Глава 3

Ох, мои девчоночки! Как это ни грустно, но мужчина часто не ведает истинной силы девушки, пока не разожжёт её гнев и не обожжётся об это пламя.

— Это всё, милорд?

Александр бросил взгляд на своего слугу. МакКреди был настоящим лакеем во всех смыслах, за исключением одного — у него была раздражающая склонность почитать себя за совесть своего господина.

— Нет, не всё. — Александру совесть была ни к чему; он давным давно заставил её замолчать. — Есть ещё то, другое дело, которое я просил тебя сделать.

Слуга открыл дверцу гардероба и сделал вид, что изучает его содержимое:

— А, я почищу ваши сапоги для верховой езды и заберу к завтрашнему ужину ваш добротный бордовый камзол.

— Я говорю не об этом, и ты это знаешь.

МакКреди с треском закрыл гардероб:

— Я должен предположить, что вы намекаете на поручение, которое по вашей воле я должен был выполнить?

Александр скрестил руки на груди.

Слуга вздохнул:

— Хорошо. Я разузнаю, в какой комнате остановилась мисс Хёрст.

— Сегодня же вечером.

— Да, да. Сегодня вечером. Это будет нетрудно, поскольку лакеи и лорда Дервиштона, и виконта Фолкленда выясняли тот же вопрос, когда я ходил накрахмаливать ваши галстуки. Я просто спрошу у одного из них.

— Когда это Фолкленд познакомился с мисс Хёрст? Она приехала всего несколько часов назад, а он только что вернулся с прогулки верхом.

— Он с ней не знаком. Лорд Дервиштон упомянул, как красива эта леди, и по словам слуги Фолкленда, его светлость теперь разрабатывает «свою стратегию».

Александр повернулся к зеркалу и с минуту поправлял свой галстук. Значит, и Дервиштон, и Фолкленд уже сопели вокруг трофея? Ну что ж, их ждёт разочарование. Кейтлин Хёрст, может, и движется с чувственной грацией экзотической куртизанки, но на деле она всего лишь просто любительница подразнить. Неделями она держала его на поводке, как бы всё время обещая большего, подстрекая его, а потом одёргивая в полной нерешительности. Он, как молокосос, увлёкся её кажущейся ветреной невинностью — но теперь — то он знал её, знал, что она из себя представляет, и это знание убережёт его от совершения тех же ошибок.

Хотя, она была несомненно самой красивой женщиной, которую он когда — либо встречал. Невысокая и хорошо сложенная, с большой грудью, тонкой талией и крутыми бёдрами, которые так и просились в руки мужчины. Её карие глаза в обрамлении шелковистых белокурых волос и густых коричневых ресниц казались тёмными и таинственными. Как раз то самое необычное сочетание — бледные волосы и кремовая кожа — от которого мужчина теряет голову.

Но притягательней её физической красоты была её манера двигаться. Даже сегодня днём, когда она выходила из гостиной, глаза всех мужчин были прикованы к ней. В том, как она двигалась, было что — то вызывающе эротическое, такое врождённо грациозное, такое… женственное. И она использовала эту женственность, чтобы завлечь его на путь, который чуть было не привёл к его краху, но вместо этого стоил ему брата.

Его глаза сузились. Из всех его братьев Хью был тем, на кого Александр рассчитывал больше всего. Грегор, Дугал и Фиона были моложе и мало занимались семейной фермой. Со дня смерти их родителей, когда вся тяжесть родового бизнеса и ответственности за четырёх братьев и сестру легли на плечи Александра, Хью всегда был рядом, предлагая свою безмолвную помощь, даже в те мрачные времена — после смерти Каллума. Хью был надёжным и компетентным, пусть даже и делал значительно больше, чем его просили. Он часто не замечал грани между «готовностью помочь» и «вмешательством не в свои дела»; именно так он и попался в паутину, которую сплела Кейтлин Хёрст.

Александр нахмурился. Как посмела она опробовать свои хитрости на нём? Она заплатит за свою наглость, Господи, а он насладится каждой секундой. Он покажет ей, что такое настоящее соблазнение, — и как только она окажется в его постели, он уйдёт, оставив её, сгорающую от желания… точно так, как собиралась, он был уверен, оставить его она.

