Лиловый рассвет

Пролог

2485 год. Один земной год до восстания Лиловых. Планета Земля.

— Ну что, ребят, попьём кровушки? — Ян Погорельский оглядел боевых товарищей, зловеще улыбнулся.

Те лишь с недоумением посмотрели на него сквозь тактические очки. Ян любил такие внезапные вопросы: спрашиваешь — и словно выбиваешь человека из привычного хода мыслей. Но в это раз удивился и он: перед ним опытные бойцы, лучшие из лучших среди Лиловых — некоторые и сами были командирами на прочих заданиях, некоторые ходили на дело вместе с ним — а привыкнуть к его внезапным вопросам так и не смогли. Лишь командир не повернулся, так и сидел рядом с водителем, смотрел через лобовое стекло. Выдержав паузу, он обернулся и произнёс:

— Это ты так своё адреналиновое волнение показываешь? — и сам улыбнулся, хитро́, больше глазами, чем ртом.

Ян даже почувствовал, как улыбка сходит с его лица. Всё-таки жизненный опыт — штука, которая не приобретается с каждой выпущенной пулей. Наверное, не зря в этом деле командиром был назначен не он…

Белый микроавтобус с эмблемой СБА — Службы Безопасности Азура — двигался по оживлённой трассе в направлении грузового космопорта «Ида́льгер». «Идальгер» не был гражданским портом и предназначался исключительно для снабжения «эсбэ» — так земляне называли самую ненавистную службу Азура. И здесь, в пятой земной провинции, чьи границы были нанесены на карту по логике, известной только самим азурцам, «Идальгер» был не единственной, но самой лакомой целью для Лиловых.

И белый микроавтобус продолжал своё движение, свернув с трассы на узкую дорогу, с неширокой обочиной — на дорогу, где у самого начала висел знак «Только для транспорта СБА». Лишь посвящённые знали, что этот микроавтобус на самом деле не принадлежал «эсбэ», а был лишь замаскированным троянским конём Лиловых.

В этот раз диверсия, была непростой — по данным разведки, СБА начинал полномасштабный ввоз летального оружия на Землю, разрешив патрулям носить и использовать огнестрельное оружие на улицах города. И вроде бы всё было логично: Лиловые — повстанцы, их нужно усмирить, и «эсбэ» вроде бы отвечало симметрично на постоянную угрозу терактов. Но теперь директор СБА выпустил распоряжение, санкционировавшее не только открытое ношение оружия, но и его применение без предупреждения. И ни азурский Совет, формально бывший высшим органом власти, ни какая-либо другая азурская организация не выпустила распоряжения, хоть как-то ограничивающее данную санкцию.

О важности задания говорило и то, что сам руководитель Лиловых держал на контроле подготовку к операции и её проведение. Не случайно для выполнения отобрали лучших из лучших. Ян взглянул перед собой — напротив сидел его давний друг, Мишель Россини́. Единственный на этой планете, с кем он был по-настоящему близок.

Или не единственный?.. Он закрыл глаза — на какую-то долю секунды и перед ним вновь предстал образ, который он пытался безуспешно забыть… Пшеничные густые волосы, нежная улыбка… Нет, нет… никто не должен узнать об этом, никто… Нужно прекращать поддаваться соблазнам. Ему так не немного лет, и всю сознательную жизнь он уже отдал долгу сопротивления. А всё, что связывало Яна с обладательницей этих волос и улыбки — должно остаться лишь мимолётным наваждением. Запоздалый бунт гормонов и ничего более… В схватке тела и разума должен победить разум, а тело лишь заведёт на скользкую тропу предательства… Что скажет он, когда его — Яна Погорельского — представят перед каким-нибудь высшим судом? Разве он оправдает себя эфемерными чувствами?

Ян открыл глаза. Он посмотрел на Мишеля, хотел поймать его взгляд, но тот смотрел куда-то вдаль, его взор был отрешён. Мишель думал о чём-то своём. За спиной Мишеля, в окне микроавтобуса мелькали ели, растущие на кромке леса. Там, в глубине ельника, была неподдельная чернота — несмотря на солнечный день.

— Итак, главную задачу все помнят? — командир группы, обратился к бойцам.

— Так точно… — ответил нестройный хор из нескольких голосов.

