Ликвидатор

Глава семнадцатая

С точки зрения здравого смысла мне следовало забыть об увиденном, стереть от греха подальше запись на видеокассете и спокойно продолжать трудиться на благо мафии, готовой вот-вот прибрать к рукам всю полноту власти в России. Меня, безусловно, ожидали радужные перспективы скорого назначения на должность координатора структуры по Латвии, о чем уже упоминал Персиков и о чем недвусмысленно говорил факт передачи в моё полное распоряжение дорогих автомобилей и бывшего правительственного особняка в самом центре Юрмалы.

Я уже имел на банковском счету более двух миллионов долларов и мог жить не возможностями, как абсолютное большинство людей, а желаниями.

В таких случаях, если верить демагогам, принято вспоминать про некий абстрактный долг перед Родиной и прочую, загружающую мозги своей нелепостью, ерунду. Но, честное слово, на все это мне было плевать с самой высокой московской колокольни! Просто я знал, что весь остаток жизни буду ощущать себя подонком, если сейчас не найду в себе смелости и не воспользуюсь предоставившейся мне уникальной возможностью подложить мафии, уже и без того имеющей в стране, как минимум, половину всей реальной власти, крупную свинью. Ведь разве тогда, в роскошном желтом особняке на берегу Чудского озера, я не думал о том, что для сохранения жизни Рамоны, моих близких и, разумеется, своей собственной, лишь на время соглашусь на сотрудничество с этой криминальной структурой, помпезно именующей себя итальянским словом «мафия», соглашусь лишь для того, чтобы в будущем сполна рассчитаться с ней за незабываемую пытку электротоком в Пярну, когда я выпускал изо рта пену и рычал, словно попавший в капкан волк, и за едва не удавшуюся попытку извращенца изнасиловать мою любимую женщину, и за кровавую проверку на вшивость во Львове, и за необходимость пережить свои собственные «бутафорские» похороны, и за то, что принужден постоянно врать Рамоне, что работаю на одну из российских спецслужб, и, наконец, за то, что все эти годы медленно, но планомерно растаптывал тяжелыми армейскими ботинками свое загнанное и униженное чувство собственного достоинства? Мне, как цепному псу, просто бросили кусок пожирнее. А грядущие назначения, формально записанные на мое имя материальные ценности и фиктивная свобода – не более чем блеф, тщательно выверенный и ловко продуманный…

Все эти мысли пронеслись у меня в голове за одну секунду, прошедшую после щелчка видеомагнитофона, известившего об окончании записи. Ещё через две секунды я уже четко и в мельчайших деталях знал, что сейчас мне предстоит сделать. Времени на раскачку, увы, не оставалось.

Для начала я связался по рации с Соловьем и сообщил ему о своей вынужденной отлучке, подтвердив, что нахожусь в нескольких сотнях метров от базы и обязательно вернусь к моменту снятия боевиков с охраны. Он снова тыкнул, сообщат, что «на горизонте все нормально», и опять поинтересовался состоянием моего здоровья. Ничего, пусть пока посмеётся…

Потом я быстро снял камуфляж, освободят карманы от лишнего груза типа фонарика и сигнальной ракеты, достал из магнитофона видеокассету, прочно прикрепил ее липкой лентой в районе грудной клетки, именуемом «фанерой», оборвал под корень ведущий от скрытой камеры кабель и спрятал конец. Снова оделся, натянув на самые брови зелёную форменную кепку с козырьком, из всего оружия оставил себе лишь нож с выкидным лезвием и ручную гранату, тщательно прикрутил на место крышку вентиляционного отверстия, в последний раз придирчиво осмотрел комнату, открыл ключом дверь, вышел в коридор, снова запер ее и направился к центральному пульту наблюдения.

Я хорошо знал расположение видеокамер и ракурс их кадра и специально шел таким образом, чтобы как можно чаще демонстрировать объективу свою спину, а не лицо. Согласно графику дежурства, на пульте еще в течение получаса должен находиться Валентин. Он мой должник и вряд ли станет дергаться; увидев внутри базы по всем прикидкам обязанного быть снаружи начальника охраны. На это я и рассчитывал. К тому же, когда спустя три минуты я проскользнул в помещение центрального пульта видеонаблюдения, Валентин, оказывается, снова наслаждался американским боевиком. Неудивительно, что он заметил мое появление только тогда, когда я положил ему на плечо руку. Он тут же попытался дернуться, прекрасно осознавая, что ему грозит за второе подряд нарушение распорядка несения дежурства, но я снова успокоил его.

– Смотри, не отвлекайся… – снисходительно разрешил я и, не спрашивая разрешения, влез в главный компьютер базы.

Как я и предполагал, боевик не сделал даже слабой попытки помешать моим запретным действиям. Более того, он с нескрываемым удовольствием опять прилип глазами к экрану. А я спокойно вошел в систему управления внешним компьютером и дал ему команду закрыть аварийный выход. Через полминуты на мониторе вспыхнула надпись: «Операция завершена». Вот и замечательно. Теперь – в медчасть, к доку! Времени у меня оставалось совсем мало.

Когда я уходил, Валентин даже не обернулся.

