Лицедей. Сорванные маски. Книга вторая

Глава 19

Диана

Имя сестры, неожиданно раздавшееся над моей головой, прозвучало подобно выстрелу. Вскидываю взгляд и встречаюсь с обеспокоенным серым. Мужчина средних лет, довольно привлекательной наружности, одет соответствующе торжественному случаю. Черный фрак, белая накрахмаленная рубашка, на которую я по неосторожности выплеснула шампанское. Лицо, на первый взгляд, простое, но стоит присмотреться, и от его взгляда хочется поморщиться. Что я очевидно и сделала, оглядываясь по сторонам, отчаянно ища выход. Прочитать меня не составило труда, и уже вскоре, я обнаружила, что мужчина профессионально отточенными движениями выводит меня из зала.

– Уделите мне минутку. Я думаю, нам стоит продолжить в более спокойной обстановке.

Паника накрывает меня липким коконом, и все о чем я могу думать в этот момент, что меня сейчас выведут на чистую воду.

Первая здравая мысль, посетившая мою хмельную голову, говорит о том, что я оказалась в затруднительном положении. Я по понятным причинам не могу сказать, что я не сестра, ведь тогда станет очевидным, что я есть я, живая и в добром здравии.

– Извините… Я не могу, – и встала как вкопанная, напрочь забыв о болящих ногах. Мысли скакали как блохи, отказываясь выстраиваться в правдоподобные слова, способные исправить ситуацию.

– У меня есть информация, которая вас заинтересует. Это касается смерти вашей сестры.

От его слов у меня затряслись ноги. Сильная властная рука снова потянула меня к выходу, и, пребывая в пронизывающей панике, я безропотно подчинилась. Найти пустующее помещение оказалось не так – то просто, и я с ужасом представляла, что Влад, возможно, окончил свою речь, и бросился на мои поиски.

Наконец, мы ввалились в пустой будуар, и мужчина повернулся ко мне, все еще не отпуская мой локоть.

– Я знаю, с кем вы сюда прилетели, и кто сопровождает вас на этом вечере. – Испытующе глядя на меня, проговорил он. Его слова отозвались во мне безотчетной тревогой, и как оказалось не зря. – Ваша сестра погибла, Лина. Она не подала с моста в реку. Ее смерть была жуткой и безобразной. И задайте себе, пожалуйста, вопрос, кому была выгодна ее кончина? – Меня словно ледяной водой окатили.

Дальнейшее происходило как в тумане. Его слова доносились сквозь толстый слой моего ужаса и боли. Осознание пришло не сразу, но стоило вспомнить, как я оказалась в том борделе, а именно, искали они не меня, а пропавшую без вести сестру, как боль отозвалась в каждом уголке моего тела. Я хватала раскрытым ртом воздух, уже сама вцепившись в него, как за спасательный круг, отчаянно борясь с подступающей темнотой. В этот момент я могла лишь думать о том, как она ушла из жизни. Какую боль испытывала перед смертью, и чем заслужила такое. Мужчина мое состояние принял за реакцию на гибель сестры, хотя так, оно, по сути, и было, лишь с той разницей, что сестры разные.

– Черт, – выругался мужчина, подхватывая на руки, и устраивая на низеньком диванчике, – Извините меня Лина, я не должен был вывалить это все на вас вот так. Признаться не подумал о том, что вы можете быть не осведомлены.

– Когда? – Прохрипела я, не в состоянии четко сформулировать свой вопрос. Но мужчина, очевидно, все понял, и торопливо продолжил. – Ее тело наши чуть позже, чем она была похоронена по официальной версии, в заброшенном складе, на окраине города. Где она находилась после инсценировки своей смерти не ясно. – Налил в стакан воды и подал мне, – вам лучше? Вот выпейте.

– Кто вы? – До меня доходит, что он не назвался.

– Меня зовут Маркус. Депортамент полиции.

Буквально вскакиваю от его слов, едва не выбив стакан из рук. Меня окатило волной ужасного предчувствия, хотелось закрыть уши и не слушать его. А еще лучше встать и убежать, чтобы потом в тишине своей спальни зализывать свои раны.

– Вы не спросите, чем полицию мог заинтересовать ваш спутник?

–Мне лучше уйти, – поднимаюсь на ноги, но он в прыжок оказывается рядом. Близко. Очень. Так что я могу в полумраке комнаты рассмотреть каждую морщинку у глаз.

– Вы можете помочь следствию упрятать преступника за решетку. В конце концов, это была ваша родная сестра! – Горячо зашептал он, опаляя меня горячим дыханием, хватая за предплечья. – Или вы заняли ее место, успешно проживая ее жизнь, согревая постель этому зверю?

Его слова повисли между нами в напряженной тишине чужой комнаты. Собрав все свое самообладание в кулак, я вырвалась и направилась на дрожащих ногах к двери.

Скорее бы уйти.

– Подумайте, Лина, я могу вам помочь. Вы кажетесь очень напуганной. – С этими словами он быстро догнал меня, вложил в руку маленький пластиковый квадратик, задержав мою ладонь в своей огромной руке.

– Извините. – Промямлила я, и заторопилась в зал.

Открываю дверь, и звонко стуча каблучками о мраморные плиты, бросилась прочь.

– Лина, – окрикивает он меня, и я оборачиваюсь, не сбавляя хода, – Звягинцев не тот, кем кажется. И он должен ответить за смерть жены.

Отвернувшись, я поспешила в дамскую комнату, чтобы привести себя в порядок, не заметив оторвавшейся от стены темной теми, метнувшейся в сторону зала.

Отыскав дамскую комнату, я ввалилась туда, трясясь как осиновый лист на ветру. Включила холодную воду, подставив под ледяные струи руки, рассматривая себя в огромном зеркале. В гроб краше кладут. Лицо бледное, глаза горят как в лихорадке, руки ходят ходуном. Промокнула шею, лоб и щеки, пытаясь взять себя в руки. Как я в таком состоянии покажусь Владу? Он озвереет, и пиши пропало. Вытянет из меня все, что произошло, врунья из меня та еще.

В комнату вошли две дамы, тихо переговариваясь.

– Что с ним произошло? Он словно с цепи сорвался! Носится по залу, расталкивая людей, и носом ведет, как зверь, ей Богу.

– У меня от такого зрелища аж мурашки по коже побежали. Сколько агрессии в нем и мощи.

Мои мурашки могли бы поспорить с ее однозначно, потому что я кожей почувствовала, что речь идет о Владе. Торопливо промакнула руки бумажным полотенцем, и выскочила за дверь. Расстояние до зала я преодолела не так быстро, как хотелось бы, ноги не слушались, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы на них устоять, особенно, когда увидела его. Раненным зверем замер в толпе, сжав кулаки, и прикрыв глаза, только грудь методично поднималась и опускалась.

Доля секунды он распахнул глаза, безошибочно отыскав среди людей меня.

Влад двинулся в мою сторону. В шумном зале не слышно было его тяжелых шагов, но они гулким эхом отдавались в моей голове. Он приближался подобно свирепому хищнику. С каждым его шагом трепещущее сердце пропускало удар, грозясь в любой момент остановиться.

Черты лица заострились, казалось, он потерял все человеческое, став зверем, которым его часто все называли, которого сейчас ломало и разрывало на куски от беснующегося в нем безумия. Влад шумно дышал, агрессивно раздувая крылья носа, и яростно сверля меня налитыми кровью глазами, в которых читалась ненависть и бешенство.

Остановился в метре от меня, с трудом себя сдерживая, и совершенно не смущаясь тех взглядов, которыми нас прожигали каждый из присутствующих. Почему – то именно в этот момент за его спиной показался Маркус, при виде которого я сильнее сжалась. Проследив за моим взглядом, Влад стремительно обернулся, безошибочно определив источник моего страха. Влад смотрел на мужчину таким взглядом, от которого я едва не потеряла сознание, молясь, чтобы этот, чертов Маркус, провалился под землю. Иначе Влад очень быстро обо всем узнает. Мужчина, опустив взгляд в пол, сразу сник, чем подтвердил догадки Влада, которые он уже успел наверняка сделать, судя по стиснутой челюсти и ходившим желвакам.

Вот Влад в один прыжок оказывается рядом, и больно схватив за локоть, тащит к выходу.

– Дыши, бл*дь.

И я понимаю, что все это время не дышала, и легкие уже жгло от нехватки кислорода. Размыкаю губы и делаю глубокий вдох, подавив желание обернуться и бросить взгляд на притаившегося в толпе мужчину.

Влад сильнее дернул меня, прижимая к себе, и ускорил шаг. Я еле поспевала за ним, спотыкаясь, опустив взгляд в пол.

Я страшилась того момента, когда мы останемся вдвоем и он примется спрашивать меня. И мне придется ответить, потому что врать не могу. Он сразу раскусит все мои попытки. Стараюсь собрать все мысли в кучу, подобрать слова, но у меня ничего не выходит. Сердце стучит где – то в горле, бьется раненной птицей, отбивая свои последние удары до того как начнется мой внутренний апокалипсис.

Такси было уже у входа, и Влад буквально закинул меня в него, обойдя машину и устроившись с другой стороны. До гостиницы добрались преступно быстро, и вскоре уже поднимались на личном лифте, ведущем в наши апартаменты.

За всю дорогу Влад не проронил ни слова, и, войдя в наш номер, он замер на его пороге, все так же сверля меня горящим лихорадочным взглядом. Медленно стянул галстук, сбросил пиджак, и закатал рукава черной рубашки, словно готовился к расправе. Я еле на ногах удержалась, чтобы позорно не рухнуть перед ним ниц.