Командир продолжил:

— Итак, я повторю ещё раз, наша задача: саботировать поставки оружия в пятой провинции. В любом случае, если они не производятся, склад, топливные цистерны и готовящиеся к вылету челноки в ангарах должны быть уничтожены. Свои цели все помнят? Повторить… — и ладонью указал на Яна.

Ян отчитался:

— Первое: с помощью телепатии отвлечь «эсбэ» и обслуживающий персонал, тем самым дать остальным простор для манёвра и скрытность. Второе: проникнуть в электрощитовую, отключить питание сигнализации и питание противопожарной системы топливных цистерн. Вернуться в ангар, проследовать к топливным складам, установить бомбу. Обойтись без прямых жертв.

Телепатия…

Те способности, что привели Яна в сопротивление: телепатия и телекинез. Первой он владел не в совершенстве, он не мог читать чужие мысли, но сделать человека рассеянным, заставить не обращать внимания на что-то — он мог. Зато второй своей способностью он владел идеально: переместить вещи, сломать что-то, отбросить человека на расстояние, используя лишь силу мысли… Ян прибегал к ней не столь часто — применение особых способностей отнимало не мало сил, Ян уставал физически. Но человек, увидевший хоть раз, как Ян управляется с окружающими предметами, не стал бы упрекать его в слишком редком применении — настолько это выглядело устрашающим…

Озвучив цель, он перевёл взгляд на Мишеля. Тот без колебаний вторил коллеге:

— Цель: проникнуть на дальний склад. Вскрыть, обнаружить и зафиксировать содержимое. Заложить взрывчатку. Обойтись без прямых жертв.

Потом свои цели озвучил третий боец группы и заместитель командира отряда:

— Цель: вместе с Яном проникаю в ангар. Устанавливаю взрывчатку на всех челноках…

И так повторил каждый. Самое главное, на чём настаивало руководство, «обойтись без прямых жертв», и было одним из решающих обстоятельств в пользу Яна Погорельского как одного из членов отряда. Обстановка на планете накалялась — земляне уже неоднократно проводили акции устрашения, завершавшиеся гибелью азурских «эсбэшников». В этот раз необходимо было лишь совершить технический саботаж, избежав каких бы то ни было смертей.

Тем временем автомобиль въехал на территорию «Идальгера» и задним ходом подкатил к самому входу в ангар. К тому моменту Ян уже «работал». Внешне это никак не проявлялось, но, когда отряд подошёл к входу, часовой даже не взглянул на них, а продолжал стоять так, как если бы вместо них просто подул ветер. В руках у него был автомат — земляне разглядели это уже издалека, и тут уж не надо было быть специалистом, чтоб заметить это — и он держал не просто в руках, как попало, а что называется наготове, имея возможность в любой момент открыть стрельбу. Впрочем, это не было прямым следствием приказа о летальном оружии. Свои объекты на планете Земля «эсбэ» всегда охраняла как следует, и при необходимости открывала огонь на поражение.

Если бы у землян было время, то они могли бы поподробнее рассмотреть азурского солдата. На ногах — обычные берцы с регулируемым термомеханизмом, дающим прохладу в жару и тепло при лёгком морозце. Тёмно-серый, маскировочный в условиях города, костюм: термоштаны и термокуртка с высоким воротом. Костюм помимо термоизоляции, несмотря на свою лёгкость, так же играл роль лёгкой брони от пуль и осколков. Пожалуй, в перестрелке лишь взрыв гранаты в районе туловища мог нанести урон солдату. Лицо и голову солдата защищал сферический шлем со светозащитным стеклом, Тактический компьютер шлема мог показывать количество врагов, состояние здоровья и нахождение союзных бойцов. Этот же костюм мог передавать данные биометрии при наличии в установленном радиусе хотя бы одного солдата в таком же шлеме и костюме, данные о радиационной, газовой и пылевой загрязнённости. Шлем так же защищал от перегрева и переохлаждения, а тонировка делала любого бойца обезличенным, что придавало устрашения. Азурцам уже доводилось проверить его на практике — солдаты сопротивления не раз вступали в открытое столкновение с «эсбэшниками».

Против них земляне, конечно, имели не очень мощное обмундирование. Никакой термобронированной ткани и тактических шлемов. Обычные синтетические куртки, устойчивые к истиранию и такие же штаны. На голове защиты не было, только гарнитура переговорной рации, балаклава, да тактические очки. Оружие, хотя и называлось «фабричным», но было не очень высокого качества — ведь всё земное оружие было уничтожено Азуром. На самом деле не всё, но азурской «эсбэ» не следовало знать об этом — и на основе старых образцов производилось новое. Конечно, оно не было идеальным, но для диверсионной работы годилось.

