Лиловый рассвет

Глава 13

2463 год. Двадцать три земных года до восстания Лиловых. Планета Земля.

Корабль генерала Максима Погорельского опустился на Землю ближе к вечеру, когда в этой части планеты уже темнело. И только успел опуститься трап — даже двигатели ещё не заглушили, как тут же из корабля выпрыгнули два человека — сам генерал и его водитель. Генерал бросился к спидерам[1], и уже оседлал одного из них, как услышал крик водителя, едва перекрывающий ветер и ветер шум двигателей:

— Командир, может все-таки автомобиль?!

— Нет, только спидер! Хозяин не ждёт!

Хозяином за глаза называли главу Объединённых Наций Земли и её колоний Верманда Хансена, за своенравный характер, но обстоятельный и продуманный стиль правления.

Погорельский считал, что ему повезло: на его век не выпало никаких войн и локальных конфликтов. Несмотря на свой генеральский чин, он считал, что самой главной победой можно считать именно мир, именно компромисс и ничто другое.

И вот сейчас, когда Азур представил Земле ультиматум сроком в неделю, Погорельский опасался лишь одного: Хозяин не станет его слушать, и выведет войска на боевые рубежи.

Ему так и не довелось повстречаться с Гарвичем — тем самым Гарвичем, который испытал на своей шкуре одну из азурских провокаций, и побывавшему на переговорах вместе с Хансеном. Хотя они оба хотели этой встречи. И Гарвич, точно так же, как и он, высказывался за недопущение открытого конфликта. Единственное, к чему он был склонен — к партизанщине, и Погорельский был с ним согласен. Но Гарвич переживал за то, что не может открыто говорить об этом Хозяину, как не мог это сделать никто из армии — кроме Погорельского. И он намеревался убедить Хансена не начинать войны. Да, Азур провоцировал Землю на войну, но поддаваться не стоило, какими бы явными не были намерения новой цивилизации. Если уж они «начнут первыми» — тогда это был бы совершенно другой разговор. Но из уст Хансена всё чаще и чаще звучала милитаристская риторика. А ещё Максим Погорельский опасался того факта, что никто из высшего генералитета не мог сказать земному главе хоть что-то в пику. И его, с самого вызова на заседание Совета Обороны, волновало чувство назревающей катастрофы, которой мог обернуться доселе неизвестный космический конфликт.

Что ждать от Азура? Довольствуются они лишь уничтожением флота землян, или им и полного истребления всех землян и колонистов будет мало?

Погорельский поднял спидер в воздух и, отвернувшись от привычного курса, вылетел самым кратчайшим путем, через ущелье, к новой резиденции главы Объединённых Наций.

Эта резиденция была выстроена в горах пять лет назад, на плоской вершине одной из алтайских гор, близ хребта Восточный Саян, около восточной окраины заповедника «Азас». Резиденцию строили в виде средневекового готического замка. Специально для этой резиденции, неподалёку был выстроен новый военный космодром.

Хозяин выбрал это место из-за красот окрестных мест, даже с высоты не самой высокой площадки замка можно было наблюдать великолепный горный пейзаж. Вот и сейчас, опустив спидер на посадочную площадку, выступавшую из ворот замка, и от этого похожую на длинный язык, водитель генерала Погорельского любовался видом. Сейчас он был похож на ребенка, которому родители на новый год подарили игрушку, о которой он мечтал всю свою сознательную жизнь. Его глаза светились счастьем. Но его можно было понять: он был отдан в кадетский корпус и с семи лет он всю жизнь мотался по городам и космическим станция. Деревья он видел, пожалуй, лишь в городских парках, на картинках и в оранжереях.

Генерал Погорельский, в отличие от своего подчиненного, видывал разные ландшафты, на каких только планетах-полигонах он не побывал! Но пейзаж родной планеты его завораживал как никакой другой. Он любил эти горы, уходящие вершинами в облака и леса у их подножия с вековыми деревьями-гигантами, и звонкий купол небес.

