Лиловый рассвет

Глава 7

2486 год. Планета Галерон.

— Ян, ты уже три часа не открываешь! С тобой всё в порядке? — Мишель настойчиво стучал в дверь своей комнаты, где заперся Ян Погорельский.

Ян слышал его, но не отвечал. Ему казалось, что не сутки были проведены в заточении, а больше — недели две, наверное, по крайней мере, полторы. Ему просто не хотелось открывать. Точнее это ему было не нужно.

— Ян, сейчас я начну ломать дверь! Ты этого хочешь?

Ему было всё равно — дверь-то была не его. Да и потом — Галерон не такая уж маленькая планета, если к нему ворвутся, он найдёт себе место для того, чтобы остаться одному.

— Открывай, я прошу по-хорошему.

Мишель опустился на пол около двери — Ян не видел этого, но почувствовал каким-то нутряным чутьём. Может быть тем, за которое окружающие звали его телепатом. Вот уже три часа Мишель пытался до него достучаться — и всё впустую. Были и уговоры, и угрозы, и мольбы. Казалось, что Ян просто умер. Хотя, конечно, это было не так.

— Ян, ты хотя бы понимаешь, что подводишь всё сопротивление? Чем дольше ты упиваешься своим горем, тем больше шансов, что восстание будет неудачным. Ты мечтал, кажется, о свободной Земле. Так что же ты делаешь Ян? Ты как нельзя лучше сейчас ставишь его под удар. Не тяни время. Хуже ничего нет, это я тебе говорю. Хотя бы я для тебя ещё что-то значу?

Ян молчал. Он лежал на диване и рассматривал ровный белый потолок в комнате. Шов наволочки впивался в затылок — но за это время он так привык к нему, что казался частью него самого. Мишель, судя по всему, исчерпал все доводы.

— Ян! Рандалл умерла. Не вини себя. Разве твоя вина в том, что ты — землянин, а она — из Азура? Вам не суждено было быть вместе, поверь мне. Вы из враждующих сторон, да и после её смерти ты ещё продолжаешь ненавидеть Азур. Война продолжается, ты же всегда мечтал довести её до победного конца!

Ян продолжал молчать. Всё это знал он и без подсказки.

За сутки он передумал многое. Каким роковым стечением обстоятельств Ян оказался именно на той планете, где оказалась Рандалл? Точнее даже не так: почему Рандалл оказалась именно там, откуда Лиловые должны были взять старт для военного похода на Совет? И почему именно сюда был выслан Мишель? Почему Мишель числился мёртвым, хотя на деле находился среди живых и преспокойно продолжал дела Лиловых? Все эти вопросы оставались без ответов.

Ян думал: ну, а если бы Рандалл не пострадала на этих раскопках, это что-то поменяло бы в их отношениях? Разве Ранди, будучи азуркой, переметнулась бы на сторону своего жениха, который грезил убить всех азурцев? Нет, она осталась бы при своих… Ян вспомнил: она сделала свой выбор, когда он открылся ей и признался во всём. Да, она не стала предавать его, помня об их нежных чувствах, но её записка на столе, там на Земле, которую он нашёл после расставания, говорила только об одном: её выбор — Азур. Она не станет предавать своих. Любовь — слишком эфемерное чувство, и азурские менторы всегда учили этому.

Они не виделись год. За этот год Ян успел почти забыть её и вообще отрешился от этих чувств. Он запретил их для себя — однажды ошибившись при выборе женщины, он решил, что теперь совсем небезопасно иметь отношения с ними.