Месть будет сладкой. Действительно, очень сладкой. И несмотря на то, что спланировать этот «свершившийся факт» будет совсем просто, удовлетворение будет не меньшим. Нет, сначала он поиграется с этой мышкой, смакуя процесс охоты. А что произойдёт с ней после того, его, к счастью, не касается. Он для себя поставил точку.

Он отвернулся от зеркала и пригвоздил своего слугу тяжёлым взглядом:

— Отныне я хочу знать каждую крупицу информации, любую пикантную подробность из тех слухов, которые ты услышишь о мисс Хёрст.

— А если не будет ничего стоящего?

— Это мне решать.

Слуга поджал губы:

— Позвольте сказать, просто в порядке обсуждения…

— Естественно, — произнёс жёстко Александр.

— …что я слышал, как одна младшая служанка упомянула, что мисс Хёрст предпочитает, чтобы её полотенца сохли у огня, а не на верёвке у окна, отчего ткань становится не такой мягкой. Наверняка вы не захотите, чтобы я сообщал вам такие маловажные вещи.

— Меня не волнует, что ты услышишь, — что она дважды чихнула или предпочитает хлебцы обычные и без масла — я хочу знать.

МакКреди вздохнул:

— Прекрасно, милорд.

— С чего, кстати, ты взял, что она стала главной темой разговоров на кухне? Что ещё ты слышал?

— Только как слуга Дервиштона сказал, что его господин думает, что мисс Хёрст — это ангел, спустившийся на землю.

Ангел, спустившийся на землю.

Александр засунул руку в карман и достал массивные серебряные часы. Он перевернул их и дотронулся до гравировки на обратной стороне. «Александру. От Итона до гроба. Чарльз».

Сердце Александра застыло.

— Такие выражения я слышал раньше, их употребляли как раз с такими женщинами — молодыми, красивыми и отдававшимися кокетству с любым мужчиной, который их добивался. И приводило это только к краху.

— Должно быть, вы намекаете на виконта Гумбольта, — тихо промолвил слуга. — Нам всем его не хватает, милорд.

Александр спрятал часы обратно в карман, подумав о том, что хорошо бы сделать то же самое с печалью в его сердце:

— Что — нибудь ещё?

МакКреди прочистил горло:

— Дервиштон взялся называть её «Несравненная». Более того, его сиятельство, похоже, решил, что эту леди будет нетрудно покорить.

— Да? Почему он так решил?

— Полагаю, он исходит из того, что леди сделала или сказала сегодня. — Слуга хмыкнул. — Должен ли я так понимать, что леди, о которой идёт речь, в каком — то смысле… как все?

— Нет, вот уж нет. Порывистая — да. Взбалмошная — совершенно. Но вовсе не как все; она для этого слишком непроста. Только одна её манера двигаться… — Александр тряхнул головой. — Неважно. Она внушает беспокойство.

— Тем лучше для неё, — чопорно произнёс МакКреди.

Александр нахмурил брови:

— Испугался, что я потеряю своё целомудрие?

— Насколько я знаю, у вас его никогда и не было.

Александр оскалился.

— Просто, похоже, ситуация складывается волнительная… так много петухов и всего лишь одна курочка.

Александр расхохотался:

— Вполне возможно. К счастью, мой интерес к этой женщине только в том, чтобы совершить возмездие за то, что она сделала моей семье.

МакКреди застыл на месте:

— Она оскорбила МакЛинов?

— Да. Это по её вине мой брат был вынужден жениться.

МакКреди нахмурился:

— Но… милорд, ваш брат выглядит вполне счастливым в своём недавнем браке.

— Хью просто-напросто пытается извлечь выгоду из ситуации, как он это всегда делает. К тому же, не это главное. — Главное, что Кейтлин попыталась сделать посмешище из него. — Мисс Хёрст должна заплатить за свою наглость, — рявкнул он.

— Непременно, милорд. Если правда то, что вы говорите, тогда я, конечно же, сделаю всё, что вы от меня потребуете.