До медчасти было рукой подать. Я шёл, уже не обращая внимания на видеокамеры, и на ходу обдумывал то, что сейчас скажу доку. Он был хорошим парнем и однажды даже рассказал мне, как полтора года назад неожиданно встретил приятеля, с которым когда-то вместе учился в Военно-медицинской академии. Приятель пригласил его в ресторан «вспомнить курсантские годы», а потом, как бы между прочим, сообщил, что можно устроиться по специальности на одну отдаленную военную базу, по контракту на год, с окладом в три тысячи долларов в месяц. Но эта военная часть, говорил приятель, является особо секретной, так что в течение всего срока не будет возможности ее покинуть.

Док, в то время получавший жалкие гроши в окружном госпитале, счел предложение выгодным, так как после окончания контракта мог наконец-то купить себе квартиру, о которой мечтал с того самого момента, как окончил академию. У него никогда не было своего дома. Первые шестнадцать лет жизни он прожил в детском доме, после – общага медучилища, армейские казармы, общежитие госпиталя… И парень согласился. Заботливый друг скоренько оформил перевод, и спустя каких-то пару месяцев док уже подлетал к нашей крысиной норе в зеленой «скорлупе» вертолёта. И в тот же день понял, куда именно он попал.

Док не был боевиком, его не посвящали в какие бы то ни было секреты и на него, согласно сложившимся негласным правилам мафиозного «устава», не распространялось «посмертное» увольнение из «структуры». Он был контрактником. И я знал это совершенно точно – около месяца назад Персиков пообещал ему, что примерно через пять или шесть недель его наконец-то отпустят, так как уже подписан контракт с новым, молодым и несемейным, военврачом. Я рассчитывал убедить дока, чтобы он мне помог. Почему-то мне казалось, что парень не откажется.

Открыв дверь медчасти, я понял: что-то случилось. Док сидел за столом, обхватив голову руками, и раскачивался взад-вперёд. Услышав звук шагов, он обернулся, и я увидел, каким мертвенно-белым стало его лицо. С момента нашей последней встречи не прошло и четырех часов. Что же такое могло произойти?

– Он умер… умер, гад.

Тут мне все стало ясно. Парень достал из ящика стола стеклянный пузырек со спиртом и, плеснув граммов пятьдесят в стакан, разбавил их водой из графина.

– Босс мне голову оторвёт, когда узнает… – Он залпом осушил стакан и сник ещё больше.

– Не оторвёт. Если сделаешь то, что я тебе скажу.

Во взгляде парня промелькнула тень надежды,

обильно разбавленная появившимся одновременно с ней недоверием. Он исподлобья посмотрел на меня и тихо спросил:

– А что нужно сделать?

– Ты никому не скажешь, что Король скончался.

– Разве это возможно? Он же мертвый! – Док снова потянулся за графином. Ещё пара порций, и он будет не в состоянии осознать смысл происходящего.

– Ты действительно хочешь, чтобы все закончи лось для тебя благополучно?

Вместо ответа парень только кивнул.

– И хочешь вернуться живым и здоровым в мир нормальных людей?

– Что?! – Док вздрогнул, осознав дьявольский смысл заданного ему вопроса, и со страхом посмотрел мне в глаза.

Я решил открыть карты. В конце концов, если мне не удастся убедить этого несчастного в необходимости помочь и мне, и себе, то можно будет считать, что мой план незаметного исчезновения с базы провалился. Я пошел ва-банк.

– Тогда слушай меня, дружок, внимательно,– на всякий случай я перешел на шепот. – Как ты думаешь, кто я на самом деле?

– Не знаю… – Док отрицательно помотал головой.

– Я – сотрудник российской разведки. Ты первый и последний, кому я об этом говорю. И доподлинно известно, что, вне зависимости от того, умер Король или жив, тебя уже никогда не отпустят обратно, в нормальную человеческую жизнь. Или ты будешь продолжать работать на мафию, или тебя просто не станет. – Я выдержал многозначительную паузу, а затем продолжил: – Но можешь считать, что заново родился, так как обстоятельства складываются для тебя в высшей степени благоприятно.

– Да уж… – Он еще не до конца осознал смысл моих слов и по-прежнему смотрел на меня как загнанный в угол беспомощный щенок.

– Ситуация сложилась таким образом, что мне нужно срочно возвращаться к нашим. Дело в том, что я узнал очень ценную информацию, которая должна быть известна спецслужбам России не позднее чем через сутки-полтора. Иначе страну ждет катастрофа! Понимаешь меня или нет?!

Док закивал головой, проглотил застрявшую в горле слюну.

– Смерть инструктора случилась как раз вовремя. По крайней мере теперь мне не придется убивать его собственными руками… Если сделаешь все, как я скажу, то мы оба не только останемся живыми и здоровыми, но и окажем этим тварям, – я кивнул в сторону двери, – такую медвежью услугу, после которой они будут харкать кровью!.

– Хорошо, я согласен, – тихо, но довольно уверенно проговорил док. Он был замечательный парень. – Каким образом мы сможем незаметно… – Вдруг лицо его озарилось догадкой, мертвенно-бледные щеки запылали: – Неужели вы… вместо Короля?!