Земляне самостоятельно открыли дверь и вошли внутрь. Осмотрелись. Костюм азурского солдата, тем временем, хоть и должен был обнаружить неопознанных граждан с оружием в руках и передать сигнал в систему оповещения, но та не сработала — операцию надёжно прикрывали со стороны «цифрового крыла» сопротивления.

Расположение соответствовало плану, добытому разведкой. Яну предстояло тут же, поднявшись по лестнице под самый потолок, проникнуть в большой решётчатый короб, который, собственно, и был электрощитовой. Сразу, слева от входа, находилась металлическая лестница, по которой он тут же вспорхнул. Мишель с другим бойцом проследовали дальше, юркнув под два огромных, похожих на самолёты, челнока. Остальные трое рассредоточились по периметру, с целью «минирования любых подходящих объектов в радиусе двадцати пяти метров от входа в первый ангар».

— Машина, приём, пятый вызывает, — Ян услышал в гарнитуре голос Мишеля.

— Машина на связи, — командир отряда, остался в микроавтобусе, готовый открыть огонь при внезапной угрозе.

— Я на складе… Вижу стрелковое вооружение: автоматы и пистолеты азурских систем. И… — пауза — Сабли?

— Пятый, повторить.

— Вижу холодное оружие. Недлинный тонкий меч с двуручной рукояткой, на рукояти кнопка для большого пальца. Работаю по плану.

«Они что, там с ума выжили? — решил Ян, — Странные люди, зачем им мечи?» Чертыхнувшись про себя, он не стал засорять эфир, но поскольку был уже в электрощитовой, то отчитался:

— Машина, приём, четвёртый вызывает.

— Машина на связи.

— В электрощитовой, работаю по плану.

— Я машина, вас понял.

Оставалось сделать лишь немного — отключить провода, выйти из короба, спуститься и работать над топливным складом. Но лишь взявшись за первый штепсель, Ян почувствовал, как кто-то незримый будто ударил его в корпус. Ян погрузился в черноту, и для него окружающий мир на какое-то время перестал существовать.

Прошло некоторое время, прежде чем Ян пришёл в себя. Глаза постепенно начали открываться, он услышал звуки стрельбы и чертыхания в гарнитуре:

— Пятый, приём! Четвёртый, приём!

— Машина, командуй отход, держаться не можем бесконечно!

— Пятый, ответь! Четвёртый, ответь!

— Четвёртый на связи, — простонал в микрофон Ян.

Он не сразу понял, что произошло. Первая мысль была: «Где я?». Ответ пришёл тут же и вслед за ним возник второй вопрос: «Почему я здесь?». А когда и это он вспомнил, то понял и почему отключился — электричество. Удар током всегда вырубал его возможности на пять-шесть часов…

Потеряв сознание, он потерял и контроль над ситуацией — телепатия отключилась, диверсанты были замечены, и завязалась перестрелка.

Едва Ян поднялся во весь рост, автоматная очередь полоснула по коробу, пули высекли искры, металл зазвенел. Пришлось снова присесть.

— Четвёртый, соединиться с общей группой! Три минуты на исполнение. Всем отход с четвёртым!

Ян встал на четвереньки. Резкий подъём не прошёл бесследно: голова болела и всё тело ныло. Нужно было пересиливать себя, иначе — провал.

Ян поднялся на одно колено, стянул автомат из-за спины, переключил предохранитель в режим очереди.

Стреляли с мостового крана: один «эсбэшник» в подвесной кабине, двое — в зарешёченном проходе перекладины крана. Земляне прятались внизу за огромными катушками топливных шлангов у самого входа. Ян просунул подствольник в ячейку решётки и выстрелил в кабину. С громким «вууух» огонь разорвал кабину и на челноки посыпались куски металла и человеческого тела. «Эсбэшники» были оглушены взрывом, но уже пытались подняться. Пока он возились, Ян успел достать вторую гранату из подсумка. Он отправил её в проход мостового крана. Взрыв разметал решётку как гнилую тряпочку и не оставил даже надежды на спасение.

Ян попытался восстановить телепатию, но не удалось. Придётся выбираться с боем, решил он.

Он прикладом выбил штепселя из розеток — работа есть работа, её необходимо выполнять, и отправился вниз.