— Мисс Хёрст — необычный противник. Те, кто впервые сталкиваются с нею, находят её совершенно неиспорченной и излучающей чувственность и невинность.

Тонкие брови МакКреди полезли вверх:

— Чувственность и невинность?

— Это сложная комбинация и, осмелюсь предположить, именно это так манит Дервиштона и других. — Дервиштона, при всём его опыте прожигателя жизни, ожидает сюрприз. Кейтлин Хёрст, может, и выглядит как глупышка со своими большими карими глазами, хлопающими длинными густыми ресницами, но потом — как раз в тот момент, когда он решит, что покорил её, — она сразит его каким — нибудь язвительным замечанием.

Александр позволил МакКреди помочь ему обрядиться в вечерний камзол.

— Во время ужина наведайся на половину для слуг и посмотри, что сможешь разузнать про мисс Хёрст.

— С удовольствием, милорд.

С головой, занятой предстоящей задачей, Александр покинул свою спальню. На лестничной площадке он с удивлением обнаружил облокотившегося о перила Дервиштона, лениво вертевшего в руках пенсне. Молодой лорд улыбнулся и кивнул головой в знак приветствия, но взгляд его продолжал быть прикованным к холлу.

Ах, вот, значит, как. В Александре поднялась волна раздражения:

— Дервиштон, вы кого — то ждёте?

Лорд сверкнул кривой ухмылкой:

— Не все ли мы кого — то ждём? Кстати, кажется, наша милая хозяйка, затаив дыхание, прямо сейчас ожидает вашего появления в гостиной.

— Сомневаюсь. Наши с Джорджианой свидания закончились несколько месяцев назад.

— Правда? А у меня сложилось впечатление, что она… — Взгляд Дервиштона метнулся за Александра, рот приоткрылся.

Посмотрев на его остекленевшее лицо, Александр мог точно сказать, что произошло.

Александр повернулся в сторону приближавшегося слабого шелестящего звука и, как и ожидал, увидел шагавшую к ним Кейтлин Хёрст, передвигавшуюся с той самой адски чарующей грацией. Одетая в мягчайшее голубое платье, украшенное мелкими белыми цветами и широким белым кушаком, завязанным под грудью, с белокурыми волосами, уложенными вокруг головы, и небольшими жемчужинами, сверкавшими в кремовых мочках её ушей, она выглядела целомудренной и воздушной.

Она остановилась и присела в реверансе, улыбка изогнула её нежные губы:

— Добрый вечер.

Дервиштон — обыкновенно самый спокойный и любезный из всех мужчин — выступил вперёд и страстно произнёс:

— Мисс Хёрст, могу я сказать, что вы выглядите сегодня очаровательно?! Вы просто затмеваете собой всех других красавиц здесь, в Замке Бэллоч.

Бога ради, должен ли мужчина нести такую чушь?

Кейтлин послала озорной взгляд Александру, после чего одарила Дервиштона ласковой улыбкой:

— Благодарю вас, милорд.

Поощрённый в своей глупости, Дервиштон взял её руку и запечатлел на ней жаркий поцелуй:

— Я почту за честь, если вы позволите мне проводить вас в столовую. Этот дом приводит в замешательство, а я сомневаюсь, что вас по прибытии снабдили картой или компасом.

— К сожалению, нет. Буду благодарна вам за помощь.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия. — Дервиштон сиял, как будто ему вручили сундук свежеотлитых золотых монет. — Это скорее услуга мне, а не вам. Прошествовать в гостиную под руку с такой красавицей — это только поднимет мою собственную оценку в глазах всей честной компании.

Александр скрестил руки на груди и облокотился на перила:

— Дервиштон, вам не обязательно уверять мисс Хёрст в её красоте. Она носит с собой это знание, подобно вору, носящему свою добычу.

Кейтлин застыла и уставилась на него, её прекрасные глаза гневно заискрились.

