, там всегда стоят какие-то охранники, а сейчас еще и народу, кроме нас, никого, — сказала Марго, наблюдя за манипуляциями Нины.

Ей никогда не приходило в голову, что стереть засохшую кровь так сложно.

— Верни мне шарф, — попросила Нина, — и на, держи ключ. Брось себе в рюкзак.

Она выглядела на удивление спокойной. Ей удалось более-менее сносно оттереть лицо и руки, а волосы она спрятала под шарфом, но вид все равно был ужасным — на лице царапины от чертополоха, куртка в репейниках, кроссовки в грязи, джинсы вообще бурого цвета. Марго посмотрела на свою обувь и руки и поняла, что выглядит не намного лучше.

— Нас обязательно остановят и арестуют, — повторила она, — мы выглядим как бродяги, а ты еще и вся в крови.

— Необязательно. Крови слишком много, чтобы кто-то поверил, что это на самом деле кровь. К тому же мы выходим, а не входим в метро. Не думаю, что кто-то из охранников захочет мараться ради двух бомжих, которые и так хотят покинуть их зону ответственности. Главное, веди себя естественно и уверенно.

— Ты серьезно? Что-то я не чувствую в себе особой уверенности, — буркнула Марго, — а естественным сейчас было бы биться в истерике.

— Посмотри на ситуацию другими глазами. Тем более что своих-то у тебя нет. О, уже выходим!

Поезд въехал на платформу, и Нина направилась к двери.

Марго последовала за ней, на ходу размышляя, что случайная фраза подруги очень даже кстати. Что же все-таки могут ее новые глаза? Рида говорила что-то про храбрость и дополнительные бонусы.

Марго попыталась переключить взгляд, как со своими прежними глазами, но ничего не изменилось.

«Может, они включаются как-то иначе? Надо будет потренироваться на досуге».

Девушки, приехавшие в последнем вагоне, шли по пустому вестибюлю — Нина чуть впереди, Марго плелась следом. Других пассажиров еще не было.

«И чего я, действительно, так разволновалась? Мы благополучно выбрались из владений сумасшедшей ведьмы, мне заменили глаза, а Нине — сердце, и при этом я беспокоюсь о каких-то охранниках в метро? Да что они мне сделают? В самом худшем случае — вызовут полицию, но вообще-то Нина верно подметила — никто в своем уме не захочет с нами связываться».

Марго догнала Нину у эскалатора.

— Знаешь, ты права! После ночи в компании Риды бояться каких-то охранников просто глупо!

Нина улыбнулась и вдруг громко запела:

Давай по новой начнем игру,

Твои мечты у меня в плену.

Даю свою силу тебе в залог,

И да поможет нам снова рок.

Марго от неожиданности рассмеялась. Она узнала песню «Кристы» «Заклинание». Нина пела хорошо — голос у нее был не сильным, но приятным. Все напряжение разом спало, девушку охватило чувство полной свободы. Они обе живы. А все, что раньше казалось важным: школа, оценки, нападки ма, — все это такая ерунда. Марго подхватила слова песни, и девушки запели вместе:

Твои струны и способность летать,

Мои сто глаз и уменье ждать.

Между тобой, тишиной и мной

Все снова свяжется само собой.

Их никто не остановил и даже не потребовал сохранять тишину — бабуля в будке у подножья эскалатора лишь неодобрительно покачала головой, а пожилой охранник проводил двух ранних дебоширок сонным взглядом.

Нина на минуту задержалась у банкомата, и таксист-частник без лишних вопросов довез их до школы за тройную цену наличными.

Оба охранника на проходной по-прежнему спали, и, когда Марго, закрыв за собой дверь комнаты, плюхнулась на кровать прямо в грязной одежде, все произошедшее уже начало казаться ей далеким сном.

На часах было 6:50 утра.

Марго

Марго смогла заставить себя проснуться только к полудню и, наскоро приняв душ, попыталась привести себя в порядок при помощи скудных средств своей косметички. Полностью замаскировать следы ночного приключения не удалось — с тонкими царапинами на лице толстый слой тонального крема худо-бедно справился, а вот синие круги под глазами ему не поддались. «Ведь есть же какие-то специальные средства от этого. Корректор, что ли, эта штука называется? — с тоской размышляла девушка, рассматривая свое отражение в зеркале. — Вот у ма наверняка нашелся бы нужный тюбик, а я сегодня получу звание "Панда года". Хотя плевать на всех». Когда Марго уже отворачивалась от зеркала, отражение вдруг поплыло, и она успела заметить в зеркале свои глаза — они поменяли цвет! Из зеленых стали карими. Марго вздрогнула. События вчерашней ночи, уже немного забывшиеся, снова обрели реальность.

«У меня теперь чужие глаза, — напомнила она себе. — И на это тоже наплевать».

Марго отправилась в столовую — голод настойчиво требовал компенсировать пропущенный завтрак. К своему удивлению и зависти, в столовой Марго обнаружила Нину с идеальным и, что самое обидное, естественным цветом лица, аккуратной прической и приветливой улыбкой. Правда, Нина почему-то изменила своим привычкам и вместо привычного двухместного столика сегодня выбрала угловой четырехместный стол. Сидела она там в одиночестве, видимо, никто не отважился ни попенять Нине Лавриной на занятое место, ни подсесть к ее высочеству. Наташа сидела за одинарным столиком неподалеку.

Марго выбрала обед и присоединилась к Нине. Она села спиной к Наталье, постаравшись заслонить собой подругу. Вдруг Наталья тоже умеет читать по губам?

— У тебя уставший вид, — сказала Нина вместо приветствия.

— Зато ты цветешь и пахнешь, — буркнула Марго.

— Не завидуй, это все новое сердце. У меня такое ощущение, как будто я могу горы свернуть. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой бодрой.

— Ну, я рада за тебя. А у меня такое ощущение, как будто меня трактор переехал. Пару раз. Ты, кстати, не боишься фигуру испортить? — Марго с недоумением рассматривала Нинин обед, состоящий из шести десертов.

Нина уже расправилась с фруктовым салатом со сливками, доедала шоколадный пирог, а своей очереди на подносе дожидались миндальный пирог, чизкейк, шоколадный мусс в высоком стакане, банановый десерт и пирожное «картошка».

— Знаешь, я вчера ночью поняла, что жизнь очень нестабильная штука. Она может просто взять и закончиться в любой момент. У тебя столько планов и надежд, а тут раз — и все. Тебя нет. Так что нужно наслаждаться каждой минутой. Хочешь что-нибудь?

— Ну, давай чизкейк, — вздохнула Марго, пододвигая к себе блюдце с десертом. — Ты, конечно, права, только все равно поосторожнее со сладким. Не надо самостоятельно себе жизнь укорачивать.

— Мне теперь мало что может навредить. Холестерин или сахар уж точно не угроза, — улыбнулась Нина. — Марго, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна! Ты спасла мне жизнь! Полезла в это болото ради меня! Я никогда не смогу вернуть тебе этот долг!

— Ну, тогда давай еще и «картошку»!

Девушки рассмеялись.

— Я до сих пор не верю, что мы выбрались, — сказала Марго, — я вообще с трудом верю, что все это действительно произошло. Леонтоподиум, Рида, вся эта расчлененка.

— Но это было.

Марго кивнула.

— Ты смогла подменить обратно карту Натальи? — спросила она, вспомнив о насущных проблемах.

— Да, без проблем. С Натальей вообще трудностей не будет, — отмахнулась Нина. — Лучше расскажи мне про этого парня — Алика. Ты действительно собираешься его искать? Откуда ты вообще его знаешь?

— Это долгая история, — Марго помрачнела.

Мысль о том, что Алик в беде, отозвалась уколом в сердце.

— Если хочешь, вечером расскажу. А искать его я буду. Он бы меня искал.

Весь остаток дня Марго думала об Алике. Она с трудом высиживала уроки, борясь с желанием все бросить и бежать куда-нибудь, чтобы помочь ему. Останавливало только то, что она все равно понятия не имела, куда бежать.

— То есть ты влюбилась? — уточнила Нина, выслушав вечером ее рассказ.

— Ну нет, конечно! Просто я хочу помочь другу! — возмутилась Марго. — Тебе же я помогла. Вот и с ним то же самое! Кстати, я думаю, мы должны помочь и Кире, но начать лучше с Алика.

— Я бы тебе поверила, если бы ты не реагировала так бурно. Боюсь, Марго, ты влюблена. Он симпатичный, этот твой Алик?

— Лучше даже не спрашивай. Внешность не его козырь. Но он милый. Я думаю, ему просто не повезло с семьей. Раньше я думала, что моя семейка — это мрак, но теперь понимаю, что я просто счастливица! В моей семье нет ни одного лича или хомяка, и, главное, Рида мне не родня!

Нина улыбнулась.

— Рида, правда, планировала сама выручать Алика, но как-то не вовремя умерла. Не то что бы я о ней сожалела, но вот лучше бы она сначала вытащила Алика, а потом уже сводила счеты с жизнью при помощи светил.

— Ну а как ты планируешь искать Алика?

Марго пожала плечами.

— Даже и не знаю, с чего начать. В последний раз я видела его в нашем мире, да и та девушка, Майя, сказала, что Алик здесь. Глеб, кем бы он ни был, просил передать, что он в каком-то институте крови. Я понятия не имею, что это, и даже где это искать.

— У меня на этот счет есть кое-какие соображения. Я немного посидела в интернете и нашла у нас в Москве НИИ гематологии.

Нина протянула Марго распечатку с небольшой заметкой о НИИ и несколькими фотографиями.

«И когда только успела?» — с завистью подумала Марго, вспомнив, что сама провалялась все утро в постели.

— Если у тебя нет других идей, предлагаю начать с этого варианта, — невозмутимо продолжала Нина. — Они занимаются изучением болезней крови и кровеносной системы, способами переливания, хранения и так далее. У них даже есть свой стационар. Насколько мне удалось выяснить, это чуть ли не режимный объект, фотография их главного корпуса — у тебя в распечатке, попасть туда просто так нереально. Тут нужно что-то придумывать. Возглавляет эту контору некто доктор Айнцель Якоб Борисович. Его фотографию я тебе тоже распечатала.

