Лесоруб

Глава 21 Отем

У Отем кружилась голова, когда она лежала в ванне.

Что случилось?

Что она там делала?

Как же Грейди нашел ее?

С одной стороны, она была подавлена. Мало того, что она чуть не убила себя, бегая по зимнему лесу в середине ночи, но, что еще более важно, Грейди раздел ее и принес голую в ванну. Она была нагой в его объятиях! Он видел каждый дюйм ее тела!

Никто никогда не видел ее такой раньше.

Она была скорее потрясена мыслями о том, что побывала обнаженной в сильных, мускулистых руках Грейди, как в тот день, когда родилась, чем тем фактом, что была почти убита волками посреди темного леса.

И среди всего этого хаоса в ее голове подавляющей эмоцией было затаенное волнение. Она была спасена, и не кем-нибудь, а человеком, которого она не могла выбросить из головы с тех пор, как покинула дом. Человеком, к которому она испытывала сексуальное влечение, как ни к кому другому. Ее спас Грейди.

Она вздрогнула, когда воспоминания о предыдущей ночи нахлынули на нее. Тьма, холод, боль в лодыжке.

И хуже всего, вой волков.

Она лежала в горячей воде почти час. Каждые несколько минут в дверь раздавался легкий стук, и Грейди входил с кастрюлей горячей водой в руках. Пока она постепенно все больше и больше приходила в себя, то становилась все более замкнутой и застенчивой. Во-первых, она была сама не своя от всего произошедшего и просто была благодарна Грейди, что оказалась здесь, что он позаботился о ней, и что вода согрела ее тело.

Теперь она пришла в себя и была смущена своей наготой.

— Не надо больше воды, — окликнула она его, когда он постучал снова.

— Ты уверена? Чувствительность восстановилась?

— Да, — выкрикнула она, стесняясь разговаривать с ним даже через дверь.

— Хорошо, хорошо. Там есть полотенца. Не торопись. Я постараюсь найти для тебя что-нибудь надеть.

— Спасибо, — сказала она.

Отем чувствовала себя на удивление спокойно, пока лежала там. Ванная комната была выполнена из красивой, роскошной древесины и, насколько она могла судить, единственным ее отличием от роскошного шале или курорта в горах был тот факт, что здесь отсутствовала горячая вода. Электричество работало, она была уверена в этом, так как в тонкой латунной арматуре над ней были электрические лампы. Свет не был включен, лучи солнца лились через окно, но она чувствовала себя уверенно в том, что если она щелкнет выключателем, то он включится.

Она встала, и боль в лодыжке сразу же напомнила ей о себе. Отем немного опустила вес на нее, та по-прежнему была болезненной. Она схватила роскошное, мягкое, белое полотенце и обернула его вокруг себя. Хижина, возможно, и была простовата, но вкусу Грейди нельзя было отказать. Отем вылезла из ванны и впервые разглядела, какой же роскошной та была. Она видела такие ванны в каталогах и знала, что они не дешевые. Она была подлинной, ощущалась старинной, и хорошо гармонировала с остальной утварью в ванной комнате. Она допрыгала до раковины и заглянула в маленький шкаф за зеркалом. Там лежали туалетные принадлежности Грейди, его бритвы, крем для бритья, мыло и ароматизированные лосьоны, все были из того же самого дорогого универмага, что и подарки, заказанные для нее.

Она улыбнулась про себя. Отем могла бы догадаться, что он хотел насладиться немного роскошью, подобной этой, даже если решил отказаться от цивилизации и сделать своим домом удаленную хижину.

— Ты в порядке?

— Все хорошо, Грейди. Я выйду сейчас.

Она открыла дверь и вышла в главную комнату дома. Отем охватила всю ее с одного взгляда. Огромный ревущий огонь в очаге, прекрасного качества дерево, богатый ковер и удобная мебель, чугунок для приготовления пищи над огнем.

— Сюда, — сказал Грейди, подавая ей халат его размера, такой же роскошный, как и полотенца.