В течение долгой секунды они смотрели друг на друга. За этот короткий миг Александр вспомнил другие, более интимные моменты: когда он по — глупому позволил себе втянуться в испытание на вкус этих нежных губ и ловил своими губами её постанывания; когда он ощупывал руками эти изгибы рта и ощущал дрожь её желания; когда мир вокруг рушился от тонкого аромата и ощущения нетерпеливого движения её тела к его, разделённых только шёлком и атласом.

Он скрипнул зубами. Всё это — в прошлом, ныне страница перевёрнута. Он больше никогда ей не поверит.

Александр заставил себя оскалиться и продолжил блокировать ступеньки, одновременно нагло разглядывая её сверху донизу. Он позволил своему взору задержаться там, где не следовало бы, и был немедленно вознаграждён тем, что щёки её порозовели, и она уже собиралась было срезать его острой репликой, но затем с видимым усилием проглотила её.

Удовлетворение согрело его. О, да, Хёрст. Я точно знаю, как подтолкнуть тебя совершить что — нибудь опрометчивое.

Дервиштон, с сомнением переводя взгляд с одного на другую, вышел вперёд:

— Я вижу, вы уже встречались раньше.

Кейтлин фыркнула:

— Брат лорда МакЛина женат на моей сестре.

— Что? — Дервиштон нахмурился. — Ах, да. Я слышал какие — то слухи, что … — Он мельком взглянул на Александра, потом неопределённо улыбнулся Кейтлин. — Я уверен… уверен, что всё это в прошлом.

— Более, чем вы думаете, — ответила она холодно и, положив свою руку на руку Дервиштона, послала ему такую улыбку, что челюсти Александра болезненно сжались. — Лорд Дервиштон, не могли бы вы, пожалуйста, проводить меня туда, где мы собираемся на ужин? Я собиралась идти туда с мисс Огилви, но она порвала шнурок на каблуке и вынуждена была вернуться в свою комнату. Она просила меня передать герцогине, что спустится сразу, как только сможет.

— Бедная мисс Огилви! Мы сейчас же сообщим Джорджиане; уверен, она задержит ужин. — Дервиштон накрыл её руки своими. — Позвольте мне. Ступеньки немного крутые.

Александр осмотрел широкую округлую лестницу, подняв брови. Она определённо была большая, но отнюдь не крутая:

— Мисс Хёрст, умоляю, цепляйтесь за руку Дервиштона, а то я — то знаю, какая вы становитесь неустойчивая после лишних стаканчиков хереса.

Дервиштон прищурился:

— Херес? Мисс Хёрст, я и не знал, что вы…

— Я не пила. — Кейтлин послала Александру суровый взгляд. — Я сегодня вечером вообще не пила херес.

Александр протянул, растягивая слова:

— А мне помнится как — то вечером вы выпили его много, слишком много, и сказали мне, что всегда хотели…

— Лорд Дервиштон, мы можем продолжить? — перебила Кейтлин торопливо. — Мисс Огилви рассчитывает на меня, что я передам её сообщение.

Дервиштон был разочарован, что ему не дали послушать историю Александра:

— Конечно.

Кейтлин послала Александру гневный взгляд и прошествовала мимо него величественная, как королева.

Александр широко улыбнулся. Как — то они были на Лингефельтском вечернем балу, было необычайно душно и безветренно, и лимонад — единственный подходящий для девушек напиток — быстро закончился. Мучимая жаждой после танцев, Кейтлин заглотила несколько крошечных стаканчиков хереса. К концу вечера она раскачивалась на вершине лестницы, ведущей из бального зала в столовую, и Александр подхватил её как раз вовремя, чтобы она не упала.

Прижимая её к себе, её грудь против его груди, он сгорал от желания попробовать её на вкус. Она была не менее взволнована, и нетвёрдым голосом сообщила ему по секрету, что не желает ничего больше, кроме поцелуя — безжалостная.

В течение многих лет Александр общался с многоопытными куртизанками, которые выпрашивали у него сексуальные услуги, и он с готовностью их им оказывал. Он бывал и с другими женщинами — большей частью с замужними — которые желали попробовать грубой страсти, и он угождал им. Но никогда ещё он не встречал женщину, которая просила бы простого поцелуя, но таким хриплым, страстным голосом, что он воспламенился так, как ни от одной другой просьбы.