— Бегом, бегом! — подгонял его замкомандира, взяв на мушку пространство ангара. Подкрепление азурцам ещё не прибыло, но могло появиться в любой момент.

— Что с пятым? — спросил Ян.

— Связь потеряна! Некогда! В машину!

— Стой! — Ян вспомнил, что топливное хранилище осталось нетронутым. Раз выбираться пришлось без товарища, то следовало нанести максимальный урон. Раз уж склад — тоже цель.

Он бросил взгляд в сторону прохода к топливному складу — и на удивление дверь была распахнута настежь — значит, не придётся тратить лишнее время на её открытие.

Ян зарядил последнюю гранату в подствольник, и, почти не целясь, от бедра, послал гранату в открытую дверь. Сразу у двери стояли бочки с отработанным маслом — они начали рваться одна за другой по направлению от двери к топливным цистернам. С каждым взрывом пламя всё ближе придвигалось к емкостями со смертоносной жидкостью. Бомбу же, приготовленную для топливного склада, он активировал и бросил просто так, на полу, прямо у входа. Теперь уже действительно стоило выбираться.

— Теперь уходим, — бросил Ян.

У самой машины он увидел, что охранник, теперь, лежал в луже крови лицом вниз, и конвульсивно дёргался. Лишь сейчас Ян заметил, что замкомандира испачкан кровью, и понял, что это была не его кровь. На спине азурца, в специальных ножнах он заметил именно то, что так смутило Пятого на складе — короткий неширокий двуручный меч. Недолго думая, он наклонился к ещё тёплому «эсбэшнику», ножом срезал лямки, и взял его с собой в надежде сохранить его как образец.

Земляне бросились в машину и, не закрыв двери, приготовились отстреливаться. Машина тронулась с пробуксовкой, и они тут же услышали взрывы — бомбы у челноков, на складе и по всему периметру получили сигнал к подрыву, завершая операцию.

— Склад? А Пятый? — Ян повернулся к командиру. В его голосе звучала и тревога, и мольба…

— Приказ… — тихо ответил тот, покачав головой, — Мы и так ждали…

Ян отвернулся. Его друг детства, Мишель, погиб… Для Лиловых погибнуть — словно кануть в безвестие. Никому не приносут извещение о смерти, ни в каком зале славы не высекут имя. Только чиновник от СБА заполнить пару строк в базе данных. И — всё…

Откуда-то справа внезапно вырулила машина — такой же белый фургон, на каком приехали земляне — и на всех парах помчалась догонять диверсантов.

— Не стрелять! — рявкнул замком.

Азурцы тоже не стреляли — просто пытались на всей скорости догнать фургон, так же на всех парах удирающий в сторону ворот. Возможно, у них и не было оружия, но скорее, они надеялись взять землян живыми. Замком выжидал, хотя и зарядил подствольник гранатой. Лишь когда машина с диверсантами пересекла ворота, он произвёл выстрел.

Ян готов был поклясться, что всё происходило, как в замедленном фильме.

Граната и азурский микроавтобус встретились именно в воротах. Яну казалось, что он видел, и как летела граната, и как она разорвала стекло кабины, и как перекашивало лицо азурского водителя в истошном крике отчаяния.

А потом был взрыв, наполнивший огнём микроавтобус. Он лопнул во все стороны сразу, словно надутый шарик, перегородив выезд из ворот.

Свой микроавтобус землянам пришлось бросить в ближайшем овраге и поджечь.

Командир распорядился переодеться в гражданские вещи, разойтись в разные стороны и возвращаться в город поодиночке. При встрече — между собой не разговаривать. При необходимости в группе — центр должен был сообщить отдельно.

Так и сделали.

2463 год. Двадцать три земных года до восстания Лиловых. Где-то в космосе

Боевая рубка крейсера «Заря» была забита до отказа хотя на боевом совещании присутствовало всего девятнадцать человек — военные экономили место так же, как и везде, это было всегда, это было традицией. Вдоль всего периметра — небольшая консоль, на ней клавиатуры, на стенах и рядом с клавиатурами — отдельные кнопки, переключатели, индикаторы. Над консолью — черные квадраты экранов. Чуть выше, ближе к потолку — такие квадраты экранов, только уже наклонённые к рабочим местам операторов. Только операторов сейчас не было — пока идёт совещание им пришлось ждать. По центру комнаты располагался стол, а из-за нехватки места развернуть стул можно было только в какую-то одну сторону.

