Ликвидатор

Глава пятая

В тот вечер старший научный сотрудник режимного закрытого института вышел с работы чуть раньше обычного. Он очень торопился в ясли за дочкой, так как вечером сестра Маши Светлана согласилась посидеть с девочкой, пока супруги Прохоровы впервые после многолетнего перерыва будут наслаждаться театральной постановкой заезжего столичного «Ленкома». Они загодя взяли билеты на «Юнону и Авось» и три дня пребывали в трепетном ожидании вечера пятницы. Старший научный сотрудник отпросился с работы на час раньше и неторопливо направлялся в сторону расположенного в двух кварталах от института детского дошкольного учреждения.

Вадим Витальевич толкнул металлическую калитку забора и прошел на территорию яслей, растянув губы в улыбке и пытаясь глазами отыскать в веселой суматохе бегающих детишек свою дочурку. Это у него не получилось, и он подошел к воспитательнице.

– Добрый вечер, Римма Петровна! – Прохоров, отличавшийся несколько старомодными манерами, учтиво снял шляпу. Всем своим видом он очень походил на сошедшего с обложки журнала двадцатилетней давности интеллигента. Знакомые относились к нему с легкой иронией, хотя и считали умным и интересным в общении человеком.

– Здравствуйте, Вадим Витальевич, – старушка добродушно кивнула. – Сейчас посмотрю, где там ваша Дашенька… Что-то вы сегодня рано пожаловали.

– Мы с женой в театр идем, – не без гордости пояснил старший научный сотрудник и демонстративно извлек из потертого бумажника билеты. – На Караченцева и других артистов из Москвы!

– Хорошо, хорошо, – понимающе закивала Римма Петровна, поднимаясь со скамейки и оглядываясь по сторонам. – Куда же она запропастилась?

Воспитательница обошла всю территорию игровой площадки и даже спросила у детишек, не видел ли кто Дашу Прохорову? Нет, отвечали они, не видели. В дошкольном возрасте детям не очень интересно наблюдать за своими товарищами. Гораздо интересней найти в зеленой траве перевернутого на спину жука, упавшего с березы, или осколок прозрачного бутылочного стекла. А ещё лучше – проверить, как жук ползает по гладкой стеклянной поверхности и сможет ли он без посторонней помощи снова встать на ноги. Именно этим и были увлечены два карапуза Саша и Егор, когда настала их очередь сказать, не видели ли они Дашу Прохорову. Егор недовольно оторвался от увлекательного занятия, посмотрел на старушку-воспитательницу и сказал:

– Видели. Даска около забола стояла, с дядей каким-то лазговаливала.

– Он ей кафету дал! Соколадную… – прогнусавил Саша и вдруг крикнул: – Смогли, пелеваливается на ноги!

Ребята снова увлеклись созерцанием благополучно увенчавшихся попыток черного жука принять подобающее для передвижения положение. Наблюдение за насекомым, копошащимся на осколке бутылки, интересовало мальчишек куда больше, чем неожиданное исчезновение Даши.

– Господи Боже мой, что же за наваждение такое! – запричитала моментально побелевшая Римма Петровна, сцепив морщинистые пальцы рук в замок. – А не могла она сама через железный забор перелезть? Вы, папаша, еще здесь посмотрите, а я пойду к директору, скажу ему… Ой, Господи милостивый…

И пожилая воспитательница засеменила в сторону здания яслей-сада. А Прохоров по второму разу начал обшаривать территорию игровой площадки, заглядывая в каждый тёмный уголок, в каждый находящийся в беседке деревянный ящик для игрушек, в каждый куст сирени, которых на площадке росло очень много.