Он немедленно увлёк её в альков, укрытый за длинными шёлковыми занавесками, и стал жадно её целовать. Она ответила на поцелуй с таким пылом, что кровь в нём закипела. Тогда впервые он понял, почему его друг Чарльз не устоял перед обаятельной бессердечной женщиной, на которой женился. Это было безумие самого худшего сорта — разгорячённое страстью, питаемое возбуждением и ослепляющим желанием, и безрассудное от веры в то, что этим можно управлять, — не удивительно, что Чарльз не устоял.

Тот поцелуй положил начало множеству рискованных встреч между Александром и Кейтлин, каждая из которых заводила их всё дальше и дальше на пути, который она безупречно рассчитала. Он понял, что его водили за нос уже много, много позже.

Проклятье, я был осмотрителен; я же не зелёный юнец впервые в большом городе! Но каким — то образом она проникла в мою жизнь, и… я ей это позволил.

Медленно закипавшая злость захлестнула его, и он смутно почувствовал, как где — то вдали загромыхал гром в ответ на его гнев.

— Мисс Хёрст, — позвал он вниз по лестнице, — одно предупреждение. Погреба Роксбурга известны своим разнообразием. Возможно, вам стоит заказать к ужину лимонад, поскольку более крепкие напитки могут свалить вас в чьи — нибудь руки.

Карие глаза Кейтлин сердито сверкнули, лицо стало непроницаемым:

— Спасибо, что беспокоитесь о моей безопасности, лорд МакЛин, но я не выпью больше, чем следует. Я никогда этого не делаю.

— Никогда? — спросил он вкрадчиво.

Их взгляды встретились, и, к его крайнему ужасу, в нём начал медленно разгораться весьма ощутимый жар при виде того, как грудь её поднимается и опускается, натягивая тонкий шёлк вечернего платья. Немногие женщины так прекрасны, когда сердятся. Почему — то он забыл, как великолепна она была в чувственном плане, и ему было нелегко снова смотреть ей в лицо. Его тело становилось уязвимым при виде неё.

Дервиштон прокашлялся:

— Мисс Хёрст, может, мне…

Она отвела от Александра взгляд и ослепительно улыбнулась Дервиштону:

— Давайте спустимся туда, где ожидают герцогиня и другие гости, прошу вас.

— Конечно, — прошептал Дервиштон, послав Александру настороженный, любопытный взгляд.

Александр смотрел, как они идут, его рука так сильно вцепилась в перила, что пальцы одеревенели. Достигнув нижней ступеньки, Кейтлин посмотрела назад, гневно сверкнув глазами. У Александра сложилось впечатление, что ещё чуть — чуть, и она набросилась бы на него с кулаками.

А именно этого он и хотел. Эта мысль заставила его расслабиться. Ему просто нужно оставаться отстранённым и держать чувства на замке. Он уже знал её слабость: самолюбие. Всё, что ему оставалось делать — продолжать давить, продолжать язвить, и она сама сделает остальное. Боже, как он будет наслаждаться этой битвой! Наслаждаться самой битвой и смаковать победу в ней.

Правда, у него было мимолётное чувство, что с тех пор, как он в последний раз видел её три месяца назад, что — то изменилось. Раньше, если её так откровенно провоцировали, она отвечала в том же духе. Именно эта её живая страстность и привлекла его поначалу. Так много лондонских барышень были как некрепкий лимонад и чёрствый кекс; Кейтлин Хёрст же была как пряный глинтвейн и жирное, нежное пирожное.

Он смотрел, как она идёт под руку с Дервиштоном, покачивая бёдрами под ниспадающим платьем. Для случайного наблюдателя она выглядела бы нетронутой их разговором, но он — то знал, что это не так. Он был уверен, что она была выбита из колеи, и пока Дервиштон сопровождал её в гостиную, её плечи были подняты, а движения утратили немного своей врождённой грации.

Когда они скрылись из виду, Александр оторвал себя от перил и последовал вниз по лестнице за своей дичью. Для Кейтлин Хёрст ужин будет долгим, очень долгим.