– Хочешь, Ди, я опишу сейчас твой вид? – Хрипит, не глядя на меня, продолжая закатывать второй рукав. – Твоя жалкая душонка так трясется от страха, что я удивляюсь твоей выдержке. Раньше бы ты уже валялась без чувств.

Наконец, оставив рукав в покое, он поворачивается всем корпусом ко мне и медленно наступает. Я стою перед ним как кролик перед удавом, борясь с желанием броситься вон. Истерически приказываю сама себе оставаться на месте. Он подходит ближе. Еще ближе. Я чувствую жар его тела, который как ни странно согревает, несмотря на ледяной арктический холод его чернющих глаз.

– На тебе запах другого мужчины. – О, Господи, дай мне сил, – Я надеюсь, у тебя есть внятное оправдание этому.

Поднимает руки и, сжав их в кулаки, кладет на стену по обе сторону от меня на уровне головы. Сглатываю, косясь на них. Зажмуриваюсь, представив их сокрушительную силу, если им доведется обрушиться на меня.

– Тот хрен в толпе, это ведь он? – продолжает обманчиво спокойным тоном Влад. Но я ведь знаю, что это ширма, и внутри него бушует ураган, крушащий его хваленное самообладание, стремительно хороня его под осколками безумия.

– Ди, лучше тебе начать говорить. – Секунды растягиваются в черную пропасть без времени, а я все не могу начать разговор, хватая открытым ртом воздух.

– Говори!!! – Взревел так, что у меня ноги подкосились от страха и паники, и я чудом осталась в вертикальном положении.

Сердце заколотилось с удвоенной скоростью, казалось, что по венам бежит не кровь, а леденеющий ужас в чистом виде. – Кто этот гандон? Очередной твой еб*рь?

– Нет, – сиплю, зажмурившись, – он из полиции…

– Что бл*дь? – Его растерянный рык, заставляет открыть глаза, и упасть в его черную пропасть. – Какого х*я ему понадобилось от тебя?

– Я… У меня… – Слезы закапали, срываясь на пол, и я просто трусливо тянула время, боясь открыть правду.

– С тебя, что бл*дь, слова клещами вытягивать надо? Поторопись, Ди, мое терпение на исходе.

– Он сказал, – снова, ругая себя, перевожу дыхание, – что подозревает тебя в смерти моей сестры. – Снова зажмуриваюсь, от жгучего чувства собственной ничтожности – за попытку переложить с больной головы, на здоровую. – Вернее, он принял меня за нее, и в смерти тебя обвиняет уже моей.

Влад еще секунду пытал меня взглядом, потом медленно поднял руку, от которой я отшатнулась, как от удара. Осторожно потрогал мой лоб.

– Тааак, пройдем – ка сюда. – Пробормотал, беря за руку.

Он провел меня к дивану, усадил на него, зачем – то достал из волос все шпильки, расправив локоны руками. Отошел к бару, налил две трети темно- золотистого напитка, вернулся ко мне, вкладывая бокал в руку.

– Выпей, это поможет.

Не став с ним спорить, я махнула все содержимое, которое адски обожгло горло, отзываясь пылающим пожаром во всем теле. Почувствовав себя намного лучше, скорее от того что Влад вдруг каким – то волшебным образом успокоился, и теперь с тревогой заглядывал мне в глаза.

– Аллка тогда сказала мне правду, что я… У меня есть сестра. Не просто сестра, а близнец. Как две капли похожая на меня. Мать забрала ее с собой, оставив меня с бабушкой. Не спрашивай, я не знаю, зачем она так сделала. Это не давало мне покоя всю мою жизнь, сколько я себя помнила. Ее слова заставили меня… словом, мне тогда было очень плохо, и за всеми теми событиями, я старалась не думать о ее словах. Ведь где – то они живут себе прекрасно, и до этого жили. До тех пор пока я не увидела ее фото. Тогда я поняла, что Аллка не соврала. Мою сестру убили. Маркус, тот человек, казал, что смерть ее была жуткой. И…

– Где ты ее видела? – Перебил меня, блуждая по моему лицу отстранённым взглядом.

– В доме Абу, – соврала я, не краснея, молясь, чтобы Влад ничего не понял.

– И Маркус теперь думает, что я – это моя сестра, и следовательно…

– Я понял. Можешь не продолжать.

Двумя ладонями потер уставшее лицо, обращая на меня взгляд ярко зеленых глаз. Облегченно выдыхаю, понимая, что безумная гроза миновала.

– Почему сразу не пришла ко мне? Ты хоть представляешь, что я успел уже надумать себе, пока искал тебя по залу, малышка? – Проговорил, заключая меня в объятия. Такой прилив нежности, разбавленный хриплым, тихим и дрожащим голосом, сорвали плотину, и я разрыдалась.

Он убаюкивал меня как ребенка, стянув платье через голову, отшвырнув дорогостоящий шедевр в сторону, как носовой платок. Его губы нежно целовали мой лоб, виски, скулы. Подул на губы, заставляя их раскрыться, когда рука скользнула в трусики.

– Не плачь, малышка. Я все решу. Тебя никто больше не побеспокоит. – Горячий шепот, все же прорывает заслон вспыхнувшей животной страсти.

Но на деле, оказалось, все гораздо серьезнее, потому что следующий день мир взорвала сокрушительная новость.

Влад

Это было самое сладкое утро в моей жизни. Тело, разомлевшее от длительного сексуального марафона, буквально вибрировало от переполнявшего меня счастья.

Смотрю на нее свернувшуюся клубочком бод моим боком, на длинные спутанные волосы, укрывавшие нас обоих золотым ароматным покрывалом, на опухшие от голодных поцелуев пухлые губки, на засосы, которые алеют на белоснежной бархатной коже, и пах снова простреливает желанием. Снова хочется пить ее. Ворваться в нежное тело, и долбиться в него.

Но моей девочке нужна передышка и сон.

Аккуратно, стараясь не разбудить ее, встаю и иду в душ. Прохладные струи быстро приводят меня в тонус, и уже через пятнадцать минут я сижу на просторной лоджии, официант принес утренний кофе и газету.

Еще не развернув ее, цепляюсь взглядом за пестрый заголовок с моим именем, глаза торопливо пробегаются по строчкам, и все волшебство этого утра разбивается вдребезги о натертый до блеска мраморный пол.

« Не одна, так другая, – гласил заголовок, – на благотворительном мероприятии произошедшем накануне, политический деятель, представитель высшего общества Владислав Звягинцев, появился на торжественном вечере с девушкой, которая приходиться его покойной жене сестрой, а точнее – лизнецом, и, которая, как нам стало известно из достоверных источников, является девушкой из агентства, оказывающего интимные услуги багатеям, под покровительством бывшего чиновника Савко И. Также стоит отметить, что Лина, так зовут девушку, до недавнего времени была супругой, а ныне вдова, Карима Немечева, известного в определенных кругах, как завсягдатай выше упомянутого заведения. Не там ли познакомились бывшие супруги? Напомним, что жена Звягинцева скончалась почти два года назад, и была похоронена на Троекуровском кладбище…»

Кружка выскользнула с рук и с грохотом разлетелась на мраморной плитке.

Я готов был заорать от обжигающего чувства безысходности и бессилия, вновь взрывая свою память, и представляя, как эта скотина прикасается к ней. Я же так ничего и не узнал о том, как она попала в лапы к Абу, и то, что она имеет хоть какое – то отношение к своей шлюхе – сестре причиняло огромную боль. Почему – то я не сомневался во всей этой писанине, поскольку это, как нельзя лучше, объясняло то, что я увидел в том чертовом развратном гадюшнике. Не может быть настолько двух похожих женщин, если только они не близнецы. Почему же я тогда не учел этот факт? А хер, его знает, наверное, потому, что он был слишком невероятен. А я в то время не мог рационально мыслить.

Я метался как зверь в клетке, закусывая губы до крови, пытаясь выстроить в голове цепочку минувших событий. Хотелось застонать в голос, захрипеть от боли и разъедающей горечи. Что может быть хуже, чем знать, что твоя любимая женщина принадлежала другому, да еще и такому грязному душевнобольному козлу? Что ему позволено было ее целовать, прикасаться к ее телу, ласкать, заниматься любовью. Эти мысли и так не давали мне покоя, заставляли корчиться, в агонии каждую гребанную ночь, и вот теперь, когда я почти отпустил, то, что произошло – новый удар под дых. Я до боли стискивал челюсть, пытаюсь унять бешенство и гнев, который загорался в душе. Мне казалось я схожу с ума, хотелось достать из – под земли Абу, и убить его снова. Ревность душила. Она принадлежит мне, и ничто этого не изменит!

Как она ему досталась, это еще мне предстоит узнать, и все кто к этому причастен, отправятся червей кормить.

Бля*ь, живъем закопаю.

Сейчас, я как никогда боялся, что все снова рухнет, к чертям собачьим, и вернется на круги своя. Душу грело то, что я все же видел по ее глазам, по ее слезам, что она давно уже меня не ненавидит, наоборот, в все в ней вспыхивает, стоит мне только прикоснуться к ней. И я боялся даже себе признаться, что она все же любит меня, жестокую, безнравственную скотину!