«И действительно, не ушла же она сама домой? Наверное, спряталась где-нибудь и ждет, когда её хватятся и начнут искать. Сейчас отыщется!» – успокаивал себя Вадим Витальевич, нарочно не желая думать о неизвестном мужчине, ни с того ни с сего решившем угостить его дочку шоколадной конфетой. Мало ли, кому чего захочется…

Но Дашеньки нигде не было, и Прохоров почувствовал, как все сильнее и сильнее начинает биться его сердце и как все холоднее становится где-то под диафрагмой. Он был готов заплакать от ощущения тревоги и безысходности, как вдруг чья-то сильная рука легла ему на плечо. Он резко обернулся, едва не вскрикнув от неожиданности. Перед ним стоял среднего роста мужчина в черных джинсах и такой же джинсовой куртке. Незнакомец секунду внимательно изучал глаза Вадима Витальевича, в которых без труда можно было прочитать страх и смятение, а затем низким спокойным голосом заговорил:

– Вы – Прохоров?

– Я! А вы кто? – Вадим Витальевич попятился.

– Я знаю, где ваша дочка. Идите за мной.

Не дожидаясь ответа, незнакомец развернулся и быстро зашагал в сторону калитки. Взволнованный отец бросился за ним следом. Он хотел схватить мужчину за рукав и потребовать от него немедленных объяснений, но тот шел слишком быстро и вот уже свернул за угол ближайшего дома. Затем, не обращая внимания на причитания суетящегося рядом Прохорова, зашел в подъезд.

Вадим Витальевич ровным счетом ничего не понимал, но старался ни на шаг не отставать от загадочного и молчаливого мужчины, каким-то непонятным образом знающего местонахождение его пропавшей дочери. Больше всего Прохорова раздражало, что незнакомец явно пытается увлечь его как можно дальше от яслей, где сейчас, наверное, все воспитательницы и нянечки во главе с директором ищут не только потерявшуюся Дашеньку, но и ее отца.

Прохоров едва удержал пристегнутую к тугой пружине входную дверь подъезда, за которой только что скрылся незнакомец, и забежал внутрь. Тут же чьи-то невидимые руки крепко обхватили его сзади и плотно прижали к лицу мокрую и отвратительно пахнущую тряпку. Кажется, это был обычный носовой платок.

Вадим Витальевич попытался вырваться, но неожиданно перед его глазами сумрак изгаженного кошками и алкоголиками подъезда расплылся в яркое белое пятно. К горлу подкрался комок, глаза заволокла неясная дымка, и старший научный сотрудник Прохоров провалился в сладкую и бездонную пропасть. Очнулся Вадим Витальевич на заднем сиденье неизвестного автомобиля, не спеша катившего по затерявшейся среди городских трущоб второстепенной улочке. Слева и справа от него сидели незнакомые мужики, спереди, помимо водителя, ещё один, лица которого Прохорову рассмотреть не удавалось, он видел только внимательно следящие за ним карие глаза, отражённые в зеркале заднего вида. Мужчина заметил, что лицо Вадима Витальевича приняло более-менее осмысленный вид, и заговорил.

– Как себя чувствуете, господин Прохоров? Или вы предпочитаете, чтобы вас называли товарищ старший научный сотрудник? – с заметным сарказмом спросил незнакомец.

– Кто вы такие?! Где Дашенька?!! – Прохоров попытался дёрнуться, но две крепкие, как сталь, руки, тотчас пресекли эту попытку.

– Ваша девочка у нас. И от благоразумия ее отца зависит, вернется ли она к нему веселой и здоровой.

«Похитили мою Золушку, чтобы требовать с меня, нищего, выкуп! – пронеслась в голове инженера мысль. – Пойду на все их условия, лишь бы вернули мне Дашеньку живой и как можно скорее!!!»

– Что вы от меня хотите?! – Вадим Витальевич почувствовал, как из глаз его бурным потоком хлынули слёзы. Они текли по ресницам, скатывались попылающим щекам и попадали на губы, оставляя на них давно забытый привкус боли и отчаяния. Привкус обрушившейся беды.

– Да не волнуйтесь вы так! – «успокоил» его сидящий впереди человек. – От вас не потребуется никаких материальных и даже физических затрат. Мы просто хотим, чтобы вы кое в чем нам помогли. Это касается ваших профессиональных интересов.

– И тогда вы отдадите мне Дашеньку?! – с надеждой спросил Прохоров и затих в ожидании.