Марго взглянула на фотографию абсолютно лысого мужчины примерно тридцати пяти — сорока лет в элегантном черном костюме, из нагрудного кармана которого торчал фраерский бирюзовый платок. Узкое лицо, хищный нос, тонкие губы, глубоко посаженные умные насмешливые глаза. Мужчину можно было даже назвать привлекательным, но фотография почему-то производила неприятное впечатление.

— Какой-то он слишком молодой для доктора наук и руководителя НИИ.

— Зато плодовитый — я нашла больше сотни его статей и всяких научных работ.

— Айнцель Якоб Борисович. Немец?

— Не знаю, в официальной биографии ничего не сказано. Судя по фамилии и имени, либо немец, либо еврей. Это нам не важно. Вообще, я про него нашла только, что он автор и куратор государственной программы номер 30–35 и проекта «Садовник».

— «Садовник»? Он что, еще и биологией занимается?

— Нет, проект «Садовник» — это та ересь по поводу обязательного тестирования школьников на наркотики. Помнишь, мы при поступлении сюда сдавали кровь? Это вот как раз проект «Садовник». Типа сорняки нужно выпалывать.

Марго усмехнулась про себя, она отлично помнила этот тест на употребление наркотиков. Как раз за несколько дней до него она попробовала покурить травку и жутко боялась, что ее вычислят. Она тогда еще устроила целое представление с падением в обморок ради того, чтобы подменить свой анализ на анализ пухлой рыжей девочки из «подкидышей», сдававшей кровь параллельно с ней. Марго подумала, что она, по всей видимости, подставила ту несчастную, потому что в школе толстуха так и не появилась.

— Суть программы 30–35 в том, чтобы создать банк образцов крови всех жителей страны, — продолжала Нина, — что-то вроде фонда здоровья нации. Задача, понятное дело, очень амбициозная, дорогостоящая и сомнительная, как, впрочем, и все наши государственные инициативы. По этой программе уже шесть лет в НИИ направляются образцы крови всех новорожденных, ну и плюс больницы и поликлиники обязаны дублировать для института все анализы крови пациентов, которые они делают.

Марго с сомнением рассматривала распечатку.

— Круто. Но что там может делать Алик? Я так понимаю, его похитили и держат где-то против его воли. Зачем житель Леонтоподиума мог понадобиться государственному научному учреждению? Да и как они вообще его поймали? Для большинства людей Алик невидим.

— Может, кто-то из Леонтоподиума работает на наше правительство? — предположила Нина.

— Ой, ну только не приплетай сюда еще и правительственный заговор, и без тайных корпораций все запутано, — отмахнулась Марго. — Конечно, программа 30–35 вызывает подозрения, но готова поспорить, что это лишь очередное прикрытие для распила денег. С размахом осваивают бюджетные средства. Тот парень, которого я видела с Аликом, был очень мало похож на сотрудника НИИ. Скорее какой-нибудь байкер или просто фрик. И он точно был не из нашего мира.

Нина обиженно надулась.

— Значит, моя теория тебе категорически не нравится?

— Ну почему! Идея классная! — спохватилась Марго. — Майя действительно передала, что Алик в институте крови, но ведь ты сама сказала, что туда нам не попасть. Может, стоит начать с Глеба, от которого пришла эта информация?

— Я не сказала, что туда невозможно попасть. Я сказала, что для этого нужно что-нибудь придумать. И у меня уже есть предварительные прикидки.

— Я смотрю, ты очень активно взялась за дело, — Марго откинулась на спинку дивана, изучая лицо подруги.

Нина раскраснелась, ее глаза горели азартом.

— Ты ведь даже не знаешь Алика.

Нина тоже сменила позу — раскинула руки крестом по спинке дивана и запрокинула голову назад.

— Эта вчерашняя ночь меня сильно изменила. Пойми, Марго, мы живем только раз, и к тому же очень недолго, — нельзя тратить время впустую, я хочу приключений! Хочу жить каждую секунду, хочу действовать, рисковать и побеждать!

Марго натянуто улыбнулась.

«Может, это какой-то посттравматический синдром? — подумала она. — Как бы так ненавязчиво намекнуть Нине, что ей надо бы показаться психологу?»

— А я, знаешь ли, наоборот, поостыла к приключениям, — сказала она.

— Но ведь ты собираешься помочь Алику и Кире?

— Да, — вздохнула Марго.

— Тогда давай я проработаю вариант с институтом крови, а ты сконцентрируйся на поисках Глеба.

— Ок. Давай попробуем.

Марго понадобилось значительное усилие, чтобы выдавить еще одну фальшивую улыбку и проигнорировать внутренний голос, который вдруг завопил: «Не лезь в это! Не лезь! Ну пожалуйста!»

Алик

«Не лезь в это! Не лезь! Ну пожалуйста!» — крикнул я изо всех сил вслед ускользающему сну, но и сам не услышал своего голоса.

В последние дни я много сплю, и мне все время снится Марго. Она с упорством, достойным лучшего применения, продолжает лезть в неприятности.

Надо что-то делать. Правда, делать что-нибудь полезное довольно сложно, если лежишь привязанным к столу в комнате, наполненной белым слепящим светом. Мне даже не нужно открывать глаза, чтобы видеть это мерзкое свечение, оно и проникает сквозь веки, и просачивается под кожу, забираясь все глубже и глубже в мою плоть.

Иногда мне начинает казаться, что Тритрети может этим светом просвечивать мои сны, видеть мою Марго, и тогда я чувствую удушающий приступ ярости. Каждый раз, когда это происходит, Тритрети действительно появляется рядом со мной и с улыбкой на тонких, как пиявки, губах, вежливо интересуется:

— Ну и чем вызвана такая активность? Страшный сон?

Тогда я еще плотнее сжимаю веки и сбегаю как можно глубже в себя, туда, куда свет еще не успел проникнуть. Плохо то, что с каждым днем моей территории во мне становится все меньше. Иногда Тритрети вкалывает мне что-то, садится рядом на пластиковый стул и наблюдает за моими судорогами, болью, приступами удушья или всем этим одновременно. Каждый раз он говорит что-то вроде:

— Любопытная реакция, Алик. Вообще-то я очень рассчитывал, что ты потеряешь сознание. Ты не мог бы оказать мне такую услугу? Это бы сильно упростило мою задачу.

Я молчу и прячусь в темноте внутри себя.

— Рано или поздно ты сломаешься. Свет сильнее любой тьмы, это даже Глеб признает. И я просто сгораю от любопытства — что ты с таким мазохистским упорством скрываешь? Когда будешь готов рассказать — позови. Тебе все равно придется сотрудничать со мной, и только от твоего упрямства зависит, насколько тугим будет твой будущий ошейник. Глеб, например, доигрался в свое время до восьми минут в день. Ты, боюсь, лишишь себя и этого.

Когда он уходит, я снова засыпаю.

Из снов про Марго я знаю, что Рида собирается вытащить меня, и нужно просто ждать и не поддаваться свету. Все бы хорошо, но тогда Марго станет разменной монетой в играх Леонтоподиума и Федерации.

Так что надо что-то делать.

Я осторожно напряг руки, чтобы проверить длину и прочность ремней. Все надежно — материал не только прочный, но и жаростойкий. Видимо, на случай, если мне придет в голову воспламениться. Или на случай, если Тритрети придет в голову меня поджечь. А длины у ремней нет совсем. Я не смог приподнять руку ни на сантиметр.

В груди у меня торчал какой-то кристалл, вокруг которого Тритрети нарисовал заградительные знаки. Я не вижу знаков, зато прекрасно их чувствую — они прожигают до самого позвоночника.

Этими символами, я так понимаю, Тритрети надеялся лишить меня возможности покидать свое тело и преуспел в этом, хотя и не полностью.

Тритрети свое дело знает, в конце концов, Глеб столько лет принадлежит ему, что можно было изучить все наши способности вдоль и поперек. Но мне помогла стрекоза.

Я вырезал ее на животе за несколько часов до всего этого бардака. Сама стрекоза была на правом боку, но одно из крыльев тянулось вверх аж к седьмому ребру. Рисуя свои знаки, Тритрети опрометчиво не придал этому значения, а крыло тем не менее вписало лишнюю дугу в его узор, открыв для меня небольшую, но все же лазейку.

Я уже опробовал ее — большого пространства для маневра она мне не давала, но я вполне мог передвигаться почти по всему зданию, где находилось мое тело. Путешествия вне тела никогда не относились к моим талантам, но азы этого навыка мне известны. Принцип в том, чтобы разорвать связь между своим телом и сознанием — это позволит сознанию на некоторое время избавиться от ограничений, навязанных физическим телом.

Некоторые жители Леонтоподиума, как, например, Майя, могут без усилий находиться в таком состоянии сколь угодно долго и даже создавать астральные тела, способные взаимодействовать с физическими телами других, я же, собрав в кулак все силы, способен на несколько часов стать наблюдателем. Еще могу, совсем уж поднапрягшись, привидеться тем, кто умеет видеть.

Глеб умеет. Я на него очень рассчитываю. Он ведь сказал Риде, где я. Хотя было бы верхом глупости не понимать, что он сделал это не для меня, а для Риды. И все же Глеб мне брат. В большей степени, чем любой другой принц Леонтоподиума. Обижаться на него за то, что он приволок меня сюда, глупо, Глеб всего лишь послушное орудие Тритрети. По большому счету я сам виноват, что так глупо попался, — задержался на одном месте слишком надолго.

Так что, оторвавшись от распластанного на столе тела, я принялся изучать свою тюрьму. Я так понял, это и есть тот самый институт крови — оплот и цитадель Тритрети. Он очень серьезно тут окопался — комплекс института окружен барьерами, и похожими, и нет на те, что у нас в Леонтоподиуме. Мне не хотелось думать, откуда у Тритрети такие специфические силы, ответ был слишком очевиден и слишком неприятен.

Даже если я смогу освободиться, мне самостоятельно не пройти сквозь барьеры. Придется ждать Риду. От принцесс Леонтоподиума барьеры полностью защитить не могли — для защиты от них у Тритрети был мирный договор с Леонтоподиумом.

Я осмотрел коридоры и лаборатории, заглянул во все залитые белым светом комнаты. Самым интересным помещением был подвал — там находилась личная лаборатория Тритрети, а за ней таинственное запертое помещение, в которое я так и не смог заглянуть. Сам Тритрети проживал здесь же, в этом корпусе НИИ, под его комнаты был отведен весь верхний этаж.