Ну что ж, решил он: так тому и быть. Раз уж судьба опять свела их вместе лишь для того, чтоб поставить точку в их отношениях и подвести черту под всеми нежными чувствами, которые он когда-либо мог испытать, то не нужно противиться. Нет, конечно, Ян не был фаталистом, но иногда, считал он, следует просто принимать ситуацию такой, какая она есть. Пускай же память об их отношениях живёт в нём. Впереди — столько битв и свершений…

И в тоже время он решил, что смерть Рандалл — прямое следствие Азурской политики в отношении Земли. Если бы не оккупация — он бы не пошёл в сопротивление, не потащил бы Мишеля за собой, не было бы его ненастоящей гибели, и Ян никогда бы не расстраивался так сильно, а если бы не расстроился — не признался бы Ранди о своей тайной жизни, и тогда бы она не улетела с Земли, не оказалась бы на Галероне, не отправилась бы раскапывать эти могильники, не поранилась бы… Но, с другой стороны: не будь оккупации — они бы не познакомились никогда. Что это? Рок, фатум, судьба? Как удобно всё-таки прикрыться провидением или чем-то подобным, когда ничего не в силах изменить.

Ян вдруг вспомнил, как он выходил из своего добровольного заточения год назад. Он каким-то непредвиденным образом вдруг осознал, что ничего не делает. Просто — ничего. Лежит на своём диване в той рубашке и тех же штанах, в которых он пришёл от Рандалл. Осмотрелся по сторонам — вокруг были пыль, грязь, какое-то месиво вещей, все гаджеты разрядились. По комнате витала пыль, а свет пробивался сквозь неё через окна и освещал себе пыльную дорожку. А вслед за осознанием пришло и понимание того, что он не был на работе — станции гиперлокационной связи — несколько дней, и теперь ему грозит высылка на производственную планету за тунеядство. Он ринулся к планшету, включил его. На него высыпался ворох новостей за те дни, что он отсутствовал, но главной новостью было то, что станция была взорвана ровно в тот день, когда Рандалл пришла к нему домой. Лиловые устроили теракт на станции в одну из ночей, когда она обслуживалась роботами, и это на немного облегчало задачу. Вызов на новое место работы он не получал. Оставалось дело за малым — придумать себе отмазку на то время, пока станция не была взорвана. Ян не стал долго придумывать — и просто телепатически заставил поверить азурское руководство в то, что он болел и у него есть соответствующие документы. Единственное, что Ян не мог себе простить, это то, что он так подставился и так подставил своих соратников. Пришлось спешно приводить себя в порядок — и ждать. Ждать, когда ты снова понадобишься сопротивлению. Ждать, как оказалось, так долго…

И словно в подтверждение его мыслей окружающая реальность начала приобретать материальные очертания, и сквозь мглу забытья он услышал слова Мишеля:

— Слушай, ну ты же сам читал какие-то стихи часов пять назад. Как это… «Ты просто завещала жить…» Разве не так? Жить, Ян. Понимаешь? Рандалл завещала жить. Даже если она не успела сказать этого вслух, она хотела это сказать. А ты распускаешь нюни…

Ян встал с дивана. Тяжело выдохнул, подошёл к двери, легонько толкнул её. Что-то помешало ему, что-то большое и мягкое, податливое. Но преграда тут же исчезла. Из-за двери вышел Мишель, он и правда сидел под откинувшись на неё, словно на спинку стула.

— Ты прав, Мишель, — тихо сказал Ян, немного кивая, — Она завещала жить.

Ян почувствовал некое согласие во взгляде и движениях Мишеля — будто тот и не верил уже, что уговоры могут подействовать.

— Знаешь, это было бы глупо: умирать в тот момент, когда завещают жить. Ты прав, ты трижды прав.

Ян улыбнулся и хлопнул своего друга по плечу:

— Всё в порядке. Я снова в строю.

А потом добавил:

— Скажи мне, что с телом Ранди? Её похоронят? Или как тут вообще обходятся с телами?

— Её кремировали и прах развеяли. По тацскому обычаю — в течении часа после смерти.

— По тацскому? — переспросил Ян.

— Ну да, она же с Тац… Ты не знал?

Ян неожиданно осознал, что за целый год отношений так и не выяснил, с какой она планеты. Для себя он посчитал это непростительной ошибкой. Пожалуй, это было символично — теперь Тац для него была не только планетой, несущей смерть, но и планетой, несущей любовь. Он помотал головой, немного выпятив нижнюю губу.

— Ну, в общем, кремировали… — подытожил Мишель, — Сестра занималась.