Она плотно запахнула его.

— Здесь красиво, — сказала она, говоря о хижине.

— Садись, — произнес Грейди, поднося кожаное кресло ближе к огню. — У меня имеется готовый кофе, и через некоторое время будет готово тушеное мясо из дичи.

Отем улыбнулась и села в удобное кресло. Ей было удобно и уютно, она бы с радостью сидела в нем часами.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, мне гораздо лучше, благодаря тебе.

— Я заметил, ты хромаешь.

— Я подвернула лодыжку, когда бежала из отеля.

— Они пытались удержать тебя там.

— Они заперли меня в комнате, когда поняли, что я хотела уйти.

— Что подтолкнуло тебя к краю? — спросил Грейди.

— Ну, я позвонила домой и узнала, что они не отсылали мою зарплату маме, как обещали. Я высказала им это, и они рассердились. Меня заперли.

— Боже, — произнес Грейди в ярости. — Я должен пойти туда и вправить им мозги. Если бы этот человек не был таким старым, я бы надрал ему задницу.

Отем рассмеялась.

— Все хорошо, Грейди. До тех пор, пока ты не отправишь меня обратно туда, я буду довольна.

— Я никогда не отправлю тебя обратно, — сказал он.

Грейди встал со своего места рядом с Отем и склонился перед ней. Она стыдливо свела ноги и попыталась покрепче запахнуть халат.

— Не бойся. Я просто хочу посмотреть на твои лодыжки.

Она робко высунула ногу из-под халата, и Грейди нежно взял ее в руки и осмотрел.

— Она не сломана, — резюмировал он. — Просто растяжение. Пройдет через несколько дней, если ты не будешь на нее вставать.

Он погладил лодыжку рукой, и Отем почувствовала трепет внутри себя. Затем он отпустил и пошел к очагу, налил каждому по чашке крепкого черного кофе и протянул ей одну. Затем направился в спальню и вернулся с толстым, лоскутным одеялом, которое, казалось, прекрасно вписывалось в атмосферу леса и хижины.

— Спасибо, — сказала она, потягивая кофе.

Он был крепче, чем она привыкла обычно пить, но ей он понравился. Он напомнил ей темный шоколад.

— Отдохни, Отем. Мы поставим тебя на ноги, и тогда я помогу тебе добраться туда, куда ты захочешь. Никто не отправит тебя обратно к Хильдегардам.

Она улыбнулась и кивнула. Отем не возражала бы остаться здесь с ним и Дестини. Она оглянулась на ребенка. Та лежала в самодельной кроватке рядом с окном, купаясь в солнечном свете, словно кошка.

— Она прекрасна, — сказала она, указывая на кроватку. — Ты сделал ее?

Грейди кивнул.

— Я похозяйничал в этом месте, пытаясь сделать его более комфортным. Я имею в виду, что я мужчина, но дамам нравится немного больше комфорта, чем обычно может предложить хижина.

— Дамам? — спросила Отем, прежде чем поняла, что это прозвучало, как проявление любопытства.

— Понимаешь. Дестини. Я не хочу, чтобы она умоляла переехать меня в город, как только станет достаточно взрослой, чтобы понять разницу.

Отем кивнула, довольная тем, что малышка оказалась единственной женщиной в жизни Грейди.

— Она будет любить это место, Грейди. Здесь действительно очень красиво.

— Оно все же еще нуждается в небольшой доработке, но мы справимся.

Отем отпила кофе, и вдруг все эмоции от произошедшего за последние двенадцать часов нахлынули на нее. Находясь в тепле и безопасности, имея шанс отдышаться и собраться с мыслями, все это оказалось для нее слишком. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, что сейчас разрыдается. Она пыталась сдержать слезы, но не смогла.

— Отем, — произнес Грейди. — Все будет хорошо.

Она посмеялась над собой, чувствуя себя глупо, и вытерла лицо.

— Прости.

— Все нормально. Тебе можно плакать.