В институте было много людей, привязанных к столам, как я, но таких, как я, — только Глеб. Его 480 секунд свободы от света не давали мне покоя. Надо попробовать связаться с ним.

Я нашел и комнату Глеба. Жизнь у моего брата, мягко говоря, унылая.

Да и сказать, что Глеб живет в этой своей комнате, пожалуй, не совсем правильно, он там, скорее, хранится. В обстановке нет ничего, что хоть как-то намекало бы на индивидуальность ее обитателя — никаких личных вещей: постель, заправленная серым покрывалом, пустая прикроватная тумбочка, серые шторы на окне, практически пустой шкаф, заполненный едва ли на четверть одинаковыми комплектами одежды и обуви на каждый сезон, стандартные гигиенические принадлежности в душевой — и все.

Ни стола, ни полок с книгами или сувенирами, никаких картин или плакатов на голых стенах, даже никакой техники. Только какая-то кнопка на стене у изголовья кровати. И все это заливает белый свет, не гаснущий ни на секунду.

Глеба в его комнате, как и во всем институте, не оказалось. Вероятно, хозяин отправил его куда-то. Не знаю и знать не хочу, какие поручения мой брат выполняет для Тритрети, но думаю, что нечто сходное с тем, что я раньше делал для Рады. Мы с Глебом очень похожи по характеристикам, так что и используют нас, скорее всего, одинаково.

Мне пришлось долго ждать Глеба, он вернулся в свое серое жилище к трем часам ночи. Удастся ли мне поговорить с ним? А что, если он уже использовал сегодня свои восемь минут? Я ждал, надеясь, что он не засечет меня раньше времени.

Глеб нажал на ту самую таинственную кнопку, и в его дверь почти сразу постучали. На пороге появилась медсестра — строгая женщина лет пятидесяти. Судя по всему, она приходит к Глебу регулярно. Они даже не поздоровались друг с другом, я как будто немое кино смотрел: медсестра поставила принесенный с собой поднос на тумбочку, Глеб равнодушно снял футболку и позволил ей сделать ему укол в позвоночник. Я таких длинных игл никогда не видел — сантиметров десять. Зачем ему вообще уколы? Насколько я знаю, у Глеба иммунитет к любым болезням.

Ответ на свой вопрос я получил буквально через секунду после того, как за медсестрой закрылась дверь, — Глеб упал на кровать, морщась от боли, и проклятый свет вдруг погас. Или наоборот — сначала погас свет, а потом Глеб упал. Этого я не заметил, потому что до меня наконец дошло, что это за свет, и удивление на некоторое время заняло все мои умственные резервы. Конечно, будь я поумней, я бы давно догадался, что источник этого мучительного свечения не какое-то там электричество, а сам Тритрети.

Я поморщился, представив, что чужой свет, просвечивающий насквозь все мысли и чувства Глеба, сопровождает его повсюду на протяжении двадцати четырех часов в сутки, за исключением тех восьми минут, которые он, опять же по прихоти Тритрети, проводит, корчась от боли.

Я в очередной раз порадовался, что не оказался на месте брата. Хотя, возможно, у меня еще все впереди.

Нахлынувшее сочувствие я отогнал, прекрасно понимая, что жалости Глеб мне никогда не простит. Не хватало еще заиметь такого врага, как он.

В общем, я бездарно потратил на все эти удивления и душевные метания пять драгоценных минут. Пытаться привидеться Глебу за оставшееся время было бессмысленно, так что я просто смотрел, как он свернулся на кровати, поджав ноги к груди и спрятав лицо. За секунду до того, как снова вспыхнул свет, Глеб вытянулся на спине и надел маску абсолютного спокойствия, которую он демонстрировал Федерации всю свою жизнь. Хотя его боль и не ушла полностью. Я ее видел.

В этом весь Глеб. Гордость — его источник силы, тот краеугольный камень, на который он опирается, чтобы не рухнуть в бездну.

Я никогда не мог понять, что является таким источником для меня. Что меня держит на плаву?

Силы были на исходе, и я вернулся обдумывать этот вопрос в свое тело.

Уже оказавшись на столе, я понял, что переоценил свои возможности, путешествие далось мне дорого — моему телу даже дышать удавалось с трудом. О том, чтобы предпринимать такую вылазку на следующий день, и речи не шло. Надо было отдышаться.

Появившись в очередной раз, Тритрети заметил мое состояние, осмотрел знаки на моей груди и, к моему огромному облегчению, сделал неверные выводы:

— Похоже, ты начинаешь сдавать, мой упрямый друг. Думаю, уже очень скоро мы сможем поговорить об условиях нашего будущего сотрудничества.

Я забился глубоко во тьму и провалился в сон.

Марго

Марго очень старалась, но за последующие два дня ей так и не удалось придумать ничего стоящего. Все ее идеи о том, как найти таинственного Глеба, сводились к тому, чтобы снова связаться с Розой, которая могла бы поделиться информацией, но она так и не смогла найти в интернете никаких намеков на местонахождение «Кристы». В связи с собственными неудачами на поприще сыска фонтанирующий энтузиазм Нины особенно раздражал.

— У меня уже есть план! — похвасталась Нина за обедом в четверг. — В субботу мне нужно будет кое-что раздобыть, и уже в воскресенье я попаду в институт!

— Классно! — тщательно скрывая нотки зависти, отозвалась Марго. — И в чем же суть твоего плана?

— Он пока на стадии разработки, — отмахнулась Нина, — все узнаешь в свое время. Кстати, почему мы с тобой всегда сидим, забившись в угол за этим маленьким столиком?

— Ну, во-первых, потому что мы не любим людей, а во-вторых, потому что, раз нас с тобой двое, этот столик нам в самый раз, — ответила Марго, даже немного обидевшись на подругу, так явно и неуклюже сменившую тему.

— И ты собираешься всю жизнь просидеть в углу? — не унималась Нина.

— Не вижу в угловом столике никакой проблемы, — пожала плечами Марго, — знаешь ли, не место красит человека, а человек место!

Марго показалось, что вопрос со столами исчерпан, но, как выяснилось, тема места под солнцем глубоко запала в травмированную душу Нины. Ужин Марго пропустила, ей не терпелось вернуться к компьютеру и продолжить поиски, но она лишь в очередной раз вынуждена была признать, что Шерлок Холмс из нее никакой.

«Скорее всего, участники "Кристы" проводят почти все время в Леонтоподиуме, а в нашем мире появляются только на период гастролей, — размышляла девушка. — Если концертов нет, то и делать им тут нечего. А концертов в ближайшее время не предвидится».

А за завтраком Марго далеко не сразу нашла подругу. Нине пришлось окликнуть Марго и настойчиво помахать рукой. Причин для этого было три. Во-первых, Нина оккупировала центральный стол на восемь человек и восседала там в гордом одиночестве. Во-вторых, изгнанная со своего места клика Анюты сдвинула столы у окна, чтобы сидеть всем вместе, что внесло хаос в привычную схему столовой. Ну и в-третьих, Нина перекрасилась в блондинку.

Марго молча плюхнулась напротив подруги, поглощающей третий кусок торта.

«Соберись, трусиха!» — приказала она себе и заставила себя произнести вслух застрявшую в горле фразу:

— Нина, дорогая, тебе срочно надо к психологу!

— Это еще зачем? — осведомилась Нина, пододвигая к себе четвертый десерт. — Чизкейк будешь? Я специально для тебя взяла.

— Нет, спасибо. Как ты себя чувствуешь? Зачем ты покрасилась? Опять пытаешься получить от жизни все?

— Это для дела. Я так выгляжу старше? — Нина покрутила головой, демонстрируя разные ракурсы.

— Ну, есть немного. А зачем тебе это?

— Узнаешь в свое время. Мой план по проникновению в институт крови уже почти готов. Одолжишь мне свою банковскую карту? Боюсь, если я оплачу билет своей картой, отец сразу же запрет меня дома.

— Билет куда? И ты что, пойдешь без меня? — возмутилась Марго.

— Билет в клуб «Остров сокровищ». Туда нельзя до восемнадцати, но если у меня будет ВИП-билет, то можно. И да — я пойду одна. Я не могу тобой рисковать.

— Зачем тебе в этот клуб? Что ты вообще затеяла? Конечно, я пойду с тобой!

— Ты все узнаешь, когда мой план сработает, — загадочно улыбнулась Нина.

— Да что за план-то? — Марго поняла, что выкрикнула последнюю фразу слишком громко — на них, и так сидящих на самом видном месте, стали оборачиваться.

— Дашь кредитку?

— Ладно, бери, — пожала плечами Марго.

— Не злись. Ты уже в воскресенье все поймешь, — пообещала Нина.

Марго действительно все поняла в воскресенье утром, но картина произошедшего складывалась в ее голове постепенно. Марго до последнего отказывалась верить в то, что все случилось на самом деле.

В этот выходной девушка не поехала домой, решив разделить все свободное время между бессмысленным поиском в интернете упоминаний о «Кристе» и подготовкой к приближающимся итоговым тестам, которые в этой кутерьме отошли далеко на задний план.

Открыв ноутбук, чтобы еще до завтрака почитать новости, Марго напрочь испортила себе аппетит: все новостные сюжеты на первой странице касались пожара, произошедшего накануне в ночном клубе. «35 погибших, 123 человека ранено». Марго понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, где она уже слышала это название — «Остров сокровищ».

«Нина! Списки, где, блин, списки?»

У Марго так дрожали руки, что она не смогла с первого раза открыть нужную статью.

«Погибшие». Двадцать шесть имен и фамилий, девять не опознаны. Раненые — восемьдесят восемь имен и фамилий, тридцать пять не опознаны. Лавриной Нины в списках не было, но девять погибших оставались безымянными!

Марго перечитала статью внимательнее — по невыясненной причине в клубе произошло возгорание. Главный выход, также неизвестно почему, оказался заблокированным. Люди пострадали как от огня и удушья, так и в образовавшейся давке.

Этот кусок информации Марго просто восприняла, не анализируя. Тревожный колокольчик зазвонил, когда она дошла до конца статьи, где перечислялись названия медицинских учреждений, куда доставили пострадавших. «Городская больница № 7, городская больница № 10, ожоговый центр, — и тут колокольчик превратился в набат: — 47 пациентов в тяжелом состоянии принял находящийся в непосредственной близости стационар НИИ гематологии».