— Какая сестра? — Ян уже догадывался, что наверняка речь идёт о сестре Рандалл, которую он никогда не видел. Да, азурцы не имели обычая, изымая детей из семьи, разделять братьев и сестёр. Но почему он никогда не видел её? Или видел… Нет, не видел, слышал один раз от Рандалл, про неё и вроде бы один раз при нём они разговаривали по телефону. Похоже, мозг начинал помалу стирать ненужное…

— Её сестра… — тихо произнёс Мишель, — О ней ты тоже не знал?

Ян понял, что не знал слишком многого о жизни своей второй половины.

— Нет… — Так же тихо ответил он.

— Ну, не придётся уже познакомиться. Она улетела к себе домой.

Яну стало не по себе. Что мешало ему узнать подробности жизни своей пассии? Или Рандалл специально отводила все их разговоры к другим темам, чтоб он никогда не узнал слишком многого? Новая догадка совершенно повергла его в шок: а что если Ранди — шпион «эсбэ»?.. Но нет, такого не могло быть, ведь её поведение после того рокового признания говорило об обратном. Хотя…

— Ты есть хочешь? — немного помолчав, спросил Мишель, — Сколько мы уже без еды… Часов шесть точно… А ты так вообще… Пузо урчит.

Ян погладил живот:

— Если честно, то да.

Местная столовая находилась в стеклянном здании в пяти минутах ходьбы от жилища Мишеля. По сравнению с Землей, еда здесь была хуже, но в меру сносная, вероятно, сказывалась экология планеты.

— Здесь всегда так плохо кормят? — поинтересовался Ян.

— Да-а-а… — протянул Мишель, — Хорошая еда только за хорошие деньги.

— Не понял, — эта фраза показалась странной, — Какие деньги?

Мишель усмехнулся:

— Вот оно, азурское воспитание. А у нас как: лучшие продукты, лучшие повара, лучший сервис — тем, кто может больше заплатить.

— В Азуре же нет денег… — робко отметил Ян, уже сомневаясь в своей фразе.

— В Азуре — нет, здесь — есть, — Мишель улыбнулся, — Деньги есть, и в огромных количествах.

— Для чего?

— Хм… Для чего?.. Ну вот, например, на Земле ты поработал, пришёл домой, отдохнул и пошёл в театр. Ну… или на концерт…

— Или азурцев взрывать… — перебил Ян.

Они оба рассмеялись над удачной шуткой.

— Ну да… — продолжил Россини, — Еда — пожалуйста, вещи — пожалуйста, чем больше работаешь — тем больше получаешь благ, но никогда не можешь получить больше определённого количества. И всё бесплатно, понимаешь? То, что и называется коммунизмом… На Земле полностью повторен экономический уклад азурцев. А здесь ничего такого нет. Блага создавались уже после освоения планеты, самими выселенцами. Всё добывалось с трудом. Нужен был эквивалент, мерило с абсолютной ликвидностью. Но систему распределения благ Азур сюда не завёз. Сами, мол, барахтайтесь: нарушили общественный порядок, сами и разгребайте. Эквивалент переселенцы создали сами — это и есть деньги. Но! Никто и никогда здесь не ограничивает человека в законных методах получения денег, а значит и благ, и в их количестве — и в этом отличие от азурской системы. Хочешь — две пары штанов, а хочешь, — он развёл руками и откинулся на спинку, — миллион! Но здесь народ, сам понимаешь, корыстный, просто так никто ничего делать не будет. Деньги всегда порождают преступления — ведь каждому хочется иметь больше, и чем у соседа. Вот в Азуре как: работаешь — жильё есть, еда есть. Чуть больше работаешь — чуть больше есть. Но выше головы не прыгнешь, а значит и корысти нет. Здесь, казалось так же. Но нет. Работаешь — всё есть. А сколько работаешь? Ведь почти всё время уходит на рабский труд. А механизация труда? А здесь строго: поди, не выполни норму для «эсбэ». Сразу на ноль помножат…

— Что?..