– Именно так. Я сниму камуфляж, ты отмотаешь с мертвеца бинты и тряпки, завернешь меня в них точно так же, как был завернут он, а когда придёт время, – я взглянул на часы, – тогда мы вместе с тобой полетим в одном из вертолетов в военный госпиталь, где обгоревшего пациента уже ждут не дождутся. Впрочем, в место назначения мы не попадем. Ведь не считаешь же ты, милый друг, что мне необходима помощь специалиста по ожогам?

Наконец-то на лице дока появилось подобие улыбки. Значит, все будет хорошо. Просто не может не быть.

– Мы будем захватывать вертолет? Каким образом? У меня нет оружия…

– Положись на профессионала, малыш. Ведь я ещё моджахедам головы откручивал, так неужели не справлюсь с двумя-тремя двухметровыми мордоворотами, к тому же совершенно не ожидающими нападения со стороны завернутой в пропитанные кровью и ещё Бог весть какой гадостью «пеленки» полуживой мумии? К тому же у меня не совсем пустые руки. Плюс – твоя поддержка, в случае чего. Уже не так мало… А теперь давай, приступай к делу! У нас осталось не более получаса, чтобы ни одна живая душа не догадалась о подмене настоящего, но мёртвого Короля, на не настоящего, но совершенно здорового майора!

– Вы майор? – удивленно спросил док, пряча пузырёк со спиртом обратно в стол. – Военный?! А какие войска? Ах да… – Он утвердительно кивнул и уже направился было в соседнее помещение, где лежал завёрнутый в бинты инструктор по ликвидации, но обернулся и, нахмурив лоб, отчего на нём сразу же появились три глубокие морщины, спросил то ли у меня, то ли у себя самого: – Но куда я дену этого мертвеца?.. Ведь не оставлять же его здесь.

– А, собственно говоря, почему бы нет? Кроме тебя кто-нибудь заходит в медчасть?

Док отрицательно покачал головой.

– Вот и замечательно. Раньше чем через два дня вонять он не начнёт. А через сутки мы уже будем сидеть в кабинете моего командира, сообщать сверхсекретные сведения и чувствовать себя как у Христа за пазухой. Какие вопросы? Положи его в шкаф для белья и закрой чем-нибудь, вот и вся проблема.

Я знал, что говорю доку неправду, но другого выхода просто не видел. Не был я уверен и в том, что мы действительно сможем пробиться в один из высоких кабинетов. По крайней мере, так быстро, как я с легкостью пообещал этому молодому парню.

– Давай док, действуй. И не забудь закрыть дверь!

Когда в наружной двери повернулся ключ, а док скрылся за дверью лазарета, я взял один из стульев, подвинул его к стоящему у дальней стены стеклянному шкафу с медикаментами, забрался на обивку с ногами, пару секунд понаблюдал за предательски моргающей красным светодиодом камерой видеонаблюдения, а потом быстро схватил и буквально с корнем оторвал всё, обеспечивающие её круглосуточную работу, провода. Вот теперь полный порадокс.

Минут через пятнадцать дверь лазарета открылась, и док, неприятно поморщившись, сказал:

– Заходи, чувствуй себя как…– но он не нашёл подходящего для ситуации слова, а поэтому просто махнул рукой в сторону полуоткрытой двери, из-за которой довольно отвратительно пахло антисептической противоожоговой мазью и обгорелой кожей.

Король, по всей видимости, уже находился там, куда я и присоветовал его засунуть. Слава Богу, мне не случилось лицезреть все прелести обгоревшего на пятьдесят процентов мертвеца. Док избавил меня от этой пытки. Но зато заставил лечь на ту же самую кушетку, где он совсем недавно пеленал мумию инструктора по ликвидации. Я даже не пикнул, хотя сразу же после появления в комнате у меня в горле застрял какой-то холодный комок, вот-вот готовый вырваться наружу вместе с содержимым желудка. Я просто снял всю одежду, оставшись совершенно голым, если не считать приклеенной к груди кассеты, растянулся в горизонтальном положении и, стиснув зубы, около десяти минут терпел, выполняя нехитрые команды парня, пока он с тщательностью молодой мамаши заворачивал меня в только что снятые с околевшего жмурила бинты и повязки. В довершение всего док заставил меня перекатиться с кушетки на стоявшую вплотную к ней медицинскую каталку. Как я понял, именно на ней мне и предстояло отправиться в путь.

– Ну как я выгляжу в роли свежезапеченного Тутанхамона? – пробубнил некто, кому противно воняющие и пропитавшиеся запекшийся кровью вперемешку с лохмотьями кожи бинты, в три слоя, обёрнутые вокруг всего тела, почти не позволяли говорить членораздельно. Если кому-то постороннему сейчас случилось наблюдать эту картину, он наверняка бы свихнулся. Ни один нормальный человек не может произнести ни слова в таком положении, находясь одной ногой – точно, а второй – не меньше чем на половину в сырой кладбищенской яме. Но я говорил.

– Нормально выглядишь, командир, в самый раз. – Док оценивающе посмотрел на лежащий перед ним свёрток и удовлетворенно кивнул. – Только не вздумай подавать признаков жизни, даже если тебя случайно уронят с вертолёта. Договорились?