Сразу же, наплевав на разрыв во времени, позвонил лучшему частному детективу, чтобы тот в короткие сроки нарыл всю подноготную этой шлюхи, и какое, мать его, Ди имеет к ней отношение, и кто выпусти ей кишки.

Моя душа жаждала крови! Я с упоением предвкушал, как буду зубами, голыми руками рвать этих сук, посмевших отнять у меня ее на целый год. Извалять мою девочку в этой грязи. И начну я конечно с Савко. Старый больной хрен. Я нисколько не сомневался в его причастности ко всему этому дерьму, потому что именно я потеснил его на политической арене. Слишком ничтожным был Савко, и растоптать его не составило большого труда. Спусковым крючком послужило пребывание в его гадюшнике моей, как я тогда думал, жены. Давно пора было заявить в прессу, а лучше сразу в прокуратуру о делишках этого гонд*на, но я все время закрывал глаза, решив, уничтожить его по другому, и оставить ему его единственный гадюшник, потому что именно там ему и место. Теперь же пусть все узнают, что происходит за закрытыми дверями самого дорогого и элитного клуба во всем городе этой скотины.

Меня до сих пор передергивало от воспоминания. Рвало на куски от того, что мы потеряли себя в грязи, в которой чьи – то руки нас искупали.

Где-то глубоко эта потеря давно нарывала, но она была ничем в сравнение с потерей семьи и себя в лабиринтах адского безумия. Диана всю беременность провела с этим ублюдком, родила моего сына в том сраном вертепе, и только чудом этот олух решил вывести ее на арену своей мести. Идиот. Жизнь так его ни чему не научила. Собаке собачья смерть.

Телефон разрывался – звонили с управления, один за другим высвечивались неизвестные номера, плешивый журналист вшивой газетенки и тот не побоялся названивать мне с самого утра.

Захожу в интернет, такая же х*йня. В каждом браузере висели «горячие» новости. Все кому не лень поливали грязью мою жену, в общественном свете покойную, но это не остановило лизоблюдов позлорадствовать над ней. Общественность была взорвана, как и моя душа. Я отлично представлял, куда это все выльется, и как тяжело будет отмыться от всей этой грязи. Мне, Диане, нашему сыну.

Переступаю через осколки, и иду в номер. Диана спит, раскинувшись на спине. Тонкое шелковое покрывало сбилось на бедрах, открывая моему взору длинные стройные ноги. Он словно чувствует моей тотальное напряжение, вздрагивает и открывает глаза, моргает, стараясь сбросить сонливость.

– Привет, – шепчет, а меня уже ведет от вида искусанных пухлых губ.

– Доброе, хотя не такое уж оно и доброе, – выдавливаю стараясь отвлечь себя.

Она проницательно смотрит, вспыхивает и садиться на постели, подтянув покрывало к груди.

– Что – то случилось, Влад? С дома звонили? – Нервно облизывает губки, а мой зверь внутри скулит. Он тоже страшиться того, что может услышать.

– Случилось. – Хватаю бокал с виски, чтобы чем – то занять свои руки, которые только и делают, что тянуться к ней. – В прессу просочилась информация о твоей сестре. Скажи, Ди, когда ты собиралась мне сказать о том, что она была шлюхой. По твоему, я должен узнать это из газет?

Она мгновенно побледнела, съежилась и разом стала как – то меньше на огромной кровати.

Даю ей немного времени, чтобы собраться, лишь наблюдая за ее трясучкой. Не выдерживаю.

– Ди, давай поговорим, наконец – то без всяких грязных секретов. Сейчас для того, чтобы действовать, мне нужна вся информация, которая тебе известна. Вся.

– Прости, я так виновата перед тобой, Влад. Я должна была сказать, наверное…

– Наверное? – усмехаюсь, отчаянно скрываю свое боль и презрение. Как бл*дь, можно быть такой бесхребетной?

– Я должна была сказать, – говорит уже твердо. – О том, кто моя сестра я узнала в том… том…месте. – Помявшись, все же выбирает привычнее для себя слово. Мне не надо уточнять, что это за место, и уже и так понял.

– Как ты попала туда?

– Скорее всего, моя сестра сбежала оттуда. Искали ее, а нашли меня. Охранник, кажется, Марат, так его назвала Инга, случайно столкнулся со мной в коридоре, и решил, что пропажа нашлась. Я говорила о том, что я не она, но на мою сестру поступи заказ… – она замялась, а у меня искры с глаз посыпались. Убью их сук, всех закопаю. – Инга сказала, клиент серьёзный и постоянный, психопат… Словом, дальше ты все знаешь.

– Это был Абу? – тихо спрашиваю, но мне бл*ть жизненно важно знать, то больше никого не было. Она кивает глядя на меня с испугом.

– Он, смеялся, говорил, что помогает тебе меня искать, а позже, поведал, что ты оставил поиски.

– Я не оставлял, бл*дь, их ни на один день, Ди, я спал и видел тебя, каждую гребанную ночь! – Закричал, теряя самообладание, жалея о том, что это пид*р так легко отделался.

– А потом, я узнала, – продолжает, глядя в одну точку, прямо перед собой, – что беременна. – Заправляет локон за ухо, понимает взгляд. – Он делал все, чтобы я не смогла родить ребенка, Влад. Он издевался надо мной. Жестоко насилуя… Я предложила ему сделку. Он согласился и с тех пор не трогал меня.

Каждое ее слово рвало меня кусочки, прожигало серной кислотой во мне огромные дыры. Я стоял, и захлебывался собственной желчью, от того что не уберег, не смог. Повернувшись к ней спиной, такой хрупкой и маленькой спиной, я хватал ртом воздух, как чертова выпотрошенная рыбина, перемалывая всё сказанное ею. Внутри все горело, казалось, жизнь оборвала ход, и мир перевернулся! Было ли мне когда – нибудь раньше так же больно, было ли горько, и так же мучительно?! Оказывается то, что было раньше, было практически ничем в сравнении с тем, что творилось со мной сейчас. Я стоял, не двигаясь, чувствуя себя так, как – будто бы с меня содрали кожу живьем и теперь я истекал кровью. Ужас пробирал до костей, ужас от всего что произошло, от того, что его девочка не виновна. Ужас от того что ей пришлось там пережить, и ужас от того, что он сделает с теми суками, которые посмели разрушить нашу жизнь! Я даже не понял, что Ди вдруг замолчала, обеспокоенно глядя на меня.

Я просто бл*дь, был не в силах, впервые за все время взять себя в руки, и хоть что – то сказать вразумительное. Впервые я был сломан.

Диана

Рассказав все Владу, я сжалась, сверля его широкую спину, и ожидая реакции. Еле ворочая от происходящего ужаса, языком, я слово за словом открывала ему те постыдные тайны, о которых предпочитала даже не вспоминать.

Он замер, натянулся словно тетива, а затем молча, дрожащей рукой поставил стакан с виски на стол, и вышел из комнаты, оставив меня наедине с неизвестностью. Просидев неподвижно пол – часа, я заставила себя встать и отправиться в душ.

Сегодня мы должны лететь домой, молоко в груди прибывало, доставляя уже не просто дискомфорт, а боль. Я старалась изо всех сил взять себя в руки, твердила себе, что не виновата ни в чем, но сердце предательски обливалось жгучими слезами стыда. Как ни крути, а Влад редчайший собственник. Как он поступит, я не знаю, и этого страшилась больше всего.

К обеду он показался. Выглядел так, как – будто по нему каток проехался. Одежда смята, рукав оторван, и костяшки на руках сбиты. Я вскочила на ноги, отчаянно желая броситься к нему, но не решалась. Он так и не дал мне ничего понять. Может быть, мои прикосновения ему теперь противны.

– Ди, – хрипло проговорил он, и я понимаю, что он не совсем трезв, – прости меня малышка, если сможешь. Я такой мудак, столько дров наломал, в такой грязи искупал, что самому тошно. Я не уберег тебя. Ни тогда, ни сейчас.

Его слова были сродни ледяному душу, а сам вид сломленного виноватого Влада, заставил мое сердце сжаться в пароксизме глобального облегчения. Я даже сама не осознавала, насколько я боялась того, что он вышвырнет меня за дверь. Медленно подхожу к нему, поднимаюсь на носочки, чтобы заглянуть в глаза. В них бушует настоящее торнадо. Горючая смесь его запредельных эмоций, которые всегда на грани. Влад не признает полутонов. У него нет оттенков. Для него каждая мелочь имеет смысл, каждый маленький факт, как пазл в его воображении, и составляющая отдельной целой картины, одному ему понятной. Как же я хотела научиться видеть так, как он.

Хотела разделить с ним все его печали и беды, от которых он вздрагивает по ночам, вскакивает, хватаясь за оружие.

– Я простила, Влад. Не могла не простить. Ты так давно вошел в мою жизнь, подчинил ее себе, стер для меня всех мужчин, разве у меня был выбор?

Он хрипло безрадостно засмеялся, посылая ворох мурашек по моей коже. Он красив даже сейчас. Так красив, что глазам больно. На щеке мелькает одна ямочка, и мое сердце обрывается.

– Я помню. Знаешь, Ди, я часто думал, что нужно было сделать все по – другому тогда. Ухаживать, ну все как вы девчонки любите. Я же тогда прожженный до глубины души циник облажался по полной. Я так жалею, Ди.