— Ну что «что»? Гражданские живут там, на своих открытых планетах, и не знают ничего. Для каждого завода есть норма выпускаемой продукции. Выполнил — молодец. А если не выполнил — то смерть. Здесь, около сорока местных лет назад один завод, не наш, не смог сдать определённое количество продукции. И тогда «эсбэ» пригнал военных кораблей. Орбитальная бомбардировка — и всё. Информация же не поступает во внешний мир. Никто в Азуре так до сих пор и не узнал, что на самом деле произошло. А чё с нами цацкаться — нарушители и есть нарушители. Коммунизм… Не коммунизм это, Ян. Выхолощенное стадо ментальных рабов… Настоящий коммунизм — это то общество, которое построим мы… У меня до сих пор есть сомнение, что на Ксенто не порода взорвалась…

— Подожди… Ты ведь только что сказал, что информация не распространяется за пределы производственных планет…

— А… Вот то-то и оно… Ведь я же говорил тебе, что Тильмос ищет путь к абсолютной власти… Ведь с чего настоящее движение Лиловых началось, именно с катастрофы на Ксенто. Тут логическая цепочка очень простая: авария на Ксенто, немного слива информации, потом атаки Лиловых, чрезвычайное положение, чрезвычайные полномочия, и — вуаля! — прощай демократия, здравствуй диктатура!

— Джон знает о твоих догадках насчёт Ксенто?

— Да, я сегодня уже высказался ему на этот счёт. Думаю, что ответ мы узнаем, только оказавшись на Ксенто, либо вскрыв архивы «эсбэ».

— Как-то это всё не укладывается в голове… — с досадой произнёс Ян.

— Да нет, очевидно же…

— Я не об этом. Получается, что все наши действия заранее предугаданы? И мы — всего лишь инструмент в руках в руках главы «эсбэ»? Что же получается тогда, и Джон, и Вуревич, они — работают на Тильмоса? — Ян произнёс эти слова и сам ужаснулся от произнесённого.

— Я не думаю, что Тильмос просчитал всё настолько. Вспомни сам, ведь многие наши акции были для них внезапными. Ну, хотя бы твоё первое дело…

Ян отвлёкся от еды и вспомнил. Да, это было перед самым его семнадцатилетием — когда он в группе молодых диверсантов пробрался на засекреченную резиденцию руководителя земного департамента СБА — его звали А́тсон Тро́нок. Они поймали его, оглушили в собственной спальне, и в огромном зале растянули его за руки и за ноги верёвками. А потом Яну доверили самое главное — проткнуть жертву металлическим древком лилового флага…

2486 год. Планета Галерон.

Яну огорельскому казалось, что шесть лет, пошедшие с момента его первого задания и первого убитого азурца шли быстрее, чем тот год, что длился от атаки на «Идальгер» до его прилёта на Галерон.

Да, уничтожение Тронока было внезапно для «эсбэ» — ведь Тильмос не раз заявлял, что новая резиденция главы земного департамента его службы никогда не отыщется простым землянином. Но, тем не менее, земляне нашли и уничтожили того, кто должен был уничтожать и вывозить землян. Ян вспомнил, как им восхищался потом командир той диверсионной группы, как хвалил его хладнокровие, с которым Ян, недолго думая, вонзил металлическое древко с заострённым концом в пузо Троноку, и как пел дифирамбы той фразе, которую Ян с таким наслаждением произнёс, глядя прямо в умирающие глаза несчастного Тронока: «Теперь ты знаешь, что мы можем…»

Мишель, тем временем продолжал:

— Ты не переживай, Ян… Если наше дело не выгорит, и Карельски… Ну, может Вуревич, работает на «эсбэ», то мы найдём себе развлечение и на Галероне.

Ян вспомнил пронзительный и истошный вой ксаликбахинов, который, как казалось, шёл из самой преисподней, и сказал:

— Что-то мне не хочется жить на этой планете.

— Зря. Именно таким было наше земное общество до прихода Азура. И его нечего бояться. Ты не переживай. Если средств не хватит, найдём какой-нибудь дополнительный заработок. Да здесь все как-нибудь зарабатывают.

