Ликвидатор

Глава десятая

Балтийск встретил участников экспедиции порывистым ветром и проливным дождём. Тяжёлые свинцовые тучи висели прямо над головой, изредка пронзаемые белыми стрелами молний. Прохожих на улицах почти не было, а те, кого дела заставили все же покинуть уютную теплоту жилища, старались как можно быстрее туда вернуться, отчего передвигались почти бегом. Проезжающие машины оставляли на асфальте четкий отпечаток протектора, который через секунду уже размывался падающей на город с неба многотонной массой холодной воды.

После вынужденного ухода Балтийского флота из стратегически выгодных портов трех прибалтийских государств часть кораблей и подводных лодок перебазировались на север – в Санкт-Петербург, а другая на юг – в Балтийск. Для пятимиллионного Питера пополнение из нескольких сот боевых единиц прошло почти незамеченным, ну а Балтийск с его населением в тридцать тысяч человек ощутил прибавление весьма отчетливо. И на плавучих, и на бетонных пирсах крупнейшей военно-морской базы России на Балтике все места для швартовки были заняты. Многочисленным СКР, МПК, МРК со звонкими, сразу запоминающимися названиями, нередко приходилось швартоваться даже в несколько рядов – одно судно стояло непосредственно бортом к пирсу, а далее борт к борту еще два или три соизмеримых по водоизмещению корабля. Когда Прохоров впервые взглянул на всю эту сосредоточенную на небольшом куске береговой линии военную мощь, то нашел, что Балтийск очень напоминает железного, ощетинившегося мачтами и стволами орудий морского ежа. Ядовитого морского ежа, перед которым отступили бы даже такие океанские флибустьеры, как мурены, акулы и осьминоги. Если бы смогли выжить в холодных, грязных и пропахших насквозь нефтью водах Балтийского моря.

«Пеликан» стоял в самом конце длинного, уходящего далеко в море понтонного причала. Он не был похож на другие корабли армады хотя бы тем, что корпус его и палубные надстройки были свежеокрашены в белый, а не традиционный для военных судов серый цвет. Вообще, складывалось впечатление, что это небольшое по размерам, но очень привлекательное на вид судно только неделю назад спущено со стапелей Николаевского или Североморского судостроительного завода. Каждая хромированная деталь блестела даже в такую скверную пасмурную погоду, каждый канат, который можно было заметить при беглом осмотре, был совершенно новым, и даже тяжелый толстый брезент, прикрывающий укрепленный на юте батискаф, тоже ни разу не использовался. Курирующее экспедицию ведомство решило не мелочиться, готовя корабль, в течение пятнадцати лет уже интенсивно бороздивший соленые воды, к очередному походу в Атлантический океан.

Шестеро москвичей вышли из широкой боковой двери микроавтобуса и быстро, чтобы окончательно не промокнуть под холодным небесным водопадом, друг за другом поднялись на палубу судна по спущенному на пристань трапу. Там, под навесом возле ближайшей надстройки, их уже встречали несколько человек из команды «Пеликана». Здесь были капитан корабля в звании капитана второго ранга, штурман, боцман, радист и непринужденно покуривавший неподалеку машинист машинного отделения в промасленной синей робе и традиционной для военных моряков тельняшке под ней. Он, казалось, не обращал на гостей никакого внимания, а внимательно наблюдал за сидящей на леере чайкой, занятой чисткой своих совершенно мокрых перьев.

– Ну и погодка тут у вас! – шедший впереди всех Славгородский быстро заскочил под крышу, отряхнулся и протянул влажную ладонь кэпу. – Наконец-то добрались… У-ф-ф!

– Здесь это бывает, – ответил капитан, подо ждал, пока остальные члены экспедиции окажутся рядом, а затем сказал: – Сейчас я покажу вам каюты, определитесь там, что к чему, – его взгляд не произвольно упал на Наташу, и капитан едва заметно улыбнулся: – А девушке нужно отдельную, я так полагаю?

– Совсем даже не обязательно, – Наташа взяла под руку Прохорова и демонстративно положила голову ему на плечо.

– Раз так, совсем другое дело. – Кэп ещё раз улыбнулся, кивнул стоящему рядом боцману и указал рукой на металлическую, овальной формы дверь, расположенную в нескольких метрах от мощной лебёдки. – Проходите вниз, боцман покажет свободные каюты. Они совершенно одинаковы, так что нет особой разницы, какую занимать. Впрочем, смотрите сами. – Он развел руки. – Хозяин – барин. Я над вами не командую. Так, Григорий Романович? – Он дружески посмотрел на Славгородского,

– Точно так, командую здесь я. По крайней мере, этими пятью господами.

