Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Глава 12

Диана

Год спустя…

Я смотрела на мужчину, теперь я знала его зовут Карим, или изредка кто -то называл его Абу, с которым прожила почти год, и единственное чего мне хотелось, так это впиться в его наглую морду, разодрать ее в клочья. Спрятав свои потухшие глаза и ненавидя его всем сердцем, я отказывалась верить услышанному. Ему мало того что он бессовестно украл у меня год жизни, разбил на осколки сердце, сломал меня морально, шантажируя жизнью сына. Весь последний год я только и делала, что уговаривала себя терпеть, и плакала по ночам в подушку, глотая надрывные рыдания, ибо больше мне нечего не оставалось. Иногда приходилось ползать на коленях, умоляя не трогать после родов, заручившись поддержкой акушерки, отчаянно симулируя осложнения в купе с кровотечением. Слава Богу, он не брался проверять собственноручно, и пока удавалось водить его за нос.

Мне казалось, что все возможные страдания уже обрушились на мою голову, но нет. Он нашел еще изощрённее и беспощаднее. Карим решил взять меня на благотворительный вечер в Перу, словно, между прочим, бросив, что пора представить меня как свою законную жену. Звякнув чашкой, отставляю ее дрожащей рукой. Я уже знала, что услышу дальше, и оттого каждый волосок на моем теле встал дыбом.

– И, да, наш дорогой друг Влад тоже почтит своим присутствием этот вечер. Поэтому будь готова держать лицо добропорядочной супруги. Твой малец полетит с нами и останется с моими людьми. Для подстраховки. Так что не советую тебе со мной играть, милая.

Потом позже прокручивая в голове каждое слово, я представляла лицо Влада, когда он увидит меня живой и относительно здоровой. Карим говорил, что он не сильно долго и искал меня, окунувшись после неудачных поисков пропавшей бывшей жены в свой буйный водоворот жизни. Мой муж так и остался партнером в новом проекте, который и будет презентоваться в Перу. Я с ужасом представляла нашу встречу, холодея только от одной мысли, что увижу его. По сравнению с теми тремя месяцами нашей разлуки, год жизни без Влада казался целой вечностью, пропитанной пустотой и отчаянием. Ждала ли я его? Ждала. Мне казалось, что он должен был чувствовать меня, ползти за мной по запаху, как собака… Каждый гребанный день я прислушивалась к звукам внизу, к беготне за окном, наивно полагая, что он бросит меня . Но увы, или он был слишком занят, или забыл, или черт его знает чем он был занят. Господи, какая же я дура! Может он и несильно горевал, или не горевал вовсе!

В кроватке завозился и закряхтел Тёма, потягивая крошечные кулачки к верху. Беру на руки это крошечное создание, испытывая неимоверную любовь к не сводящему с меня пытливого взгляда малыша, и прикладываю к обнаженной груди. Он сразу ухватился за сосок, и с громким чмоканием принялся трапезничать, деловито поглядывая на меня зелеными, как молодая зелень, глазами. Я улыбнулась про себя, как же он похож на Влада. И сразу тоска раскаленным клинком полосонула по сердцу. Он даже не знает, что я родила ему сына. Ах, как же мне его не хватает рядом с собой, его поддержки, рук, губ.

Малыш наевшись, выпустил грудь, смачно зевнул, и закрыл глазки. Я опустила его рядом с собой на кровать, не переставая улыбаться своим мыслям. Теперь у меня есть смысл жизни. Провожу пальцем по крохотному лобику, едва прикрытому темными волосиками, задеваю единственную ямочку на щеке. Мой сын улыбается во сне. Это хорошо. Пусть ему снятся хорошие сны, а придумаю, как нам выбраться отсюда.

День начинается в суматохе. Наш отъезд превращает дом в гудящий улей. Джайгу командирским тоном отдавала приказы, слуги в спешке сновали туда сюда. Собрав сына, я спустилась вниз. Карим нервно расхаживал по гостиной, и выглядел невменяемым.