Обнимаю его за широкие плечи. Влад опускается на колени, утягивая меня на пол. Кладет голову на колени, а у меня засосало под ложечкой. Руки замирают в миллиметре от его коротких волос в нерешительности, затем аккуратно принимаются гладить его по голове. Это сладкий момент откровения, и я так боялась его спугнуть. В поле моего зрения попадает край подвески, сверкающий на его груди. Осторожно, давая ему время остановить меня, беру ее в руки и дыхание обрывается от того что я вижу.

– Еще год назад, я бы с тобой согласилась. Но теперь… Скажу что ни о чем не жалею. Будучи девчонкой у меня были свои идеалы и представления о мужчинах и семье. Я тогда так свято им верила, не видя того кем ты стал для меня, и что делал. Аллка была права, я так зациклилась на своих детских фантазиях, что не видела главного. Хотя одно я знала и принимала точно. Я всегда знала, что люблю тебя, и никакого другого мужчины больше не будет в моем сердце.

Он напрягается под моими руками, поворачивает голову и ловит взгляд, целуя ладонь. У меня внутри все сладко обрывается от его взгляда. В нем столько любви, и боли, что я не выдерживаю, и накрываю его губы своими, не замечая, что по лицу уже давно катятся слезы.

– Я так безумно тебя люблю, Ди. До боли. – Шепчет прямо в губы, взяв их в плен. Я закрываю глаза, его слова снова и снова звучат в голове. А когда открываю, с удивлением осознаю, что лежу на спине, а Влад стремительно скидывает брюки. Отдаюсь на его волю. Это был самый горький и одновременно сладкий секс за всю нашу жизнь.

Это был наш последний секс.

Домой мы возвращаемся уже другими. Сплетенные руки в самолете, пронизывающие горячие взгляды. В них то откровение, которое нам так необходимо. Влад не выпускал меня с рук, бесконечно терся носом о мою шею, щеку, глубоко вдыхал мой запах и утробно рычал, все крепче сжимая руки.

Мы не говорили, не обсуждали сложившуюся ситуацию. Мы не хотели окунаться в грязь, не хотели замарать, то светлое, что возродилось между нами снова.

По прилету домой, первое, что я сделала, это покормила грудью сына, под пристальным взглядом Влада. На его лице читалось только восхищение, при виде сына, яростно насасывающего грудь, недовольно сморщив маленький лобик.

– Прости сынок, я больше не отниму твою маму так надолго. – Одна широкая ладонь погладила крошечную головку, отчего малыш довольно прикрыл глазки, тут же разгладив лоб, вторая покоилась на моем бедре. Казалось, Влад не мог оторваться от нас. Не мог надышаться нами. И от этого кружилась голова, все вокруг засияло новыми красками.

Мы тихонько засмеялись, глядя как сын начал засыпать.

– Ди, мне нужно уехать ненадолго. СМИ будто с цепи сорвалась, я опасаюсь, что они могут сюда нагрянуть. Нужно подготовить место, куда вас перевезти.

– Влад, СМИ – это последнее что меня волнует. И здесь мне нравиться.

– Дело не только в них. Сейчас вы тот самый рычаг давления, на который попытаются надавить. Все дело в оружейном заводе, который я прибрал к рукам. Все активы переведены на мое имя, и есть некто, кто этим недоволен. Просто сделай так, как я прошу, и я буду спокоен, лады?

– Если это так важно, тогда я согласна. Сколько у нас есть времени?

– Уже вечером мы уедем. Собери все необходимое. Не скучайте, – и, поцеловав меня в губы, а ребенка в пухлую щечку, пошел к выходу, столкнувшись в дверях с Ириной.

– Уезжаете? Прости, услышала обрывок разговора.

Сегодня она выглядела более чем целомудренно. Скромное платье ниже колен, аккуратно заплетенные волосы в простую прическу.

– Да, Влад решил какое – то время пожить в другом месте. – Уклончиво ответила я, не желая с ней откровенничать.

– Ну как съездили? По телеку транслировали вашу ковровую дорожку. Мы с Эммой Петровной видели вас с Владом. Вы отлично смотрелись. А ты еще скромницу разыгрывала! Подцепила такого крутого чувака! Он даже белобрысую выкинул за дверь, ох и жалкое зрелище было! Она цеплялась за его ноги, представляешь? – восхищенно прошептала она, с испугом поглядывая на дверь, вызывая у меня грустную улыбку.

– Малой уже уснул? Ох и устроил он нам веселье. Еле управились с Эммой Петровной. Ладно, пошли чай пить. Не обедали еще, вас ждали. Весь персонал уже извелся.

Переложив Тёму в кроватку, я быстро переоделась, мы с Ириной спустились вниз, где экономка накрывала на стол, посылая мне понимающие взгляды, от которых мне хотелось глупо и открыто улыбаться. Пятеро охранников забрали еду и удалились в свои апартаменты, а мы втроем уселись за столом. Ирина щебетала без умолку, рассказывая, как они коротали время без нас. После плотного обеда, Эмма Петровна заварила чай, и, сославшись на дела, оставила нас одних.

– У Эммы Петровны все в порядке?

– Да, вроде, а почему ты спрашиваешь?

– Да, так, странная она сегодня… – произношу, отчего – то умолчав, что пожилая экономка не притронулась к еде, лишь для вида поковырявшись в еде.

– Да, ладно, Бог с ней. Она в последнее время дерганная вся. Может проблемы в семье. Кстати она у нее есть?

– У нее сын. – Задумчиво произношу, чувствуя необъяснимую тревогу.

– Он здесь живет? – Не унимается нянька, и меня не настораживает ее излишнее вдруг вспыхнувшее любопытство.

– Нет, она не любит о нем распространяться. – Поднимаюсь из – за стола, чувствуя легкое головокружение. – Ладно, пойду отдохну. Скоро Влад уже приедет.

– Да – да, конечно иди. Я если не возражаешь, прогуляюсь на улице.

Кивнув девушке, я поковыляла к себе наверх. Отчего – то подъем давался мне с трудом, и добравшись до кровати я упала не нее без сил, чувствуя, как из глубины тела поднимается едкая тупая боль, постепенно охватывая все тело.

Эмма Петровна

Влад и Диана вернулись домой. Не трудно догадаться, что они, наконец – то, помирилась. Их сияющие лица не могли скрыть ту любовь, которая соединила их когда – то. Помню, когда Влад привез ее в свой дом. Маленькую хрупкую девочку, с толстой косой за плечами, в длинном сарафане и огромными, полными неведения глазами. Она дико озиралась по сторонам, и ненавидела весь мир. Признаться, я как – то подслушала, что Владик буквально выкрал ее, оторвал от единственного близкого человека, ее бабки, и заточил в четырех стенах своего огромного дома.

Влад приручал ее как дикого зверька, и постепенно она оттаяла, и вскоре внимала ему, открыв рот. Да и не было у нее иного пути. Влад относился к тем мужчинам, с которыми раз и навсегда. Слишком в нем много было всего того, от чего женщины теряли голову. Преступно слишком.

Влад стал для нее не просто первым мужчиной, он стал для девочки и отцом и братом и другом. Его маниакальная забота не знала границ. Он был помешан на девочке, а она в упор этого не замечала. Эта одержимость принесла ему много горя, но он упорно не желал от нее отказываться. И уже не откажется никогда.

Сегодня в новостях то и дело полоскали его, и я даже не могла предсказать, чем это все закончиться. Тревога снедала меня. Уже сейчас понятно, что перемены будут, и захочет ли Влад тащить нас за собой, пожилую прислугу и ее больного сына, когда у него уже своя полноценная семья?

Сыну становилось все хуже. Хотя чего уж жаловаться ему и так врачи всегда давали немного. Это Влад сделал невозможное и Егор жив, и даже после ранения, истекающего кровью, этот человек смог вытащить моего сына с того света.

Возвращаясь от Егорки, меня не так увлекли собственные душевные терзания, что я не заметила, как тихо стало во дворе. Тяжело поднялась по высоким ступеням, чертыхаясь по обыкновению на свой незаметно подкравшийся возраст, прошла в дом и принялась готовить ужин. Почистила картофель, замочила, и отставила, и по старой привычке выглянула в широкое окно, выходившее на задний двор. По мощеной плиткой тропинке к дому шли две высокие молодые женщины, Ирка, нянька, и четверо мужчин с автоматами. Каждый волосок на теле поднялся и завибрировал от нахлынувшего ужаса.

Мгновенно спохватившись, бросилась наверх, успокаивая себя, что несколько минут в запасе есть. Буквально бегом поднялась наверх, забыв о возрасте и одышке, влетела в комнату к девочке и замерла на пороге. Она раскинулась словно экзотическая птица на кровати, такая же ослепительно красивая и нереальная. Глаза полуприкрыты, взгляд устремлен вбок. Наверное, этот был ее последний взгляд на сына. Ужас сковал все внутренности, я даже глоток воздуха сделать не могла, чувствуя, как накрывает паника. С огромным трудом я все – таки заставила себя сдвинуться с места.

Не теряя времени, схватила спящего ребенка и бросилась вниз, выскользнув в боковую дверь именно в тот момент, когда они с ней поравнялись. Одна единственная секунда, но я успела. Выравниваю дыхание, крепко держа дрожащими от страха руками спящего ребёнка. Нужно торопиться, пока он не проснулся. Кто его знает, как он себя поведет. Диане уже не помочь.

Быстрым шагом направилась между елей и сосен, выскочила к вольерам с собаками, и в хозяйственную калитку бросилась вглубь леса.