Погорельский не стал долго любоваться пейзажем. Оставив водителя одного, он проследовал внутрь замка, где весь генералитет ждал его одного, опаздывающего, чтобы начать секретное совещание, посвященное ультиматуму Азура.

Он был здесь впервые. Он попросил одного из охранников провести его — и тот повёл его по светлым анфиладам, которые постоянно вели их куда-то наверх, увешанным оружием, портретами разных генералов и маршалов, прославившихся ранее, ещё в те периоды, когда Земляне были разобщены и делились на более, чем двести государств. Возможно, какие-то из этих людей воевали друг против друга, но теперь их портреты висели бок о бок. Хансен, оказывается, бредил армией, но почему-то Погорельский узнал об этом только сейчас. Нет, скорее не бредил — она была смыслом его жизни. Конечно, его президентство было оправдано временем, но лишь тем временем, когда он вступил в должность. Землю и колонии раздирал хаос, каждый старался оттяпать кусок побольше от пирога власти. И новый руководитель, вышедший почти из самых низов Межнациональной Гвардии, взял на себя чрезвычайные полномочия.

Он поменял почти весь генералитет: нашёл талантливых и нестарых людей, укрепил, перевооружил войска и жёстко расправился с противниками его воли. Поднимать разрушенную междоусобицами экономику Земли и её колоний он призвал экономистов со всех уголков Земных Владений. Его правительство смогло в короткие сроки вывести Землю из кризиса, ускорить научно-технический прогресс. Но постепенно он превращался в диктатора. Малейшая провинность — и человек мог кануть в Лету навечно.

Возможно, именно его правление и подхлестнуло разговоры о войне с Азуром. Всего месяц назад научно-исследовательские корабли вышли из нуль-пространства в неисследованном уголке космоса и столкнулись с грузовыми кораблями Азура, а сегодня, в ответ на провокацию на XC90-1, этот район бороздили крейсеры землян.

Скорее всего, решил Погорельский, Хансена беспокоил общественно-политический строй Азура. Глава просто не хотел терять власть.

В ответ на такие действия Азур, выставил боевой флот. Не имея, правда, армии, в Азуре смогли в кратчайшие сроки мобилизовать все резервы СБА. Началось небоевое противостояние.

А всего несколько часов назад парламентёр с планеты Тац привез на корабль, дежуривший на границе владений Земли и Азура, текст ультиматума, отклонив который, похоже, Земля вновь ввергала себя в пучину хаоса. Назревала война.

Текст ультиматума гласил:

«Многоуважаемый Глава Объединённых Наций и её Колоний!

Мы с удивлением обнаружили, что в районе контактов земных кораблей и кораблей Азура курсируют ваши боевые корабли. Нам печально осознавать, что миссия дружбы, которую хотел выполнить Азур, провалилась, ещё не начавшись. Поэтому мы требуем от ваших вооружённых сил сложить оружие, а от Вас — снять с себя правительственные полномочия и вступить в Азур со всеми вытекающими отсюда последствиями: всеобщим равенством и братством. В противном случае мы будем вынуждены применить собственное оружие или, в крайнем случае, действовать превентивно для собственной безопасности. Мы даем вам семь земных суток для раздумья. При продолжительном сопротивлении мы берем на себя право уничтожить планету как рассадник неизлечимой агрессии — угрозы выживаемости всех разумных рас».

Азурский Совет»

Он решил предложить президенту согласиться…

Посольские миссии, которые были отправлены на головную планету Азура — Тац, докладывали, что народ не чувствует себя угнетенным ни на одной из планет Азура, хотя их насчитывалось не меньше двух сотен. Вероятнее всего, воевать пришлось бы с противником, твёрдо верующим в светлое будущие коммунизма, которое у них уже наступило, а у землян — будет, стоит им только сбросить себя ярмо капиталистических владык.