–Ты готова? Нам пора.– Нервный взгляд скользнул от макушки до пят, кривясь, словно от зубной боли. Отвечать я посчитала излишним.

На улице к нам подошла женщина средних лет, аккуратно причесанная, и одетая в униформу всех домашних слуг, протягивая руки к моему ребенку.

–Малец поедет в другой машине. Не хватало еще терпеть бесконечный вой младенца всю дорогу.– Меня аж затрясло от мгновенно вспыхнувшей ярости.

– Тогда я тоже поеду в другой машине.– Твердо и безопеляционно произнесла я, направляясь к машине стоящей поодаль.

Карим тут же коршуном впился в мой локоть.

– Ты оглохла, дорогая,– тихим зловещим голосом, проскрипел над самым ухом. Женщина в ужасе переводила взгляд с меня на хозяина, не прекращая попыток отобрать у меня ребенка.

– Ребенок поедет со мной, и точка!– Твердо смотрю в его глаза, крепко сжимая свой сверток. Сын мирно посапывал на руках матери, не подозревая, о разыгравшихся баталиях.– И потом он совершенно спокойный малыш.

–Я выкину его в окно, если он будет орать в дороге.– Прошипел, отступая Карим, и с силой дернул меня в сторону черного джипа.

Малыш совершенно спокойно вел себя в дороге, мирно дремая, прерываясь лишь на еду. Каждый раз, когда я прикладывала его к груди, ловила на себе полный отвращения взгляд моего «мужа», внутренне усмехаясь. Можно подумать, что после всего, что со мной произошло, я буду смущаться от таких вот колких взглядов.

Сдерживаю улыбку, стараясь сдержать истерический хохот. Он бы удивился, узнай, как я изменилась за последнее время. Сейчас я готова сражаться за себя и за своего сына, зубами выгрызать свое право на свободу. Я готова его убить, настолько он был ненавистен мне. Можно сказать, что его руки по локоть в крови и соврать. Он давно захлебнулся в крови, закопал себя в трупах невинных девушек. Из всех его жертв только одна не идет у меня из головы. Девочка. Содрогаюсь, при воспоминании о ней. Еще совсем ребенок. Я долго обливалась слезами, жалея ее, других девушек, себя. Я, будучи теперь матерью, представляла, как мечется ее мать, рвет душу поисками и надеждой. Она не знает через что прошла ее дочь, как мучительно погибала. Она еще надеется. Нет, я не видела ее живую, я видела ее мертвую. Вернее то, что от нее осталось. Я была в той самой комнате страсти, вернее, прилегающей к ней ниши. Мой супруг решил напомнить мне, с кем я имею дело, хотя я и не забывала никогда об этом. После каждого его захода в тоненькое окровавленное тело, он бросал взгляд в мою сторону, зная, что я не отвожу глаз от дикой и тошнотворной картины.

Меня рвало потом очень долго, и когда он вошел в мою комнату, отмывшись от ее крови, все что я могла, это безучастно смотреть в потолок, представляя себя на ромашковом поле, далеко от сюда, в недосягаемости от всех, пока он не покинул меня.

После того случая, я поняла, что спасти себя могу только я сама. Я готова была пойти на любой шаг и риск, чтобы спасти себя и своего ребенка.

Уже вечером, в шикарном номере, апофеозом моего падения стал наряд, доставленный по приказу Карима в номер. Глядя на тончайшее прозрачное кружево золотого цвета, я поняла, что сегодня мне понадобиться вся моя стойкость и выдержка, чтобы предстать на публике в таком виде. Оно обнажало не только тело, но и душу. Оно кричало о смелости и порочности, алчно обволакивая мои округлившиеся после родов формы. Полупрозрачная ткань едва прикрывала пышную грудь, открывая до самых ягодиц спину. Спереди высокий разрез заканчивал свой путь на бедре, и сам наряд не подразумевал под собой белье.