— И что же, все деньги пускаешь на развлечения?

— Сопротивление — вот мое развлечение.

— Ну и как, удачно? — спросил Ян, повертев кусок на тарелке.

— Хуже, чем хотелось бы, — ответил Мишель, — Ты доел, или нет? Пойдём, нас ждёт наше «развлечение». Джон собирает собрание сегодня. И ждёт нас.

Ян отправил последний кусочек еды себе в рот и встал из-за стола.

— Веди! — скомандовал он.

Мишель вёл Яна по самым тёмным уголкам города к месту заседания быстро организованного штаба восстания. По словам Мишеля, Ян ещё ничего важного не пропустил, но всё же Ян боялся, что это не так. Это Мишель знал, что прошли только сутки от смерти Рандалл, но Яну казалось, что прошла неделя, не меньше — в тот момент он потерял счёт времени. Над городом сгущались тучи, снова начинал накрапывать дождь.

Наконец, по словам Мишеля, они уже приблизились к штабу. Около дверей Ян увидел незнакомую фигуру человека. Фигура по-земному затягивалась сигаретой, выпуская изо рта густой дым. Ветер относил его в сторону Яна. Дым был до отвращения неприятен. Докурив, мужской силуэт скрылся в двери, куда через несколько секунд вошли Ян и Мишель.

За дверью была лестница, которая вела куда-то наверх, на высоту примерно третьего этажа. Под ногами шуршала крупная пыль, погромыхивали какие-то железяки, по дороге Мишель умудрился вляпаться в какую-то полузасохшую грязь и смачно выругался. Нужная дверь открывалась в просторный зал, скорее всего, это была раздевалка — вдоль стен размещались пластиковые шкафчики. В середине зала стоял импровизированный стол: на обломках тепловентилятора и толстой радиаторной сетке лежала металлическая плита, накрытая каким-то тряпьем. Освещение было тусклым: всего одна неоновая лампа, которая еле-еле держалась на своём проводе, одним концом свесившись с потолка. Лампа то и дело мигала, и действовала на нервы своим беспрестанным гудением. На подоконнике сидел Джон.

— Ну, наконец-то все в сборе! — он кивнул в сторону. На стуле около стены сидел незнакомый Яну мужчина, — Это Кварел, знакомься, Ян.

Ян подошёл и пожал ему руку.

На вид Кварелу было лет пятьдесят, пятьдесят пять. Это был немного пузатый мужчина с большой лысиной посередине головы. У него были большие, сильные руки. Чувствовалось, что это руки рабочего человека — при рукопожатии Ян ощутил мозоли. Это был тот самый мужчина, который курил, когда Ян и Мишель приближались к зданию — от него пахло табаком. Интересно, откуда у него была эта земная привычка убивать себя никотином? Ян вспомнил, что многие в сопротивлении, да и простые земляне увлекались дымопусканием из завёрнутых в бумажную трубочку тлеющих сушёных листьев — это увлечение находило отклик среди людей, поскольку было запрещено. Ян всегда задавал себе вопрос: а если бы Совет запретил резать себе вены, люди убивали бы себя в знак протеста?

Он так же отметил, что у этого человека немного отличалась анатомия лица. На лбу, над глазами у Кварела выступали два продолговатых, похожих на валики, костяных нароста, так же скрытые под кожу, как и всё остальное лицо. На подбородке у него тоже имелись выступы, похожие на столбики, обтянутые кожей. «Интересно, с какой он планеты?» — подумал Ян.

— Если все в сборе, то, может быть, мы начнем? — отозвался откуда-то сзади Вуревич. Ян обернулся. На соседнем стуле сидел Вуревич. Там же рядом, на двух стульях сидели Баргас и Клайфтон.

Гарвич попросил:

— Мишель, закрой дверь, пожалуйста.

Мишель закрыл дверь, подпёр её каким-то обрезком трубы и опёрся спиной на один из шкафчиков.