В центре, из отверстия в полимерном столе, голографический проектор транслировал сектор космоса, в котором прогнозировались боевые столкновения. Красным цветом светились точки в разных местах проецируемой трёхмерной картинки — вражеские планетарные системы.

Возглавлял совещание адмирал Макма́унтен — крепкий, высокий и мускулистый, чернокожий мужчина

— До истечения срока ультиматума осталось пять часов. Земля условия не принимает. Наша «бэ-гэ-ка»[1] выходит к системе через три часа. Столкновения возможны уже в этот момент. Командирам боевых постов обеспечить полную готовность к сражению. «Гонец», «Доблесть», «Честолюбец» — закроете верхнюю полусферу при построении в боевой порядок. «Добряк», «Вольный», «Горец» — нижняя полусфера. Центр сферы — «Заря», «Даль», «Дорожный воин». Вопросы есть?

Макма́унтен расставил корабли по классической схеме при вооружённом столкновении. По периметру — корабли с наибольшим вооружением и меньшим численным составом — в данной группе насчитывалось для данных целей шесть крейсеров, в центре — два истребителеносца, и один крейсер со штабом группы. Трудно сказать, насколько грамотной была такая схема — пока все её преимущества рассматривались только теоретически, ведь Земля ещё не вела межпланетных войн. В сущности, существующая расстановка уже повторяла боевую — оставалось лишь войти в нуль-пространство в таком же построении. Но в обязанность адмирала входило озвучивать построение каждый раз перед оглашением боевой задачи.

Макмаунтен продолжил:

— Наша задача: обеспечить безопасность орбиты Фильо-де-Деус[2] для размещения транспортов на стартовых позициях входа в нуль-пространство. В случае столкновения сразу после выхода из «нуля» необходимо продержаться три часа до подхода кораблей тридцать шестой и тридцать седьмой группы. Вопросы?

Никто не задавал вопросов. Очевидно — принудительного разоружения Земля не потерпит. Поэтому сражений было не избежать. Война настигала землян опять и была неизбежной.

— Ну, а если вопросов нет, то я могу совещание считать оконченным. Всем на посты.

Адмирал вытер со лба крупные капли пота, смахнул их толстыми, как сардельки, пальцами. Он не стал произносить бравурных речей. Сам он больше склонялся к мирному разоружению и вступлению в Азу́р. Но приказ — есть приказ. И совершенно не важно, что думаешь ты, если у тебя есть долг перед Родиной, перед планетой.

В Совете Азура — высшем органе власти мощнейшего межпланетного объединения, общим голосованием было решено принять Землю в Азур при условии перехода к такой же форме правления как в Азуре и полном уничтожении оружия. Однако Земное правительство отказалось — и в ультимативной форме землянам было предложено сдать оружие. Сама формулировка «принять» звучала так, будто сами земляне желали этого — хотя переговоры начались уже после вынесения Советом этого решения. Земное правительство расценило переговоры как предложение сдаться и попытку невоеного захвата.

Никто не мог предположить, что вполне мирный Азур выставит боевой флот. Его боевая техника оказалась на порядок мощнее земной, и это грозило землянам поражением. Макмаунтен вёл свою БГК на смерть и понимал это.

Но более удивительным оказалось, что всё население, на сто процентов, составляли особи, похожие на землян. Они могли быть «обычными» — как земляне, или серокожие с серебряным блеском, сиреневые, отдающие рыжиной в лучах солнца, высокие, низкие, но в сущности — с обычным человеческим обликом: две руки с ладонями, две ноги со ступнями, голова со ртом и глазами. Были так же и те, кто не отличался вовсе. Средний рост их колебался в пределах среднего роста Землян. Хотя азурцы и не являлись людьми в полном биологическим понимании, земляне называли их так же, как и себя: людьми. Поистине, Азур смог осуществить невыполнимую задачу, некогда поставленную футуристами: общество дружбы народов, без единого признака ксенофобии.

И всё было разрушено в какой-то миг.

2463 год. Двадцать три земных года до восстания Лиловых. Крейсер Гонец

Максим Погорельский, командир-наводчик второй орудийной башни, как и Макмаунтен, принадлежал к тем людям, что считал войну гибельной — не в её метафорическом значении, не в локальном масштабе, для какой-то части суши, а настолько, что угроза жизни, угроза самого существования стояла перед всей планетой Земля. Это следовало непосредственно из ультиматума, выставленного Азуром:

«При продолжительном сопротивлении мы берём на себя право уничтожить планету как рассадник неизлечимой агрессии — угрозы выживаемости всех разумных рас».