***

–Пожалуй, это самое прекрасное зрелище, которое мне доводилось видеть, – Эстер, грациозно наклонилась над распростертой на кровати девушкой, придирчиво ее оглядывая. Ее взгляд скользил по точеным скулам, пухлым губам, сияющим пышным локонам, и хмурился все сильнее. – Теперь я понимаю мужчин, которые теряю от нее голову, – тихо проговорила она. – Жаль, конечно, что смерть ее была так легка и прекрасна. Я желала видеть, как ее будут жрать свиньи у Алика на ферме. Знаешь, – она полуобернулась к Алле, – у него отличные свиньи. Питаются исключительно человеческим мясом. При виде них визжали даже самые суровые и влиятельные криминальные авторитеты. – Царственно взмахнув тонкой ручкой, выпрямилась.

– Хорошая работа Ирэн. Я тебя щедро отблагодарю. А теперь за работу. Этот ублюдок, скоро появиться, а я хочу драгоценности немедленно!

Мужчины спустились в кабинет, оперативно установили взрывчатку на сейф и вскоре, она держала в руках небольшую резную шкатулку. С благоговением открыв крышку, она затаив дыхание смотрела на изумительные средневековые украшения, стараясь не думать, что держит, вот так просто, в руках баснословное состояние. С трудом отвела от них взгляд, не в силах захлопнуть крышку. Все внутри тряслось от беснующейся в ней эйфории, но она все же с трудом взяла себя в руки, спрятав ларец в поданную Аллой широкую сумку.

– Эстер, малыша нет. Кто его мог унести? – Ирэн нервно выглянула в окно, опасаясь появления хозяина кабинета. От одного его вида все поджилки тряслись от страха. Она, проживая в этот гребанном доме, каждый миг ожидала разоблачения. И даже боялась представить, что ее ждет, если оно все же случиться. Поэтому Эстер ее пребывание здесь влетит в копеечку.

– Все ели?

– Конечно. Я проследила. Яд настолько сильный, что выжить невозможно.

– Тебя заботит его судьба? – Эстер остановила на девушке недовольный взгляд.

– Нет, – замявшись, произнесла она. – Но кто – то же это сделал.

Аллка вытянувшись в струнку, вертела головой по сторонам, то и дело, поторапливая их.

– Надо уходить. Он скоро вернется.

– Мы его подождем. – Дала знак своим людям, и они отправились наверх. – Он будет раздавлен, и я хочу насладиться этим зрелищем сполна. Сначала я хочу видеть, как его разорвет от потери своей девки. Потом… я хочу смотреть ему в глаза, когда его будут жрать свиньи Алика. Только тогда я успокоюсь. После того, как моя сестра будет отмщена.

– Эстер, ты его не знаешь, это очень опасно… Этот дьявол непредсказуем, надо уносить ноги! – Эстер демонстративно уселась в кресло, закинув ногу на ногу, от ее легкомысленности у Аллы все внутри вскипело, и она в бешенстве вскричала. – Отлично! Если ты такая дура, и думаешь что расплаты не будет, окей, может сидеть в его кресле, и ждать когда он появиться. Я на это не подписывалась, а ты как знаешь!

Поворачивается спиной и делает шаг к двери, когда ее останавливает так хорошо ей знакомый щелчок.

– Не думаю. – У Аллы все оборвалось внутри глядя на черное дуло пистолета направленного ей в грудь. Именно в этот момент она поняла, что с этой идиоткой им отсюда не выбраться.

– Ты не представляешь, что делаешь Эстер… – Алла вскинулась, резко умолкнув. Со стороны подъезда послышался шум двигателя, и мужские голоса. Эстер дулом указала на ванную, и Аллка на негнущихся ногах последовала вслед за Ирэн, мысленно читая молитву, уже зная наперед, что она их не спасет.

Влад

Все обстояло хуже, чем я предполагал. В управлении сразу же попытались воспользоваться поднявшейся шумихой вокруг моего имени, чтобы избавиться от меня. Я с презрением смотрел в глаза этим гандонам, отлично понимая, откуда ноги растут. Вот, бля умора. Они рассчитывают меня слить из – за какой – то х*йни, которая с завидной периодичностью крутиться вокруг них самих. Эти суки хотят мой завод. Они, конечно же, еще не в курсе, что все акции у меня, не только этого завода, но двух других, дочерних, вместе с новыми разработками, которые уже запатентованы. Слишком жирный кусок, и скоро все добродетельные маски слетят с их лоснящихся морд, и они станут рвать друг друга на куски, как стервятники.

Когда об этом станет известно, начнется война, и мне придется выстоять, даже если придется перестрелять всю эту чертову верхушку к херам собачьим. У меня просто нет выбора. Я знал, на что шел. Только я вот вдруг стал отцом, и нашел свою женщину. И сейчас они на первом, самом главном месте.

Их безопасность превыше всего.

Лелик достал новые паспорта, и сегодня мне предстояло увезти их в более безопасное место. Когда начнется валево, они должны быть далеко. Проанализировав все как следует, я пришел к выводу, что, пожалуй, к лучшему, что все так получилось. Никто не будет искать шлюху греющую мою постель, а остальное и так всем известно. Моя жена умерла, и следственно, концы в воду. Немного беспокоил тот хрен с Парижа, но с ним я уж точно справлюсь.

Закончив с делами, отправляюсь домой.

Улыбаюсь сам себе, как идиот. Лелик уже бросает взгляды в зеркало заднего вида, не веря своим глазам. А мне смеяться хочется. У меня теперь есть семья. Жена и сын. В том, что они распишутся с Ди снова, я нисколько не сомневался.

За приятными мыслями даже не заметил, как добрались до дома. Выхожу из машины, на ходу бросая Лелику, чтобы не расслаблялся, сейчас опять двинемся, когда все внутри подобралось, и натянулось от невидимой опасности. Зверь внутри жалобно скулит, заставляя обостриться все инстинкты.

Лелик видит мою перемену, слишком давно он меня знает. Мгновенно выхватив пушку, тенью следует за мной. А я уже несусь в дом, взлетаю на третий этаж, перескакивая сразу через десятки ступеней, и врываюсь в комнату, замирая на пороге.

Я не замечаю, пуль прошивающих мое тело, не слышу ответных, за своей спиной, потому что мой взгляд прикован к ней, лежащей на кровати уставившись в одну точку, безумно красивую, и уже такую далекую.

Барабанные перепонки разрывает дикий крик, и не даже не понимаю, что кричу я сам, задыхаясь в агонизирующих хрипах. Смотрю на безвольное тело любимой женщины, и чувствую себя так, словно меня окунули в кипящий котел. Я бросаюсь к ней, подхватываю на руки, и начинаю целовать ее руки, лицо, и распахнутые глаза, раскачивая как маленькую. Боль оплела все существо, не давая вздохнуть, в этот миг я готов был жрать землю от терзающей агонии, и снова не выдерживаю. Весь дом огласил мучительный вопль.

Лелик кому – то звонит, что – то кричит, а я только вижу, как шевелятся его губы. Я ничего не слышу, и не вижу, кроме распахнутых глаз и губ моей единственной женщины на свете, которая вот вот упорхнет туда, где я ее уже никогда не найду.

Кто – то выдергивает у меня ее из рук, и я бью его сильно, наотмашь. Лелик отлетает к стене, поднимается, и вновь бросается ко мне.

– Придурок, действовать надо, а не сопли размазывать, – прорывается в меня крик немногословного Лелика, который и говорил – то на моем веку пару раз от силы.

Снова вырывает Ди из моих рук, и несет ее вниз. Я бегу следом, с силой хватаясь за перила, пытаясь устоять на ногах, которые почему – то не хотели слушаться. В гостиной он кладет ее прямо на пол, щупает пульс и поднимает на меня темный взгляд.

– Не успеем. Группу крови ее знаешь?

– Вторая положительная, – вспоминаю, трясясь всем телом.

– У тебя какая?

– Такая же… Что ты…

Договорить я не успеваю. Лелик одним движением пересекает ей вены, и его руки мгновенно окрашиваются в алый цвет. Я поперхнулся собственным дыханием от его выходки, даже руки потянулись сами собой к его шее.

– Систему тащи! Быстрее у нас мало времени. Пульс едва прощупывается.

– Что бл*дь? Системы? Ты раньше бл*дь спросить не мог! Их нет, бл*дь, нет понимаешь!

– Как нет? Илюха под капельницами лежит каждый день…

Срываюсь и мчусь в коттедж. Я никогда так быстро не бегал в своей жизни. Залетел к нему в комнату, мазнул взглядом по пустой койке и принялся выворачивать ящики стоящего рядом комода. Отыскал нужные системы, которых было два вида, схватил обе и бросился обратно.

Лелик уже уложил Ди на кровать, и выхватил у меня с рук системы, коротко велел.

– Ложись рядом и готовь руку.

Я упал рядом с ней, крепко сжав вторую руку. Лелик умело воткнул в меня иглу, вторую аккуратно пристроил на здоровой руке Дианы.

Наблюдая за тем, как медленно моя кровь перетекала в нее, я второй раз в жизни начал молиться. Я просил Бога спасти ее жизнь, взамен предлагаю свою, не замечая, что произношу это все вслух. Лелик делал вид, что ничего не слышит, и он вот так каждый день проворачивает подобное.

