Лезвия и кости

26

Адриан

Когда я пробирался через проходы магазина, торгующего товарами для Хэллоуина, в голове у меня крутился вихрь эмоций, среди которых преобладало чувство блаженства. То, что Сиенна была в моей жизни, то, что я просыпался рядом с ней, было похоже на сон, от которого я не хотел просыпаться. Каждое украшение, которое я подбирал — ухмыляющуюся тыкву здесь, фальшивую паутину там — я выбирал с учетом ее пожеланий, представляя, как она будет рада превратить наше помещение в праздничный рай. Это было похоже на создание нового мира только для нас двоих, убежища вдали от хаоса, который недавно охватил нашу жизнь.

Воздух в магазине был наполнен волнением от предстоящего праздника, но для меня это было больше, чем просто подготовка к Хэллоуину; я хотел создать что-то осязаемое в этих вновь обретенных отношениях с Сиенной. Я хотел всеми возможными способами показать ей, что то, что у нас есть, реально и принадлежит только нам, не запятнанным тенями прошлого, особенно теми, что отбрасывал Донован.

Я прошел через проход, освещенный жутким светом и призрачными фигурами, и не мог не почувствовать прилив защитных чувств. Донован уже доставил достаточно проблем. Я был полон решимости сделать так, чтобы он больше не встал между мной и Сиенной. Наши отношения заслуживали шанса расцвести без его вмешательства.

Мой телефон зазвонил как раз в тот момент, когда я собиралась выйти из магазина, нагруженная пакетами с украшениями для Хэллоуина.

"Алло?"

"Адриан, я не знаю, что делать!" Голос Сиенны в трубке дрожал от паники.

"Расскажи мне", — сказал я с беспокойством в голосе, остановившись среди украшений на Хэллоуин.

"Это моя стипендия", — заикаясь, произнесла она с недоверием в голосе. "Кто-то обвинил меня в жульничестве на курсовом проекте. Они говорят, что ты ставишь мне хореографию, а это совсем не так".

"Обманывают? Это просто смешно. Кто бы мог так поступить?"

Но у меня было чувство, что я точно знаю, кто это делает.

"Я пыталась добиться встречи с деканом, чтобы все объяснить, но у него все расписано до января. Если до этого времени все не уладится, я могу потерять стипендию. Я не знаю, что делать".

"Я буду там через несколько минут", — сказал он. "Встретимся у скамеек перед катком".

Чертов Донован.

От него воняло.

Вернувшись в кампус, я обнаружил Сиенну, сидящую на скамейке и выглядящую так же взбешенно, как и по телефону. Как только она увидела меня, она стремительно встала. Не говоря ни слова, я заключил ее в утешительные объятия и осторожно положил руку ей на затылок, пытаясь передать успокоение через прикосновение.

"Все будет хорошо, Сиенна", — тихо прошептал я. "Я обещаю, мы разберемся с этим".

Слезы навернулись ей на глаза, когда она прижалась ко мне. "Но я не могу потерять Крествуд, Адриан. Это все для меня. Вся моя жизнь здесь".

Я мягко отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза, твердый в своей решимости. "Ты не потеряешь Крествуд. Я не позволю этому случиться". Мысль о том, что кто-то вот так саботирует ее, заставила мою кровь закипеть, и в голове уже формировался подозреваемый. "Я думаю, за этим стоит Донован".

Выражение ее лица стало сомнительным. "Донована это не волнует настолько, чтобы делать что-то подобное", — возразила она, в ее голосе прозвучала неуверенность.

"Не будь наивной, Сиенна", — ответил я. "Он способен на большее, чем ты думаешь".

Ее реакция была незамедлительной, на лице промелькнула смесь обиды и возмущения. "Значит, теперь я наивная?" — проворчала она, слегка отстраняясь, ее глаза искали ответа в моих.