Я отлично понимала роль этого наряда в сегодняшнем вечере, как и то, о чем он скажет Владу. Это плевок прямиком ему в душу. Это триумф Карима, и мое падение так низко, что подняться я уже не смогу в глазах Влада.

Дверь без стука отворилась, и в комнату вплыл Карим. В дорогом черном фраке, и белоснежной рубашке от известного дизайнера. Весь порочный и красивый до безобразия. Едва ли кому нибудь придет в голову что за всей этой красотой и шиком скрывается сам дьявол, питающийся кровью. Палач, решающий кому жить, а кому мучительно погибать под его телом и безжалостными руками.

– Ты уже оделась? – Взгляд вспыхнул недобрым блеском, сжирая мое тело черным как ночь взглядом.– Как тебе наряд?

–Великолепно, Карим. Как видишь. Я аплодирую тебе стоя, ты все просчитал.

Мне вот только одного не понять. Я спрашиваю так ради спортивного интереса: ты всерьёз надеешься, что тебе сойдет все с рук?

– Я сейчас правильно тебя понимаю, ты говоришь о Владе?

– Я говорю о похищении человека. И я сейчас не только о себе.

– Диана, ну ты такая наивная, право. Как можно похитить собственную жену? Которая так и сияет здоровьем и желанием? Достатком и всеми теми благами, которые дарит супружеская жизнь.

– Твоему статусу не навредит настолько сияющая желанием жена? Или ты готов это проглотить от страха перед Владом? Могу тебе сказать, как человек хорошо его знающий, Влад не простит такого плевка.

– И я отвечу тебе, как человек не менее хорошо знающий твоего бывшего мужа, конечно же нет. Но я надеюсь, ты не считаешь, что я не подстраховался? Я обложил его со всех сторон, просто он еще об этом не знает.

– Ты безумец, если считаешь что останешься безнаказанным!– После моих слов вся его показная бравада слетела вмиг. Лицо заострилось и посерело, обнажая того зверя который сидел в нем и жаждал крови.

– И не надейся, ясно? Для тебя один исход. Ты сдохнешь вместе со своим выродком. На этот счет приказ уже отдан, и в твоих интересах, чтобы со мной ничего не случилось, милая моя. – Его слова осами жалили мое сознания, кидая меня в пучину ужаса и безнадежности.– Пошли. Да начнется игра.

***

Я входила с высоко поднятой головой, изо всех сил стараясь быть хладнокровной, неуязвимой. Надо ли говорить какой фурор произвело мое дефиле в полуголом виде. Рука Карима крепко сжимала мой локоть. Он не отпускал моей руки на красной дороже, под яркими фотовспышками толпы журналистов, и скандирующей толпы. Я не боялась, что меня узнают. Влад всегда оберегал меня как зеницу ока, да и его двойная жизнь не располагала к публичности. К тому же меня давно похоронила общественность. Лишь немногие знали о моем существовании, но я никого из знакомых не видела. Это игра для одного человека, и на мое счастье его еще нет.

Меня лихорадило от липких и алчных взглядов всей мужской половины, начиная от официантов и заканчивая оркестровщиками. В каждом из этих взглядов сочился дикий голод, плохо скрываемое от своих дам желание, взять то, что так бесстыже выставлено на показ.

Я, старалась загадочно улыбаться, пряча за натянутой улыбкой ужас ожидания и растерянность. Схватила у пробегающего мимо официанта бокал шампанского и осушила его залпом. За ним последовал второй, на третьем рука «мужа» бесцеремонно выхватила его и вернула обратно на поднос.

–Ты решила нажраться? Держи себя в руках, и помни что сегодня твоя жизнь и твоего ублюдка зависит от того насколько ты сможешь убедить Влада в своей любви ко мне.