«Откуда Нина знала, что в клубе будет пожар? — Марго откинулась на спинку стула, запретив себе даже думать над очевидным ответом на этот вопрос, но он все равно лез в голову. — Она сама его устроила.

Нет! Не может этого быть! Тридцать пять человек погибло! Она же не сумасшедшая!»

Марго глубоко вздохнула, но воздуха все равно не хватило.

«Откуда ты знаешь, что не сумасшедшая? В последние дни Нина вела себя именно как свихнувшаяся одержимая маньячка! А я ничего не сделала, чтобы ее остановить!»

Марго провела несколько часов в своей комнате, меряя ее шагами и мучаясь вопросом «что делать?».

«Позвонить в полицию? Позвонить отцу Нины? Позвонить маман?»

Так ни на что и не решившись, Марго, сама не зная зачем, поехала к институту крови. Она понятия не имела, что будет там делать, но ситуация и не потребовала от нее никакой инициативы. Прямо на двери центрального входа в институт красовалось объявление о расписании работы штаба помощи родственникам жертв пожара.

— На опознание? — спросил охранник, куривший у двери, заметив застывшую у объявления Марго.

— Я? Да, — соврала Марго, даже не успев подумать о последствиях.

— Вы тоже, девушка? — спросил мужчина, и Марго, обернувшись, поняла, что первый вопрос был адресован не ей — на ступеньках стояла группа людей, человек десять-двенадцать.

— Хорошо, проходите, готовьте документы, — охранник кивнул на дверь.

Марго, по-прежнему не строя никаких планов, присоединилась к группе. Она вдруг с удивлением осознала, что вот он — институт крови, и вход в него открыт.

У самой двери Марго показалось, что она наткнулась на невидимую преграду, но лишь на секунду — ощущение сразу пропало.

Всех пришедших проводили до кабинета, к двери которого был приклеен обычный лист формата А4 с надписью «Остров сокровищ».

Девушку это покоробило, но ее спутники проигнорировали неуместную вывеску. Люди волновались, некоторые женщины плакали, и Марго поняла, что им не до таких мелочей. Ей стало стыдно — она почувствовала себя самозванкой, нагло лезущей в чужое горе.

«Но ведь Нина действительно может быть здесь, — напомнила себе Марго, — да и Алик тоже». Люди по одному или по двое входили в кабинет «Остров сокровищ» и выходили оттуда спустя четверть часа с какими-то бумажками. За каждым из вышедших приходил очередной сотрудник института в белом халате и куда-то уводил.

Марго вошла в кабинет последней.

За безликим письменным столом сидела полная женщина лет сорока.

— Ваши документы, — сказала она, мельком взглянув на Марго.

— Паспорт? — спросила девушка.

— И паспорт, и справку из координационного центра.

— Координационного центра?

На этот раз женщина посмотрела на Марго внимательней.

— Вы же были в штабе?

— Нет. Я пришла сюда, потому что думаю, что моя подруга, которая была вчера в клубе, здесь, — честно призналась Марго.

Женщина вздохнула. Она выглядела уставшей и измотанной.

— Девушка, сначала вам надо в координационный центр. Мы пускаем на опознание только после их заключения и только родственников, — сказала она. — Поезжайте туда, вам там помогут.

— Но вы же можете сказать, здесь ли она? Я могу ее описать! — Марго прекрасно понимала, что у нее нет никаких шансов получить справку из координационного штаба. — Она крашеная блондинка, у нее карие глаза.

— К сожалению, ничем не могу помочь, мы не можем пускать к пациентам всех желающих, — прервала Марго собеседница, — к тому же вы называете очень общие приметы. Но если у вас есть веские основания полагать, что ваша подруга находится здесь, уверена, координационный центр даст вам соответствующий документ.

— Еще у нее два сердца, — выпалила Марго.

Женщина нахмурилась, и у Марго появилась надежда.

— Скажите, что у вас нет такой пациентки, и я сразу уйду! Два сердца — это ведь редкость! Какова вероятность того, что вчера в клубе были сразу две девушки с такой аномалией?

— Ладно, пойдемте со мной, — женщина встала из-за стола, — вероятно, ваша подруга действительно у нас. Будет хорошо, если вы ее опознаете.

Несмотря на свой вес, женщина двигалась удивительно быстро — Марго пришлось почти бежать за ней. Они миновали несколько дверей, открывавшихся при помощи электронного ключа и увенчанных камерой, и Марго поняла, что ей не удастся самостоятельно осмотреть здание, даже если она найдет способ улизнуть.

Вслед за женщиной она вышла из здания и прошла через двор к другому корпусу. Двор был большим — абсолютно ровный заасфальтированный квадрат, но внимание Марго привлек не он, а располагавшееся за вторым корпусом старое здание. Обшарпанная и неказистая с виду пятиэтажка была залита каким-то удивительным белым светом, казалось, что светятся сами кирпичные стены. Марго так и подмывало спросить свою спутницу, что это такое, но благоразумие взяло верх. Они быстро пересекли двор, и у входа во второй корпус им преградил путь охранник.

— Под мою ответственность, — сказала ему женщина, кивнув в сторону Марго.

И снова ощущение невидимого барьера повторилось — на этот раз четче.

«Это еще что за чудеса?» — подумала Марго, покосившись на идущую рядом сотрудницу института. Та, казалось, ничего не заметила.

Во втором корпусе, несмотря на выходной день, было полно народу — куда-то спешили медсестры, врачи, навстречу попалась пара человек из той группы, с которой Марго вошла в институт.

Вместе со своей провожатой Марго преодолела еще несколько запертых дверей с камерами, затем был лифт, и, наконец, они оказались в длинном коридоре с больничными палатами по обе стороны. Внешние стены всех комнат были прозрачными. Во многих палатах лежали люди, по большей части без сознания.

У Марго чуть не подкосились ноги, когда она поняла, что они идут к крайней справа палате. Именно там, опершись рукой о стекло и прислонившись к нему лбом, стоял тот самый длинноволосый блондин, после встречи с которым пропал Алик. Правда, одет он на этот раз был в обычные черные джинсы и простую черную футболку, да и мечей при нем не было, только длинный нож в ножнах на бедре, но это был он. Безо всяких сомнений. И он светился таким же светом, что и здание во дворе.

«Может, это у них тут какая-нибудь радиация? — пронеслась у Марго шальная мысль, которую она, впрочем, сразу прогнала. — А ведь Нина оказалась права! Она угадала про институт, Алик точно здесь!»

Времени на размышления и планирование действий не было — Марго вслед за своей спутницей быстро приближалась к палате и стоящему рядом с ней мужчине.

Он не обращал на них внимания, просто не отрываясь смотрел сквозь стекло на лежащую девушку, обмотанную бинтами. Женщина остановилась, пропустив Марго вперед.

— В палату нельзя, пациентка в тяжелом состоянии, — прокомментировала она.

— Но она поправится?

— Надеюсь.

Марго подошла к стеклу, стараясь тоже не обращать внимания на стоящего всего в нескольких шагах блондина. Она узнала Нину, несмотря на бинты, скрывавшие большую часть лица.

«Ну и что теперь делать? — в смятении подумала девушка. — Назвать имя Нины? А что я скажу ее отцу? Как я вообще буду все это объяснять?»

— Нет, это не она, — услышала Марго собственный голос.

— То есть как это не она? — с неподдельным удивлением переспросила женщина. — У этой пациентки очень редкая аномалия — два сердца, как вы и сказали.

— Но это не она, — быстро повторила Марго, — мне очень жаль, что я вас побеспокоила. Я лучше пойду.

— Вы уверены? — от ее и прежде не слишком дружелюбного тона повеяло ледяным холодом.

Ну еще бы! Даже самой Марго было ясно, что ее поведение выглядит более чем подозрительно. Брови сотрудницы института сошлись на переносице, скулы напряглись, она с трудом сдерживала гнев.

— Все-таки я бы хотела записать данные вашего паспорта. Надеюсь, девушка, вы понимаете, что шутки в ситуации, когда погибли и пострадали люди, неуместны.

Услышав про паспорт, Марго испугалась. Этого еще не хватало! Нину никто не опознает, ясно, что во время пожара документов у нее при себе не было, а ее отец ни за что не догадается, что его несовершеннолетняя черноволосая дочь — это неопознанная блондинка с двумя сердцами из клуба для взрослых. И тогда координационный центр попытается вытянуть информацию из Марго!

— Пройдемте со мной! — скомандовала женщина.

Марго в панике огляделась. Мужчина в черном все-таки обратил на них внимание и теперь наблюдал за разворачивающейся сценой. Марго поймала его взгляд и тут же поняла, что это было большой ошибкой. Мужчина удивленно вскинул брови, а потом нахмурился.

— Ты меня видишь? — спросил он.

«Блин! Как можно было сразу не понять! Конечно, он тоже невидим для людей! Ну ты и тормоз!» — обругала себя Марго.

Она отвернулась и попробовала сделать вид, что не услышала, но было поздно.

Блондин шагнул к ней. Марго поразилась, как быстро и плавно он двигается.

— Я разберусь, — сказал он, кладя руку Марго на плечо.

Женщина в белом халате удивленно обернулась.

— Глеб? Вы здесь? — она в недоумении оглядела коридор, пытаясь понять, откуда взялся мужчина, которого еще секунду назад не было. — Я вас не заметила.

«Глеб? Это он Глеб? — удивилась Марго. — Значит, он похитил Алика, а потом сам предупредил Риду. Зачем? И почему вдруг решил стать видимым?»

— Я разберусь с этой девушкой, вы можете идти, — сказал мужчина, и его тон ясно говорил о том, что он имеет право отдавать тут приказы.

— Да, конечно. Так даже будет лучше, — не стала спорить женщина.

— Нет! Не оставляйте меня с ним! — почти закричала Марго.

— Успокойтесь, этот человек — начальник службы безопасности института. Вам ничего не угрожает! Незачем устраивать сцену! — неодобрительно бросила женщина, удаляясь.

— Не дергайся, — тихо сказал мужчина, убрав руку с плеча Марго.

Девушка непроизвольно отступила на шаг назад и огромным усилием воли подавила в себе желание броситься по коридору вслед за удаляющимся белым халатом.

— Правильно, — кивнул блондин, — шансов убежать у тебя нет. Чем бы ты ни была. Можешь скрыться от глаз людей?

Марго отрицательно помотала головой.