— Правда?

Он засмеялся, и она рассмеялась, всхлипывая одновременно.

— Это так мило, — произнесла она. — Ты так много для меня сделал.

— Я бы сделал намного больше, — сказал он, а затем остановился, видимо, не зная, что сказать еще.

— Она чувствовала прилив эмоций, задаваясь вопросом, что он имел в виду, но в ее голове было слишком много всего, чтобы позволить мыслям о романтике и приключении зайти так далеко.

Она снова заплакала, и Грейди пошел в спальню и вернулся с коробкой салфеток.

— Ты так добр, — произнесла она, прежде чем высморкалась в салфетку, подавленная тем, что ее нос забит, и она рыдает перед ним.

— Мы со всем разберемся, Отем. Все будет хорошо.

Она кивнула, но не могла позволить так легко себе обмануться. Ее мама находилась в отчаянном положении, и она знала это. Отем хотела перестать плакать и наслаждаться кофе с Грейди, но не могла игнорировать реальность.

— Как мы сможем разобраться? — спросила она его.

Он улыбнулся, как будто надеялся, что она спросит его об этом.

— Просто скажи мне, что случилось, — ответил он.

— В чем дело? Настоящий вопрос заключается в том, чего не случилось.

— Отем, начни с самого начала. Поверь мне. Просто удивительно, насколько лучше ты почувствуешь себя, когда поделишься с кем-то еще своими заботами.

Она почувствовала себя глупой, незрелой, обращаясь к нему за помощью, но Отем также чувствовала такую сильную потребность, необходимость в том, чтобы ей помогли, что не могла сопротивляться. Она знала достаточно о мире, чтобы знать, что время от времени каждый чувствовал себя разбитым. Каждый нуждался в друге, на которого мог бы положиться. Каждый нуждался в помощи. Отем помогала людям, когда могла, и ей необходимо позволить Грейди сейчас помочь с ее проблемами.

— Я беспокоюсь о своей маме, — сказала она нерешительно. — Хильдегарды никогда не отсылали ей мою зарплату, и теперь, наверное, она думает, что я о ней совсем забыла. Ее выгнали из хорошей больницы, в которой она лечилась, и теперь она в бесплатной клинике, но там ей не могут оказать необходимую помощь.

— Хильдегарды никогда не отсылали чеки? Несмотря на то, что знали, что они для оплаты медицинских счетов твоей матери?

Отем кивнула и снова начала плакать.

— И самое ужасное, что моя тетя думала, что я удерживаю деньги с другой целью.

— Твоя мать не будет так думать.

Она покачала головой.

— А что делать, если она так думает?

— Ты любишь свою мать?

— Да, — призналась она.

— А твоя мама знает об этом?

— Думаю, что да.

— Поверь мне, Отем, она знает. Как она может не знать? Ты такая хорошая, добрая, умная, добросердечная девушка.

Отем смущенно рассмеялась.

— Давай, позаботимся об этом прямо сейчас.

— Позаботимся об этом? Сейчас?

Грейди достал телефон из кармана и проверил сигнал.

— Я соорудил антенну, — заметил он. — Мой мобильный работает. Ты хочешь поговорить со свое матерью?

— Больше всего на свете, — выдохнула Отем.

— Сюда, — сказал Грейди, подавая ей телефон. — Позвони и скажи ей, что ты во всем разобралась. Ты думала, что она получала твои деньги, но теперь ты все исправила.

— Исправила? Я ничего не исправляла.

— Да, Отем. Скажи ей, чтобы она вернулась в больницу. Сообщи, что там ее ждут.

— Ее же выгнали оттуда.

— Они возьмут ее обратно, — заявил Грейди.

Отем не знала, как такое возможно, но Грейди говорил с такой уверенностью, что она ужа начинала верить в то, что он сказал.

Она позвонила матери, и между ее выплесками слез у нее состоялся самый страстный, сердечный разговор, какой она когда-либо имела, с мамой.