Я хотела достойно ответить ему, как меня обожгла волна гнева и ярости. Я прикрыла глаза, чувствуя его всей кожей его тяжелую энергию, от которой воздуха стало мало. На теле завибрировал каждый нерв, и вытянулся в звенящую струнку. Он здесь. Прямо за моей спиной. Стоит только повернуться, и я рассыплюсь в прах, потому что на деле мне просто не хватит сил. В груди жжет от двойственности всей ситуации, от глобальности последствий моих и его действий. Карим тоже замер в напряжении, впиваясь в мой локоть, притягивая ближе.

– Я, бл*дь, глазам своим не могу поверить!– Злобный рык полосует меня не хуже кнута. А я все еще не могу поднять глаз, чтобы упасть в пропасть. Чувствую руку, схватившую мои волосы, с силой дернувшую меня, отчего я выскользнула из рук Карима, очутившись лицом к лицу с Владом.

Нет. Не так. Этот мужчина не имел ничего общего с тем Владом, которого я знала. Этот безумец стоявший напротив, заставил задрожать еще сильнее и без того бьющееся в страхе тело. Похудевший, с заостренными чертами лица и темными кругами под глазами, прошивая черными глазами, Влад смотрел на меня, часто моргая, наверняка и вправду, не веря своим глазам.– Кто -нибудь объяснит мне что бл*дь это все значит?

На его руке повисла сногшибательная блондинка, та самая, в коротком черном платьице едва прикрывающим пятую точку. Но даже она выглядела по сравнению со мной агнецом в чистом виде. Она висела на нем мертвым грузов, легкими поглаживаниями пытаясь успокоить Влада.

– Прошу любить и жаловать, Владислав Генрихович, моя супруга.– С издевкой выдавил Карим, вновь выдергивая меня из рук Влада.– Знакомить вас не стану. Вы ее и так отлично знаете.– Напряженно бросив слова, послужившие спусковым крючком. Его черные глаза снова метнулись ко мне, а я не могла выдавить из себя не слова.

А затем, Карим совершил ошибку, ставшей для него, и как оказалось, для меня, фатальной.

–Я требую объяснений, Абу. Но не здесь, иди за мной. И эту…– он сделал паузу, прошивая меня злобным, полным ненависти взглядом, сбрасывая руки блондинки, взглядом приказывая стоять на месте.– С собой прихвати.

Карим колебался долю секунды, но наткнувшись на полный презрения взгляд Влада, все же поспешил за ним, не выпуская меня из рук. Уже через минуту мы очутились в помещении, похожем на кабинет. Вокруг высились какие-то стеллажи и картины.

Едва за нами захлопнулась дверь, как Влад молнией метнулся к Кариму, вцепившись мертвой хваткой в его горло. Тот дернулся, выпуская меня из рук, и я отскочила в сторону, продолжая наблюдать за происходящим.

– Знаешь, о чем я пожалел минуту назад, Абу? Я пожалел о том, что спас тебя тогда. – Шипел он, заставляя волосы на моей голове шевелиться. Карим пытался ослабить хватку, замерев перед ним, как кролик перед удавом.– Я тебя гниду пожалел тогда, за что расплачиваюсь сейчас. И знаешь, что я скажу тебе, друг,– с презрением выплюнул Влад, – что мне глубоко похеру, весь твой п*здежь, потому что ничего не имеет значение. Эта шлюха моя. МОЯ. Только я могу ее еб*ть, бить, убивать, насиловать, казнить, топить… Все это я. Не ты.

– Это было ее желание…– прохрипел Карим, дико вращая красными от нехватки воздуха глазами. У меня сердце в пятки рухнуло от брошенного на меня взгляда.

– И на это мне похер. Ты что же думал, прикарманить ее себе, рассчитывая на эту еб*тню, которую ты мне тут впихиваешь? Я думал ты умнее Абу. А ведь ты же знал, с самого начало знал, что я найду ее живой или мертвой.