Вскоре он вышел, и вернулся с внушительной аптечкой. Я непонимающе уставился на него, когда он указал на мои ранения. Бл*дь, я их даже не заметил. Лелик быстро достал две пули, еще две прошли навылет, и заштопал, залепив все медицинским плотным скотчем. Я даже не вздрогнул, потому что не сводил глаз с лица Дианы. Тот факт, что она сама закрыла глаза, вселил в меня призрачную надежду, что все может обойтись, но я боялся об этом даже думать.

– Она будет жить? – не узнаю собственный голос. Лелик избегает моего пытливого взгляда.

– Все зависит от того сколько она так пролежала. Если не долго, то вполне сможет выжить.

– Ты уже делал подобное? – Не могу не спросить.

– Приходилось однажды.

– Успешно? – Замираю в ожидании его ответа . Его молчание говорит громче любых слов.

– Слишком много прошло времени. Сейчас нужно использовать каждую секунду. – Немного помолчав, он снова заговорил. – Ребята на подъезде. Какие указания?

– Пусть по камерам посмотрят, кто здесь поработал.

Послышался шум тормозов, одна за другой к дому подъезжали машины. Вскоре, вооруженные до зубов бойцы заполнили дом. Картина, представшая перед их глазами, ввергла их в шок, и они замерли, на пороге, не решаясь нарушить тишину, царившую в гостиной.

– Вага камеры посмотри, остальным осмотреть дом и доложить по ситуации. Бойцы бросились выполнять поручения, а Лелик обратился ко мне.

– Достаточно. Пульс выровнялся. Если это яд, твоя кровь поможет нейтрализовать его. Но ненадолго. Ей нужно срочно в больницу, Влад.

– Сколько у нее есть времени?

– Не больше двух часов в таком состоянии. Потом будет хуже.

– Позови Жорика, пусть вас отвезет. – Лелик вопросительно поднял бровь, – Я могу доверить ее только тебе. Вскоре здесь будут еще гости. Я разворошил осиное гнездо. Хотел увезти их. Но не успел. Нужно найти сына. – Наверное, я не смог бы сильнее удивить его, но он быстро справился и медленно кивнул, сказав то, что я хотел от него услышать одним долгим взглядом. – В машине в бардачке новые документы. Пусть ее положат по ним. Так чтобы ни одна живая душа не узнала кто она. – Дождавшись кивка, снова продолжил. – Скажешь, девка с придурью, отравилась, предварительно порезав себя. Они ментов вызовут. Дождись и разрули. Но помни, чтобы никто.

– Сделаю все в лучшем виде, – и снова этот взгляд, за который я буду благодарен до конца своих дней, – брат.

Появился Жорик, молчаливо выслушав указания, быстро ретировался за машиной. Бросаю последний взгляд в бледное лицо, быстро коснувшись губами ее губ, и отпуская, чувствуя, как в области сердца разрастается огромная дыра.

Лелик осторожно берет ее на руки, и уносит.

Со стороны лестницы слышится мат и возня, в гостиную вваливается занятная троица, под конвоем моих бойцов.

– Влад, смотри, кого нашли. В ванной твоего кабинета прятались. Пришлось дверь вынести.

Поднимаю глаза, и внутри все леденеет. В ушах стоит вой моего зверя, и улыбаюсь. Наверное, это не улыбка, а скорее оскал, иначе бы эти суки не визжали бы так. Аллка полуобморочная, и запуганная, дрожит как осиновый лист на ветру.

– Что ж ты Аллка, просрала свой шанс? Или ты думаешь, я дал бы тебе сбежать тогда?

– Прости, Влад, Богом заклинаю, простииии… – Падает на колени, стараясь дотянуться до моих туфель. Отталкиваю ее ручонки, садясь на корточки, наклоняясь к ней.

– Совсем скоро ты будешь молить о быстрой смерти. Я ее тебе не дам, обещаю.

Поднимаюсь, и перевожу взгляд. Шлюха – нянька… А ведь я сразу почуял, что мутняк какой – то, только с нашими заморочками, все откладывал … дооткладывался вот…

– Если она умрет, – тихо, одними губами, – я собственноручно сожру весь твой род… Никто не спасется… – Она бледнеет и падает на пол. Мой боец даже не думает ее подхватывать.

На мусульманку стараюсь не смотреть. Весь ее вид кричит о том, что ей посрать на все, что происходит. Ну что ж…

В комнату вошел Майкл с рабочим планшетом, и положил его передо мной. Нажимаю на «Play» , не сводя глаз с узкоглазой суки, и тишину наполняют звуки их разговора в моем кабинете. Слушаю его, а внутри все словно обрывается. Умирает во мне все человеческое, оставляя звериное. В ушах бьется дикий леденящий душу сумасшедший хохот, понимаю, что он вырывается из моей груди. Клокочет болью в саднящем горле, вырываясь в звенящую тишину некогда уютной по – домашнему гостиной. Теперь это пристанище грязи, боли и предательства. Я спалю ее нах*й.

– Майкл, – боец мгновенно возникает рядом, – узнай, где находиться ферма Алика. Я хочу лично взглянуть на этих свиней. – Пусть привезут туда Савко и его прихлебателя Марата.

Звонок телефона буквально взрывает тишину, хватаю трубку.

– У нас гости, будут здесь через пятнадцать минут.

– Сколько их.

– Три десятка машин. Только что свернули с трассы. Движутся в сторону твоего дома.

– Спасибо Саид. Не забуду.

Вот так. Они уже узнали. Ну что же, будем воевать. Времени почти нет. Хватаю за горло Эстер, безошибочно определив зачинщика беспредела, и всматриваюсь в пылающее ненавистью лицо. Она не вырывается, вскидывая подбородок выше.

– Где. Мой. Ребёнок? – Произношу четко, по слогам.

– Ты сможешь увидеть его на той самой ферме. Он отправился туда сразу после того как сдохла твоя сучка. – Шипит как змея, даже язык так же выскальзывает наружу.

Усмехаюсь, обдавая ее холодом крепче сжимая руки на ее горле.

– Лучше, чтобы это была ложь, потому что если это так, предсмертные муки твоей сестры – шлюхи покажутся тебе райским наслаждением. Я буду отрезать по куску твоей плоти, но не полностью, оставлю висеть на твоем поганом теле лохмотьями, сбрызгивать их серной кислотой распылителем. Ты будешь сгорать живьем, в диких немыслемых муках…

– Влад… – У Аллки выдержки оказалось меньше, – Ребенка не было. Когда мы поднялись, в комнате находилась только Диана…

Даю знак пацанам, и их, упирающихся, тащат на улицу.

Надо ехать, времени остается в обрез, но как бля*ь уехать без сына?

Выхожу во двор, решаю отправить их, и искать малого, когда взгляд цепляется за грузную фигуру, бегущую к дому со свертком в руках.

В этот момент, я даже не понял, что мысленно поблагодарил Бога.

Эмма Петровна, неслась так, как будто за ней черти гнались. Бросаюсь ей на встречу, и уже через минуту выхватываю ребёнка из ее рук. Зарываюсь в его шейку, так сладко пахнущую, крепко зажмуриваясь. Как так получилось, что они снова ускользают из моих рук?

– Владик, сынок, что произошло? Что с Дианой? Я видела ее без сознания на кровати, времени не было, и я забрала ребенка.

– Эмма Петровна, надо уезжать. Все мертвы. Их отравили. – Подталкиваю ее во двор, в сторону стоящих машин.

Экономка резко остановилась, по ее широкому, морщинистому лицу заструились слезы. Она руками шарила в поисках извечного фартука, который в данный момент сбился на груди ребенка.

– Эмма Петровна, нужно торопиться. Диану я отправил в больницу. Один единственный, маленький шанс у нее есть. И я, черт возьми, верю, что моя девочка его не упустит.

Я просто запрещаю себе думать, что будет, если ничего не выйдет. Эти мысли прошивает мое взвинченное и напряженное состояние высоковольтными разрядами. Они не дают ни секунды передышки, и я отпускаю своего зверя. Он лучше справиться со всем. Он хладнокровней, его ведут инстинкты. Он сможет. Я снова вознес молитву Богу, хоть это и кощунство, за то, что он есть во мне. Он не раз меня вытягивал, не подведет и на этот раз.

– Да, да… – Кажется, она никак не может осознать того, что произошло. – А Егор, и… там Илья у него…

– Им сейчас там безопасней. Идемте же…

Мы быстро пересекаем двор, и, я отдаю последние распоряжения, когда Аллка падает на грудь моей экономки, что – то жарко шепча. Боец хватает ее за волосы, и быстро оттаскивает. Мы усаживаемся по машинам и трогаем со двора.

Я отправил всех своих людей на ферму к тому самому Алику. Во – первых, нас там точно искать никто не будет, потому что Алик ходит под Борзым, мелкой московской выскочкой. Местным наркодиллером. Во – вторых мы выиграем время, и я пущу в ход свой план. Осталось утрясти некоторые формальности.

– Эмма Петровна, вам придется снова мне помочь. Я отвезу вас с сыном на один адрес. Ситуация очень серьезная. Вы должны забыть, кем были, вы теперь другой человек. – Достаю с бардачка плотный пакет с документами. – Здесь все, что нужно. Для вас и Булата. Сейчас я отвезу вас в город, Лелик там вас заберет. – Экономка сдержанно кивнула, заломив руки на груди. Ее волнение передается и мне, но я его упорно гоню от себя. Слишком много стоит на кону.

– И еще, передайте, Ди, что я ее очень люблю.