Конечно, войны не хотелось — кто же её хочет! — но раз долг зовёт, и зовёт неистово, то сражаться придётся. После получения инструкции от командира крейсера, он вернулся на свой боевой пост и дал короткое указание:

— Всем спать два часа. Через два с половиной часа выходим на боевой рейд, поэтому пока приказываю отдохнуть.

Погорельский откинул спинку боевого кресла и закрыл глаза. В голове всплыли сцены из мирной земной жизни. На Земле, в северном полушарии, где он жил до войны, сейчас была осень — перед глазами встали картины осеннего парка, он вспомнил запах преющих листьев.

— Мы будем драться, командир? — обратился к нему стрелок второго башенного орудия.

Голос рядового выдернул Погорельского из сладостных воспоминаний о былой жизни. Он уже почти засыпал, а неугомонный голос солдата продолжал выдергивать его из грёз:

— Неужели всё так серьёзно? Я думал, в Азуре не решат с нами воевать.

«В Азуре…», «не решат…» — Погорельский подумал, что рядовой, наверное, оговорился. Но нет, у солдата он уловил выражение лица, говорившее о прочной вере в земное оружие.

В голосе бойца прослеживалась какая-то напускная смелость, дескать «Пусть только попробуют тронуть нас — мы им покажем!» Однако на самом деле всё было гораздо серьёзнее, чем локальное выяснение отношений. Офицерам, в том числе и Погорельскому, показывали фильмы, присланные Азуром вместе с ультиматумом. Казалось, что противнику хватит всего нескольких десятков кораблей, чтобы победить весь земной флот. Но пропаганда делала своё дело — и вот уже стрелок, являвшийся лишь кусочком шашлыка на мангале смертной войны, свято верил в то, что сможет повернуть шампур против шашлычника.

А может, фразой «не решат» он лишь ссылался на безмерный гуманизм Азура?

— Спи, Джо́нах, или подремли хотя бы чуток. Я не знаю, будет дело, или нет, но два часа на сон у нас точно есть. Вон — бери пример с Жана, он уже спит.

Первый стрелок, откинув спинку кресла, закрыл глаза и, не обращая внимания ни на командира, ни на второго стрелка, сладко дремал — добросовестно выполнял приказ.

— И мне не мешай, пожалуйста. Знаешь такую поговорку: солдат спит, служба идёт, — сказав это, он бухнулся в кресло и погрузился в мир иллюзий.

Ему снился сон, который он видел каждую ночь, и видел наяву, когда оставался один. Он сидел с женой на скамейке в осеннем парке, а деревья, тихо обнажаясь, бросали листву на землю. Закатное солнце, уже скрылось за домами, но продолжало высвечивать лёгкий и розоватый осенний муар быстронаступающего вечера. А завтра, с утра начиналась его очередная командировка. Он отчетливо помнил рыжину её волос, её лицо, её фигуру, но из фраз, сказанных в тот день, он помнил лишь две:

— Если у меня будет сын, назови его Ян.

— Господи, Макс, ты говоришь так, как будто улетаешь навсегда!

Этот сон не давал ему покоя. Неделя боевых рейдов, и всю неделю ему снился сон, и он не хотел от него избавляться. Ему почему-то именно теперь, в этот рейд, хотелось видеть лицо жены, помнить запах её волос, ощущать прикосновение её рук, пусть даже и во сне. Он помнил ещё, что ему нисколько не хотелось улетать. Ему хотелось остаться ещё немного на Земле, побыть с любимым человеком…

— Командир, подъём! Боевая тревога! — Джонах вырвал Погорельского из иллюзорного мира сновидений.

Погорельский открыл глаза. За прозрачными стенками боевой башни виднелись звёзды — значит «Гонец» вышел из нуль-пространства. Чёрт, почему он не услышал тревожной сирены?

Словно отвечая на немой вопрос, Жан сказал:

— Почему-то тревожная сирена не сработала. По внутреннему радио оповестили. Хорошо, что мы услышали…

Женский голос боевой автоматики сообщил:

— Боевые системы проверены. Неполадок нет.

Боже, кто записывал этот голос? Словно не бою находишься, а в отеле, на курорте…

Погорельский скомандовал:

— Занять посты.

