Летние каникулы

Глава 19

Глава 19

Пока мы бежали, Виктор непрестанно ругался и в перерывах между матом объяснял, что есть и другие, обходные пути, по которым можно попасть в безопасную зону. Но суть в том, что их знают далеко не все. Значит, в окружении президента завелся предатель, сообщивший врагу нужную информацию.

У входа лежало три трупа охранников, а сквозь открытый дверной проем слышны крики.

Режим ноль

Эмоции пропали, ушли глубоко в меня. Пропала спешка, боязнь не успеть, желание все завершить как можно быстрее.

На бегу меняю магазин у дробовика. Теперь у меня восемь пулевых патронов. У картечи существует разброс. И пусть на расстоянии «кинжальных выстрелов» он минимален, но когда речь идет о сохранении жизни президента, нельзя пренебрегать даже такими, ничтожными вероятностями.

Пробегая мимо, отмечаю толщину двери — она размером с мою ногу. Почему ее не успели закрыть?

Перепрыгиваю еще через один труп на пороге комнаты — он тоже одет в черное, и в полете всаживаю пулю в силуэт на фоне окна. Боевая интуиция подсказала мне, что это враг. Стреляю без усилений и спецвозможностей, просто чтобы на время уменьшить количество стволов в помещении. Энергии осталось мало, и необходимо беречь ее.

Сектант падает навзничь, дергает ногами.

В комнате еще три противника. Двое из них поворачиваются на звук выстрела, третий навел пистолет-пулемет на президента.

Сергеев прижался к стене, в его руке пистолет, который смотрит на врага. В глазах паника.

Прыгаю вниз. Кувырок.

Попускаю над собой очередь, и стреляю в ответ. Вроде попал.

В это время извлекаю из второй ячейки быстрого доступа нож и кидаю его в сторону сектанта, прицелившегося в главу государства.

Точно в цель

Клинок вонзается тому в горло, перерубает позвоночный столб. Оружие, а за ним и сектант валятся на пол.

Краем глаза замечаю, как другой серый начинает что-то доставать из под своих мешковатых одеяний. Отмечаю характерные признаки, плавные обводы, провода и кнопочный пульт.

Прыгаю на президента, обхватываю его руками, прикрываю своим телом и мы вдвоем грохаемся вниз.

Активный щит

Прокаченная ячеистая шестиугольная броня седьмого уровня обволакивает нас и в это время, взрывное устройство в руках у сектанта, вспыхивает огнем.

Воздух мгновенно уплотнился до сотен единиц атмосферного давления и огромной кувалдой засадил по броне. Вмял в пол, швырнул на стену.

Взрывная волна колоколом ударила по барабанным перепонкам, разрывая их без какой либо жалости. Улитка внутреннего уха смялась и мой вестибулярный нерв отключился.

Я почувствовал как куда то лечу, руки дёрнулись, в инстинктивной попытке ухватится хоть за что-то, но я смог погасить это желание, еще крепче сжимая худощавое тело Сергеева. Пока я держу его, нас обоих закрывает мой активный щит и, надеюсь, сможет уберечь нас от последствий взрыва.

Регенерация делает свое дело и я, наконец, понимаю, что лежу на полу и все уже закончилось. Кровь текшая из ушей, тонкой корочкой застыла на шее и подбородке и теперь трескается, когда я шевелю головой, пытаясь оценить обстановку.

Голова кружится, в ушах звенит, кругом дым и взвесь пыли, в углу что-то горит. Вдохнул и тут же закашлялся — воздух наполнен едкой гарью. Под ногами хрустят обломки и осколки.

Рядом сел на пол президент. Что-то мычит, держится за уши, из которых тоже бежит кровь.

Да, близкий взрыв он такой. Рвет барабанные перепонки только так.

Быстро оглядываю Петра Михайловича на наличие открытых ран — вроде ничего нет.

Запинаясь, бреду в сторону выхода, попутно осматриваясь. Вот тут произошел взрыв — на полу видна темная клякса с щербиной в центре. Хороший пол сделали строители — мрамор только растрескался.

От нажавшего на кнопку детонатора сектанта, понятное дело ничего не осталось. В дальнем углу, изломанными куклами лежат отброшенные мощной, неукротимой силой дохлые напарники взорвавшегося. Забежавший вслед за мной охранник впечатался в дверной косяк. Его сложило почти пополам. К сожалению, он точно не жилец.

Выглядываю в коридор: в десятке метров от входа на полу копошится губернатор. Его пиджак изодран в клочья, белая рубашка залита кровью, но главное что он жив.