– Разумеется. Причем если услуга ваша нам потребуется не так скоро, то дочку вы можете забрать уже через два часа.

– Я согласен, говорите свои условия! Все, что в моих силах… – оживился Вадим Витальевич и даже перестал плакать.

Чёрная «восьмёрка» ещё около часа кружила по окраинам Саратова, нарочно выбирая немноголюдные и разбитые улицы. За совершенно непрозрачными снаружи стеклами шел длинный и удивительный разговор, в основном монолог, редко перебиваемый несмелыми вопросами собеседника. Наконец беседа подошла к концу, и автомашина остановилась, не выключая двигателя, возле старой полуразвалившейся церквушки, некогда отобранной у прихожан и превращенной в склад заготконторы по сбору старого тряпья.

– Но мы прекрасно понимаем, Вадим Витальевич, что нельзя от человека требовать что-либо, ничего не обещая взамен. Поэтому наша структура предлагает вам, начиная с сегодняшнего дня и до завершения дела, на что может понадобиться несколько лет, ежемесячное вознаграждение… – не знакомец на переднем сиденье задумался. – Сколько вы сейчас получаете в своём институте?

Прохоров, слегка сконфузившись, ответил. Сумма и впрямь была мизерной.

– Как можно жить с женой и ребенком на такиегроши? – ужаснулся мужчина. – Хорошо, начиная с сегодняшнего дня вы не будете ни в чем нуждаться, но я не хочу, чтобы посторонние, в том числе и жена, заметили перемену в вашем поведении. Скажите ей, мол, подняли зарплату в два с половиной раза, как хорошему специалисту. И дождитесь перевода. Потом получите новые инструкции. А реально я предлагаю вам, Вадим Витальевич, до момента вашего перевода на новое место десять тысяч долларов в месяц. Устраивает?

Прохоров даже зажмурился, настолько неправдоподобно высокой оказалась оценка его труда со стороны неизвестной «структуры». И это при том, что ничего, выходящего за рамки его обычной работы, даже не придется делать! И Дашеньку отдадут уже через час, а то и раньше!

– Да, спасибо! – не своим голосом выдавил он, даже не веря, что такое вообще возможно.

– Как только узнаете о переводе, сразу же начинайте ходить на работу в галстуке.

– Но я никогда не носил галстуков!.. С тех пор, как закончил институт…

– Ничего страшного, купите, – отмахнулся собеседник. – Вот деньги, – и он протянул, не глядя, через плечо толстую пачку российских рублей. – Здесь сумма, равная двум тысячам долларов. Остальное через четыре недели. Вы все поняли насчёт денег? – строго спросил мужчина.

– Да, спасибо, да. – Дрожащей рукой Прохоров взял деньги, не зная, что с ними делать.

Внимательные карие глаза в зеркале заднего вида нахмурились.

– Спрячьте! Хотите, чтобы ударили по голове в первой же подворотне?

– Извините, извините… – Вадим Витальевич торопливо сунул деньга во внутренний карман видавшего виды серого пиджака. – Где я могу найти Дашеньку?

– А теперь слушайте меня внимательно. Нам, как вы понимаете, нужны гарантии. Поэтому мы дали вашей дочери специальный препарат, который ввели в обычную конфету…

– Ч-ч-что?!! – снова дернулся Прохоров, но сидящие по сторонам «шкафы» вдавили его в сиденье.

– Не надо так психовать! – разозлился неизвестный собеседник. – Он совершенно безболезнен и безвкусен, к тому же его невозможно определить по анализу крови или любому другому. Ваша дочка будет нормально себя чувствовать, если один раз в неделю ей давать таблетку противоядия, которая будет регулярно появляться в вашем почтовом ящике, в упаковке.