— Мне нужно знать, сколько ты можешь выставить людей? — начал Гарвич, обратившись к Кварелу.

— Единовременно, то есть за одни галеронские сутки, я могу поднять два миллиона людей, — ответил Кварел, — Это почти всё мужское боеспособное население Галерона. Все — переселенцы или их дети. Ещё за двенадцать часов они смогут прихлопнуть все «эсбэшные» средства связи и администрацию. То есть через тридцать шесть часов вы можете вылетать отсюда беспрепятственно.

— Надо же, я думал, всё будет дольше, — сказал Мишель.

Кварел продолжил:

— Остаётся вопрос с орбитальной охраной. Есть идеи?

Все замолчали. Это был один из самых главных камней преткновения. С закрытых планет разрешался взлёт одного челнока в пять тацских часов, при этом все взлёты осуществлялись по расписанию — таким образом, чтобы каждая планетарная провинция производила запуск челнока в строгом соответствии со своей очередью. Пропускать свою очередь и не осуществлять взлёты провинциям разрешалось, а вот нарушать её и взлетать без очереди — ни в коем случае. На орбите Галерона, как на орбите любой производственной планеты, располагалась орбитальная станция СБА, контролировавшая орбиту и стратосферу. Любой несанкционированный запуск челнока с тверди карался нейтронной торпедой. Кроме того, в руках «эсбэ» оставались орбитальные верфи, являющиеся частью станции, необходимые восставшим для постройки и ремонта кораблей, и около пяти пристыкованных к станции транспортных кораблей, готовых доставить восставших к пункту назначения — планете Элекон-85.

Молчание нарушил Ян Погорельский:

— Ну, я думаю, что я бы мог заняться этим вопросом.

Все повернулись в его сторону, бросив на Яна вопросительные взгляды.

«Ну что, Ян Погорельский, готов почувствовать себя на коне?» — спросил он мысленно себя. И сам себе ответил: «Готов».

— Ну… — с нетерпением спросил Вуревич.

— А что «ну»… Каков гарнизон орбитальной охраны?

— Около пятидесяти человек, — ответил Кварел.

— Тогда всё проще простого. В назначенное время с поверхности должен взлететь челнок. В челноке будет боевая группа со мной во главе. Мне нужно человек… двадцать пять и один помощник, — он повернулся к Мишелю, — Будешь им?

— Ещё бы! — отозвался тот.

— Ну так вот… В назначенное время вы взлетим с планеты, пристыкуемся к станции. Я, используя телепатию и телекинез, убью весь гарнизон станции. Помощник и отряд мне нужен лишь для того, чтобы они завершили моё дело, если что-то пойдёт не так. Вот и всё…

— На каком основании они разрешат вам стыковку? — поинтересовался Вуревич, — Он возможна лишь по запросу «эсбэ».

— Скажем, что у нас несанкционированный пассажир в отсеке топливных баков, заперся и не отвечает на вопросы. Нам не откажут.

— Вполне правдоподобно, — согласился Кварел.

Ян продолжил:

— Единственное, что вы должны будете сделать, оставшись на тверди — уничтожить планетарную администрацию Галерона. Она не должна нам мешать начинить челнок солдатами. Кроме прочего вы должны вооружить нас третилиевыми патронами и термомечами. Хотя бы один дайте мне. Ну и обмундировать в термокостюмы.

— Это проще простого, — махнул рукой Кварел, — Я могу хоть сейчас этим заняться: через три часа они уже будут связаны. Тац узнает о захвате власти не раньше, чем через десять своих суток. Так что тут можно не переживать. Амуницию предоставим, солдат дадим.

— Хорошо, — изрёк Гарвич, — Если верфи и планета будут в наших в руках, то уже на следующие тацские сутки мы должны будем двинуться к Элекону на штурм. Итак, — он подошёл к столу, достал из кармана планшет, выложил его на стол, снова включил трёхмерную модель пресловутой базы СБА, — вот наша цель.