– Ладно, малыш, не беспокойся… У меня к тебе просьба, совсем небольшая… – Я в очередной раз подавил подступивший к горлу приступ тошноты. Бинты пахли отвратительно. – У меня в поясном кармашке формы лежит ручная граната. Положи её в свой докторский чемоданчик. На всякий случай. Я очень надеюсь, что она не пригодится, но всё же не будь лентяем. Ты ведь берешь с собой чемоданчик?

– Беру. – Док вышел в соседнюю комнату и вернулся с черным кожаным кейсом. Потом нашёл в скомканном на полу камуфляже гранату и, аккуратно завернув её в чистую тряпочную салфетку, положил внутрь какой-то жестяной коробочки и убрал в чемоданчик. После этого спрятал форму в бельевой шкаф, где, судя по всему, уже находилось кое-что весьма отталкивающее, и стал переодеваться, снимая белье, уже испачканный кровью при осуществлении недавней манипуляции с бинтами медицинский халат и влезая в новый, голубого цвета комплект – короткий халат и брюки.

Именно в этот момент я услышал, как хлопнула входная дверь. Док так напрягся, что у него на лбу проступила пульсирующая вена. А я прикрыл обмазанные мазью веки – единственную незабинтован-ную окончательно часть тела – и прикинулся наполовину обгоревшим инструктором ликвидации по прозвищу Король.

Голос, нарушивший гробовую тишину медчасти, безусловно, принадлежал господину Персикову, решившему самолично навестить трагически пострадавшего после попойки мастера заказных убийств перед его грядущей отправкой в госпиталь.

– Ну как он? – Торопливые шаги проследовали в лазарет и остановились прямо перед каталкой. Я даже ощутил на своем лице горячее, прерывистое дыхание. В произнесенных Персиковым словах чувствовалась надежда. «Ишь ты, заботливый какой, сволочь!»

– Немного лучше, – обнадеживающе отозвался док. – Только надо поторапливаться…

– Вы полетите последним вертолетом, вместе с несколькими из наших гостей. Когда вертолёт сядет, вас будет ждать «скорая». Прямиком поедете прямо в госпиталь. Я уже обо всем договорился. Как только передашь инструктора врачам, сразу же поедешь обратно к вертолёту.

– На той же «скорой»? – Судя по отдалявшемуся голосу, док направился к шкафу с лекарствами. Так оно и оказалось – ровно через три секунды я услышал слабое дребезжание открываемой стеклянной дверцы.

– Нет, будет другая машина! – как ножом, отсёк Персиков. Он сделал небольшую паузу, а потом довольно сердито спросил: – Чего ты там накладываешь в чемодан? Зачем тебе ампулы?

– Мне действительно незачем. А вот ему, – вероятно, он имел в виду меня, – вполне могут пригодиться. Это обезболивающее. Два часа назад я уже сделал ему один укол, и, можете убедиться сами, он впервые за последние сутки смог уснуть.

Док, конечно, был мастером своего дела, но я даже не догадывался, что он еще и хороший актер. По крайней мере, говорил он достаточно убедительно.

– Хорошо, делай как знаешь, – расслабился Персиков. – Я не доктор, чтобы давать тебе советы. Но предупреждаю, если он умрёт по дороге в госпиталь…

Больше я ничего не услышал, так как последние высказанные боссом звуки, словно под тяжелым стальным прессом, превратились в змеиное шипение.

– Сделаю всё возможное, – снова совершенно спокойно парировал док. – Он держится молодцом, ваш инструктор. Другой на его месте уже давно бы сдался, ан нет! У этого мужика поистине феноменальная сопротивляемость организма. И хоть не благодарное это дело – давать прогнозы, я все же рискнул бы предположить, что с ним всё будет в порядке…

Чёрт бы его побрал, этого дока! Я уже по-настоящему начал сомневаться в правильности выбранной им когда-то профессии. Мэтры из Щукинского училища наверняка вырвали бы остатки своих основательно поредевших и седых шевелюр, случись им узнать, какой потрясающий талант утерян ими безвозвратно. Впрочем…

– Правда, раньше чем через три-четыре месяца он вряд ли сможет приступить к работе. – С настоящим, если бы я не был уверен в обратном, сожалением док продолжал обрабатывать Персикова, который сам был вполне приличным психологом, однако речь парня, безусловно, произвела на него впечатление.

Босс вздохнул и с надеждой в голосе произнёс:

– Ну это не беда. Главное, чтобы встал на ноги, а там уже не проблема…

Я услышал, как скрипнул стул. Не иначе, как Владимир Адольфович решил нас покинуть? Ужасная потеря.

– Вы уже собрались?

– Да, готов, – спокойно ответил док.

– Ждите. Минут через несколько за вами зайдут, помогут довезти нашего больного до автобуса, а потом посадят в вертолет. Полетите с серьезными людьми, так что делай выводы. – Персиков еще секунду постоял, вероятно, внимательно рассматривая напоследок одного из своих самых ценных холуев, которого по стечению обстоятельств инкогнито заменял я, а потом быстро направился к выходу из медчасти. . Когда хлопнула дверь, я рискнул открыть глаза и покрутить зрачками в разные стороны.