Под ним стонет Виктор. Его нога неестественно выгнута, пальцы на левой руке чем-то оторвало, но это все поправимо.

Скорее всего взрывная волна, словно поршнем вытолкнула Руйвашевского из дверного проема в коридор, и тот, принимая на себя все осколки, выбил собой Виктора.

Звон в ушах проходит и я слышу вой сирены. Надеюсь, помощь скоро прибудет. А то чувствую, что боец из меня сейчас никакой. Правда, по моим подсчетам, нападавшие уже закончились, но береженого бог бережет.

Возвращаюсь к президенту. Помогаю подняться, поддерживая, выходим с ним в коридор. По которому уже бегут, закованные в тяжелую броню солдаты. Светят фонариками, пробивающими летающую в воздухе пыль, в лицо, тычут стволами.

Сергеева быстро, но осторожно извлекают из моих рук и куда-то уводят. Нас же троих выживших, недолго думая тычут мордой в пол и сковывают руки наручниками, предварительно завернув их за спину.

Но я молчу, я понимаю, что разбираться, кто враг а кто нет, будут потом, в более спокойной обстановке.

Получен ежедневный опыт за последователей. + 941 единицы. Дополнительный опыт за младших учителей + 300 единиц.

Доброе утро мне!

Приятно встречать новый день такими приятными новостями. Сегодня впервые появилась надпись о младших учителях, значит, вчерашняя инициализация прошла успешно.

И теперь у нас два новых учителя. Сильно ограниченных в возможностях, но все же. Они меня сильно разгрузят, потому что тащить на себе девятьсот с лишним учеников это уже перебор. Даже для меня с моими чудесными способностями.

К сожалению, за неделю я могу произвести только два подобных импланта, так что прирост «педагогического состава» будет идти медленно. Гораздо медленней, чем рост численности учеников.

После спасения президента, я получил сверхредкую ачивку «Опора государства» и десять уровней в придачу. Так что теперь могу клепать по сто пятьдесят обычных имплантов в день. Для этого, мне ежедневно привозят несколько килограммов разных материалов, которые я гружу в загрузочную емкость конструктора.

Благо, что все это сделано максимально просто и происходит почти автоматически. Иначе грузить все это руками стало бы затруднительно. А если (вернее, когда) счет пойдет на миллионы имплантов в сутки? Каждый день вручную заталкивать в емкость несколько тонн материалов? Бррр.

И очень хорошо, что Сергеев понял и осознал важность нашей работы и обещал всячески помогать нам. В частности, некоторые материалы для имплантов младших учителей, являются достаточно редкими на Земле и в обычных условиях, достать их весьма сложно. Не смотря на все влияние и возможности губернатора Екатеринбургской губернии. А президент помог. И из далекого Магадана привезли нам стальной чемоданчик, оббитый кожей в котором лежало несколько сот граммов редокземельных металлов. И этого запаса мне хватит не пару сотен изделий номер ноль. Именно так теперь назывались мои импланты в государственном реестре. Бюрократия она такая, да.

Умывшись и одевшись, сел за стол. Мама уже нарезала бутербродов, поставила передо мной чашку крепкого, ароматного кофе.

— Ну что, товарищ учитель, как настроение?

— Боевое, товарищ родитель, — в тон ей ответил я, откусывая кусок сыра.

— Это хорошо, — сказала мама, выкладывая рядом небольшой пакетик. — Я вот парням твоим нарезала бутиков. А то стоят во дворе уже час, ждут тебя, а ты барин такой и не торопишься даже.

Выглянул в окно — действительно, за мной уже приехали. Охранник Миша неторопливо топтался по двору, водила опустив окно трепался со Степанычем, который не изменяя привычке, все также рано утром занимал лавочку у подъезда. Правда, вместо утреннего приема на грудь чего-либо горячительного, он ходил на стадион тренироваться.

На экране телевизора, фоном бубнящем на кухне, вдруг появилась крупная надпись «Срочная новость» и я потянулся за пультом, добавляя громкость.

Озадаченный ведущий держал в руке лист бумаги и чуть дрожащим голосом читал:

— Буквально только что, губернатор Руйвашевский Емельян Дмитриевич выпустил следующее заявление: Учитывая тяжелую международную обстановку, а также неблагоприятные обстоятельства внутри страны, мною было принято решение об образовании Уральской республики с входящими в ее состав Екатеринбургской и Челябинской губерний, и ее выхода из состава Российской Федерации. Данное решение основано в первую очередь ради сохранения жизни и благополучия граждан Уральской республики. Себя я назначил временным главой правительства нашего нового государства.

