23

POV Ярослава

— Наконец-то! — я без сил падаю лицом в подушку, раскидывая руки в стороны, и тут же получаю жгучий хлопок ладонью по ягодицам. — А-а-ау!

— Вставай и быстро в душ! Ишь, улеглась на постель! Ты же вся в пыли, Ярослава! — бабуля ворчит, и мне приходится поднять свою уставшую тушку в вертикальное положение. Мышцы тщетно требуют возвращения в постель, но вместо того, чтобы вертикально разложить косточки, я с тяжелым вздохом топаю в ванную комнату и, скинув с себя пыльного Дака, встаю под теплые струи воды. Я прикрываю глаза, вспенивая гель для душа по телу, и улыбаюсь, вспоминая, как мы прибирались в гараже. Никогда не ловила себя не том, что мне нравится смотреть на то, как говорит человек, а сегодня зависала в пространстве, когда Лёня рассказывал бабушке разные шуточки и отвешивал комплименты. Мои глаза замирали то на его длинных ресницах, то на губах, то на носу или бровях, которые периодически взлетали вверх. Даже сейчас, прикрыв веки, я отчетливо видела каждую ресничку и тень от нее.

Фу-у-ух-х-х…

Пришлось несколько раз покачать головой, чтобы вытряхнуть из памяти образ сводного брата, который куда-то запропастился, пока я ходила выбросить осколки от разбитой люстры. Спрашивать у Клавдии Степановны не стала, чувствуя себя чертовым сталкером, которому нет покоя, если объект наблюдения скрылся с зоны его видимости. Я же не сталкерша! Да, и Лёня не вписывается в критерии краша. С трудом переключилась на процесс мытья и, выбравшись из ванны, поняла, что не взяла с собой чистую одежду.

— Черт… Бабуль? — прикусила губу в ожидании ответа, но, видимо, бабушка занялась ужином и не слышала моих криков. — Боже… Так может произойти только со мной… — ворчу и заворачиваю вокруг себя полотенце, длины которого хватает только, чтобы прикрыть самые важные стратегические места. Ничего страшного. Быстро дойду до комнаты и надену на себя что-то мягкое и теплое. М-м-м… Улыбаясь предстоящему блаженству, открываю дверь, выглядываю в коридор, убеждаясь, что там никого нет, и юркаю в сторону выделенных нам покоев. За считанные секунды открываю дверь и, оказавшись в комнате, закрываю ее. Обернувшись, ойкаю, потому что около окна стоит Лёня с гитарой. Грудная клетка приподнимается, и хлипкий узелок на полотенце развязывается. Оно падает к ногам, и время останавливается. Фил открывает рот и не отворачивается.

— Выколите мне глаза… — сипит, а я тут же хватаю полотенце трясущимися руками, ощущая, что сердце вибрирует с нагрузкой, выбивая на ребрах отметины. Какой стыд!

— Выйди! — пищу не своим голосом, замечая, что Лёня стоит на том же месте, и зажмуриваюсь, слыша его тихие шаги рядом. Щеки так горят, будто меня ткнули лицом в угли. Дверь невесомо открывается и закрывается, и я только после этого открываю глаза, пытаясь осознать, что произошло пару минут назад. — Фееричная задница, Ярик… Снова… — подхожу к шкафу и, открыв дверку, скольжу взглядом по отражению в зеркале.

Выколите мне глаза…

И что это значит? Ему не понравилось?

Прикусываю губу, оглядываясь на дверь, словно кто-то может за мной подсматривать, и сглатываю, вновь впиваясь глазами в свое отражение. Развожу руки, стискивая пальцами уголки полотенца, и окидывая себя придирчивым взглядом с головы до пят. У меня нет лишнего веса и целлюлита. Грудь небольшая, да и вообще я сама не крупная! С необоснованной злостью хлопаю дверкой и натягиваю на себя безразмерную футболку, прикрывающую мелкие невыдающиеся части моего тела.

Выколите мне глаза…

Р-р-р… Сцепляю зубы вместе. Стыд трансформируется в неописуемую злость. Меня задевает тот факт, что Филу не понравился открывшийся вид. Сильно. Прям-таки свербит в одном интересном месте и не дает покоя, пока сушу волосы.

— Ярочка, чем ты занята? — бабушка несмело открывает дверь и заглядывает в комнату. — Пойдем, — улыбается и манит меня рукой со странным блеском в глазах, — бросай. Пойдем скорее.

— Что случилось? — с недовольным лицом следую за бабушкой и закатываю глаза, когда она останавливается возле окна и указывает на раскрытую настежь створку, еле сдерживая улыбку. — Неужели соседи клумбы помяли? — ворчу под нос и иду вперед. Со двора доносится приятная мелодия, и я замираю, не веря своим ушам. — Что… — выглядываю из окна и сразу натыкаюсь взглядом на Лёню. Он сидит на лавочке и играет на гитаре. Вокруг собрались соседские ребятишки, но он их не замечает, увлеченно перемещая пальцы по грифу.

Сердце пускается вскачь, когда я понимаю, какую песню он играет. Не может быть…

— Не упади! — кричит в спину бабуля, когда я срываюсь с места и несусь к двери, чтобы убедиться в том, что мне показалось. Сердце выбивает внутри неизвестные иероглифы, сокращаясь слишком стремительно. У меня даже ладошки влажнеют, пока ноги двигаются в направлении сводного брата. Я снижаю темп, когда до Лёни остается буквально пара шагов, и усмиряю неровное дыхание.

Он прекращает играть, заметив меня. Я, естественно, краснею, вспоминая, как Фил ошарашенно смотрел на меня в комнате, но прокашливаюсь и указываю на гитару.

— Ты слушаешь мои песни? — от волнения облизываю губы и поправляю влажные волосы, на которые смотрит сводный. — Не отнекивайся. Я слышала.

— Хм-м-м, — улыбается и хлопает по лавочке, приглашая сесть рядом с ним, — если хочешь, то можем дуэт замутить, Ярик.

— Настроил ее, — замечаю новые струны, поблескивающие в сумерках.

— Споешь? — отводит взгляд на папину гитару, а я складываю руки на груди и хмурюсь, пытаясь понять, что сейчас происходит с моими расшатавшимися чувствами.

— Ты не ответил на вопрос.

— Слушаю, baby, — усмехается, — тебя это удивляет?

Пожимаю плечами, но не сдерживаю яд внутри. Он так и рвется наружу.

— Может, тебе в этот момент хочется выколоть себе барабанные перепонки, — осекаюсь, только поздно. По лицу Фила уже растекается коварная улыбочка. Будь я проклята, если он не вспоминает картинку мелкокалиберных частей моего тела, пока проходится по нему искрящимся взглядом. Невольно ежусь и облизываю губы.

— Если начну петь я, то, поверь, — он заразно посмеивается и снова прижимает ладонь к лавочке, — с барабанными перепонками попрощаешься ты. Присоединяйся.

Загрузка...