— Господи, я опустошена! Я еле ноги передвигаю.

Мисс Огилви положила руку Кейтлин на сгиб своей, когда они подходили к лестничной площадке:

— Не удивительно, что вы устали. Уже за полночь, а вы большую часть дня провели в дороге.

— Мы были в дороге ещё до рассвета. К тому же, ужин был бесконечным.

— Было, наверное, десять смен блюд.

— Двенадцать. Я считала. — И каждое было восхитительным. Еда, которую готовил повар в доме приходского священника, была хорошей сельской пищей, и никто на оставался голодным; но шедевры, предложенные в доме герцогини сегодня вечером, были просто исключительными. Утром Кейтлин первым делом напишет письмо Мэри и поделится с ней деталями своего первого вечера в Замке Бэллоч. О роскошном угощении, о шикарном убранстве и о благородном обществе — будет, чем развлечь её родных, когда они соберутся вечером за чтением.

Естественно, она избежит любого упоминания об Александре МакЛине или герцогине. Есть вещи, которые не подходят для чистого листа. Отбросив в сторону свои мысли, Кейтлин устало улыбнулась мисс Огилви:

— Мне кажется, я ещё никогда не присутствовала на таком очаровательном ужине. Кушанья — ах! — Не существовало подходящих слов для зажаренного лосося, изысканной варёной рыбы, фаршированных грудок куропатки и прочих удивительных сокровищ, подававшихся к обеденному столу.

Мисс Огилви широко улыбнулась, её милая бледная кожа была слегка тронута россыпью веснушек:

— Лобстеры были чудными. Это моё любимое блюдо.

— Я хотела взять ещё, но их уже унесли.

Мисс Огилви послала Кейтлин хитрую улыбку:

— Лорд МакЛин заметил, как вы брали добавку.

— Да, он заметил. — Задница. Он насмехался над тем, что её тарелки полны, затем снова подмечал, когда они были пусты. Для остальной компании его слова казались милым подтруниванием, но Кейтлин чувствовала за этими словами жало, видела сопровождавшее их мрачное, безо всякого юмора выражение его лица.

Она хмыкнула. Она не позволила МакЛину испортить ей вечер:

— Однако, как бы неравнодушна я ни была к лобстеру, но вот леди Элизабет была явно без ума от сливочных пирожных.

— Она съела их, наверное, штук пять! Она — довольно душевный экземпляр, не правда ли?

— Говорят, на ней хотел жениться лорд Дэлфор, но её отец этого не одобрил; поэтому она отказывается иметь дело с другими мужчинами.

Мисс Огилви вздохнула:

— Это так грустно. Они остаются вместе вопреки чувствам её отца, посещая вот такие приёмы для гостей. Это так романтично, но для меня настоящую романтику за столом сегодня вечером олицетворяли Треймонтсы.

— Маркиз со своей маркизой были откровенно поглощены друг другом. Они напомнили мне моих собственных родителей. — Когда — нибудь и у Кейтлин тоже будут такие взаимоотношения.

Мисс Огилви бросила взгляд на лакея, который шагал в нескольких шагах впереди, нагнулась и прошептала:

— Мисс Хёрст… вам не кажется, что герцог немного странный?

Кейтлин кивнула головой и прошептала в ответ:

— Он почти ни слова не произнёс за ужином. А что это был за предмет, который он всё время вертел в руках?

— Его табакерка. Мне кажется, он любит эту штуку больше жизни.

— Думаю, что если бы у меня была жена, которая вот так флиртует, я бы чувствовала то же самое.

— Она была отвратительна весь ужин, правда?

— Я так и не поняла, кого она предпочитала больше — МакЛина, лорда Дервиштона или лакея, подававшего суп!

Мисс Огилви оскалилась, но быстро помрачнела:

— А то, что она сказала о ваших волосах, — что это не может быть натуральный оттенок и что вы… — Ах, я в жизни не была так сердита!

— Я тоже. К счастью, я смогла отомстить. — Кейтлин улыбнулась. — Я съела две помадки, и ей ничего не досталось.