– Значит, профессор, мы с вами не конкуренты! Тем лучше, будем заниматься каждый своим делом. А сейчас идите за боцманом, только осторожно, лестницы здесь крутые, не упадите, – и капитан снова посмотрел на Наташу.

Взгляд этот не остался для Прохорова незамеченным. Он что-то тихо пробубнил себе под нос, покачал головой, обнял Наташу за плечи и повел ее в сторону двери.

Боцман скатился по узкой железной лестнице на один уровень вниз и ждал, пока неуклюже и медленно гражданские интеллигенты преодолеют полтора десятка за многие годы отполированных ботинками матросов ступеней. Когда, кряхтя и чертыхаясь, последним сошёл непревзойдённый компьютерщик Ожогин по кличке Будулай, боцман прошёл вперёд и остановился в дальнем конце длинного коридора. По обе стороны находились выкрашенные синей краской двери кают.

– Располагайтесь, господа ученые, будьте как дома. – Он открыл ближайшую дверь и указал рукой в образовавшийся проем: – Душ и туалет в каждом номере, ещё один есть на нижней палубе. Но он вряд ли вам понадобится, это для матросов и механиков. Постельное белье меняем раз в неделю, буду предупреждать заранее. В каютах есть селектор и общая связь по кораблю, в экстренных случаях можно ею воспользоваться. Все общие команды – как то: прием пищи и прочее – сообщаются по всем помещениям судна, поэтому морской закон гласит, что не следует отключать общую связь, даже если она вам спать мешает. Что еще?.. Согласно плану экспедиции, мы будем болтаться по морям довольно долго, так что устраивайтесь поудобнее, с комфортом. – Боцман улыбнулся. – Распределитесь по каютам, потом подойдите ко мне, скажите номер, я выдам ключ. Зовут меня Евгений Гаврилко, я боцман. Если кто еще не запомнил. Мои хоромы в том конце палубы, что понадобится или не ясно – подходите, спрашивайте, не стесняйтесь. Матросы вас беспокоить не будут, работайте спокойно. По-моему, всё пока… Я буду у себя, приходите за ключами, – еще раз напомнил боцман, тридцатилетний мужчина с обветрившимся лицом и светлыми волосами, включая брови и ресницы. Он очень походил на скандинава, только вот ростом был всего метр семьдесят, а так – вылитый представитель северных европейских народов. Он еще раз кивнул в сторону открытой двери и направился к себе.

Дождь барабанил по стальному корпусу и палубным надстройкам «Пеликана» все сильнее. Стекло иллюминатора в каюте, где расположились Наташа и Вадим, стало совершенно непрозрачным от обилия разбивающихся об него холодных капель. Вдруг громыхнул раскат грома, гулко отозвался вибрацией всего корпуса «Пеликан». Военная база Балтийского флота находилась в самом центре бушующего циклона. Согласно прогнозу погоды, прояснение должно было наступить не раньше следующего утра, на которое как раз и было назначено отплытие научного судна в длительную экспедицию в район Бермудского треугольника.

Вернувшись обратно в каюту после трехчасового совещания команды в кают-компании, Прохоров долго не мог заснуть, несмотря на то что постоянно барабанящие по корпусу надстройки и металлической палубе капли дождя очень, способствовали приятным сновидениям. Он уже знал, что радист и один из мотористов – тот, который находился на палубе в момент их приезда, – являются людьми мафии. И он должен время от времени сообщать им специфические детали происходящих на борту «Пеликана» исследований по интересующей теме, чтобы они были немедленно отправлены хозяевам.

Но не это сейчас волновало Вадима Витальевича, а нечто другое.

Трудно поверить, что в такое автономное длительное плавание Служба безопасности не послала как минимум несколько своих людей, как это уже сделала мафия. Они тоже находятся среди членов команды или… среди контрактников, что, впрочем, менее вероятно. И там, в далекой от Бермудов Москве, будут пристально следить за каждым его шагом, каждым словом…

Вадим снова посмотрел на мирно спящую Наташу, нежно, чтобы не разбудить, поцеловал её в горячую и чуть влажную щёку, поднял повыше свою подушку, повернулся на другой бок, закрыл глаза и почти сразу же провалился в сон. Ему снилось, что он разговаривает с дельфинами, причём совершенно не открывая рта. Примерно так же, как боцман с одного из английских минных тральщиков во время второй мировой войны.