"Я не это имел в виду, Сиенна. Не воспринимай это так". Я отвел взгляд. Мне не нравилось видеть боль в ее глазах, особенно зная, что она появилась из-за меня. "Я просто говорю, что Донован сделает все, чтобы сделать меня несчастной, особенно сейчас. Я выгнала его из дома, и вся эта ситуация — его подпись".

Сиенна нахмурилась. "Но что, если это не он? Что, если это кто-то другой, и твое разочарование в Доноване затуманивает твои суждения? Неужели между вами всегда будет так?"

Я почувствовала раздражение от ее намека. "Что это значит?" спросил я чуть более резко, чем намеревался.

Она покачала головой, выражение ее лица было обеспокоенным. "Так было всегда, не так ли? Хоккей, школа, все… Я никогда не думала, что в центре окажусь я. Я не хочу вставать между тобой и Донованом".

"Сиенна, я уже говорил тебе, что это невозможно. Донован и я… мы всегда были такими. Дело не в тебе. Не делай так, чтобы это касалось тебя".

"Может быть, вам обоим нужно решить свои проблемы", — предположила она, серьезно глядя на меня.

Я не могла не рассмеяться от этой мысли. "Решить проблемы с Донованом? Это невозможно. Я пыталась".

"Не думаю, что кто-то из вас действительно пытался".

Я почувствовал, что мое терпение иссякает. "Сиенна, если мне нужно твое мнение по поводу моих отношений с братом, я спрошу его", — сказал я. "Сейчас меня волнуешь только ты и уверенность в том, что с тобой все в порядке".

Разочарование Сиенны было ощутимым. "Я не в порядке, потому что не могу даже пойти на лед, чтобы поработать над своим проектом. Все приостановлено, Адриан. Мои уроки катания с Брук и Минкой… все приостановлено, пока все не уладится. Боже, это так неловко. Единственное, что я могу сделать, это пойти на занятия. И все. И даже на это у меня нет времени".

Я придвинулся ближе и погладил ее по плечам, чтобы хоть как-то утешить. "Мы решим эту проблему. Я обещаю".

"Но что, если нет?" Ее голос дрожал. "Что, если меня выгонят?"

"Тогда я заплачу за твою школу".

Она слегка отстранилась, выражение ее лица стало болезненным. "Я не хочу этого. Я хочу заслужить свое место здесь. Я не хочу быть здесь только потому… потому что я с тобой".

Я почувствовал прилив разочарования. "Я больше не знаю, чего ты хочешь. Ты говоришь, что не хочешь, чтобы тебя выгнали, а это произойдет и без стипендии. Ты здесь по заслугам, ты заслужила эту стипендию. Я предлагаю помочь тебе остаться. Разве не этого ты хотела?"

"Я не хочу зависеть от тебя, Адриан", — твердо сказала она. "Мне нужно быть самостоятельной. Что, если однажды ты проснешься и поймешь…"

"Что поймешь?" спросил я.

Она покачала головой. "Знаешь что? Это неважно. Неважно". Ее голос прервался, оставив между нами неразрешенное напряжение.

Прикосновение Сиенны к моему лицу было похоже на последнее воспоминание, тихое прощание. Меня охватила паника. Я не мог позволить ей ускользнуть, не сейчас. Она была единственной хорошей вещью в моей жизни.

"Это имеет значение". Мой голос был настоятельным, почти умоляющим. "Ты имеешь значение. Послушай, почему бы нам не покинуть кампус и не поехать домой? Я возьму китайскую еду на обед, и мы сможем вместе украсить дом. Мы можем пропустить занятия, сделать все, что ты захочешь, чтобы почувствовать себя лучше".

Но она покачала головой. "Я не могу убежать от своих проблем, Адриан".

"Нет, ты просто отрицаешь, что это проблемы".

Она отшатнулась, уязвленная моими словами. "Почему ты так говоришь?"

"Я делаю все, что ты хочешь, но этого все равно недостаточно", — сказал я сквозь стиснутые зубы. "Ты как будто ищешь оправдание, чтобы не быть со мной". Пауза. "Это потому, что я не Донован?"