– Ты не нашел. Я ее имел все это время, как хотел. Знаешь, как она ох*енно сосет? Теперь и я знаю.– Это была не провокация, Карим отлично понимал, что из рук Влада ему живым не вырваться. Это был яд, с помощью которого, он надеялся и меня за собой утащить. Влад дико захохотал.

– Мне тебя жаль, мой дорогой Абу, что ты не пробовал ничего получше, потому что эта шлюха не умеет сосать. Не обучал ее этому. Но ничего, раз ты научил, я обязательно проверю.

– Я тебя уделал, Влад. Забирай ее, и ребенка моего забирай себе!– Прохрипел Карим. Затем в комнате раздался хруст и мой «муж» рухнул на пол, закатив в последний раз глаза.

В тот момент я не чувствовала к нему жалости, я освободилась от него. Я еще не знала в какой ад швырнет меня Влад, не догадывалась каким беспощадным он может быть, даже в сиу того что между нами происходило.

Влад.

Янка ерзала на коленях, пытаясь поднять мой член, не оставляя попытки хоть что то изменить между нами. Я лишь прикрыл от усталости глаза, как если бы ее здесь не было. Вся эта ее возня ничего не цепляла в моей душе.

С завидной самоотдачей она бросалась в омут с головой, уверяя меня в своей любви, и ее ни мало не смущало то, что я ее не хочу, и даже не думаю этого скрывать.

Машина остановилась у шикарного отеля, где проходил очередной прием, на котором надо мое присутствие. Янка с огорчением бросила последний взгляд на вялый член, и принялась поправлять макияж.

–Не расстраивайся малышка, будет и на твой улице праздник,– весело подмигнул ей, пряча член в штаны.

Натянул снисходительную улыбку, шествуя по красной дорожке под ослепительные фотовспышки журналюг, галантно поддерживая под локоток Янку. Умора, ей богу. Не нравилась богемная жизнь под вспышками фотокамер, и маловероятно что когда- нибудь я к ней привыкну.

Внутри царила привычная атмосфера пафоса и шика. Женщины слепили блеском дорогих украшений, мужчины пыжились друг перед другом. Я в который раз спросил себя, какого лешего я тут забыл. Янка восторженно что-то шептала на ухо, я даже не заморачивался вслушиваться в ее бабские бредни.

– Владислав Генрихович, добро пожаловать! Рад встрече.– Пожилой китаец-соучредитель протянул для рукопожатия морщинистую руку. Обменявшись приветствиями, и битых пол часа переливая воду из пустого в порожнее, что гордо именуется светской беседой, китаец вдруг вскинулся и посмотрел куда-то за мою спину.

– Да, Влад Генрихович, поистине русские девушки, это бриллианты для общества.– Тихо проговорил китаец. Мне же было пох*ю, чем там восторгался этот заморский хрен, прикрываясь маской добропорядочности. Мне было хреново, и единственное чего мне хотелось, это пропустить бокальчик другой виски, потому что голова раскалывалась с похмелья.

– Не зря говорят, что русские шлюхи способны сколотить настоящее состояние для отечественной мафии. За такую женщину не жалко никаких денег. Бриллиант,– тихо протянул старец. Я невольно проследил за его взглядом и примерз к полу.

Удар под дых был настолько сильным, что он едва не рухнул на натертый до блеска пол. Внутренности скрутило жгутом, и я не верил в то, что вижу.

Я узнаю ее везде, любую… Безошибочно угадаю по малейшему призрачному силуэту, не потому что отлично ее помню, хотя и это так, а потому как дернулась все внутри к ней на встречу. Она. С безумной маниакальностью подмечал каждую деталь, ее далеко не целомудренного облика, задыхаясь от чувства дежавю.