Это была уже знакомая Яну модель, но видоизменённая. Вместо квадратного здания без окон, которое теперь отсутствовало, там была помещена ещё одна башня — точно такая же, как первая. Кроме того, модель была дополнена истребителями под бетонными навесами и ракетой установкой, совмещённой с огромной «тарелкой» радиолокатора. Помимо прочего где-то под потолком Ян заметил продолжение данной модели — изображение спутника, обычного металлического шарика с шестью соплами по всей своей поверхности.

— Все знают, что это?

Все дружно закивали головами — объяснять повторно никому не пришлось.

— Наша задача по штурму усложнилась, — продолжал Гарвич, — Выяснились новые подробности. Итак, как и предполагалось, база дополнена истребителями и зенитной артиллерией. Кроме того, спутник постоянно отслеживает телеметрию всех объектов. Если станция гиперсвязи будет нами захвачена — он тут же передаст сигнал по гиперсвязи в штаб «эсбэ». Если же сам спутник будет уничтожен, то прежде, чем мы начнём штурм — соответствующий сигнал так же будет передан по гиперсвязи в штаб «эсбэ». Помимо прочего, спутник может отслеживать вход в атмосферу в любой точке планеты, даже с оборотной для него стороны, поэтому войти в атмосферу и остаться незамеченными у наших челноков не удастся.

Гарвич выдержал паузу и продолжил:

— Считаю, что поступить нужно так. Как и предлагал Ян, прежде всего забросим на планету диверсантов. Десантный модуль замаскируем под астероид. В верхних слоях атмосферы пусть летит свободно — потом опустим на парашюте. Отвлечём тем самым внимание от отряда. Они саботируют истребители, «пэ-вэ-о», а также лини связи с главной ретранслирующей башней, — Гарвич указал пальцем в одну из башен, ту, которая был знакома Яну ранее, — Всё это согласуем по времени с уничтожением спутника — его просто шарахнем протонной или ядерной торпедой одновременно с саботажем. Элементы, саботируемые диверсантами, должны быть уничтожены одновременно со спутником слежения. Это даст нам небольшой временной коридор, около трёх земных часов: для ввода штурмующего контингента на Элекон. По этой части возражения есть?

Все промолчали. Гарвич заключил, что возражений нет.

— Значит, если возражений нет, идём дальше. Кварел, сколько мы можем перевести людей до Элекона на имеющихся на орбите транспортах?

— Как я и говорил: пять тысяч. Помимо солдат ещё есть место для одного вертолёта на каждом транспорте.

— Хм, как я и предполагал. Гарнизон станции гиперсвязи — десять тысяч. Что ж, если диверсионная атака удастся, и мы сможем вооружить десантные челноки ракетами средней дальности, захватить станцию не составит особого труда. Но меня интересуют вертолёты: каждый нужно доставить до тверди и при этом посадочное место челнока должно иметь достаточно большую площадь, чтоб мы смогли выгрузить вертолёт. К тому же на выгрузку каждого вертолёта нужно затратить время…

— Я думаю, что мы можем в начале штурма обойтись без вертолётов, — заключил Ян, — Когда выгрузим всех бойцов — будем думать о вертолётах.

— Согласен, — изрёк Гарвич, — На этой планете в качестве командиров мне понадобятся: Погорельский, Россини, Баргас и Клайфтон. Операцию будут координировать лично я с орбиты Элекона.

Он наклонился к планшету и выключил модель. Потом продолжил:

— Иван, что с другими планетами?

— Кива, Ксенто, Апро-семьдесят-шесть ждут нашего сигнала.

— Остальные? В этом пространственном секторе ещё пятнадцать планет имеют сопротивление.

— Эти три планеты готовы выступить вместе с нами уже сейчас, — ответил Вуревич, — Остальные ждут успеха первой операции. Если мы выиграем — они примкнут.