Бам! — это ложка выпала из маминых рук, и я понял, что всё это время не дышал.

— Через тридцать минут,- продолжал ведущий, — наш губер…эээ, глава правительства собирается провести пресс-конференцию, на котором ответит на вопросы журналистов, а также сделает еще несколько объявлений.

— Это что, нахрен, такое, Митька? — угрожая поднятой с пола ложкой, с широченными глазами наскочила на меня мама.- Что вы там, заразы, задумали?

— Да, блин, мамусик, клянусь, впервые слышу такое! — я в испуге поднял руку, словно давая клятву. — Сейчас поеду разбираться.

Я выскочил в подъезд, перепрыгивая по три ступеньки побежал вниз, буквально оттолкнул дежурившего у входа полицейского.

— Погнали! — заорал бесцельно слонявшемуся Мише. — Врубай все сирены и крякалки какие можешь, но чтобы через пятнадцать минут был у администрации! Степаныч — давай со мной!

Прыгнули в тачку, захлопали дверьми, машина дернулась и воя и сигналя, оставляя черный след от шин на асфальте, рванула из двора.

С заносами, дрифтуя и крякая сиренами мы мчались по улицам города. Проскакивали на красный, уворачивались от встречных.

— Ээээ, бля, — внезапно заорал водитель на одном из перекрёстков, резко дергая руль в сторону.

Нас в салоне бросило в другую сторону а улицы донеслись громкие и частые хлопки, от которых наши бронированные стекла покрылись частой сеткой трещин и клякс.

Машину швырнуло влево, водила заорал:

— Шеф, там БТР! — и нажал сначала на тормоз а потом втопил газ. Нас снова бросило на сиденья, вдавило в мягкую обивку.

Бум-бум-бум.

Глухо застучал пулемет бронетранспортера пытаясь догнать нашу резвую машину. Последняя крупнокалиберная пуля все же щелкнула по багажнику, расплескав мелкой крошкой бронированное стекло.

— Я ща выпрыгну, — страшно шепчет мне Степаныч и на ходу, раскрыв дверь, сигает на улицу.

Сделав кувырок по ходу движения, бывший инвалид встал на одно колено и извлек свой автомат из ячейки быстрого доступа. Снял с предохранителя и передернул затвор.

И я так и не понял, какое из его умений дает такой эффект.

Но от его очереди из, казалось бы, простого АК-74У, броня бронетранспортера вмиг покрылась отметинами пробоин. Стала напоминать мелкую терку.

Башня БТРа начала поворачиваться на Степаныча, однако еще одна очередь прошила ее насквозь и хищное дуло пулемета бессильно замерло. Ох силен стал мой напарник.

Мы с юзом остановились, Миша выпрыгивает первый, размахивая пистолетом, я выхожу следом, прикрывая его, ищем тех, кто стрелял в нас в первый раз.

Вот они.

Черный «Гелентваген» со знакомыми номерами администрации губернии, распахивает сразу все свои двери и оттуда, словно чертики из табакерки, высыпают шесть бойцов, тут же открывая по нам огонь.

Миша падает за рекламную тумбу, стреляет в нападавших почти вслепую, высунув руку с пистолетом наружу. Степаныч с перекатом уходит за ближайшую машину, но я замечаю, как он дергается от нескольких попаданий. Не страшно, он к этому подготовлен.

Я сам скрываюсь за своим Додж, встаю напротив колеса, чтобы мне не хлестанули очередью по ногам. В углу, на внутреннем взоре появился яростно мигающий восклицательный знак. Что-то незнакомое. Нажимаю на него.

Чрезвычайная ситуация!

Нападение учеников на учителя. Включен экстренный режим.

Блин, этот имплант в очередной раз удивляет. Никаких экстренных режимов я в справке не видел и нигде не читал даже упоминания о подобном. А сейчас вон, мигает вопросительный значок справки, мол ознакомься что это такое. Открываю, читаю, ознакамливаюсь.

Хм, интересно.

Давайте попробуем так.

Прямой запрет на активные действия, нацеленные против учителя.

Выхожу из-за машины и иду прямиком на нападавших. Они видят меня, целятся из автоматов, но не стреляют. С удивлением смотрят на оружие, непонимающе переглядываются.

Их силуэты очерчиваются на моем внутреннем взоре красными линями. Сосредоточившись на ком-либо, я могу прочесть о нем любую интересующую меня информацию. Вплоть до того, что он ел сегодня на завтрак и кто приказал напасть на меня. Учитывая утренние события, я не удивился, узнав имя заказчика. Интересно, на что он рассчитывал?

Обвожу силуэты рамочкой, и кидаю задание.