Мисс Огилви захихикала:

— Я так рада, что вы на меня не сердитесь!

Лакей остановился перед дверью Кейтлин, и мисс Огилви махнула ему рукой:

— Большое вам спасибо, отсюда мы уже сами разберёмся.

Он поклонился и ушёл. Мисс Огилви подождала, пока он скрылся внизу на лестнице, и только потом сказала:

— Мисс Хёрст, я надеюсь, вы не сочтёте меня нахальной, мы с вами только сегодня познакомились, но у меня ощущение, что я знаю вас гораздо дольше, и…

— Зовите меня Кейтлин, прошу вас.

— Тога вы зовите меня Салли.

— С удовольствием.

— Отлично! Должна сказать, что мне не удалось вам помочь на сегодняшнем ужине, но я подметила, что лорд МакЛин, возможно, испытывает к вам нежные чувства!

Кейтлин даже вытаращила глаза:

— С какой стати вы вдруг подумали такое?

— Он с вас весь ужин глаз не сводил.

— Только потому, что всеми способами пытался вывести меня из себя.

Салли прищурилась:

— И ему удалось?

— Да. Причём несколько раз. Некоторые вещи, которые он говорил, кажутся безобидными, но… — Кейтлин растянула губы в тонкую нитку.

— Зачем ему это нужно? — Салли покачала головой. — Мужчин так трудно понять.

— Ну, не всех. — Про некоторых сразу ясно, чего они добиваются. Александр однозначно пытался спровоцировать её на нарушение приличий. Но зачем? Чего он надеялся добиться? Завтра она обязательно узнает. Если и было что — то, что она твёрдо знала, так это то, что Александр МакЛин был…

— Кейтлин, могу я задать вам вопрос?

С трудом Кейтлин заставила себя вернуться к реальности:

— Естественно.

— Что вы думаете о графе Кейтнесса?

— О ком?

Шёки Салли порозовели:

— Вы, наверное, не обратили на него внимания, он был очень тих и сидел за графиней Дамфрис на другом конце стола.

— Ах, да. Вполне симпатичный мужчина.

Салли была довольна:

— Я тоже так подумала. — Разговор снова вернулся в ужину и к нарядам, в которые были одеты остальные дамы, но вскоре Салли уже не могла скрывать зевоту, и они пожелали друг другу спокойной ночи.

За дверью Кейтлин ждала Муйрин:

— О, мисс, как прошёл вечер?

— Мило. — Кейтлин расслабила шнурки и позволила Муйрин помочь ей сбросить платье и нижние юбки и влезть в пеньюар.

Муйрин накинула на плечи Кейтлин шаль:

— Присядьте перед трюмо, мисс, я расчешу ваши волосы.

Кейтлин так и сделала, глядя на служанку в зеркало, пока та вынула шпильки из её волос и затем начала бережно их расчёсывать.

Муйрин улыбнулась:

— Вы получили удовольствие от ужина?

Умиротворённая ритмом щётки, Кейтлин сонно ответила:

— Еда была превосходная, и почти все были милыми.

— Почти?

— Все, кроме лорда МакЛина и герцогини, которые… — Кейтлин поймала взгляд Муйрин в зеркале. — Я имею в виду…

— Ох, ничего удивительного, — произнесла Муйрин, продолжая водить щёткой по волосам Кейтлин. — Осмелюсь предположить, что вы понравились МакЛину, поскольку вы такая хорошенькая и вообще, а если и есть что — то, чего не любит её светлость, так это как раз когда её хахаль обращает внимание на другую.

Кейтлин нахмурилась:

— Её хахаль?

— Ну, теперь уже нет. Они были близки в прошлом году, но потом он перестал приходить. Думаю, что герцогине это не понравилось, потому что она вела себя как мегера, пока он снова не появился несколько месяцев назад. Теперь он здесь, но… — Муйрин посмотрела на дверь, прежде чем склониться вперёд и произнести громким шёпотом: — Он не остаётся на ночь в её спальне, как делал это раньше.

— Полагаю, герцогу есть, что сказать по этому поводу!