В отличие от Азура, дела с настроениями в Земных владениях обстояли не очень хорошо. Ещё недавно, около полумесяца назад, уже после первого азурского контакта, на планете U-12 вспыхнули рабочие волнения, которые пришлось разгонять силой. Обошлось без человеческих жертв, но Хозяин получал официальную ноту протеста от Азурских властей по этому поводу, хотя никак не отреагировал. В ответ на молчание земных властей Азур вывел несколько боевых кораблей в окрестности данной системы, однако боевых столкновений не последовало.

Ситуацию накаляло воззвание к землянам, которое распространил по всем частотам гиперпередачи азурский спутник, вклинившийся новостные каналы связи, каналы военных сил, и даже каналы гражданских звездолётов.

Его текст поверг Президента в шок:

«Земляне!!!

Колонисты!!!

Жажда власти затмила разум вашего властителя. Не желая расставаться с насиженным тёплым креслом, он призывает вас идти на войну, которая вам не нужна.

Мы призываем вас сопротивляться!

Откажитесь вступать в вооруженные силы Земных Владений, обретите братство с мирным народом Азура, который тоже не желает войны.

Любая война противоречит природе человека, а назревающая подготовит вечную конфронтацию двух планетарных цивилизаций.

МИР В КОСМОСЕ НУЖЕН КАК ВАМ, ТАК И НАМ!!!

Азурский Совет»

Погорельский был согласен с этими двумя посланиями, как никто другой. Конечно, он был обязан Хозяину своим генеральским чином, завидным положением, но никак не мог понять, для чего нужна эта бессмысленная бойня.

Больше всего его удивляла мысль о том, что если встреча с внеземным разумом всё же произойдёт, то она должна непременно закончиться войной цивилизаций. Эта мысль веками вдалбливалась в сознание человечества. А сейчас, подкрепленная пропагандой войны, она усилилась в десятки раз.

И хотя народ ждал войны — кто-то не просто ждал, жаждал — её можно было предотвратить всего лишь одним решением сверху, приняв условия ультиматума.

Именно с этой мыслью он вошёл в зал совещаний.

— О, Погорельский! — воскликнул Хансен, — Мы вас ждали.

Погорельский занял единственное место за длинным прямоугольным столом — прямо напротив Хозяина. Осмотрел собравшихся. Здесь были командующие всеми родами войск, командующие войсковыми космическими и планетарными районами, министр обороны, начальник верховного штаба.

Владыка, еле-еле сдерживая слащавую улыбку на лице, произнёс:

— Генерал, пока вы опаздывали, мы единогласно приняли решение о начале войны, — и уже совсем предвкушая согласие со стороны Погорельского, добавил:

— Вы как?

— Я «против».

Хансен немного побледнел, поднял одну бровь и спокойно переспросил:

— Что-то?

— Я против войны. Она нам не нужна.

Он твёрдо решил стоять на своём. Чего бы ему это не стоило.

— Вы уверены?

— Я всегда уверен в своих словах. Я уже высылал вам доклад по этому поводу: там приведена чёткая аргументация неизбежности мирного исхода.

По залу пробежал лёгкий гомон.

Хансен вопросительно посмотрел на министра обороны. Тот, наклонившись к главе, что-то шепнул на ухо. Видимо, доклад, который по собственной инициативе Погорельский отправил главе, не прошёл цензуру министра.

Но Хансен не мог поверить своим ушам. Человек, обязанный ему всем: положением в обществе, должностью и судьбой, теперь восстал против него. Какой там доклад! Он должен был согласен без всяких аргументов.

— Вы отдаёте себе отчёт, что идёте против воли народа и общегосударственного решения? — спросил Хозяин.

«Ну и риторика! — подумал Погорельский, — Ишь, как загнул. Воля народа… Массовая смерть — это, что ли, воля народа?»

Вслух же он сказал:

— Я отдаю себе отчёт, что иду вместе… с волей народа и против вашего личного решения… — он интонацией выделил слово «вместе», давая понять Хансену, что тот заблуждается.