Задание: прекратить сопротивление. Выйти к учителю, встать перед ним на колени. Награда: жизнь. Наказание за невыполнение: потеря жизни.

Стрельба с их стороны тут же прекращается. Я машу своим, мол, опускайте оружие.

Осторожно, неуверенно, нападающие бойцы выходят из своих укрытий, подходят ко мне, с опаской заглядывают в глаза, неуверенно встают на колени.

А у меня перед глазами появляется надпись:

Уничтожить напавших учеников?

Да\нет

Что? Вот так просто? Нажал мысленную кнопочку и шесть жизней прямо тут закончат свое существование?

Мне стало страшно. Какая безграничная власть у учителя. А на меня есть какая-то управа? Что-то типо завуча?

Внезапно вспомнился холодно-обжигающий взгляд Ледокола.

Нет.

Аккуратно, стараясь не промазать, жму на кнопку.

— Сейчас собираетесь и идете домой. Завтра, в девять жду вас к себе, в администрацию. Будем решать, что с вами делать, — приказываю своим провинившимся ученикам.

«Ладно хоть родителей не вызвал» — мелькнула дикая мысль.

— Зря их отпустил, — наблюдая, как уходят наши несостоявшиеся убийцы, сказал мне Степаныч. — Хоть бы узнали, кто нас заказал. Я думаю, что кто-то из «Единства».

С удивлением посмотрел на него. Силен то он силен, но вот сложить один и один у него почему-то не получилось.

— Я знаю кто нас заказал, — ответил ему. — И сейчас поедем прямиком к нему.

Снова сели в побитую машину.

— Давай в администрацию, — говорю водителю. — Не гони как сумасшедший, но и задерживаться не стоит.

Через десять минут остановились у служебного входа, но с выходом из машины не торопимся — изучаем обстановку. Здание оцеплено по периметру вооруженными людьми, в которых я без труда изучаю своих учеников. Они с напряжением смотрят на нашу, побитую пулями машину, но подойти не решаются — все прекрасно знают, кто на ней ездит.

Наконец, решив что ждать больше нет смысла, выхожу наружу, направляясь к входным дверям. Стоявшие возле нее бойцы заметно напряглись, положили пальцы на спусковые курки. На моем внутреннем взоре их силуэты обвелись красным.

— Д…дмитрий Сергеевич, здравствуйте — запинаясь, с дрожью в голосе поздоровался один из них. Остальные хмурились, отводили глаза, но молчали.

— Привет…эээ, — я дождался пока с него считается информация, — Сергей. Что вы тут делаете?

Мне вдруг почему то захотелось прикинутся дурачком, который ничего не знает и не понимает.

— Там, Емельян Дмитриевич пресс-конференцию проводит, по поводу своего…своей… — боец окончательно смутился, потупился.

— Ага, — радостно воскликнул я. — Значит я как раз вовремя!

— Дак это, — еще больше смутился парень, — не велено вас пускать. Задержать любой силой и любыми средствами.

— Вот как, — я нахмурился. — И кто же не велел меня пускать?

— Дак это… губернатор.

— И что? Ты меня не пустишь?

Сергей сглотнул тяжелую слюну, нервно дернул головой. Осторожно перегородил мне дорогу. Остальные мелко перебирая ногами, встали за его спиной.

— Вот значит как. А если так?

Я выделил их рамкой. Кинул задание.

— Бляя, — тихо просипел перегородивший мне дорогу, вчитавшись в условие квеста.

Сложили оружие у входа и боком, по стеночке покинули пост. Удалившись на десяток места, со всех ног кинулись бежать. Правильно, это в их интересах. Чем дальше они от меня будут, теме целее останутся.

Потянул на себя входную дверь. Зашел во внутрь.

Коридор, второй, третий. Лестница, покрытая красной дорожкой. Смотрю в глаза охраннику, одновременно кидая ему задание. Не оборачиваясь, пропускаю убегающего прочь ученика.

Вот он — вход в конферец-зал. За дверью слышен спокойный голос губернатора, усиленный динамиками. Он что-то рассказывает о напряженной ситуации.

Хватаюсь за ручку, тяну на себя.

Немаленький зал полностью забит народом.

Журналисты, телевизионщики, чиновники.

И Руйвашевский, сидящий за столом, установленным на сцене и что-то говоривший в кучу микрофонов. Увидев меня, он оборвал свою речь на полуслове. Бессильно опустил руку, которой до этого нервно жестикулировал.

Все присутствующие, среагировав на реакцию губернатора, обернулись на меня.

— Эй, кто тут временные, слазь!