Лидер

8

Четыре года назад

POV Маша

Наверное, если какой-то маньяк поймал бы меня и воткнул в сердце тупой ржавый нож, не было бы так больно, как сейчас. Под пристальным взглядом подруги я чувствовала себя ещё гаже, чем вчера, когда явилась к ней с чемоданом в руках. Поток слёз иссяк ночью, и в данный момент я была полностью погружена в кипяток мыслей. За что он так со мной поступил? Зачем привел её в наш дом и уложил в нашу постель, где, как я думала, мы занимались не сексом, а настоящей искренней любовью? Почему променял семь лет быта на интрижку с надутой ботоксом и филлерами девчонкой?

— Ты точно в порядке?

Ира скептически вскидывает бровь, вырывая меня из вчерашнего кошмара, и дотрагивается до руки теплыми пальцами. Я холодна. Кажется, кровь отлила вместе со слезами. Сижу на стуле в кухне у подруги, натянув на себя бесформенный свитер, лосины и теплые носки. На голове и лице черт пойти что. Всё, на что меня хватило, — выполнение утренних процедур. Смыла с себя весь ужас ночи, но от этого легче на душе не стало.

— Если так можно сказать, то да, — вымучиваю из себя улыбку, но в груди горит.

Моё сердце бьется, конечно, только на автомате. Выполняет прямую функцию — поддерживает жизнь. В остальном мне кажется, я умерла вчера.

— Слушай, Машунь, — Иришка тяжело вздыхает, наклоняя голову, и сжимает мои пальцы своими, — всё пройдёт, понимаешь же? Боль — временное явление. Надо жить дальше. Ты тест делала?

— Что? — не сразу понимаю, что она имеет в виду. — А-а-а, — протягиваю, вспоминая об одной красной полоске, — да. Отрицательный.

— Хорошо, — хмурюсь, наблюдая за облегчением, которое проскальзывает на лице Иры, — страшно представить вашу войну за ребёнка.

— Игорь бы не стал… — осекаюсь на половине предложения и выдергиваю руку из-под пальцев подруги.

Что я несу? Не стал бы?! Я была убеждена, что и изменять он мне не станет, а что говорить о ребенке… Я не знаю, чем бы все закончилось…

— Прости, — Ира допивает кофе, поднимается и отходит с чашкой к мойке, — не моё дело.

— Ты меня прости, — устало провожу руками по лицу и пытаюсь прогнать из головы удушающие мысли, — я просто не понимаю…

Иришка ничего не говорит больше, моет чашку, возвращается ко мне и крепко обнимает. Этого достаточно для того, чтобы на глазах выступила влага, но я с остервенением её вытерла. Нет! Я не буду плакать. Я видела, как измена влияет на жизнь женщин, и не хочу быть одной из их. Вот только мои мысленные установки полностью сбиваются, когда Ира уходит на работу, оставляя меня в своей двушке одну, а на телефон поступают вызовы и сообщения от Игоря. Я раз за разом сбрасываю их, после чего сажусь на стул с очередной чашкой кофе и смотрю на экран айфона. Внутри припекает от желания ответить ему, дать объясниться и позволить навешать лапшу на уши. Так ведь будет проще всего — сделать вид, что ничего криминального не случилось.

Но я не даю себя шанса ошибиться вновь. Выключаю звук и, подтягивая колени к лицу, упрямо смотрю в окно, за которым кипит жизнь. Не знаю, сколько времени проходит, но кофе остается нетронутым, а в груди по-прежнему звенит разбитое стекло.

В какой момент мы пошли в разные стороны?

Вопрос отдает частым пульсом в теле. Я чувствую, как накатывает очередная волна слез, и сжимаю пальцами рукава свитера. Нет! Так нельзя. Нужно переключиться на что-то. Срочно, иначе я попросту сойду с ума!

Выпиваю холодный кофе и иду к своему чемодану. К Иришке я явилась в халате и белье, наплевав на приличия и косые взгляды таксиста. Мне было всё равно, как я выгляжу в глазах других людей. Какое это имеет значение, если я растоптана?