Хансен ответил:

— Погорельский, одумайтесь, я даю вам последний шанс. Иначе, — он немного помолчал, — вы будете разжалованы.

«Разжалован — так разжалован! — решил Погорельский, — Лучше пусть моя смерть будет на вашей совести, чем смерть солдат — на моей»

— Я против войны. Она не нужна никому.

— Погорельский!!! — взревел Хозяин. Он покраснел и просто источал злость на десятки километров вокруг, — В таком случае ваша следующая командировка произойдёт в качестве рядового. И будьте уверены, я постараюсь, что бы вас убили в первом же бою. Погоны — на стол!

Погорельский взялся правой рукой левое плечо. Дернул первый раз — погон не поддавался, второй — и вырвал его «с мясом», метнул на стол прямо перед Хозяином. Он проехал по гладкой полированной поверхности столешницы и упёрся в ладони Хансена. Потом левой рукой сорвал правый погон — у него это получилось сразу, он бросил его наотмашь, и тот едва долетел до середины стола.

Бывший генерал встал из-за стола, небрежно откинув стул, и вышел из комнаты, так хлопнув дверью, что её едва не сорвало с петель. Затем он направился к выходу из замка.

Внизу, у спидера, его ждал водитель.

— Что с вами, командир, на вас лица нет! — забеспокоился он.

Заметив оборванные плечи своего теперь уже бывшего начальника, он воскликнул:

— Что такое? Где погоны? Что случилось?

— Всё в порядке, Симон. Я теперь такой же рядовой, как и ты. Я просто разжалован.

— И что теперь с вами будет?

— Да ничего не будет. Летим по домам. До начала командировки…

— Генерал, это — война?

— Война…

Погорельский хотел сесть на спидер, но прежде, чем сесть, но со злости пнул его ногой.

Это был самый короткий в его жизни военный совет…

2486 год. Транспортный корабль «Лоддо». Несколько часов до начала десантной операции.

Вперёд, к победе коммунизма!

Художник Л. Голованов, советский плакат, 1950 г.

Этот день решает всё.

Гай Юлий Цезарь, напутственная речь перед командирами в битве при Фарсале.

Ян Погорельский проснулся в холодном поту. Это казалось невероятным, но во сне он видел отца. Совсем отчетливо, как наяву. Словно незримый наблюдатель, он видел военный совет — последний в жизни отца, видел, как он срывал с себя погоны, видел прощальную сцену с матерью в осеннем парке. Наконец он вспомнил и её, а ведь она почти стёрлась из его памяти. Он видел даже момент смерти — взрыв «Гонца». В это мгновение он и проснулся.

Что ж, если то, что он видел во сне, было на самом деле, значит произошло то, чего боялись в Азуре, чего боялся и Максим Погорельский — вечной конфронтации двух цивилизаций. И пересматривать итоги прошлого Ян был уже не в силах.

Рядом с Яном лежала Сюзанна. Видимо, когда Ян уснул, уснула и она. Хотя он решил «покемарить» всего лишь полчаса, он заснул на большее время. Ян посмотрел на часы. Через семь минут должен прозвенеть будильник и начаться боевой сбор, и осторожно, чтобы не разбудить свою новую любовь, он встал с дивана.

Уже взяв разгрузку с кобурой и спинными ножнами для меча, Ян вспомнил про складной меч, который был вручен ему бывшим другом. Ян достал мечь сумки, аккуратно положил его в карман разгрузки — вместо одного из магазинов для автомата. Но и обычный термомеч лежал рядом с сумкой. Гарвич забрал у него меч после драки с Мишелем. Так откуда он здесь? Видимо, Гарвич отдал его Сюзанне, пока Ян не видел. Так может, складной меч — не нужен? Лучше там будет «рожок» с патронами? Но интуиция подсказывала взять — и Ян послушал её.