Нет, этого просто не может быть. Не здесь и не так… И, только потом в поле зрения врывается Абу, «друг» и компаньон, по- хозяйски держащий ее за руку. Напряженный, как тетива, очевидно, ожидая моего появления. Гандон.

Он искал пути оправдания ее появления здесь, как ни в чем не бывало спустя целый год, и не находил, чувствуя как до бела раскаленная ярость ослепляет его. Было мерзко и горько, и единственное желание было сдохнуть. Меня рвало, буквально выворачивало наизнанку, от фальши, сквозившей в каждом ее трусливом вздохе, которые он безошибочно угадывал, даже не видя ее лица. Черная пелена упала на глаза и единственно желание отбойным молотком долбившее черепную коробку, взглянуть в ее лицо, прочитать в ее глазах ответ. И ноги сами понесли его вперед, напрочь забыв о повисшей на нем Янке.

Обрывки фраз, долетевших до его ушей и вовсе сорвали его с тормозов.

– … ты сможешь убедить Влада в своей любви ко мне. – Ее томный порывистый вздох, оглушил меня, и какое-то время я стоял, сверля их спины бешеным взглядом, полосуя своей яростью.

Вот она замерла в его руках, тонкая обнаженная спина напряглась, рассыпаясь мурашками на бархатной коже. В тот момент я смотрел как дурак на эти самые мурашки, и мне снова захотелось ее крови. Она почувствовала. Рука, держащая бокал задрожала, и она поспешила его отставить.

Тысячи вопросов иголками жалили в голове, начиная «Как посмела так себя выставить?», и заканчивая преславутым «Я снова оказался в роли лоха?».

Абу поднял на меня взгляд, и я проклял сам себя. Какой же я осел. Я же рассматривал даже такой вариант, но не достаточно тщательно в нем капался. Эмма Петровна как оказалась права, и некая женщина, акушерка – гинеколог, все же засветилась в окружении Абу. Но я же, бл*дь, знал о его пристрастиям к этим гребанным куклам, и тогда Абу, сознался, что одной из его кукол понадобился врач. Вот теперь эта самая кукла стояла передо мной, отчаянно дрожа от страха, боясь даже взглянуть в глаза.

Кукла. Криво усмехаюсь, понимая, что внутри нее также пусто, как и в куске пластмассы, потому что не смогла бы любящая женщина вывернуть все внутри своего мужчины наизнанку. Не протащила бы его через все круги ада, не заставила бы сжирать самого себя, по кускам, по атомам.

Какой же я идиот. Судьба раз за разом хлещет меня наотмашь внушительными оплеухами, давая понять, что эта не та женщина, ради которой можно лечь на дно. Но я же, как баран, вцепился в нее мертвой хваткой, намеренно закрывая глаза на ее предательство, подкупая свой разум заранее приготовленными сладенькими иллюзиями. Это как в той поговорке: «Сколько веревочке не вейся, все равно конец!». Вот и у меня. Конец наступил как-то внезапно, и очень болезненно.

Что я думал в тот момент, помню плохо. Мысли вспышками проносились в голове с огромной скоростью, выстраивая своей хаотичностью план мести. Вот она повернулась, и подняла пустой взгляд, вздрагивая, остановив его на Янке. Последняя, к слову, сразу почувствовала угрозу, впившись в мою руку еще сильнее, всем своим видом заявляя хозяйское право.

Карим тоже замер в напряжении, притягивая ее ближе. Вид этого собственнического жеста, выкинул меня из прострации, окунув в кипящий котел злости.

– Я, бл*дь, глазам своим не могу поверить!– Рука сама по себе схватила то, что ей принадлежит по праву, вырывая ее из чужих грязных рук, зарываясь в золотой водопад волос. Они шелком заструились по моей руке, заставляя вспомнить каковы на ощупь.