Я хотела бы оставить это при себе, но слова вырвались наружу. И теперь я не могла взять их обратно. Я всегда был таким контролируемым, таким осторожным. Но рядом с ней я забывал о себе, и мне это не нравилось.

"Я не могу… я не…" Она поджала губы.

"Ты верила всему, что говорил Донован, даже когда в глубине души знала, что это ложь", — продолжал я. Мои слова били фонтаном, не в силах остановиться. "Ты всегда давала ему преимущество. Почему ты не можешь сделать то же самое для меня?"

Ее молчание было оглушительным, после чего она тихо сказала: "С тобой все по-другому".

Мне пришлось отступить, чтобы отдышаться и подумать. "Я не могу сделать это прямо сейчас", — сказал я, мое сердце было тяжелым от невысказанных слов и страха потерять ее. "Мне нужно пространство. Мне нужно…"

Чтобы снова взять себя в руки.

"Адриан, подожди, прости, давай просто…"

Я покачал головой. Я держала рот закрытым. Я не хотела еще больше все испортить.

"Мне нужно идти". Я оставил ее у скамейки, не желая смотреть на нее. Если бы я это сделал, то знал, что сразу же побегу обратно.

А я не мог этого сделать. Пока не выясню, как все исправить.

Я ворвался в тренажерный зал под названием "Ящик Пандоры", и мое разочарование закипело. Зал был тускло освещен, единственными звуками были лязг гирь и ровный ритм беговой дорожки. Леви поднимал тяжести, его внимание было непреклонным, а Лиам бежал по беговой дорожке, сигарета свисала с его губ, и это было нелепое зрелище.

"В чем дело?" спросил Лиам, не отрываясь от своего занятия, и посмотрел на меня, приподняв бровь.

"Чертов Донован", — усмехнулся я, вышагивая рядом с беговой дорожкой. "Он пытается добиться отмены стипендии Сиенны, а она слишком упряма, чтобы позволить мне помочь ей заплатить за нее".

Лиам выдохнул струю дыма и покачал головой. "Донован всегда был маленьким дерьмом. Кто-то должен преподать этому ребенку урок о последствиях".

Я вздохнул, проведя рукой по волосам. "Я ничего не могу сделать. Сиенна… она думает, что все дело в ней. Она не хочет быть причиной нашей ссоры".

Лиам молчал, его выражение лица было нечитаемым, пока он продолжал свой бег. Напряжение в моих плечах не желало ослабевать.

Я повернулся к Леви, который сейчас делал перерыв, вытирая пот со лба. "Леви, ты можешь попросить Минку поговорить с Брук?" спросил я. "Может, она сможет наладить отношения Сиенны с ее отцом".

Леви посмотрел на меня, явно раздраженный тем, что его втянули в это дело. После некоторого раздумья он наконец кивнул. "Как будто у меня нет дел поважнее", — проворчал он, снова беря в руки гири.

"Когда пойдешь, — пробормотал Лиам так, чтобы Леви не услышал, — спроси декана о его маленькой проблеме".

"Маленькая проблема?" спросил я низким голосом.

"Дядя Алекс имеет с ним дело", — объяснил Лиам. "А дядя Алекс имеет дело только с теми, у кого есть проблемы. У Вествуда есть проблема, с которой ты, возможно, сможешь ему помочь. Она связана с крупным денежным вкладом на оффшорный счет. Уверен, что после этого он будет гораздо охотнее помогать со стипендией Сиенны".

"Хм…"

Я не удивился, услышав это. Более того, я почувствовал облегчение. Я мог бы использовать это в своих целях — и использовал бы. Если бы это означало помощь Сиенне, я бы сделал все, что потребуется.

Я подошел к боксерской груше и выплеснул свое разочарование, каждый удар эхом разносился по почти пустому залу. В моей голове бушевали беспокойство и гнев. Мысль о том, что я могу потерять ее, после всего, что произошло, грызла меня с такой силой, что я не мог избавиться от нее. Каждый удар я словно пытался физически прогнать страх, что она может уйти от меня, единственного хорошего, что было в моей жизни сейчас.