Был ли он теперь бывшим, его друг Мишель Россини? Он никак не мог поверить в то, что Мишель, потратив всю свою сознательную жизнь на борьбу, теперь вот так, поддавшись любовным чарам, отклонится от выбранного им курса и предаст всех.

Ян уже собрался выходить. Но проснувшаяся Сюзанна, быстро встала и догнала его у самых дверей. Она нежно развернула к себе и обняла, положив голову ему на плечо.

— Скажи мне, что вернёшься, — прошептала она, — Я хочу увидеть тебя снова, после боя. Не могу верить, что потеряю тебя сразу, как найду.

— Я вернусь, — ответил Ян и поцеловал её в губы, словно отвечая: «Я вернусь. Всё будет в порядке…»

Подбадривая Сюзанну, он сам не верил своим словам.

Он отправился на склад вооружения, получил обмундирование: бронированный костюм, настроенный тактический шлем, личный пистолет, а остальное оружие уже ждало его в десантном челноке. Здесь было около двадцати офицеров, среди прочих он заметил и Мишеля, но тот сделал вид, что не знает Ян. Ну и чёрт с ним, подумал Ян.

Переодевшись, он отправился на нижнюю палубу ангарного отсека. Та уже была забита народом. Люди суетились, готовясь к боевому вылету. Возможно, к тому вылету, который мог стать последним и в их жизни. Ян и сам не верил в благополучный исход сражения и мысленно готовился к смерти.

А на верхней палубе стоял Джон Гарвич, готовый произнести свою напутственную речь перед бойцами. Он поднял руку, и, используя микрофон, попросил внимания. И пять тысяч человек, не считая командиров и пилотов челноков, как один устремили своё внимание на этого человека, вершившего историю в данный момент.

Гарвич начал:

— Друзья! Наконец-то настал тот день и час, когда мы можем говорить о начавшейся расплате за все наши страдания. Мы были рабами, но теперь пришло время сбросить с себя ярмо изгоев и ярлыки социально опасных элементов!

Гарвич сделал паузу, стараясь получить эмоциональный ответ от толпы, и та, вроде бы, ответила ему положительно, хоть и молча — эмоции людей всегда чувствуются подспудно, для этого не нужно быть телепатом.

Потом он продолжил:

— Мы были рабами всё это время. Азурская Служба Безопасности, поправ все коммунистические идеалы, провозглашённые Советом, фактически создала класс униженных и лишённых всех гражданских прав людей. Служба, в действительности ставшая во главу власти, узурпировав народовластие, подмяла под себя сферы жизни человечества, скрытно милитаризовав общество. Но даже этого ей было мало. Ей потребовалось поработить целую планету, десять миллиардов людей, десять миллиардов людей навсегда приковать к собственной тверди и накрыть их планету ракетным саркофагом, обвинив их в излишней тяге к агрессии. Я говорю о планете Земля — о планете, познавшей на себе всю ложь и лицемерие самой гнилой и самой опасной службы во всей системе Азурской власти. Мы должны положить конец этому. Мы должны положить конец бесправным репрессиям и унижению населения. Мы должны отрубить голову чудовищу, заполонившему своими щупальцами все сферы нашей жизни. И сегодня мы, земляне, ведём вас в бой. В бой за светлые идеалы, которые были бесчестно попраны серыми ботинками «эсбэшников».

Он опять сделал паузу и продолжил свою речь:

— Но я не говорю вам об «эсбэ» как о чём-то безликом. Мы все знаем, кто правит этой фактической армией. Я говорю о Варезе Тильмосе! Именно он, а не Совет, фактически управляет Азуром. Именно его происками мы стали теми, кем являемся. Именно его происками одних людей теперь превозносят до небес, а других, настоящих трудяг и простых граждан, теперь не считают даже за насекомое, недостойное лучшей жизни наравне со своими бывшими товарищами. Именно его происками вы были вычеркнуты из жизни, вас предали ваши друзья, отвернувшись от вас, как от мерзких тварей. Ваши женщины теперь вкушают плоды любви не с вами, а люди, всегда восхищающиеся вами, в одночасье стали ненавидеть и презирать вас.