– А если вдруг…

– В таком случае через десять дней девочка перестанет ходить, через две недели – разговаривать и есть, а через месяц умрет! И никакие врачи не помогут… Препарат неизвестен обычной науке и создан специально для подобных целей нашими фармацевтами. Ему нет аналогов. Зато если мы находим общий язык с интересным вам человеком, то рано или поздно даем ему маленькую ампулу. Один укол – и больше ни препарата, ни еженедельного приема таблеток. Очень удобно, не так ли, Вадим Витальевич? – По растянувшимся в зеркале глазным щелям Прохоров понял, что собеседник его улыбается.

– По-моему, у меня уже нет выбора… – прошептал инженер. – Если всё будет нормально, а это я вам могу прямо сейчас обещать, то когда вы дадите мне ампулу?

– Как только вы получите приглашение на новое место работы. Ведь не собираемся же мы посвящать вашу жену во всякие там обязательные приёмы таблеток! – хмыкнул незнакомец. – Ничего не бойтесь, живите, как жили, тратьте деньги. И не забывайте про галстук… – Собеседник ненадолго замолчал и потом добавил: – А дочка ваша в этом дворе, идите, забирайте. До свидания, Вадим Витальевич. Выпустите его!..

– До свидания… – севшим голосом произнес Прохоров. – Пожалуйста, не забывайте вовремя присылать таблетки…

Один из парней, сидящих рядом, вышел из машины и пропустил инженера. Вадим Витальевич услышал, как сзади хлопнула дверь, взревел двигатель и провернулись на асфальте резиновые покрышки «восьмерки». Прохоров вбежал во двор ближайшего дома.

Дашенька сидела на скамейке и причесывала красивую темноволосую куклу. Рядом с ней стоял и молча курил какой-то неприметный парень. Заметив появившегося из арки Прохорова, он что-то быстро сказал девочке, развернулся и торопливо скрылся в подъезде. Вадим Витальевич подошёл к Дашеньке, опустился на корточки и заплакал, гладя дочку по золотистым кудряшкам, не в силах налюбоваться на её милое, доверчивое личико.

– Дядя тебя не обижал? – дрожащим голосом спросил отец и поднял девочку на руки.

Даша отрицательно покачала головой и вдруг звонко рассмеялась, вытянув перед лицом папы зажатую в руке дорогущую импортную куклу.

– Дядя подарил, да, доченька?

Она радостно кивнула и сказала:

– А где мама? Мама дома? Мы поедем домой?

– Конечно, Дюймовочка, конечно.

И Прохоров пошел по направлению к соседней с двором, оживленной и шумной улице. Там он сел вместе 'с Даше^й в «зеленоглазое» такси и уже спустя десять минут был дома. Жена, нетерпеливо поглядывающая на часы, встретила мужа с затаенной тревогой. Раньше он почти никогда не опаздывал.

– Вадим, до начала спектакля всего четверть часа, а нам ехать на двух транспортах! Что случилось?

– Ничего, – Прохоров непринужденно пожалплечами. – В институте задержался. Мне ведь сегодня зарплату повысили! В два раза. – И он нежно поцеловал удивленную жену в щеку. – А насчёт театра не беспокойся, внизу ждет такси. Сейчас быстро завезем Дашеньку к твоей сестре и успеем как раз к началу. – И он снова прижался горячими губами к Машиной щеке.

С этого вечера у старшего научного сотрудника закрытого ведомственного института началась совсем другая жизнь.

Примерно в это же время за две тысячи километров от Саратова – в столице – тоже происходили интересные события. С платной автостоянки, расположенной недалеко от ВДНХ, была угнана автомашина, принадлежащая неизвестно куда пропавшему майору Боброву. Он уже длительное время не появлялся, машиной не пользовался и, соответственно, не вносил деньги за ее хранение к великому неудовольствию администрации стоянки. Его безуспешно пытались найти по телефону и даже посылали одного из сторожей к нему домой. Но последний вернулся разочарованный и удивленный и сообщил, что квартира Валерия Николаевича опечатана. Причем в домоуправлении сказали, что за ним также числится долг по квартплате. Следовательно, хозяин проветривающейся возле ВДНХ автомашины сгинул в неизвестном направлении. Тогда хозяева стоянки решили – каждый день начислять на долг Боброва большие штрафные проценты. Таким образом сумма долга через несколько месяцев имеет шанс почти сравняться со стоимостью «восьмерки», а затем можно через суд отсудить ее у сильно задолжавшего владельца.