Впрочем, это был, скорее, приказ самому себе. Оба стрелка уже сидели в креслах.

Погорельский натянул прицельный шлем.

— Мы уже у системы? — спросил он.

— Нет, — ответил Жан.

— А почему вышли из «нуля»?

— Нас выхватили…

Погорельский переспросил:

— Что сделали?

— Выхватили… По общей связи объявили: «Мы выхвачены из нуль-пространства» …

Он переключился на связь с капитаном. Было занято. Видимо кто-то ещё интересовался неожиданным выходом из нуль-пространства, или принимал от того личные указания. Тем временем крейсер совершал манёвр. В наушниках зашуршало — капитан переключился на общую волну:

— Внимание всем боевым постам. Крейсер выхвачен гиперперехватчиком. Совершаем боевой разворот. Полная боевая готовность.

— Гиперперехватчик? Что за?.. Как такое возможно вообще? — удивился второй стрелок. Для землян это было за гранью восприятия, — Что происходит?

В прицел Погорельский увидел боевой корабль Азура. Он тоже совершал манёвр, разворачиваясь к «Гонцу» своим орудиями. Ожидалась дуэль.

— Враг в ультимативной форме требует сдачи нашего корабля с угрозой расстрела, — капитан вновь переключился на общую связь, — Данное требование не соответствует никаким инструкциям. Мы выхвачены отдельно от остальной группы кораблей. Взять цели согласно боевому расписанию… — Капитан выдержал паузу, — Огонь!

Первый выстрел совершил стрелок «Гонца». Игла лазерного луча воткнулась в топливный бак вражеского судна, из которого под давлением стала вырываться жидкость. Корабль стал разворачиваться к «Гонцу» своей самой незащищенной частью — соплами маршевых двигателей — и тогда водородная торпеда поразила недруга насмерть.

— Вида́ли, как мы его, а, командир!!! — солдат кричал так, будто сам был автором этого прекрасного двойного удара, — Умы… — радиопомехи заглушили радостные возгласы солдата, и Погорельский понял, что из нуль-пространства выходит что-то крупнее маленького рейдового корабля. Крейсер вновь разворачивался. Через прицел командир второй орудийной башни Максим Погорельский увидел огромный корабль, и в его голове сразу нашлось название этому доселе невиданному классу: «дредноут». В принципе, вражеский корабль как нельзя лучше подходил под это название: огромный, ощетинившийся по принципу «только большие пушки»

Изображение в прицеле померкло, и он сбросил шлем. Света в башне не было — это означало, что капитан крейсера использует все мощности электростанции «Гонца» для вызова помощи по всем радиочастотам гиперсвязи.

Трудно сказать, насколько это было эффективно… «Гонец» был выхвачен отдельно от остального конвоя, и скорее всего, эта же участь постигла каждый корабль: одиночное выхватывание из нуль-пространства и неравный бой… А то вражеское судно, который был уничтожен «Гонцом», наверняка было лишь приманкой, болванкой, состоящей из корпуса и топливных баков. Введь в ином случае, его орудия сделали хотя бы один выстрел…

Это был самый уязвимый момент для корабля — он в этот момент демаскировал себя как нельзя удачно для врага, вмиг потушив все огни в боевых башнях и иллюминаторах, но, в тоже время став оазисом радиочастот. И вражеский корабль воспользовался этим. Он нанёс точно такой же, по сути, подлый удар — выстрелил по топливным бакам. «Гонец», под действием законов физики, стал вращаться. Когда появился свет, вражеское судно уплыло из прицелов Погорельского, а вместо этого появились с десятка два маленьких кораблей, похожих на тот, что только что был уничтожен «Гонцом», но теперь уже настоящих, а не приманок для расстрела боезапасов. Радиочастоты прослушивались, это, несомненно, а значит, эти корабли вышли из нуль-пространства на подмогу «дредноуту». Недолго думая, Погорельский открыл по ним огонь.

Крейсер содрогнулся. В тот же момент он услышал истошный вопль капитана: «Попадание в оружейный отсек!!!» Через мгновение взрывная волна ворвалась в башенный отсек, и пламя поглотило всех…

[1] «Бэ-гэ-ка» — БГК, боевая группа кораблей.

[2]Фильо-де-Деус (фант.) — планета, являющаяся дальней колонией Земли. «Filho de Deus» (порт.) — «Сын Бога»