Утром тучи над Балтийском стали понемногу рассеиваться и появились первые проблески восходящего на востоке солнца. Дождь прекратился. Над военной базой и городом повисла необычная, если принять во внимание вчерашнее буйство стихии, тишина. В какие-то мгновения казалось, что все вокруг вымерло, и только редкие машины, с шумом проносящиеся по еще мокрому асфальту, нарушали покой раннего воскресного утра… Проснулся Прохоров оттого, что неожиданно ощутил дуновение ворвавшегося в каюту свежего морского воздуха. Он полуоткрыл глаза, все еще пребывая в состоянии легкой дремы, и сразу заметил стоящую в одной ночной сорочке возле открытого иллюминатора Наташу. Она молча всматривалась вдаль, наблюдая, как где-то на линии горизонта едва заметно двигается маленький силуэт рыболовного сейнера.

Утро действительно было великолепным. Совершенно пустынное море с разорванным над ним оранжево-серым небом, легкие волны, блики на кажущейся почти черной воде, оставляемые пробивающимися сквозь мглу лучами встающего солнца, и одинокий корабль, больше похожий на мираж, в том самом месте, где, как говорили древние индусы, небо сходится с водой. Наташа услышала шевеление и обернулась. На ее лице, спокойном и задумчивом, появилась улыбка.

– Ты уже проснулся? – Она спросила так тихо, что Прохоров не услышал произнесённые женщиной слова, а скорее прочитал их по губам.

– М-м… – Он приподнялся на кровати, хотел было встать, но тут же вспомнил, что на нём нет совершенно ничего, если не считать густой, растительности на груди и ногах, и начал оглядывать каюту в поисках поспешно брошенной куда-то вечером одежды. Наташа правильно поняла его взгляд и на этот раз продемонстрировала одну из имеющихся в арсенале каждой дамы самых обворожительных улыбок, на которые можно ловить мужчин как щуку на карася, и подошла к кровати.

– Ты просто как ребёнок. – Она нагнулась, обхватила шею Вадима руками и прижалась к его груди.

– С чего ты взяла? – Он недоуменно пожал плечами. – Может, ты сомневаешься в моих мужских качествах? – Вадим подозрительно посмотрел на Наташу.

И снова встретился с улыбкой из арсенала обольстительниц. Только на этот раз она ясно выражала мысли и желания хозяйки. Такую улыбку просто нельзя воспринять по-другому, особенно, если видишь, как кончик розового язычка медленно облизывает нежные, чуть припухлые губки…

Неизвестно, слышали в то утро что-нибудь необычное размеренно посапывающие за тонкой перегородкой Гончаров и Славгородский, но вот стоящий в одиночестве на палубе капитан «Пеликана» сразу же определил расположение помещения, откуда доносились очень знакомые ему по интимному личному опыту звуки. А так как кэп в данный момент находился в вынужденной разлуке с дорогой супругой, то он, тяжело вздохнув, предпочел докурить традиционную утреннюю сигарету на противоположном борту судна, где палубная надстройка наглухо перекрывала вылетающие из открытого иллюминатора стоны, всхлипы и скрипы…

К десяти часам утра, когда согласно расписанию «Пеликан» должен был покинуть Балтийск и направиться на запад, в сторону пролива Ла-Манш, на палубе собралась почти вся команда, за исключением капитана, штурмана, мотористов и кока, занятых выполнением своих основных обязанностей. Кок домывал посуду после завтрака, мотористы запускали и прогревали дизель, а капитан вместе со штурманом находились в штурманской рубке. Наконец двое матросов отдали швартовы, за кормой судна вскипел зелено-коричневый бурун, с обильными пятнами мазута воды, и научно-исследовательский корабль «Пеликан» под радостные и возбужденные голоса пассажиров отошел от плавучей пристани самой крупной военной базы Балтийского флота.

Мотористы поддали газку, и мощная дизельная машина раскрутила кормовой винт почти до максимальных оборотов. Ветер был весьма умеренным, небо продолжало проясняться, вокруг расстилалась безбрежная морская даль – волны, отливающие всеми дветами радуги, уже не казавшиеся мутными, как чернила. Прямо над палубной надстройкой кружили крикливые чайки, изредка «бомбардируя» плечи зазевавшегося на палубе пассажира. Оранжевый батискаф, укрытый до поры до времени брезентовым чехлом, словно стальной осьминог возвышался на кормовой части «Пеликана» и терпеливо ждал своего часа.