— Мне так жаль, мам. Я думала, что они отправляли деньги.

— Знаю, милая. Я не сомневалась в тебе ни секунды, несмотря на то, что сказала твоя тетка. Я знала, что ты никогда не забудешь обо мне.

— Никогда, мам.

— Я люблю тебя каждую секунду каждого дня, Отем. Никогда не забывай об этом.

— Мама, послушай меня. Ты должна вернуться в больницу.

— Они не примут меня, милая.

— Сейчас они тебя возьмут. Просто скажи своему доктору, что ты возвращаешься. Они будут ждать тебя в больнице, к тому времени, как ты туда доберешься.

Она попрощалась с матерью, и Грейди взял телефон.

— Как называется больница? — спросил он Отем.

— Центральная западная, — ответила она, а затем слушала в изумлении, как Грейди позвонил в больницу, его перевели в расчетный отдел, проверили все счета мамы и прикрепили его кредитную карту к ее файлу.

Он повесил трубку и улыбнулся Отем. Он был так красив, и сочетание его внешнего вида и уверенности, с которой он только что позаботился о медицинских счетах, заставили Отем с тоской в душе почувствовать себя слабой. Она никогда не знала, что значит иметь мужчину рядом. Она никогда не знала своего отца. Способ, которым Грейди позаботился о вещах, был именно таким, как она всегда думала, должен поступать мужчина. Быть сильным, действенным и компетентным.

— Спасибо, — тихо произнесла она.

Грейди кивнул.

— Исходя из того, что они сообщили мне, похоже, что состояние твоей матери довольно серьезное.

— Да, — ответила Отем. — Моя тетя сказала, что она, вероятно, недолго протянет.

— Я знаю, каково это наблюдать за болезнью тех, кого ты любишь, — произнес он.

Отем кивнула, не зная, что сказать.

— Таким образом, тебе не придется говорить «да». Я не знаю, что заставило тебя покинуть дом, в первую очередь, но если ты хочешь увидеть свою мать, то я отвезу тебя.

— Что?

— Прямо сейчас ты, я и Дестини. Мы не сможем добраться туда сегодня, но если нам удастся, то мы могли бы остановиться в мотеле где-то на полпути, и уже завтра могли бы оказаться на месте.

Отем расплакалась.

— Ты шутить? — спросила она, не веря свои ушам.

— Нет, не шучу, — ответил Грейди. — Если с ней что-то случится, ты будешь помнить об этом всю оставшуюся жизнь.

Отем посмотрела на него. Что-то было в том, как он произносил эти слова, это сказало ей, что он говорил, опираясь на свой опыт. Грейди кого-то потерял, и она была абсолютно уверена, что если бы у него был последний шанс поговорить с тем человеком, он бы использовал его. Потому-то он знал, насколько это важно для нее.

— Грейди, это очень долгий путь.

— Мне нравится водить машину, — сказал он. — Будем считать, что ты хочешь поехать.

Отем не могла поверить в происходящее. С тех пор как она села на поезд неделями ранее, в ее голове засело, что это навсегда. Она думала, что никогда не вернется домой. Считала, что уезжает навсегда. Дальность поездки на поезде и удаленность городка — все только усиливало это чувство. А затем, когда она прибыла в «Гнездо ворона», когда увидела, что Хильдегарды разместили ее на чердаке и заставили называть себя Хозяином и Хозяйкой, когда она не могла позвонить со стойки регистрации и у нее не было денег, — все это говорило ей о том, что она никогда не вернется домой. И, таким образом, она имела веские основания полагать, что Хильдегарды пытались запереть ее. У них были странные представления о том, что они будто бы могли превратить ее в сочетание рабыни и их умершей дочери.

А теперь из ниоткуда Грейди предлагал отвезти ее домой. Просто так. Она могла бы увидеть маму уже завтра! Это было слишком для нее.

Если ее слезы смущали ее раньше, то теперь они были ничто по сравнению с горькими рыданиями и потоком слез, что лился из нее сейчас.