***

Он

Едва моя нога ступила в просторный загон, как меня тут же замутило. Дикая, отвратительная вонь ударила в мозги, заставляя содрогнуться все внутренности. Около сотни огромных черных боровов в густой жиже из собственного дерьма и крови, разинув пасти с большими острыми клыками, в ожидании взирали на вошедших, перевизгивая орущих в ужасе баб. Я еле сдерживался, чтобы вот также не завизжать от всепоглощающего и дикого ужаса. Руки тряслись, дыхание с хрипом вырывается через раз, и больше всего на свете я боялся, что не смогу, и меня так же бросят в этот загон.

Вот Влад вошел, и пристально окинул взглядом собравшихся. Бля*ь, я могу поклясться, что его лице не дрогнул ни один мускул. Чертова машина. Бессердечная тварь.

Одна из привезенных девок была уже без сознания, вторая, обезумев от ужаса, что – то бормотала, одна не русская сучка визжала так, что ее тонкий визг сливался в унисон с голодным визгом свиней. С нее уже спала вся спесь, она даже обоссалась от страха. Ну, вот, куда ты сунулась, бестолочь. Нашла с кем во взрослые игры играть.

Чертыхнувшись, снова останавливаю взгляд на Владе. Я вижу его таким впервые. Мне кажется, что от прежнего ничего не осталось. Лишь какие – то черты напоминали, что это все же человек, а не зверь.

От его сумасшедшего оскала, ноги подкашивались, а безумный взгляд сжигал самообладание в прах.

Наконец, привезли, какого – то пузатого низенького мужика, и молодого высокого парня, разодетого как денди.

Продвигаюсь на несколько шагов ближе, но все же держась за спинами остальных. Делаю, несколько рванных глубоких вдохов, пытаюсь собраться и завершить то, ради чего я здесь.

– Ну что же вы, Игорь Владимирович, проходите, не стойте в дверях! Видите, мы, наконец – то, встретились в месте, которое вам как нельзя лучше подходит!

Влад опускается на стул, появившийся из ниоткуда, и закидывает ногу на ногу, словно находился не в свинарнике, а как минимум на дипломатическом рауте.

– Стасик… Владик, – быстро поправляется, нервно сглатывая, – Что…что происходит? Чем обязан… – Нервно бормочет, ослабляя узел галстука.

– Да, вот познакомить тебя хочу со смертницей решившей вдруг испортить мне жизнь. Знаешь, а ведь ей почти удалось. Сейчас в больнице моя женщина борется за свою жизнь, оставив у меня на руках ребенка. Как ты думаешь, это достаточное наказание для нее?

На мужика было больно смотреть. Он мгновенно побелел, и рухнул было на грязный замызганный пол, если бы не молодой парень, вовремя поддержавший его.

– Кстати, Эстер, я хочу сделать тебе посмертный подарок, – подозвал жестом какого – то парня, – наденьте на нее украшения. Они отправятся с тобой на тот свет.

Двое мужчин подскочили и начали надевать на извивающуюся девку какие- то цацки.

– Вла…, что… – Он не мог слова выговорить, еле ворочал языком, дико вращая глазами.

– Ну что ж все в сборе, пора начинать.

Двое человек с закрытыми лицами, подхватывали по очереди баб и швыряли, прямо через высокое ограждение к свиньями. Меня сразу же вырвало. Я содрогался от рвотных позывов, не в силах слышать агонизирующие женские хрипы и дикое чавканье с хрустом костей. Мое тело билось как в лихорадке, и обретя, наконец, власть над своими руками, я заткнул уши, наблюдая как этот зверь, потому как не смог бы человек, вот так смотреть на то что происходит в этот проклятом загоне.

Когда стихли крики, доносившиеся с загона, и свиньи с боем отвоевывали лакомые куски друг у друга, Зверь заговорил снова.

– Представляете, Игорь Владимирович, эта сука, которая визжали дольше всех, цепляясь за свою сраную жизнь, хотела отправить сюда мою девочку. Она такая тоненькая и маленькая. В ней всего сорок девять килограмм. Она никому никогда ничего плохого не сделала. Она так добра была ко всем, всех оправдывала, находя в своем огромном сердце добрые слова для каждого. Да, что это я тебе рассказываю, ты же и сам ее знаешь, ведь так?

Савко рухнул на колени перед Зверем, отчаянно скуля и целуя его туфли. Влад одним стремительным ударом откинул его назад, заставив умолкнуть одним взглядом.

– Она же ведь сказала тогда, что является моей женой. А зная, тебя проныру, я не смогу поверить, что ты упустил этот факт. Кто тебе заплатил?

– Карим, мне заплатил Карим. – быстро затараторил Савко, ползая у его ног. – Он увидел в каталоге, и захотел ее, во что бы то ни стало… мы же не сразу, а когда поняли…

– А когда поняли, то решили что я столь незначительная фигура, которую можно не брать в расчет. Ты и твой пидарок с которым ты трахаешься, прикрываясь семейными узами, решили продать мою жену больному садисту. Ты знаешь через что она там прошла?

– Нет, Владик, нет, постой, постой…. – Выставляя руки вперед по – бабски заголосил, прося пощады.

Еще один кивок, Савко с громким чавканьем приземлился по ту сторону загона в густую смрадную жижу. Его педик следом. Нужно отдать им должное они долго отбивались от голодных боровов, но когда силы их начали покидать, в воздухе разлились дикие надрывные крики.

Влад

Черная пелена медленно отпускает мое сознание, и я вдруг понимаю, что нахожусь на окраине городе, в лесном массиве. Оглядываюсь по сторонам силясь понять, как здесь оказался, но в голове пустота.

Внутри словно что – то сжирает меня, не дает покоя, саднит и тянет медленной тянущей болью. В голове вспыхивают картинки вчерашнего дня. Или позавчерашнего? Когда это было?

Набираю Лелика, слушаю с дико бьющимся сердцем длинные гудки.

– Слушаю, – отрывисто бросает друг, я же не в силах произнести ни слова. – Судя по загнанному дыханию, это ты. Она будет жить. Тебе лучше не показываться. Включи телевизор, Влад, где была, мать твою, голова, что ты это допустил? – Бросает он и отключается.

Делаю глубокий рваный вдох. За ним еще один. Грудь ломит от такого объема кислорода. Через секунду мой телефон оживает снова. На экране высвечивается незнакомый номер. Сначала хочу проигнорировать его, потом что – то внутри противится, и я принимаю звонок.

– Влад, мать твою ты где бля*ь? – Илья хрипит, чувствуется, что слова даются ему с трудом. – Что к херам происходит? Нас обстреляли, Влад, слышишь, скажи хоть слово! Булат мертв, кто – то нас сдал, сюда нагрянула целая кавалерия, вооруженная до зубов.

– Ты в порядке, Илюха? – Выдавливаю из себя. Если добрались до пещер, значит, завелась крыса.

– Влад, у нас крыса. Ты должен знать кто это!

– Как бля*ь я могу знать наверняка?

– Какого хрена ты скормил этим чертовым свиньям всех кого не попадя? Ты с ума сошел? – Пауза, – только не говори что, Ди…

– Она справиться… – Сглатываю вязкую слюну, мысленно выстраивая свои действия. Илюха, помнишь наш план?

– Все настолько плохо? – Сипит он, стеная на тон конце связи.

– Да. Встречаемся где условились. Тебе хватит двух часов?

Диана

Противный писк назойливым звуком снова и снова бьет в черепную коробку. Его эхо отдается тревогой в каждом уголке дремлющего сознания, накрывая панической волной.

Внезапно тонкий писк словно взбесившись с утроенной силой бьет по голове, давая мне в полной мере ощутить всю свою мощь. С громким стоном, отмахиваясь от ненавистного молоточка, и открываю глаза. Белоснежный потолок и одинокий желтый плафон в центре это первое что бросается мне в глаза. Паника накрывает удушливой волной, а чувство дежавю заставляет сжаться. Все это уже было в моей жизни, и ничем хорошим этот эпизод в ней не закончился.

В моих руках катетеры, справа закреплены капельницы. Закрываю глаза и пытаюсь вспомнить, как оказалась здесь, и что случилось. Но как ни старалась, ничего не получалось. Последнее, за что цепляется память – я легла на кровать в доме Влада. Никакого покушения не было, почему же моя кисть перемотана?

В палату входит врач в белоснежном выглаженном халате, за ним представитель закона и замыкает всю процессию мужчина, входящий в охрану моего мужа. Имени не помню.

На спине выступил холодный пот, и устремился вдоль позвоночника. Что все это значит? Посылаю мужчине вопросительный взгляд, тот в свою очередь посылает ответный, который я не могу распознать. Но то, что он явно хочет что – то сказать, это однозначно.

– Госпожа Берникова, как хорошо, что вы пришли в себя! Как самочувствие? Что – то вас беспокоит? – Участливый холодный тон врача сильно настораживает, как и то, что он назвал меня чужим именем.

– Я… – у меня вырывается хриплый нечленораздельный звук, я прочищаю сухое горло, воспользовавшись паузой, чтобы подобрать ответ, украдкой бросая взгляд на мужчину за спиной врача. – У меня неоднозначное ощущение. Голова болит, и тело ломит… Что случилось? – Все – таки решаюсь задать интересующий меня вопрос.

– Мы здесь как раз по этому поводу, госпожа Берникова. Вы хотели покончить жизнь самоубийством, и мне нужно задать вам несколько вопросов. – Представитель закона, игнорируя красноречивый врачебный взгляд, выступил вперед, опускаясь на стул около моей кровати.