— Не думаю, что его это волнует. Покуда герцогиня украшает его стол и следит за домом и хозяйством, он не станет утруждать себя её приключениями. Я думаю, что так принято у мелкопоместного дворянства — и это печально, если вам интересно моё мнение.

Кейтлин снова вспомнила, как герцогиня смотрела на МакЛина, когда думала, что никто этого не видит, и как выражение лица старушки становилось всё более кислым:

— Значит, это он прекратил их отношения?

— Так точно, хотя служанка её светлости говорила мне сегодня утром, что её светлость всё ещё не теряет надежды его вернуть.

Кейтлин вдруг поняла, что зажала руки коленями; она расправила их и заставила себя расслабиться. Какая разница, с кем спит МакЛин. Он её просто раздражает, не больше:

— Мне трудно поверить, что у герцога не вызывают вопросов… наклонности герцогини.

— Да ладно, мисс! Вы его видели сегодня за ужином?

— Да, но…

— И он даже не спал?

— Ну, какую — то часть вечера.

— А вы заметили, что он больше, чем на тридцать лет старше, чем её светлость? Она была почти ребёнком, когда он впервые увидел её и взял в жёны. — Голос Муйрин снова перешёл в шёпот. — Служанка её светлости прошлым летом перебрала клубничного вина и рассказала мне, что герцогиня по рождению — не леди.

— Ну, теперь — то она определённо леди.

— Так точно, и к тому же прекрасно это осознаёт. Она была ткачихой на одной из фабрик герцога. Один раз её увидев, герцог захотел ею обладать. Но даже в качестве возлюбленной она была настолько ловка, что смогла добиться кольца на палец. Женившись на ней, он пригласил всякого рода репетиторов, портних и учителей танцев — целую армию людей, чтобы научить её вести себя и разговаривать.

— Вот это да! И что… все об этом знают?

— Только несколько человек. Но я знаю, что это факт, потому что на следующий день после того, как я это услышала, служанка её светлости постаралась всеми способами убедить меня, что всё что она мне рассказала, было неправдой.

Кейтлин и представить не могла, что элегантная надменная женщина, председательствовавшая за обеденным столом, могла быть не герцогиней.

Муйрин положила серебряную щётку на туалетный столик:

— Мисс, вы готовы лечь в постель? Уже поздно, и вы, я знаю, утомлены.

Кейтлин забралась на кровать и свернулась калачиком в нагретых простынях, слушая, как Муйрин гасит свет и помешивает угли в камине:

— Спокойной ночи, Муйрин.

— Спокойной ночи, мисс. Спите спокойно. — Служанка покинула комнату, мягко прикрыв за собой дверь.

Кейтлин зевнула, забираясь поглубже под одеяла, в то время как её утомлённый рассудок переваривал тот факт, что герцогиня когда — то была работницей на ткацкой фабрике, а Александр МакЛин был когда — то её любовником. От мысли о прекрасной рыжеволосой женщине с МакЛином у Кейтлин свело в животе. Она взбила подушку и постаралась думать о чём — нибудь другом… но потерпела жалкую неудачу. Не то, чтобы она ожидала, что МакЛин будет вести себя монахом или вроде того — небеса свидетели, он всегда и везде представлялся сладострастным распутником. Скорее это её воображение не могло избавиться от этой мысли. Всякий раз, когда она закрывала глаза, она представляла, как тёмная голова МакЛина склоняется к бледному, прекрасному лицу герцогини, и…

— О, пропади оно всё пропадом! — Она села и заколотила по подушкам сжатыми кулачками. Постель явно была комками и не располагала к спокойному сну. Она упала обратно на подушки и уставилась вверх во тьму, желая стереть эти картины из своей головы. У неё не было ни малейшей претензии к МакЛину — да ей и не до этого! Она просто переутомилась. Да, вот что было с ней не так: она переутомилась, а сюрприз от появления МакЛина здесь, именно в этом месте, оказался дополнительным ударом по её нервам.

Она вздохнула. Как жаль, что она не подумала взять книгу из папиной библиотеки. При такой своей усталости она ещё очень и очень долго не сможет уснуть.

Загрузка...