— Тогда давай немного прогуляемся. Незачем привлекать внимание. Иди вперед и не делай глупостей.

Мужчина подтолкнул Марго в сторону лифта в конце коридора. К ее удивлению, они поднялись почти на самый верх — двери лифта открылись на техническом этаже под крышей.

«Неужели у руководителя службы безопасности нет своего кабинета? — подумала Марго, и сама же ответила на свой вопрос: — Есть, конечно. Просто тут проще спрятать труп».

Девушка инстинктивно прижалась спиной к стене. Марго просто не смогла заставить себя отойти от лифта.

Глеб и не настаивал, он молча рассматривал Марго, не пытаясь начать разговор. От его взгляда по коже шел холод.

— Чего ты хочешь? — не выдержала Марго.

— Это лишний вопрос. Чего я хочу, не имеет никакого значения, — пожал плечам Глеб, — правильнее спросить, что я должен с тобой сделать?

— И что ты должен? — Марго еще сильнее вжалась в стену.

— Это зависит от того, что я в тебе увижу. Если ты мелкая сошка — просто сверну шею, если представляешь интерес — доставлю к Тритрети, который обязательно пожелает выяснить, почему на тебя не сработал барьер. Второе для тебя хуже.

У Марго вспотели ладони. Он не шутил. Говорил совершенно серьезно. И от того, как спокойно и равнодушно он это говорил, становилось еще страшнее.

— С этими глазами мелкой рыбкой ты быть не можешь, — задумчиво проговорил мужчина, подойдя к Марго почти вплотную, — жаль. Ведь если бы не глаза, тебя можно было бы просто убить.

Глеб потянулся рукой к лицу Марго, и она зажмурилось. Его пальцы коснулись ее дрожащих век. К удивлению девушки, прикосновение было мягким, почти нежным. Марго заставила себя открыть глаза. Лицо Глеба было так близко, что она могла разглядеть каждую черту — от небольших морщинок в уголках синих глаз до тонких темных ресниц.

И тут мир снова стал другим.

«Это не мир изменился, это я взглянула на него чужими глазами, — поняла Марго. — Что, неужели "включились" способности моих новых глаз?»

Стоящий рядом мужчина перестал пугать, так же как Рида тогда на болотах. Марго смотрела на него и замечала невидимые раньше детали. И видела, как их использовать.

— Забавно. В тебе столько силы, и при этом ты совершенно беззащитен, — сказала она, и сама удивилась собственному спокойствию. — Каково это — постоянно терпеть в своих мыслях и чувствах присутствие другого существа?

— Ты скоро сама это узнаешь, — Глеб продолжал смотреть ей в глаза.

— Необязательно. Ты пока так и не ответил на мой вопрос.

— На какой? — Глеб не стал отстраняться, он по-прежнему стоял так близко, что Марго ощущала кожей его дыхание.

Похоже, их близость его нисколько не смущала.

«Тем лучше».

— Я спросила, чего ты хочешь? — напомнила она.

Мужчина зло рассмеялся и отвел взгляд. Потеряв зрительный контакт, Марго на секунду испугалась, но уже в следующее мгновение увидела, что ничего страшного не произошло — Глеб все равно остался в поле ее зрения.

— Чего ты хочешь, Глеб? — повторила она еще увереннее.

Мужчина резко схватил ее за горло. Его взгляд вернулся, теперь в нем бушевала ярость, но это длилось всего мгновение. Марго почувствовала, как железные пальцы у нее на шее расслабились, а синие глаза снова покрылись коркой льда. Что бы ни вызвало такие эмоции у Глеба, он очень быстро взял себя в руки.

«Но синяки на шее останутся», — подумала Марго, а заодно отметила, что руку мужчина не убрал. Кончики его пальцев легко двигались вверх и вниз от ее подбородка к ключице и обратно.

— Ты скоро это узнаешь. Чего я хочу. Когда Тритрети познакомит тебя со своим светом, ты разделишь мое единственное желание — любой ценой вытравить его лучи из себя. Все, о чем ты сможешь мечтать, — это остаться в темноте хоть бы на одну дополнительную минуту сверх того, что назначит тебе хозяин, чтобы хоть на одну лишнюю минуту, хоть на секунду спрятать от него свои мысли и чувства, укрыться от этого проклятого света, в котором Тритрети будет видеть тебя насквозь.

— Ты о том свете, который вокруг тебя и пятиэтажки во дворе? — Марго спросила не для того, чтобы получить ответ, она и так прекрасно понимала, что речь идет именно об этом свете, а о чем же еще?

Ей просто нужно было заставить Глеба продолжать разговор.

— Ты и свет видишь? Что ж, у тебя потрясающее зрение!

Его пальцы переместились вверх по левой щеке и замерли у виска.

— Смотри мне в глаза. Не сопротивляйся, — Марго даже не сразу поняла, что не произнесла эти слова вслух.

Она обратилась к стоящему рядом мужчине даже не мысленно, как-то иначе. Марго чувствовала ситуацию, а не понимала ее.

— Не сопротивляйся моим глазам, тони. В моих глазах нет света. Никакого. Там твой хозяин тебя не увидит.

Марго понятия не имела, откуда к ней приходят эти фразы. Ее глаза выхватывали откуда-то образы, которые она с трудом облекала в слова.

«Похоже, Рида действительно сделала мне очень дорогой подарок», — поняла Марго.

Она уже была уверенна, что мужчина рядом с ней не сможет сопротивляться взгляду ее новых глаз. И дело было вовсе не в каких-то сверхъестественных силах Марго, Глеб был гораздо сильнее ее, а просто в том, что он слишком долго сопротивлялся судьбе, а она очень вовремя оказалась рядом.

Марго видела его, как перетянутую струну, звенящую надрывным звуком, которая вот-вот порвется. И она увидела, какие слова его сломают.

— Глеб, я помогу тебе.

И он сдался. Просто и без сопротивления. Потянулся к Марго, заворачиваясь в куски тьмы, как в кокон, прячась в ней, впервые за очень долгие годы отпуская себя. На фоне тьмы Марго увидела узор света. Свет бежал по венам Глеба, пульсировал в сердце, оплетал все тело.

«Так вот, как это было сделано. Ему закачали свет в кровь», — Марго никак не удавалось осмыслить увиденное, но интуитивно она все понимала.

Тьма рассыпалась, соприкасаясь с лучами, и было ясно, что надолго ей Глеба не укрыть. Света было слишком много.

— Я хочу сейчас умереть, — услышала Марго то ли его слова, то ли мысли.

Он все так же стоял рядом, не моргающим жадным взглядом впившись в глаза Марго, но девушка чувствовала его гораздо ближе, как будто границы между ними стерлись. Его неистовое желание остаться в этом состоянии навсегда окружало ее со всех сторон, казалось бескрайним и бездонным океаном.

«Если не начать действовать прямо сейчас, мы все умрем, — Марго заставила себя вынырнуть из этого омута. — Тритрети наверняка уже заметил, что с его слугой что-то неладно».

— Я не слуга, я раб, — снова услышала она.

Вот в этой фразе, по сравнению с предыдущей, эмоции были проще и мельче — горечь, унижение, гнев, но по большей части безразличие. Марго собрала всю храбрость и решимость.

— Я помогу тебе, Глеб, я обещаю. Но сначала ты должен помочь мне выбраться отсюда.

— Мне нельзя помочь.

— А я смогу. Обещаю. Я вернусь сюда за тобой, Ниной и Аликом.

— Ты не сможешь помочь ни мне, ни той девушке. Шансы есть только у Алика, за ним придет Рида. Она уже в пути.

— Рида не придет, она мертва.

На несколько секунд Марго показалось, что Глеб исчез, — его просто не стало, не было ни дыхания, ни сердцебиения, ни мыслей, ни чувств. А потом на нее обрушилась волна отчаяния, поднявшаяся от Глеба. Мир раскололся от боли.

Известие о смерти принцессы стало для стоящего рядом мужчины настолько острым и искренним горем, что затмило все, даже его ненависть к Тритрети и свету.

Марго в своей несложной жизни и представить не могла, что можно так страдать по кому-нибудь. И уж тем более по сумасшедшей лысой ведьме с болот.

Марго поспешила отогнать последнюю мысль, ей не хотелось ранить Глеба еще и своими неуместными в данной ситуации оценками, но он был так оглушен своим горем, что даже и не заметил.

— Глеб? Глеб? Мне жаль, слышишь? — спросила она как можно мягче.

Ответа не последовало. Марго оценивающе взглянула на мужчину.

Он был похож на статую — неподвижный, раздавленный, ушедший куда-то глубоко-глубоко в себя. Слез на идеальном лице Глеба не было, и Марго знала, что и быть не могло, но от этого его горе становилось только тяжелее. Пальцы мужчины по-прежнему касались ее щеки. Марго поняла, что, если она сейчас сбежит, Глеб не станет ее преследовать. Просто не сможет сдвинуться с места.

«Я даже смогу убить этого идиота его же собственным кинжалом», — подумала она.

Перед ее глазами проплыло отчетливое видение — нож в ее руке, острый и такой неожиданно тяжелый, но она сможет без помех замахнуться и…

Марго зажмурилась, отгоняя неприятное видение. Контакт с Глебом прервался, и Марго только теперь поняла, как сильно на нее влияла его личность.

«Вот, значит, от кого эти мысли про нож, — поняла она. — Ты не воин, Марго. И уж тем более не убийца. Ты вообще не такая».

Она открыла глаза, чувствуя, как по ее щекам катятся горячие слезы. Она же не Глеб, она может плакать.

Марго обняла Глеба, и ее слезы закапали ему на грудь.

— Я буду плакать о ней за тебя, — прошептала девушка.

— Спасибо. Я думал, я почувствую, если с ней с ней что-то случится, но даже и не заподзрил ничего, — глухо сказал он.

— Ты любил ее?

— Да.

— Вот и продолжай любить. И я обещаю — я вернусь за тобой. Я тебе помогу.

Марго почувствовала, как дернулась его грудная клетка. Она удивленно подняла голову, но то, что она приняла за рыдания, оказалось смехом.

— Лучше пообещай мне держаться подальше от института. Вернись в Леонтоподиум, скажи Элеоноре, что Тритрети нарушил условия перемирия и Алик у него. Сделай только это — и все. Не суйся больше никуда! И у нас всего восемь минут. Уже даже меньше, — закончил Глеб, отстраняясь.