Док сидел на кушетке, держал в руках черный кожаный чемоданчик и с отсутствующим видом смотрел прямо на меня.

– Всё в порядке?

– Вроде да, – просвистел я сквозь бинты. – Спасибо, док.

– За что? – Его брови удивленно взметнулись вверх.

– За всё.

Буквально через полминуты снова хлопнула входная дверь, и по выложенному кафелем полу медчасти громко застучали сразу две пары тяжелых армейских ботинок. Пришли провожатые. Я опять закрыл глаза и прикинулся мумией. Док обменялся с боевиками парой слов, каталку со мной подхватили, и я поехал, изредка вздрагивая, когда маленькие колёсики с резиновой окантовкой проезжали по неровностям многочисленных коридоров.

Наконец я почувствовал запах выхлопных газов и услышал отраженный высокими сводами гул работающего дизельного движка микроавтобуса. Мы добрались до гаража. Хлопнула, открываясь, задняя дверца «бусцка», каталку снова подхватили и по неизвестной мне наклонной поверхности затолкали внутрь кузова.

– Осторожнее, вы! – это док подал свой голос. – Не дрова везёте.

Он запрыгнул в автобус рядом со мной, дверца захлопнулась, плавно включилась коробка переключения передач, и синий «форд-транзит», а это, несомненно, был именно он, тронулся в путь. Спустя пару минут док легонько толкнул меня в плечо.

– Не уснул, командир?

– Что случилось? – Я открыл глаза и увидел нависающее прямо надо мной лицо парня. Казалось, он был чем-то встревожен.

– Да так, мысли всякие в голову лезут… Конечно, глупо об этом говорить именно сейчас, но выходит, что я совершенно «за так» отработал на этих мерзавцев почти полтора года, – в голосе дока проскочила нотка сожаления. – Что за жизнь… Знаешь, ведь я хотел… – Парень вдруг замолчал, выдавил на лице улыбку и громко вздохнул. – Ладно, какие наши годы! Успею ещё. Обязательно успею.

– Сколько у тебя выходило за отработанный срок?

– Примерно сорок тысяч. Что теперь вспоминать?..

– Не бойся, главное, добраться живыми, а там решим все твои проблемы! Обещаю.

– И то верно. Главное – добраться…

«Форд» выехал на идеально ровную взлетно-посадочную площадку и остановился. Мы простояли несколько минут, прежде чем откуда-то издалека послышался звук вертолета, который с каждой секундой становился все громче и громче. Наконец «вертушка» приземлилась, и пилот выключил двигатель. Почти сразу же щёлкнула, открываясь, задняя дверца микроавтобуса, док накоротке обменялся с водилой и ещё одним боевиком парой предложений относительно предстоящего размещения каталки с больным внутри вертолета, затем тележку снова подхватили чьи-то сильные руки и выкатили из кузова. Даже сквозь троекратно обмотанные вокруг всего моего голого тела бинты и накрывающую почти с головой простыню я сразу же ощутил, как в легкие стремительно ворвался свежий лесной воздух. Если бы не ужасный запах, исходящий от «бывших в употреблении» повязок, было бы совсем замечательно.

Меня быстро провезли по площадке и вкатили внутрь вертолета. Одновременно я услышал приближающийся издалека гул несущегося на высокой скорости автомобиля. Он въехал на площадку сразу же после того, как каталку со мной разместили у дальней, недалеко от входа в кабину пилотов, переборки. Автомобиль быстро развернулся – это нетрудно определить на слух – и стал задним ходом въезжать в открытую пасть полугрузового вертолёта. Он остановился так близко от меня, что я даже отчетливо ощутил пробравшийся сквозь бинты запах выхлопных газов. Мафиозные авторитеты даже здесь не упустили возможности выделиться среди всеобщей серой массы автомобилистов. Машина, несомненно, была заправлена только недавно появившимся в Европе высококачественным бензином с ароматическими добавками. В данном случае это был запах лимона. Как-никак, а всё-таки приятней, чем вызывающая дурноту окись углерода.

Я услышал, как хлопнула одна из дверей стоящего в метре от каталки автомобиля, наступила пауза, во время которой кто-то, несомненно, разглядывал лежащую под простыней «мумию», затем два человека о чем-то тихо переговорили между собой и дверь снова захлопнулась. Кем бы из девяти мной уже виденных гостей ни были находящиеся сейчас в машине люди, они не особенно горели желанием вступать в разговор с доком и вообще – выходить из машины. Кто мы для них такие, чтобы удостаивать нас чести общаться с несомненными авторитетами структуры? Никто. Особенно – я.

Вот и замечательно. Как раз то, что нужно.

Пилот запустил двигатель, допасти главного винта медленно повернулись еще и еще раз, через несколько секунд набрали необходимую для взлета интенсивность вращения, и вертолет плавно оторвался от гладкого покрытия взлетно-посадочной площадки. Я не мог видеть, в каком именно направлении мы полетели, набрав высоту. Приходилось лежать и ждать, пока док не сообщит мне хоть какую-нибудь информацию.