Но однажды ночью, когда дежурил племянник хозяина стоянки, автомобиль угнали. Впрочем, слово «дежурил» здесь не очень подходит. Гораздо вернее было бы сказать – спал мертвецки пьяным сном. А когда ненадолго продрал глаза, то различил мутные очертания незнакомца, одетого в форму майора. Лицо бедолага-студент рассмотреть не успел, так как моментально получил удар в голову, после которого отключился как минимум на час. А когда проснулся, то обнаружил, что исчезла «законсервированная» начальством машина Боброва. Позвонить в милицию сразу же не получилось – телефонный шнур предусмотрительно обрезали. И пришлось пьяному сторожу на полусогнутых ногах выписывать кренделя по направлению к ближайшему отделению, расположенному в нескольких кварталах от стоянки. Там его внимательно выслушал дежурный, только с пятой попытки уловивший смысл появления начинающего алконавта, и сразу же отправил на место дежурный наряд. А самого студента поместил в «сушилку», где тот и пребывал до утра в компании таких же, как сам, любителей «принять для сугрева». А наутро его ждала страшная новость – приехавший за племянником дядя, владелец стоянки, с досадой сообщил, что угнанная машина спустя полчаса после отъезда со стоянки врезалась в светофор, загорелась и в течение нескольких минут сгорела почти дотла. Коварные планы завладеть автомобилем задолжавшего клиента растаяли как дым.

После этого происшествия в дело включились сразу две группы компетентных органов. Одна занималась фактом угона и последовавшей за ним аварии, а вторая – принадлежащая к неким не афишируемым структурам – пыталась установить личность погибшего угонщика, втайне надеясь, что им окажется именно разыскиваемый майор Бобров. Результаты экспертизы сильно обгоревшего трупа, найденного в машине, дали практически однозначный ответ – погибшим человеком является хозяин автомобиля, бывший начальник охраны «Золотого ручья» майор Валерий Николаевич Бобров. Помимо того, что мужчина был одет в майорскую форму, у него была обнаружена такая же группа крови, к тому же по внешним характеристикам – рост, вес и т. д. – погибший полностью соответствовал личности разыскиваемого. Положительное заключение дали также и стоматологи – все ранее занесенные в личную карту Боброва пломбы имели место у погибшего. Это вам не хухры-мухры, а самая главная улика! Дело закрыли, и труп погибшего офицера передали его близким для захоронения, вместе с цинковым гробом.

На похоронах присутствовали многочисленные родственники покойного, его друзья и сослуживцы. Говорили памятные речи, огласили неизвестно откуда появившийся приказ о посмертном присвоении очередного воинского звания и письмо соболезнования от ведомства, где проходил службу Валерий Николаевич. Больше всех убивалась бывшая жена Боброва Марина, пришедшая на похороны в сопровождении нового мужа, одного из самых богатых людей Москвы. Банкир стойко принял причитания супруги по первому мужу, а затем извинился перед присутствующими, посадил Марину на широкое сиденье «пятисотого» «мерседеса» и увез прочь с кладбища.

Только одна женщина из всех, принимавших участие в похоронах трагически погибшего военного, была спокойна и не разделяла всеобщего горя. Она приехала издалека, специально приглашенная одним из его друзей, знавшим о пылкой любви ветерана войны в Афганистане и молоденькой девушки, встретившихся однажды летом на берегу Балтийского моря. Этим человеком был нынешний начальник охраны «Золотого ручья» капитан Саблин. Без особой надежды на какой-то результат, он отправил по известному адресу сообщение о гибели Валерия Николаевича. А спустя два дня ему принесли телеграмму. Гостья из-за границы прилетала сегодня вечером. Надо было непременно ее встретить, так как она совершенно не ориентировалась в Москве, и к тому же, как потом выяснилось, очень плохо говорила по-русски. Эту женщину звали Рамона.