Марго с удивлением наблюдала за ним — такой резкий переход от полного отчаяния к собранности и спокойствию поразил ее.

— Восемь минут на что? — спросила она.

— Чтобы вывести тебя отсюда.

— Ну, если мы поторопимся, то сможем выйти из института и быстрее.

— Тебе, в сложившейся ситуации, нужно за это время выйти из Федерации.

— Что? Я не собиралась в Леонтоподиум! Я вообще не оттуда.

— Это не проблема. — Глеб распахнул окно. — Насколько я вижу, обязательный взнос ты уплатила, а твои глаза — залог того, что город тебя примет. Иди сюда.

— Да что за взнос такой? Уже не в первый раз слышу, — Марго подошла к окну, чтобы посмотреть, что такого Глеб решил ей там показать.

— Надо принести городу жертву. Леонтоподиум с каждого иммигранта берет такую дань.

— Да никого я не приносила в жертву! — отмахнулась Марго, тщетно пытаясь высмотреть в пустом дворе далеко внизу хоть что-нибудь заслуживающее внимания.

— Куда смотреть-то? — обернулась она к Глебу и осеклась.

Мужчина снял футболку, демонстрируя идеальный, как из рекламы фитнес-центра, торс. Вопрос о том, куда смотреть, отпал сам собой. Марго почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и обругала себя за это. До этого момента она была уверена, что влечение к малознакомому мужчине — удел инфантильных истричек и дур.

— Если боишься высоты, лучше вообще зажмурься. И не смотри вниз, — ответил Глеб на вопрос, о котором Марго уже успела забыть, и легким движением подхватил девушку на руки.

— Что ты делаешь? — пролепетала она, но ответа не потребовалось — Глеб прямо с места прыгнул в открытое окно.

Несколько метров оказались для него пустяковым расстоянием. Марго вскрикнула и инстинктивно обвила руками его шею. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своими вышедшими из-под контроля органами чувств и понять, что они не падают, а парят — за спиной Глеба раскрылись огромные огненные крылья.

Несмотря на предупреждение, Марго все-таки глянула вниз, и у нее сразу закружилась голова — город был далеко внизу. Девушка прижалась к Глебу еще сильнее и спрятала лицо у него на груди.

— Не бойся, я держу тебя, — отозвался Глеб на ее движение.

Голова продолжала идти кругом, но уже не от высоты. Это было похоже на опьянение, Марго несколько раз напивалась, и ей было с чем сравнить — только теперь ее пьянила близость мужчины, его сильные надежные руки, ритмичный стук его сердца.

«Ты просто нереальная дура!» — сказала себе Марго, гоня прочь накатившее наваждение.

— Ты тоже ангел? — спросила она, поднимая голову.

— С чего ты взяла? Я сокол.

— В смысле птица?

— Могу и птицей стать. Но когда несу дополнительный вес, лучше так. Нужен соответствующий размах крыльев.

Все происходящее никак не хотело укладываться в голове.

— А меня снизу не видно? — спросила Марго, чтобы хоть как-то упорядочить мысли.

— Нет. Ты в моем поле. Честно говоря, это очень личная территория, — улыбнулся Глеб и посмотрел Марго в глаза. — Я уже тысячу лет никого не подпускал так близко к себе.

Сердце девушки предательски забилось.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Марго.

— Маргарита. Жемчужина.

Марго вдруг вспомнился Алик, в их первую встречу он так же отреагировал на ее имя. Девушка снова рассердилась на себя — грязный, босой и уродливый Алик не вызывал в ней таких чувств, несмотря на все его душевные достоинства. А тут какой-то полуголый красавец сказал пару слов — и все, растаяла, как апрельский снег. Марго отстранилась, но Глеб то ли не заметил этого, то ли не посчитал важным. Он повел крыльями, и они стали быстро снижаться. Марго пришлось стиснуть зубы и обозвать себя слабохарактерной трусихой, чтобы не прижаться снова к его груди.

— Успеешь, — сказал он, делая круг над станцией метро, — отсюда до Кардуса прямая ветка, две станции. Мое время без хозяина на исходе. У тебя будет еще две-три минуты, прежде чем Тритрети все поймет.

Глеб осторожно опустил Марго на ступеньки.

— Беги вниз и не останавливайся. Не дай мне тебя поймать, очень прошу, — крылатый красавец взмыл в небо.

Остатки тьмы свисали с него скудными лохмотьями. Марго успела увидеть, как высоко в небе Глеб вспыхнул яркой вспышкой света, и бросилась в метро.

На глазах у изумленного сотрудника метрополитена она перемахнула через турникет и бегом помчалась вниз по эскалатору.

— Не бегите по эскалатору! — грозно прикрикнули на Марго по громкоговорителю, но девушка не обратила на это никакого внимания.

«Сколько раз за последнее время я уже слышала эту фразу?» — подумала она.

— Не бегите по эскалатору! Соблюдайте правила! — продолжало нестись вслед Марго, когда она пулей влетела на платформу.

Поезд справа стоял, раскрыв двери, слева только подъезжал к платформе.

«Направо или налево?» — Марго понимала, что второй попытки у нее не будет: если она сядет не в тот поезд, Глеб ее догонит.

«Надо было выучить чертову схему метро!» — с досадой подумала она, и тут поезд по правую руку закрыл двери. Выбора не осталось. Марго, злясь на путающихся под ногами пассажиров, добежала до конца состава и впрыгнула в вагон через уже начавшие закрываться двери.

Первым делом взглянув на карту метро в вагоне, Марго с облегчением выдохнула — поезд ехал в нужную сторону. Девушка огляделась — вместе с ней ехало не менее двух десятков человек. Как при таком количестве свидетелей выйти в тоннеле?

У торцевой двери, перебрасываясь фразами и смеясь, сидели трое ребят, лет четырнадцати-пятнадцати, двое с одной стороны, третий напротив них. Чтобы оказаться у нужной двери, Марго пришлось встать между ними.

Девушка поймала на себе заинтересованный взгляд трех пар глаз. И только теперь вспомнила про ключ.

«Где он? В прошлый раз дверь открывала Нина. Отдала ли она его?»

Марго скинула рюкзак и принялась лихорадочно в нем рыться. Поезд остановился на очередной станции. До Кардуса оставалось всего несколько минут.

— Что-то потеряла? — спросил один из мальчишек. — Помощь нужна?

Марго наконец нащупала металл ключа. Ее сердце чуть не выскочило от радости.

— Нет, все в порядке, — ответила она, даже не взглянув на парня, предложившего помощь, — хотя…

Ей пришла в голову мысль. Она внимательно глянула на подростков — обычные ребята, не какие-нибудь отморозки, хотят выглядеть старше и круче, чем есть на самом деле. Она же — симпатичная девчонка. Все получится.

— Ребят, прикройте меня! — улыбнулась она. — А то сейчас шум поднимут!

— В смысле «прикройте»? — спросил один из мальчишек, тот, который предлагал помочь.

Марго показала ему ключ и попыталась изобразить озорную улыбку.

— Ты что, из диггеров, что ли? — спросил другой парень, и его глаза загорелись.

— Ага. Давайте, ну же! Мне сейчас нужно будет спрыгнуть!

— Класс!

— Круто!

Двое мальчишек с готовностью поднялись, закрывая собой Марго от других пассажиров.

— А это не опасно? — засомневался третий.

— Опасно. Никогда так не делай! — Марго кокетливо склонила голову.

Двое других ребят с готовностью рассмеялись, их здравомыслящий товарищ обиженно засопел, но тоже поднялся.

«Отлично!»

Марго с третьей попытки разобралась, как пользоваться ключом. Дверь поддалась, пропуская ее в кабину машиниста. Со второй дверью проблем вообще не возникло. Кардус приближался. Марго прислушалась к себе, но страха не было.

— Спасибо, мальчики! Чур, за мной не ходить!

Марго легко спрыгнула на платформу. Со стороны Кардуса светила луна, сфинксы равнодушно смотрели в пустоту.

Над полем чертополоха стояла ночь и снова было полнолуние, правда всего из одной луны.

«Наверное, тут специально вечная ночь, чтобы платформу было не очень заметно. Ведь есть же люди, которые все-таки видят и Леонтоподиум, и его жителей», — размышляла Марго, бодро шагая сквозь чертополох по незамеченной или просто не существовавшей в прошлый раз тропинке.

Она отметила, что пропали кочки и лужи, а сами заросли чертополоха стали куда скромнее — редкие кусты доставали ей до бедра.

«Топи Риды, — вспомнила девушка, — Рида мертва, и топи потихоньку отступают».

Марго вспомнила, как горевал о Риде Глеб, и ей тоже стало грустно.

«В конце концов, Рида помогла нам с Ниной. Хотя без нее топи, конечно, гораздо симпатичнее».

Алик

Я проснулся, задыхаясь от ярости. Не могу вспомнить, чтобы я в своей жизни так сильно кого-то ненавидел. Мне понадобилось не меньше получаса, чтобы пережить приступ гнева. Проклятый свет только подливал масла в огонь.

Ну, ладно. Есть и хорошие стороны — Марго сбежала в Леонтоподиум, и меня скоро отсюда вытащат. Глеб сыграл свою роль и без моей помощи. Мне же теперь нужно только ждать и не делать глупостей. А очень хотелось.

Я с интересом понаблюдал, как Тритрети допрашивает Глеба. Я так понял, ко всему тому, что Глеб успел пережить во тьме новых глаз Марго и в последующие восемь минут, Тритрети доступа не имеет. Глеб закрыл свои воспоминания о произошедшем в той небольшой части своей личности, которая по-прежнему принадлежала только ему и к которой он обращается только в темноте.

Я попытался представить, как можно заставить себя не прикасаться к тем или иным своим воспоминаниям и чувствам, но не смог. Вероятно, Глеб здорово натренировался в этом за те годы, что служит Тритрети. Думаю, для Глеба это залог выживания — иметь возможность хоть в чем-то сопротивляться хозяину, беззастенчиво топчущемуся в его душе.

Допрос со стороны напоминал неторопливую дружескую беседу и проходил в кабинете Тритрети — эдаком пылесборнике в багровых тонах, расположенном на последнем этаже корпуса, в котором я, этажом ниже, валялся привязанный к столу. Такому интерьеру совершенно не место в казенном учреждении, которым является институт.