Наконец он склонился над каталкой, делая вид, что проверяет самочувствие вверенного ему тяжелобольного, и, стоя спиной к заднему стеклу автомобиля, тихо сказал:

– По-моему, мы направляемся на северо-восток от базы. Командир, открой глаза, сейчас можно.

Я продрал слипшиеся от мази веки, некоторое время хлопал глазами, а потом кивнул в знак того, что вник в суть сказанных доком слов.

– Что будем делать дальше? – Он совершенно не выглядел растерянным, и мне это нравилось. С таким парнем можно делать дела.

– Дверь в кабину пилотов закрыта? – Я лежал головой к ней и не имел глаз на затылке, чтобы самому посмотреть. Док утвердительно кивнул, открывая саквояж.

– У меня здесь есть кое-что, – он достал и показал мне ампулы, – из спецкомплекта лаборатории. Через десять секунд после инъекции отключает не меньше, чем на четыре-пять часов. Рискнем?

– Вообще-то у меня был несколько другой план… – прогудел я сквозь бинты. – Но раз такое дело, можно попробовать. Ты случайно не заметил, кто сидит в тачке?

Я ещё некоторое время назад увидел, скосив глаза в сторону, что отправившаяся вместе с нами в короткое воздушное путешествие машина не что иное, как серебристого цвета «Мерседес-600». Стекла, и это вполне понятно, были совершенно непрозрачные.

– Случайно заметил. – Док был просто неподражаем в своей почти натуральной непосредственности. – Там водитель, здоровенный амбал, и трое лощеных типов в чёрных костюмах. Думаю, для начала нужно применить к пареньку тяжелую анестезию. – Он поискал глазами вокруг и остановил свой взгляд на куске железной арматуры, спокойно лежащем в противоположном углу у переборки, отделяющей грузовое помещение от кабины пилотов. Я проследил за его взглядом.

– Допустим. А что потом?

– Потом я попрошу господ в дорогих костюмах выйти, встать лицом к стене и по очереди воткну им иглу в мягкое место. Для всех троих хватит одного полного шприца с содержимым двух ампул.

– А я, надо полагать, в это же самое время должен буду шокировать собравшуюся в турне публику своим неожиданным воскрешением. Подниму над головой зажатую гранату и буду во все горло кричать, что мне терять нечего, я, мол, и так уже тридцать минут назад умер от полученных вчера ночью ожогов… Док, кто из нас кого совратил сбежать с базы? Я что-то забыл. Может, напомнишь?

Вместо ответа он порылся в чемоданчике и достал оттуда небольшой пистолет со сверкающими хромом боками.

– Зажигалка. Правда похож на настоящий? – Губы дока скривились в усмешке. – Не думаю, что господа хладнокровно воспримут ситуацию, когда увидят вдруг восставшую мумию с пистолетом в руке. Заметь, направленным им точно в лобешник.

Док улыбнулся ещё шире, затем, словно паяц, тотчас придал лицу растерянное выражение, вложил пистолет мне в руку, а сам быстро скрылся в кабине пилотов, потом, буквально сразу же, вышел назад, незаметно наклонился и прямо на ходу засунул кусок металлической арматуры в рукав халата. Сделал три уверениях шага по направлению к левой передней дверце «мерседеса» и довольно нагло постучал по непрозрачному тонированному стеклу. Так стучат только в двух случаях. Когда одновременно со стуком громко кричат: «Откройте, милиция!» или когда хотят просить о помощи. Док знал, что делал.

Ровно через две секунды тихо, почти неслышно, зажужжал электромотор автоматического стеклоподъемника, и я услышал прорвавшийся сквозь узкую щель в чреве «мерседеса» голос водителя. Он был, мягко говоря, не очень довольным.

– Что ещё?! Пациент умер? – без малейшей тени сожаления буркнул амбал. Какое чудовищное пренебрежение к моей персоне!

– Извините меня, пожалуйста, но я уже спрашивал пилотов. Они не могут мне помочь, так как заняты управлением вертолета… – затараторил док, одновременно делая шаг назад, якобы для того, что бы дать возможность спокойно открыться дверце автомобиля.

В этот момент я в очередной раз поразился бесспорным способностям парня к лицедейству. Он был замечательный актер. Водила-охранник попался на такой нехитрый трюк, словно глупый пучеглазый окунь на щучью блесну. Дверца «мерседеса» тотчас открылась, и я смог по достоинству оценить габариты доселе невидимого мне сквозь черные стекла человека. Несмотря на то, что док сам был не маленьким, этот парень возвышался над ним по меньшей мере на двадцать сантиметров.

– Больной пришел в себя, ему срочно нужно сделать анестезию, иначе он просто сойдет с ума от боли. Ведь у него более чем пятьдесят процентов ожогов! – Док кивнул в сторону каталки и как бы потеснился, повернувшись боком и пропуская вперед громилу. Я тем временем принялся утробно стонать таким отвратительным голосом, что, случись мне самому услышать нечто подобное в два часа ночи на кладбище, непременно скончался бы от разрыва сердца.