Снимаю с себя одежду и смотрю на отражение в зеркале. Я не уродина. В свои двадцать восемь выгляжу неплохо. Слежу за питанием и внешностью. Кожа путь и бледная, но чистая без целлюлита и растяжек. Грудь небольшая, до двоечки не дотягивает, но и в единичку не укладывается. Плоский живот. Слегка выпирающие ягодицы. Верчусь и придирчиво рассматриваю себя со всех ракурсов. Не понимаю…

Чем она лучше? Чего во мне ему не хватило?

В бессилии сажусь на ковер возле кровати и сжимаю его пальцами, чтобы выбросить букет саднящей боли. Только не получается. Она разрастается, как сепсис, ведь заражение уже произошло. Откидываю голову назад, чтобы удержать слезы, которые просятся наружу. Не могу поверить… До сих пор не могу…

С трудом заставляю себя подняться и надеть на себя платье. Делаю макияж и укладываю волосы, решая рассказать всё родителям. Папа будет недоволен, а мама… Не представляю, каким шоком для нее обернется измена Игоря. Она видела в нем настоящего мужчину, который для своей женщины горы свернет, и он это делал. Красиво ухаживал и добивался моего внимания. Расширял бизнес, баловал меня подарками и осыпал комплиментами. Видимо, вознес слишком высоко. Иначе, как объяснить эту боль, которая сплела паутину вокруг моего сердца?

Когда я провожу кистью по лицу, нанося последний штрих румянами, раздается звонок в дверь. Хмурюсь и вспоминаю разговор с Иришкой, направляясь к двери. Может, она забыла ключи? Вроде о посетителях она не упоминала. Открываю и жадно втягиваю ртом кислород. На пороге Игорь, и, судя по ярости, которая плещется в его глазах, он взбешен и настроен решительно.

— Какого черта, Маша?! — отталкивает меня внутрь квартиры и с грохотом закрывает дверь.

Сжимаюсь и отступаю назад, пока не упираюсь спиной в стену. Отчаянно верчу головой, отрицая действительность. Какой-то чертов сюр!

— Что за детский сад ты устроила?! — рычит в лицо, упираясь руками в стену около моей головы. — Хочешь, чтобы я бегал за тобой по всему городу?!

— Так не бегай… Оставь в покое…

От нервов и боли еле выдавливаю из себя эти слова. От его близости меня разрывает на части, словно мясник рубит топором каждую кость.

— Маша, — скрипит зубами, пока я фокусирую взгляд на его подбородке, не желая видеть глаза предателя, — вернись домой. Сядем, поговорим…

— Нет…

— Маша, — хватает меня за подбородок, но я верчу головой, поэтому его пальцы сдвигаются и крепко до боли сжимают мои скулы, — не глупи. Мы столько лет вместе. Оступился. Бывает. Переживешь.

Сердце ухает вниз от его жестокости.

Переживешь…

Пытаюсь вертеть головой, но Игорь удерживает. Цепляюсь руками в его плечи и пытаюсь высвободиться.

— Маша, — шепчет на ухо, пока я тихо бьюсь в истерике, — перестань противиться. Не согласишься вернуться, я буду действовать по-другому.

— Что?

Губы еле шевелятся, а слезы всё-таки стекают по щекам, оставляя на коже жгучие следы. Наверное, так испаряется любовь и рождается ненависть…

— Забыла, кто я? Ты — моя жена, если перестанешь ей быть, то пущу по миру твою семью. Всех до единого. Поняла?

Игорь отстраняется и убивает яростью в глазах, которые я ошибочно считала родными.

— Ты монстр, — выдыхаю, когда он ослабляет хватку.

— Да, — усмехается, пока я трясусь от эмоций, — но ты добровольно вырастила этого монстра.

Муж отходит, поправляя одежду и идеально уложенные волосы, оставляя на мне грязные собственнические отпечатки.

— Вечером, чтобы была дома. Нет, значит запустишь необратимый процесс.

Дверь хлопает, а я стою в невменяемом состоянии. Боже…

Оседаю на пол, глотая соль вместе со слезами. Запускаю пальцы в волосы и безмолвно открываю рот от осознания ужаса всей ситуации. Сиплю вместо крика отчаяния. На большее нет сил.

Зажмуриваюсь и вгоняю ногти в ладони до появления отпечатков. Перед глазами лицо Игоря.

Как же противно…