Поговаривали, что Тритрети всегда мерзнет — вроде как от поцелуя принцессы Вероники, и обстановка кабинета это отчасти подтверждала. Толстые шерстяные ковры на полу и всех стенах, тяжелые бархатные портьеры, не пропускавшие ни лучика солнечного света, камин в начале лета — все это намекало на то, что хозяин кабинета пытается создать психологическую иллюзию тепла. Если это действительно была Вероника, то бесполезно.

Тритрети, и на этот раз в бирюзовом платке, сидел в массивном кресле, Глеб, залитый светом с головы до ног, стоял перед ним. Наш красавчик уже успел надеть футболку, но в остальном выглядел так же, как и во сне Марго.

— Не хочешь мне рассказать о девушке, с которой ты решил полетать над городом? — спросил Тритрети, мягко улыбаясь.

На кованом столике рядом с его креслом стоял поднос со сладостями, и Тритрети то и дело запускал туда руку.

— Нет.

Я в очередной раз позавидовал его самообладанию. Никаких мыслей о Марго, никаких воспоминаний и эмоций о пережитом рядом с ней.

— Я расстроен твоим упрямством. Ты же понимаешь, что я могу сменить милость на гнев и легко просветить тебя всего? Я надеялся, ты, как взрослый человек, понимаешь, что то личное пространство, которое я по своему милосердию тебе оставил, — это мой подарок. Я в любой момент могу вывернуть тебя наизнанку и получить ответы на все вопросы.

— Как тебе будет угодно, — склонил голову Глеб. — Мне встать на колени?

— Ты забыл сказать «хозяин», — насмешливо поправил его Тритрети.

— Мне встать на колени, хозяин?

— Лучше сделай для разнообразия что-нибудь полезное и принеси мне вина. Пользы от тебя сегодня никакой.

Глеб отошел к бару, который я по наивности принял за тумбочку, достал оттуда бутылку вина, замысловатый штопор и хрустальный бокал. Всего бокалов в баре было три, из чего я заключил, что хозяин кабинета держит этот запас вина только для себя.

— Значит, ты уверен, что вытаскивать из тебя ответы под полным освещением я не буду? — скучающим тоном поинтересовался Тритрети, пригубив из своего бокала.

— Если только не хочешь получить в результате придверный коврик вместо бога войны, — также равнодушно отозвался Глеб.

Ответ позабавил Тритрети.

— Я поразмыслю над альтернативой. Может, в качестве коврика ты будешь полезнее. Не могу придумать, зачем мне начальник охраны, который позволяет всякому отрепью из Леонтоподиума свободно разгуливать по моему институту.

— Мне лечь под дверью, чтобы ты мог получить наглядное представление, хозяин?

— Ты не сочетаешься с моим паркетом, — притворно вздохнул Тритрети. — Распорядись, чтобы Марта вколола тебе сегодня на ночь тройную дозу. Отрезвляющая порция боли пойдет тебе на пользу.

— Да, хозяин, — Глеб поклонился.

— И я лишаю тебя твоего личного времени до особого распоряжения. Когда же ты вымолишь у меня прощение, у тебя будет по две минуты в сутки.

На этот раз Глеб отреагировал. Его и без того светлая кожа побелела еще больше, а на впалых щеках стало отлично заметно, как он сжал зубы. Я поймал себя на том, что злорадствую.

— Я рад, что смог до тебя достучаться, — довольно усмехнулся Тритрети. — Еще вина.

Глеб поднес к его бокалу бутылку, и мы с Тритрети отметили, что у Глеба дрожат руки. Хотя он довольно быстро справился с приступом слабости, но это было!

Тритрети весело расхохотался, запрокинув голову на спинку кресла. Даже я не удержался от улыбки.

— Ты поднял мне настроение на всю неделю, — сказал он, отсмеявшись, — я даже готов за это накинуть тебе еще одну минуту. Получишь сто восемьдесят секунд.

— Уже можно начинать? — спросил Глеб, и его голос вдруг прозвучал усталым.

— Что начинать? — живо поинтересовался Тритрети.

— Вымаливать прощение.

— А, да, начинай, конечно. С удовольствием послушаю. Давненько ты добровольно передо мной не унижался.

Глеб потер пальцами лоб, на секунду пряча за ладонью гримасу отвращения к самому себе, и заговорил, хотя я был уверен, что не станет.

— Ну, в общем, мы оба прекрасно понимаем, в каком я дерьме.

— Несомненно, — весело кивнул Тритрети.

— Я умоляю о милосердии, — произнес Глеб.

Тритрети выждал, но продолжения не последовало.

— Глеб, дорогой мой, ну что за лажа! Уверен, через две-три недели ты сможешь поразить меня куда более вдохновенными речами.

— Я не продержусь и недели.

— Правда?

Было очевидно, что все происходящее доставляет Тритрети искреннее удовольствие.

— А разве я могу тебе лгать?

— Нет, конечно. И это портит весь кайф от нашего общения. Если бы ты не был так опасен, честное слово, я предоставил бы тебе куда больше свободы, просто азарта ради. Мне до невозможности хочется посмотреть, как именно ты будешь пытаться мне отомстить.

— Как руководитель твоей службы безопасности, должен предупредить, что предоставить мне большую свободу — крайне неудачная идея. Если у меня появится хоть малейшая возможность, я убью тебя.

— Знаю, наблюдаю эту идею фикс в твоей голове все двадцать лет, что ты мне служишь, — вздохнул Тритрети. — Можешь допить вино.

Глеб взял бутылку и хлебнул из горла.

— Двадцать лет я допиваю за тобой это сладкое пойло, — поморщился он. — Вино не должно напоминать по вкусу компот.

— Я имею право на маленькие слабости. Ох, как летит время, — Тритрети глянул на большие металлические часы на стене. — Все, убирайся. И распорядись перевезти в мою лабораторию ту девушку с двумя сердцами, возле которой ты проторчал сегодня почти час. Хочу сам с ней поработать.

— Но ее родственники еще могут объявиться. Прошло не так много времени с момента пожара, — возразил Глеб.

— Вот и уладь это. Я же ясно выразился, что хочу получить этот экземпляр. Она мне интересна. Кстати, как и тебе. Очень надеюсь, что к восьми вечера этот любопытный экземпляр будет у меня на столе.

— Как скажешь, — Глеб замешкался. — Так я могу рассчитывать на твое милосердие?

— Четырнадцать дней.

Глеб закрыл глаза.

— Я не могу гарантировать, что сохраню рассудок.

— Ты драматизируешь. Да, не спорю, к концу второй недели ты будешь очень близок к безумию. Но ведь я несказанно облегчил твое наказание, назвав тебе его точный срок. Представь себе, насколько хуже было бы начинать каждый новый день, не зная, сколько еще мучиться. Так что тебе следовало бы поблагодарить меня.

— Спасибо.

— Ты забыл сказать «хозяин». Твоя забывчивость переходит всякие границы, боюсь, я вынужден буду принять меры.

— Спасибо, хозяин. Мне выжечь слово «хозяин» на лбу?

— Дурацкая идея, — поморщился Тритрети. — Во-первых, своего лба ты не видишь, а во-вторых, с твоей скоростью регенерации шрам затянется за пару часов.

— Я имел в виду твой лоб.

Тритрети фыркнул, не сдержавшись.

— Две недели и два дня.

— Спасибо, хозяин, — Глеб склонил голову.

— Выметайся уже, наконец.

Я рухнул в свое тело. Подсматривать дальше не было смысла, я и так задержался дольше, чем было нужно. Все, что имело первостепенное значение, я узнал. На ближайшие две недели и два дня Глеб будет полностью недоступен, а большое представление начнется уже сегодня вечером. По опыту знаю, что представления с участием таких персонажей обычно заканчиваются кровавой баней.

Марго

Когда впереди показались очертания колонн, сердце Марго забилось, как отбойный молоток. Бодро шагая от платформы «Кардус», девушка говорила себе, что храм Риды — последнее место, куда ей сейчас нужно попасть, но любопытство заставляло внимательно вглядываться в темноту, и руины действительно материализовались. Луна висела прямо над храмом, заливая мягким светом трон-алтарь.

Марго несколько минут простояла на почтительном расстоянии и, прислушавшись к доводам рассудка, решительно зашагала прочь. Мертвая Рида — это ненамного лучше, чем живая Рида. Да и задерживаться было нельзя, Алику и Глебу нужна помощь.

«Наверняка логово Риды находится в самом центре топей, — размышляла девушка. — Я дошла до него минут за двадцать, значит, где-то через полчаса выйду к городу. В прошлый раз мы с Ниной плутали тут несколько часов, но тогда все было иначе. Все жители Леонтоподиума проходят через топи, значит, и я смогу».

«Как, блин, это вышло? — Марго недовольно уставилась на замаячившие впереди колонны. — Я же шла от них.

Девушка снова повернулась спиной к руинам и быстро зашагала прочь. Через десяток шагов она оглянулась, чтобы удостовериться, что храм все еще на том же месте. Еще через десять шагов колонны и алтарь уже едва можно было различить в свете луны, а пройдя еще столько же, Марго снова увидела их перед собой.

«Что, как в Зазеркалье, что ли? Ну что за бред?»

Борясь с раздражением и страхом, Марго направилась к руинам. Слабая надежда на то, что сработает принцип Зазеркалья и, двигаясь в сторону колонн, она наконец уйдет от них, не оправдалась. Вскоре Марго опять оказалась у заросшего чертополохом храма. Красными и по-настоящему густыми чертополохи остались только в этом месте.

Не зная, что делать, Марго осторожно подошла к алтарю, принюхиваясь к тяжелому и все усиливающемуся сладкому аромату. Алтарь почти полностью зарос чертополохом, тянущим красные головки к его верхней грани. На алтаре лежали цветы. Почти все они были белыми — эдельвейс, роза, лилия и ветка вишни в цвету. Только один цветок, мак, был красным. Цветы лежали на каком-то сером порохе, и Марго уже протянула руку, чтобы смахнуть его, когда вдруг поняла, что это пепел.

Слегка коснувшись пальцами пепла, Марго произнесла:

— Покойся с миром, принцесса Рида.

Пальцы нащупали что-то твердое и холодное. Поддавшись любопытству, Марго выудила тот самый кулон, который был на шее Риды и в первую, и во вторую их встречу. Простой открывающийся медальон размером с десятирублевую монету на длинной грубой цепочке. Марго готова была поклясться, что медальон открылся сам, — она просто держала его на ладони, не касаясь пальцами. Несмотря на сравнительно скудное освещение, Марго прекрасно, вплоть до мельчайших деталей, разглядела оба портрета.