Она падает в мои объятия, отталкивая Янку. Я смотрю в ее лицо, и меня накрывает. Все тело завибрировало, как у конченого наркомана при виде дозы. Ее запах проникает в меня, вспарывая нервы, и прошивая похлеще дефибриллятора. Какая же двуличная сучка. Проклятущие глазищи обжигают расплавленным золотом жалости и беспомощности. Темные ресницы веерами опустились, пряча наглость своей хозяйки. Видно на этот взгляд и Абу попался, раз решил заплатить за него жизнью. – Кто – нибудь объяснит мне что бл*дь это все значит?

– Прошу любить и жаловать, Владислав Генрихович, моя супруга.– С издевкой выдавил Карим, дергая Диану на себя. Я признаться, ох*ел, от такого расклада, выпустив ее тело из своих рук.– Знакомить вас не стану.

Знакомить не станет, значит. Еще доля секунды ушла на то чтобы понять, каким сквозняком выдуло этому придурку последние мозги. Гнев клокотал внутри, и мне даже пришлось руки в карманы брюк убрать, чтобы не сломать ему шею прямо здесь.

–Я требую объяснений, Абу. Но не здесь, иди за мной. И эту…– внутренне спотыкаюсь, боясь произнести ее имя вслух, потому что мое хладнокровие трещало по швам, грозя похоронить под своими обломками весь зал и ее заодно.– С собой прихвати.

Карим колебался долю секунды, и я вижу, как он от страха в штаны наложил.

Едва за нами захлопнулась дверь, как инстинкты взяли надо мной верх, и я с удовольствием отпустил себя, давая выход ярости. Рука вцепилась в горло, пальцы привычно и безошибочно нащупали позвонки, перекрывая Абу кислород.

– Знаешь, о чем я пожалел минуту назад, Абу? Я пожалел о том, что спас тебя тогда. – Вот теперь вся бравада слетела с него, показав того трусливого и морально поломанного мальчишку, которым он был на самом деле. Столько лет был рядом, столько раз прикрывал спину, и в конце прийти к такому финалу. Я смотрел в перепуганное лицо Карима, и действительно жалел, что оставил его жить. – Я тебя гниду пожалел тогда, за что расплачиваюсь сейчас. И знаешь, что я скажу тебе, друг,– медленно выплевываю в лицо, – что мне глубоко похеру, весь твой п*здежь, потому что ничего не имеет значение. Эта шлюха моя. МОЯ. Только я могу ее еб*ть, бить, убивать, насиловать, казнить, топить… Все это я. Не ты.

– Это было ее желание…– прохрипел Карим, дико вращая красными от нехватки воздуха глазами. С трудом пытаясь сделать хоть глоток. Мои пальцы крепче сжимаются на его горле.

– И на это мне похер. Ты что же думал, прикарманить ее себе, рассчитывая на эту еб*тню, которую ты мне тут впихиваешь? Я думал ты умнее Абу. А ведь ты же знал, с самого начало знал, что я найду ее живой или мертвой.

– Ты не нашел. Я ее имел все это время, как хотел. Знаешь, как она ох*енно сосет? Теперь и я знаю.– Абу знал меня лишь отчасти, но даже этого ему хватило, чтобы отравить душу ядом. Он знал, насколько я брезглив, настолько собственнические принципы всегда стояли впереди меня. Яд, подобно серной кислоте проник в кровь, прожигая своей смертоносностью каждую клеточку моего тела. Перед глазам картинка, Ди на коленях перед ним, в ореоле своих волос, и ее широкий порочный рот вбирает в себя его член. Руки дрогнули, хотелось скрутить шею самому себе.

– Мне тебя жаль, мой дорогой Абу, что ты не пробовал ничего лучше, потому что эта шлюха не умеет сосать. Не обучал ее этому. Но ничего, раз ты научил, я обязательно проверю.

– Я тебя уделал, Влад. Забирай ее, и ребенка моего забирай себе!– Прохрипел Карим. Затем в комнате раздался хруст, и Абу испустил последний вздох.