– А чем я могу помочь? – растерялся охранник, одновременно направляясь в мою сторону. – Я же…

Договорить он не успел. Едва громила оказался в зоне «слепого пятна» – возле левого заднего фонаря машины, где он уже пропадал из поля зрения сидящих на заднем сиденье «мерседеса» «крестных отцов», конечно же, не ставших выворачивать наизнанку шею, – ему на голову быстро, словно тень от пролетевшей где-то высоко птицы, обрушилась внезапно выскользнувшая из рукава дока арматура. Не издав ни единого звука, громила на секунду застыл, словно каменное изваяние, а потом ноги его подкосились. Он так и рухнул бы мешком на металлический пол вертолета, не успей док подхватить его под мышки и, сгибаясь под тяжестью тела, медленно опустить рядом с багажником. Затем он поднял глаза, в которых без малейшего труда читался азарт вступившего в смертельную игру профессионала, и посмотрел на меня. Хватило лишь мимолетного взгляда, чтобы наши дальнейшие действия приобрели не меньшую синхронность, чем у бултыхающихся в воде девочек с зажатыми прищепкой носами.

Одновременно, он – с одной стороны, я – с другой, мы с доком распахнули задние дверцы «мерседеса». У меня в руке был пистолет-зажигалка, у моего напарника – стальная арматура. Я, словно египетский фараон после мясорубки, весь, с головы до ног, обмотан окровавленными и пропитанными вонючей коричневой мазью бинтами, док – в голубом медицинском наряде из брюк, халата и шапочки.

Мы застали трёх мафиозных авторитетов, что называется, врасплох. У них был такой жалкий и бледный вид, что на какое-то время они просто примерзли к мягкому широкому сиденью и напрочь потеряли дар речи.

– Быстро, но аккуратно – из машины! – прошипела сквозь бинты внезапно ожившая и очень страшная мумия, направив в глаз ближайшему «крёстному папе» ствол зажигалки.

Док же, удостоверившись, что ближайший к нему пассажир «мерседеса» так поражен и растерян, что готов беспрекословно выполнить любое приказание, просто приложил указательный палец левой руки к губам, потряс в правой арматуру, а затем вцепился «отцу» в воротник и без единого звука выволок его из машины.

Одновременно с ним салон автомобиля покинул и другой авторитет, не моргающим взглядом наблюдавший за передвижением хромированного пистолетного ствола у себя перед носом. Когда же настала очередь третьего мафиози вылезать, он, до сих пор неподвижно сидящий посередине широкого сиденья, даже на секунду растерялся, в какую из сторон ему следует выйти. Но, вероятно, посчитав меня куда более страшным и опасным, чем док, стремительно метнулся в правую дверцу, где незамедлительно получил по голове ручкой пистолета и кульком свалился на пол. Один пусть пока отдохнет.

Я даже глазом не успел моргнуть, как док открыл свой черный саквояж и принялся «заправлять машину», как любят поговаривать российские наркоманы. Быстро обыскав все еще не окончательно врубившихся в ситуацию «авторитетов», я нашел у одного из них пистолет и, с превеликим удовольствием, сжал в правой руке настоящее оружие, отдав зажигалку доку. Теперь я действительно был вооружен.

– Стоять тихо и не двигаться! – весьма убедительно скомандовал мой «коллега» и воткнул в зад одного из двух мафиози тонкую и чрезвычайно острую иглу.

Тот только промычал, на секунду скривив губы в недовольной гримасе, а после глазки его замутились, ноги подкосились и «авторитет» плавно, словно всю жизнь танцевал в балете, растянулся на вибрирующем полу вертолета.

Одновременно с его отходом к многочасовому сну я заметил, как растерянное выражение на лице второго «крестного отца», стоящего рядом, вдруг сменилось отчаянной яростью, он быстро сжал кулаки и полной грудью вдохнул воздух, чтобы спустя мгновение с разворота обрушить один из них на голову стоящего сзади дока. Возможно, «папа» понял, как их накололи с бутафорским пистолетом, а может, он просто отошел от первоначального шока. Так или иначе, но доку грозила хорошая «пилюля», и я не нашел ничего лучше, чем, в стремительном броске настигнув стоящего в двух с половиной метрах от меня «авторитета», сильно ударить его кулаком в спину. Он, естественно, не ожидал такого поворота событий, сконцентрировав всё своё внимание на грядущем нападении на парня в голубом медицинском наряде, поэтому незамедлительно влип носом в переборку и сполз вниз, оставив после себя размазанный след выплеснувшейся из носа и растертой по переборке крови. Несколько капель даже попало на расположенный рядом иллюминатор.

– Надо же, как ты его… – с совершенно равнодушным видом процедил док, нагнулся и сделал не надолго отключившемуся мафиози маленький успокаивающий укольчик.

Затем он подошёл к полуоткрытой дверце «мерседеса», где по-прежнему лежал в позе пластилина третий, нокаутированный мной ранее «папа», и, напевая себе под нос что-то вроде «спи, моя радость, усни», окончательно опустошил содержимое зажатого в руке одноразового шприца.

– Пока всё, командир. – Док убрал шприц обратно в саквояж и вопросительно посмотрел на меня, словно ожидая получить дальнейшие инструкции.

Я почесал голову, окинул многозначительным взглядом лежащих на полу лощеных мужчин в дорогих черных костюмах, идеально белых рубашках и галстуках по тысяче долларов каждый, а затем опять поднял глаза на дока. Он всё, конечно же, понял.