«То ли луна тут особая, то ли это еще один из бонусов моих новых глаз», — подумала девушка мимоходом, рассматривая изображение Глеба.

На портретах в медальоне он был гораздо моложе — едва ли старше самой Марго — и почему-то брюнетом.

На левом портрете Глеб-подросток был одет в простую джинсовую рубашку с расстегнутым воротом. Он смотрел с портрета открытым доверчивым взглядом, художнику даже удалось передать искры озорства и веселья в его глазах и уголках губ, и Марго поежилась, вспоминая оледеневшие глаза сегодняшнего Глеба.

На правой стороне медальона Глеб казался немного старше и выглядел уже чуть иначе — камзол, застегнутый под самое горло, был черного цвета, смотрел Глеб спокойнее, чем на первом портрете, но все так же открыто и прямо, и, хотя здесь он тоже улыбался, бесшабашности в нем было гораздо меньше.

Марго улыбнулась ему в ответ.

«Спасибо, что спас меня. Я обязательно вернусь за тобой», — прошептала она.

— Ну и что ты тут делаешь? — внезапно услышала Марго властный женский голос совсем рядом с собой.

Девушка мгновенно развернулась, одновременно пряча в карман медальон. Перед ней стояла красивая темноволосая женщина лет тридцати пяти — сорока пяти. Точнее определить было сложно.

В разрушенном храме посреди топей брюнетка в длинной юбке, белоснежной накрахмаленной блузке, на двадцатисантиметровых каблуках и с тростью смотрелась до абсурдности неуместно, но Марго уже поняла, что понимание здравого смысла у принцесс Леонтоподиума очень своеобразное. В том, что перед ней именно принцесса, девушка не сомневалась — от нежданной посетительницы руин веяло мощью, уверенностью и опасностью.

— Ну и? — требовательно спросила женщина. — Я не привыкла переспрашивать дважды.

— Навещаю могилу Риды, — ничего другого Марго просто не пришло в голову. — Потом мне нужно срочно попасть к королеве Элеоноре.

— Довольно амбициозные планы, которым едва ли суждено воплотиться. Ты, насколько я понимаю, в Леонтоподиуме не пробыла и дня, а уже нарушила запрет на посещение руин Риды. А это, между прочим, карается смертью. И приговор я приведу в исполнение немедленно, — все это женщина произнесла так спокойно и ровно, что Марго даже не сразу уловила смысл последней фразы, а секунду спустя уже было поздно как-либо реагировать.

— Замри, — приказала принцесса, и тело девушки мгновенно перестало подчиняться.

Марго не могла пошевелить и пальцем. Она хотела крикнуть, попросить очередную агрессивно-деспотичную принцессу хотя бы выслушать ее, но язык не слушался. Марго могла лишь смотреть на своего палача, пытаясь испепелить ее взглядом.

— Умри, — последовал второй приказ, — хотя нет, подожди!

Принцесса поймала взгляд Марго и нахмурилась.

— Это что еще такое? — женщина подошла к Марго и, ткнув набалдашником трости ей в подбородок, заставила поднять голову.

Выражение лица принцессы Марго абсолютно не понравилось — тонкие ноздри раздулись, а между сведенных бровей пролегли две глубокие морщины. Последовавшее за этим витиеватое и замысловатое ругательство тоже не прибавило оптимизма.

— Откуда у тебя эти глаза? — прошипела принцесса. — Говори!

— Рида сказала, что достала их из ледяной могилы сестры, — честно ответила Марго.

Она еще с первой встречи с Ридой помнила, что принцессам лгать нельзя.

— Вот гадина. И почему Риде пришло в голову отдать их тебе?

Марго разозлилась. Уже вторая сумасшедшая принцесса допрашивает ее подобным образом.

«Да что они о себе возомнили?!» Марго не видела в этой второй принцессе ничего особенного. Девушка с вызовом взглянула на брюнетку, стряхивая с себя остатки оцепенения.

— Вы правда думаете, я знаю ответ на этот вопрос? По-вашему, кто-то, включая саму Риду, мог иметь хоть какое-то представление о том, что происходило у нее в голове?

Принцесса хмыкнула.

— Но ты, похоже, неплохо ее знала.

— Я видела принцессу Риду дважды в жизни. И это ровно на два раза больше, чем мне хотелось бы. Она пожелала получить мои прежние глаза для своей коллекции, а мне дала вот эти. Сказала, что мне повезло.

— Весьма сомнительно, — покачала головой брюнетка. — Ты, кстати, отдаешь себе отчет в том, что смотришь на мир в целом и на меня в частности глазами моей сестры Вероники?

— Ну да, — кивнула Марго, не понимая, куда клонит ее собеседница.

— И ты понимаешь, что оцениваешь, ну, скажем, например, опять же меня, как Вероника?

Марго нахмурилась.

— И что?

Принцесса вздохнула.

— А то, что Вероника, в отличие от тебя, была, во-первых, принцессой Леонтоподиума, во-вторых, мощнейшим криомагом, а в-третьих, редкостной стервой. И так как ты, в отличие от нее, не можешь превратить в лед все в радиусе двадцати километров одним движением ресниц, я очень советую тебе перестать мне дерзить.

Теперь, вспоминая произошедшие события, Марго поняла, что в большинстве случаев действительно вела себя несвойственным ей образом.

«Я уже давно смотрю на мир чужими глазами, — застряла у нее в голове мысль, вытеснившая все остальное. Многие моменты прошедшей недели приобрели совершенно другой смысл. —

Как я могла этого не заметить?»

— Рида любила злые шутки, — сказала принцесса, внимательно наблюдавшая за Марго. — Мне жаль, девочка, но ты нарушила закон Леонтоподиума. Находиться у мест силы можно только в присутствии принцессы. Ты была здесь одна. Именем закона, умри.

Произнеся это, принцесса потеряла к Марго всякий интерес. Она подошла к алтарю и поправила цветы. Абсолютно сбитая с толку Марго обескураженно наблюдала за ней.

«Разве я не должна была упасть замертво? Или это какой-то местный обычай? Или я уже мертва?» Но мертвой Марго себя не чувствовала.

«Может, рвануть обратно в чертополох?» — успела подумать девушка, когда принцесса снова повернулась к ней.

— Что за черт? — глаза женщины расширились. — Я же приказала тебе умереть!

— Ну уж извините, что не исполнила приказа! Харакири мне делать нечем! — Марго уже не пыталась сдерживаться, да и глаза, пусть и чужие, убеждали ее, что бояться нечего.

Принцесса подошла ближе.

— Что еще Рида дала тебе? — требовательно спросила она.

— Да ничего она мне не давала! Если не считать кучи проблем!

— Быть этого не может, — задумчиво произнесла принцесса. — Ладно, разберемся. Как зовут?

— Маргарита Сергеева.

— Вот что, Маргарита, я — принцесса Рада. Думаю, у тебя все-таки будет шанс повидаться с королевой Элеонорой, следуй за мной.

Принцесса Рада величественно зашагала по зарослям чертополоха. Причем действительно величественно. Ни высоченные каблуки, ни легкая хромота, ни плохой рельеф местности не мешали ей двигаться, как по ковровой дорожке. Марго нехотя последовала за ней.

«Может быть, все не так уж плохо получилось?» — с такой провожатой она точно попадет к королеве Элеоноре быстро и беспрепятственно.

«Странно у них тут. Одни фрики с садистскими наклонностями. Поговорю с Элеонорой — и домой. Если Глеб думает, что здесь я буду в безопасности, то он просто чокнутый. Они тут все не в своем уме», — вспомнила Марго подходящую цитату, неуклюже спеша за Радой, ей-то местные ухабы и кочки давались куда сложнее.

Марго так старалась не потерять из виду фигуру Рады, что ухитрилась заметить большую черную карету, запряженную двойкой вороных скакунов, только когда Рада коснулась ее двери, украшенной гербом в виде лилии.

«Может, карета была невидимой, пока Рада до нее не дотронулась?» — предположила девушка.

Ни кучера, ни лакея у кареты не наблюдалось. Рада с завидной легкостью впрыгнула внутрь, жестом велев Марго следовать за ней. Марго удалось вскарабкаться на высокую подножку с гораздо меньшим изяществом, чем принцессе. Девушка опустилась на скамейку напротив Рады, гадая, стоит ли нарушить приказ молчать ради того, чтобы намекнуть принцессе, что в их карете нет кучера. Она порадовалась, что не стала зря испытывать терпение своей спутницы, когда тяжелая дверь захлопнулась сама по себе, плотные шторы упали на окна, а карета вдруг резво рванула с места. В карете стало темно, но лишь на мгновение — на крыше засветился мягким теплым светом узор в виде все той же лилии.

Принцесса, прямая и неподвижная, некоторое время изучала Марго, а затем спросила:

— Итак, зачем тебе вдруг понадобилась Элеонора?

— Глеб просил кое-что передать, — начала Марго, — вы же знаете Глеба?

— Я-то знаю. А вот ты как с ним пересеклась?

— Мы столкнулись в институте крови.

Лицо принцессы исказила гримаса из смеси отвращения и злобы.

— Что ты вообще делала в институте? — прошипела она. — Жителям Леонтоподиума запрещено туда соваться!

— Во-первых, я не знала, а во-вторых, я не житель Леонтоподиума и не собираюсь им становиться. — Марго было неприятно, что она опять оправдывается, но слова вылетели сами собой.

— Я вижу, что взнос Леонтоподиуму уплачен, — возразила Рада, — его приняла Рида.

— Понятия не имею, о чем вы все говорите, — покачала головой Марго.

— Неважно, — отмахнулась Рада, — так что ты делала в институте?

— Я пошла туда за своей подругой Ниной, которая, похоже, устроила пожар в ночном клубе только ради того, чтобы проникнуть в это место. Мы считали, что Алик может быть там.

— С чего бы Алику там быть? — нахмурилась Рада.

— Так вот Глеб как раз просил передать королеве, что Тритрети нарушил условия перемирия и Алик у него. Я не знаю, что это значит, и не спрашивайте. У нас с Глебом было очень мало времени на разговоры, — быстро добавила Марго, но это было лишним.