Сказать что я удивлена – это не сказать ничего! Охранник мужа торопливо обошел кровать и опустился на край постели с другой стороны, взяв меня за руку, крепко сжав ладонь.

– Она только что пришла в себя, можно дать ей несколько минут? Дорогая, – обращенный на меня взгляд поднял волну неконтролируемого ужаса. Я уже поняла, что – то происходит, и то, что этот тип так обращается ко мне, не его прихоть или блаж. Крепко сжав его ладонь в ответ, в поисках поддержки, то и дело, бросая взгляды на дверь в надежде увидеть Влада. Ведь он обещал нас увезти. Неужели мы не успели? – Как ты? Ты помнишь, почему сделала это?

Все что я могла сделать в этот момент, это отрицательно качать головой, прикрыв глаза, боясь, что врач и мент прочитает все на моем лице. Еще одна занятная мысль скользнула в голове. С каких пор Влад боится полиции?

– Что заставило вас пойти на такой шаг? Вы понимаете, что вас нужно упрятать в другое заведение? Для особо буйных, именно тех, кто сам себя калечит!

Я в ужасе распахнула глаза, с трудом преодолевая желание злобно взглянуть на мужчину по – родственному, держащего меня за руку. Только этого мне и не хватало!

– Извините…

– Лейтенант Березин. Николай Львович. – Участливо подсказал мент.

– Лейтенант Березин, – вдох – выдох, – Я ничего не помню, – жалобно проблеяла, стиснув виски двумя руками, сдерживая слезы.

– Лейтенант ей сейчас нужен полный покой, давайте вы придете еще раз. К тому времени моя пациентка придет в себя и ответит на все ваши вопросы, – врач грозно взглянул на лейтенанта, чем привел того в замешательство.

– Ну что ж, скорее всего мы будем с вами беседовать уже в другой обстановке. Всего самого наилучшего!

И злобно сверкнув глазами удалился.

Врач сменил вахту на стульчике и взялся за осмотр, допекая меня вопросами не хуже пришлого мента. Как на них отвечать я терялась в догадках, а сидящий рядом мужчина даже и не думал помогать.

Наконец, врач нас покинул, и я в ожидании уставилась на него.

– Что случилось, и где Влад? – Выпалила я на одном дыхании.

Мужчина помявшись, поднялся с постели и отошел к окну. Мне эта пауза не понравилась от слова совсем. – Как твое имя?

– Лелик. Алексей. – Поправился он.

– Где Влад и мой сын? Я еще с ума не совсем сошла, что к черту происходит? Какое самоубийство?

– Диана, ты должна успокоиться, тебе сейчас нельзя волноваться. С твоим ребенком все хорошо, с ним Эмма Петровна. Она скоро придет вместе с Артемом. – Он снова замолчал. Создавалось впечатление, что каждое слово ему дается с огромным трудом, причиняет боль. Сделав такой вывод, у меня волосы на голове зашевелились в страшном предчувствии.

– Где Влад? – Закричала я. Пытаясь подняться с кровати, я выдергивала иголки, когда его руки сомкнулись на мне, удерживая, не давая подняться.

– Тебе нельзя, черт возьми, ты просто чудом осталась жива, подумай о сыне!

– Где Влад? – обессиленно прошептала я, уже предчувствуя каждой клеточкой кожи его ответ. Меня заколотило с такой силой, что казалось я лечу в страшную пропасть, которая с каждой секундой становилась все шире и больше. Рыдания заклокотали где – то в горле, я вдруг почувствовала, что умираю от фатального чувства необратимости. Смотрела на широкую спину чужого мужчины, у которого не было сил взглянуть мне в глаза в этот миг, а разум, словно взывая ко мне, кричал, что надежды тщетны. – Просто ответь мне, где он? Гдееее? – Заорала я, сдерживая рвущиеся рыдания.

– Его машину три дня назад обстреляли. Она взорвалась на подъезде к городу. В машине было два обгоревших трупа и костыли. Скорее всего, с ним был Илюха.

Его слова оглушили меня. Они взорвали мою реальность, и обрушились на меня тоннами боли, погребя под собой все то, что когда – то называлось Дианой. Меня не стало в тот момент. Засосало в прострацию. Я видела себя словно со стороны, наблюдая, как Лелик, черт бы его побрал, пытался привести меня в чувство, что – то кричал, даже хлестал по щекам, в надежде вернуть в этот мир. Беда в том, что он мне был не нужен. Без него. Сердце разрывалось от дикой боли. В эту самую секунду, я видела, как все, что было между нами ускользает словно тень. От безысходности хотелось кричать, хотелось умолять, хотелось встряхнуть его хорошенько, чтобы забрал сои фатальные слова обратно, душу хотелось отдать за один только взгляд Влада, за его извечную ироничную ухмылку, за возможность еще раз сказать «люблю», мы так мало мы говорили друг другу этих слов. А теперь, это все уж стало неважно, лишь агония прожигающая тело насквозь парализовала, не давая сдвинуться с места, и произнести хотя бы слово.

Когда – то я мечтала спастись от Влада. Он разрушил мою жизнь, и создал для меня другую. Я тогда ненавидела его всем сердцем, желала ему смерти. Я и не думала , как материальны могут оказаться мысли. Она всегда ходила за ним по пятам, подстерегала его за каждым углом, а он умудрялся жить полной жизнью и бросить весь мир к моим ногам.

Как же глупа я была, как же легкомысленна. Да, он принес много боли мне, и моя ненависть была бы вполне оправдана, но разве любят за что – то? Любят вопреки всему, и, не смотря ни на что, я любила его дикой, первобытной любовью. Он укрывал меня от всего мира не ради собственной эгоистичности, а ради того, чтобы я не замаралась в его мире той грязью и кровью, в которой с лихвой искупался он сам.

В тот день я не увиделась с сыном и своей экономкой. Они не приходили, или приходили, но это осталось за кадрами моего сознания.

Еще позже я узнала, что произошло в тот роковой день, но не из уст Алексея – Лелика, а из новостей. Он опасался заводить болезненную тему, способную выбить меня из реальности. Именно выбить, потому что я не помню момент, когда стала реагировать на окружающих, в моей памяти только сплошное черное пятно, разделившее мою жизнь на «до» и «после». Утром пришла медсестра и предложила включить телевизор, висевший на стене. Я безразлично отвернулась к окну, а она ведомая какой – то темной силой все же его включила и покинула палату.

Буквально сразу палату заполнил визгливый голос дикторши, неся миру новости, будоражащие как оказалось последний месяц весь свет.

«…Город продолжает купаться в крови, криминальные расправы не утихают уже практически месяц. Напомним, что развязала войну в криминальных структурах гибель влиятельного политического деятеля Владислава Звягинцева. Остатки его взорванного автомобиля нашли в трех километрах от города. По предварительным данным, его машину расстреляли с гранатометов, нового несанкционированного оружия. Накануне Звягинцев учинил расправу над тремя молодыми женщинами и пятью политическими деятелями на заброшенной ферме в ста километрах к северу от города…» Далее шел небольшой видеоролик снятый на камеру мобильного телефона. На экране появилось отрешенное суровое лицо Влада. Его голос перекрывали визжащие на земле женщины и дикий визг черных свиней. Они были настолько огромны, что поначалу я приняла за хороших пони.

Затем кадры, как животные рвали огромными клыками женщин валяющихся в грязи, в которых я узнала Аллку, и нашу няньку, Ирину.

Я не могла отвести глаз, задыхаясь от отвратительной и ужасающей картины, кадр за кадром въедающихся в мой мозг, чтобы остаться там навечно. В мужчинах я узнала того самого Марата, который отвез меня к Абу. Неужели я – причина жестокой расправы над этими людьми?

Плечи затряслись от рыданий. Зачем Влад? Зачем ты сделал это со мной? Как же ты мог?!?

Я горела как в лихорадке день за днем, захлебываясь чувством вины и раскаяния днем, ночами надрывно крича в подушку, закусывая до крови ладони. Каждый день подобно самому изнуряющему марафону, каждый шаг, подобен восхождению на эшафот. Алексей – Лелик приходил каждый день и молчаливо проводил со мной время. Бывало он что – то говорил, но я не хотела вникать в его слова. Не хотела слушать, как он допустил, чтобы его хозяин слетел с катушек. Влад слетел с петель, оставив меня болтаться над пропастью и мучится. Я не живу, а выживаю, мое сердце разрывается от сумасшедшей боли и такой же ненормальной любви! Такие как Влад выжигают души, раздирают сердца в клочья, рвут на части и не успокаиваются, пока не протащат через все круги ада, выворачивая наизнанку… Хуже только то, что такие мужчины однажды покидают, и остается только молиться, чтобы не сломаться от непосильной ноши тяжкой утраты.

Телесные раны в отличии от душевных зажили, и пришла пора покидать больничные стены. Я как лист на ветру, который оторвался и летит по ветру куда – то. Алексей – Лелик привез меня на скромную квартиру, в которой меня ожидала Эмма Петровна и сын. Впервые я осознала, как соскучилась за ним. Подхватила его на руки и закрылась с ним в светлой комнате, отделанной в светло – розовых тонах. Уткнувшись в него, и вдыхая его запах, я заплакала, горько, навзрыд, оплакивая себя, Влада, и то, что нам не суждено было стать счастливым в этой жизни.

Нам не переписать страницы нашей истории. Она закончилась трагично, оставив мне крупицы нашего счастья, щедро разбавленного горечью утраты.