Для начала мы тщательно, но быстро, обшарили карманы «крестных отцов», где обнаружили три тысячи долларов налом, две кредитные карточки «Виза-голд», два блокнота с записями, три авторучки, три носовых платка и пару золотых запонок с рубинами. И хоть мародерство не входило в наши планы, мы все-таки оставили себе по одной кредитке, а вдобавок я снял с руки одного из «авторитетов» государственного масштаба золотые часы «Ролекс». Не потому, что в душе всю жизнь являлся потенциальным уличным грабителем. Если на руке «папы» были бы дешевые котлы под названием «Полет», я все равно взял бы их. Мне просто жизненно необходимо постоянно держать под контролем время, вот и всё. Будь я в пустыне Гоби, обязательно воспользовался бы солнечными часами, воткнув в бархан первую попавшуюся палку.

– Ну что, док, вот и вопрос с задолженностью по зарплате утрясли? – я нашел в себе силы улыбнуться.

– Такие ребята ведь кое-что имеют, не правда ли?

Ключи от машины торчали в замке зажигания, так что открыть багажник не составило никакого труда.

– Самую малость, – кивнул парень и, с удивительной легкостью взвалив на плечо первого попавшегося мафиози, забросил его внутрь. То же самое мы проделали со вторым. И с третьим.

А потом нам обоим одновременно пришла в голову гениальная запоздалая мысль, и мы вытащили двух «отцов» обратно. Третий, чей костюм и нос были перепачканы кровью, нас совершенно не интересовал.

Прежде чем переодеться, я запрыгнул на водительское место, завел двигатель, совершенно неслышимый из-за гула вращающихся где-то над головой лопастей главного винта, и включил заднюю передачу. Док предварительно отогнал несколько в сторону медицинскую каталку. Я медленно отпустил педаль сцепления, и объемистый багажник «мерседеса» наглухо придавил дверь, соединяющую грузовой отсек с кабиной пилотов. Потом мы быстро переоделись в весьма приличную одежду, отчего сразу же стали похожи на банкиров. Правда, в случае со мной противный запах мази после ожогов несколько скрадывал общее впечатление респектабельности, но выбора все равно не было.

Покончив с собственным одеванием, мы дружно принялись за радикальное преображение лежащих на полу в одних трусах «авторитетов» теневой власти. В результате нехитрых, но кропотливых манипуляций один из них стал «Тутанхамоном», а второй – перевозящим его в госпиталь доктором. «Больного» мы, как и положено, поместили на каталку и укрыли простыней, а «доктора» посадили рядом, старательно придав ему вид смертельно уставшего за последнее время и решившего поспать человека. А для полной убедительности док достал из саквояжа двухсотграммовый пузырек со спиртом, предназначенный для дезинфекции, и старательно влил его содержимое в рот «врача». Теперь всё окончательно встало на место. Ни ровно сопящая «мумия», ни мертвецки пьяный доктор не смогут вызвать каких-либо подозрений у поджидающих их прибытия в условленном месте посадки вертолета врачей «скорой помощи». Тем более что они не знали в лицо ни одного, ни второго.

Док был вынужден констатировать перелом основания черепа у громилы-охранника, но ни один из нас даже словом не обмолвился о необходимости оказания ему медицинской помощи. Мы просто закинули его, не забыв обыскать и забрать ещё один пистолет, в объёмистый багажник серебристого «Мерседеса-600», рядом с «папой», а потом захлопнули крышку. Док тщательно стер с переборки и иллюминатора следы крови, а я отогнал машину на полтора метра, необходимые для свободного открывания двери в кабину пилотов. Как будто ничего и не было…

Когда я в очередной раз сел на водительское кресло роскошной машины, то с великим удовлетворением обнаружил подключенный к гнезду прикуривателя шнур питания спутникового телефона. Трубку же я нашел в «бардачке», что само по себе было весьма любопытно. Но вдаваться в подробности, тем более ничего не меняющие, не было времени. Я нажал кнопку включения линии и с облегчением услышал раздавшийся в трубке длинный непрерывный гудок. Теперь у нас появилась связь. Правда, воспользоваться ею можно будет только после приземления, так как из-за сильных помех вести разговор, находясь в летящем вертолете, было весьма проблематично.

– Как ты думаешь, они знают в лицо пассажиров машины? – спросил я у дока, кивнув в сторону кабины пилотов.

– Скорее всего, нет. Хочешь проверить? – Брови парня удивленно взметнулись вверх. – Раз плюнуть! – Он уже собрался направиться в кабину, но я остановил его, крепко сжав пальцами рукав его пиджака.

– А что, если знают? Сколько, по-твоему, понадобится пилоту времени, чтобы нажать на кнопку?! Нам нельзя рисковать. Сделаем лучше так…

И я объяснил доку нехитрый, но достаточно эффективный план наших действий после приземления «вертушки» в месте, о котором мы не знали ровным счетом ничего. Но так как вертолет направлялся, практически не меняя курса, на северо-восток от базы, я все же имел на сей счет некоторые предположения. Впоследствии, как выяснилось, они полностью подтвердились.