Пот стекал по моему лбу, дыхание было тяжелым и неровным. Я приостановился, прислонился лбом к прохладной коже сумки и закрыл глаза, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце.

Я продолжил тренировку, ритмичные удары кулаков о сумку совпадали с бешеным стуком моего сердца. Каждый удар был разрядкой, попыткой избавиться от беспомощности, которая грозила поглотить меня. Я должен был найти способ доказать Сиенне, что мои чувства к ней искренни, что они выходят за рамки мелкого соперничества с Донованом.

Я взглянул на Лиама. "Как ты испортил отношения с Лили?"

Небрежное пожатие плечами Лиама меня не обмануло: под его невозмутимым видом я поняла, что он просчитывает каждый шаг. "Кто сказал, что все испортил?" — ответил он, выдохнув струю дыма. "Мой отец не в восторге от нас с Сойером, но мы справляемся. Это как ходить по тонкому льду, но мы справляемся".

Его глаза переместились на меня, в них появился знающий взгляд. "Я предвижу еще одну помолвку в нашем будущем", — сказал он. "Мой отец настаивает. Не хочет, чтобы мы женились на шлюхах, копающих золото. Хотя… его больше беспокоит, что Сойер забеременеет с кем-то, кому он нужен только ради денег. А зная Сойера сейчас… он не в лучшем расположении духа. Он перебирает девушек, как рубашки. Это одновременно впечатляет и отвратительно".

"И вы, ребята, на самом деле продолжите это?" пробормотала я.

Лиам приподнял бровь, в его глазах мелькнул намек на веселье. "Полагаю, это зависит от обстоятельств", — сказал он, делая очередную затяжку своей сигареты. "Мы оба знаем, какой непредсказуемой может быть жизнь. Думаешь, беседа с Донованом все исправит?" Он выдохнул дым через рот. "Это оптимистично даже для тебя".

Я почувствовал, как у меня сжалась челюсть от его слов. "Это не просто разговор", — ответил я, мой голос был тверд. "Это последнее предупреждение. После этого он будет сам по себе. Я больше не буду играть с ним в игры".

Выражение лица Лиама немного смягчилось, в его глазах мелькнуло понимание. "Ты серьезно собираешься с ним покончить?"

Я твердо кивнул. "После смерти наших родителей все перешло ко мне", — сказал я. "У Донована есть трастовый фонд, но это все. Я прикрывал его, придумывала оправдания, но не больше".

"И ты думаешь, что отрезав его от себя, ты волшебным образом решишь свои проблемы?" спросил Леви.

Я повернулся к нему. "Ты знаешь, как это бывает с семьей, Кеннеди", — сказал я. "Иногда разрыв связей — единственный способ двигаться вперед".

Лицо Леви потемнело. "Да, я знаю все о семейных предательствах", — пробормотал он, его руки сжались вокруг гири.

Лиам стряхнул пепел с сигареты, выражение его лица стало задумчивым. "Ну, если ты уверен", — сказал он. "Просто будь осторожен, Адриан. Семья это или нет, но Донован не примет это близко к сердцу. Он всегда ревновал тебя, независимо от того, хочет ли он в этом признаться".

"Единственное, что имеет для меня значение сейчас, — это Сиенна", — заявил я. "Убедиться, что с ней все в порядке, что о ней позаботятся. Это мой приоритет. Все остальное… все встанет на свои места. Я разберусь с Донованом. Я позабочусь о том, чтобы он больше не смог встать между нами".

Лиам бросил на меня еще один долгий взгляд. Я сомневался, что Кеннеди вообще меня услышал.

"Если тебе что-нибудь понадобится, — сказал Лиам. Он не закончил фразу.

Ему и не нужно было.

Я кивнул и вернулся к отбиванию мяча перед собой. У меня был час до занятий, и я не собирался тратить его на беспокойство.

Все получится.

Я справлюсь.