— Тогда думаю поступить так: после успеха на Элеконе у нас будет около трёх тацских суток, пока Совет хватится своих потерь и начнёт использовать гражданские частоты. По времени — это достаточно много. За это время силами сопротивления Кивы должны быть захвачены военные верфи «эсбэ». Как только они будут захвачены — они должны быть отправлены к Тац и произвести бомбардировку Канарца. Если их не атакуют — пускай остаются там же. Тоже самое пускай проделают и сопротивления Ксенто и Апро. С остальными планетами нужно держать связь. Как много боевых кораблей может быть на верфях этих планет?

— В общей сумме около пятисот, — ответил Вуревич.

— Хорошо. Иван, как только мы закончим совещание, передай наш план союзным планетам.

Вуревич кивнул.

Гарвич прошёлся по комнате и вновь сел на подоконник.

— А как быть с оружием? — Спросил Ян.

— Оружие производится здесь, ещё на трёх заводах Галерона. Плюс на каждой союзной планете есть по заводу. Его хватит с лихвой, — ответил Кварел.

— Сколько планет сможет присоединиться к нам если всё пойдёт хорошо? — Опять спросил Ян.

— Примерно тридцать пять производственных планет из имеющихся сорока. Может больше, — ответил Вуревич, — Примерно сто миллионов человек.

— Мало для трёхсотмиллиардного Азура, — заметил Баргас.

— Не забывай: ещё Земля, — возразил Гарвич, — Это десять миллиардов человек.

— Из них необходимо исключить небоеспособное население. И все равно мало. Хотя бы миллиардов пятьдесят…

Наступило молчание. У Азура Армии не было, воевать бы пришлось со Службой Безопасности Азура, но теперь, когда производственные планеты, снабжавшие и кормившие «эсбэ», переходили под лиловое знамя, или готовы были это сделать, её техническое превосходство не казалось неоспоримым.

Ян опять задал вопрос:

— Что по поводу Земли, Джон?

Для него это был самый главный вопрос. Остальные планеты его мало интересовали.

— Если операция на Элеконе будет успешна, то на Земле начнётся восстание: массовый саботаж объектов «эсбэ». Основной целью восстания на Земле в первую фазу будет захват «эсбэшных» складов вооружения и пунктов азурской администрации и «эсбэ». Там операция разработана уже месяц назад и там есть кому руководить. За численность личного состава я тоже не переживаю. Так что тут нам особо опасаться нечего. Кроме собственного провала на Элеконе. Вся координация операции на Земле будет вестись через Гвидиче.

Ян вдруг отметил про себя, что операция на Элеконе ему не так уж и интересна. Уничтожение орбитальной группировки, боевые действия на планете Земля — вот то, чего он действительно хотел. Но работа есть работа, и придётся её выполнять там, где нужен и необходим.

— Кварел, сколько времени тебе нужно, чтоб подготовить пять тысяч бойцов? — спросил Гарвич.

— Двое тацских суток.

— Отлично. Значит план таков: Кварел, завтра вы «скидываете» администрацию. На следующие сутки мы отправляем Яна и Мишеля на орбиту, они обезвреживают станцию «эсбэ». Потом загружаем транспорт и летим на Элекон. За это время Кива, Ксенто и Апро должны подготовить свои силы и в случае успеха атаковать свои цели. План всем ясен?

Все в ответ лишь молча закивали головами.

Гарвич слез с окна, прошёлся взад-вперед. Изрёк:

— Отменять восстание нет смысла. На Землю нас уже не пустят. Долго оставаться на Галероне тоже нет возможности. По курсу назначения наш корабль с поддельными документами не долетит. Да и нет сил больше ждать. Сейчас, когда сопротивление представляет собой монолит, нужно начинать восстание. Все согласны с планом?

— Я «за», — Ян поднял вверх руку.

— Я тоже, — это была Сюзанна.

— И я, — отозвался Мишель.

Баргас и Клайфтон подняли руки молча.

— Всегда готов начать восстание, по первому зову, — подтвердил Кварел.

Вуревич, казалось, колебался. Ян чувствовал тонкие нотки сомнения и уныния, которые роились в его голове. Он молчал долго, выжидающе, кажется, он думал о чём-то, пока к нему не обратился Гарвич:

— Ну, что же ты, Иван, молчишь?

— Я «за»…