В этот момент справа от Гарвича включился заранее приготовленный проектор, который изобразил портрет Тильмоса под самым потолком ангарного отсека. И как только это произошло, зал наполнился возгласами гнева и ненависти. Ян посмотрел по сторонам: практически все изрыгали громогласные проклятия в сторону главы СБА. Лишь справа от него один солдат остался безучастным, и всё так же спокойно стоял, сложив руки на груди. Ян немного наклонился в его строну и спокойно сказал:

— Ну всё, теперь у нас есть главгад.

Тот лишь немного рассмеялся и подметил:

— Это точно.

Возможно, решил Ян, это было и правильно, что Гарвич решил персонифицировать врага. Может быть, это придаст восстанию некую осознанную цель. Но Гарвич, прервал его мысли, продолжая свою речь:

— Я назвал вас друзьями, но мне кажется, что я ошибся! Мы — больше, чем друзья, мы — братья! — при этом он вскинул в руки в жесте, словно желая обнять сразу всех.

И зал снова взревел, но теперь уже одобрительными возгласами. И теперь Гарвичу требовалось говорить громче, даже используя микрофон:

— И теперь я говорю вам, как братьям: этот день решает всё! Давайте же сейчас, глядя друг другу в глаза, поклянёмся не возвращаться без победы. Помните: наша победа — это победа тех людей, которые до сего момента продолжают томиться в рабстве на Галероне и Земле, на Посквете и Перикогне. Да мало ли таких планет! Мы должны победить и остаться в живых, иначе в нашей победе будет мало смысла. Так давайте же сделаем это сейчас.

Гарвич сжал кулак на правой руке и начал скандировать в микрофон:

— Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся!.. — при каждом повторении он вскидывал кулак.

И все пять тысяч, как один, стали вторить ему:

— Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся!.. — также вскидывая кулаки.

Общее скандирование пробрало Яна до мурашек — такой живой эпичности он не мог ожидать от простых людей. Это было что-то невероятное.

Они скандировали недолго, секунд двадцать, а может быть, двадцать пять, но этого вполне хватило, чтоб зажечь огонь праведного гнева в сердцах людей и поселить в их душах святую веру в правое дело.

А когда скандирование кончилось, Гарвич сказал:

— Ну что ж, братья… Теперь, когда мы поклялись, у нас не осталось выбора. И мы вернёмся домой со щитом! Так пусть же эти «эсбэшные» серые псы Тильмоса знают, что мы можем! По машинам!

У Яна пробежали мурашки по спине, холодом пронзило спину и от этого передёрнуло — он азнал свою фразу, сказанную на первой же диверсии. Теперь она расходится не просто по всей Земле, а за пределы планеты…

Он прошёл в свой челнок, разместился рядом с пилотом. Тот приводил в порядок боевые системы, проверял настройки.

— Ну, как, Хел? — спросил он пилота.

— Всё в полном порядке, — ответил тот, — К старту готов.

«Хорошо, что мой челнок ведёт Хел» — решил Ян. Почему-то это доставляло ему спокойствие и умиротворённость, от этого переставали шалить нервы перед грядущей бурей. Он прямо выпросил у Гарвчиа, чтоб его челнок вёл Хел, ну а тому ничего не стоило согласиться.

Ян обернулся. Солдаты уже расселись, готовые к боевому заданию. Он надел на себя тактический шлем.

— Доложить готовность, — динамики шлема передали голос связного.

— Готовность полная, все в сборе, — ответил Ян.

— Все в сборе, — как эхо повторила рация голоса командиров из других челноков, — К старту готовы.

— Джон, войска готовы к старту, — передал связной Гарвичу.

— Отлично, — рация немного пошипела, видимо, Гарвич принимал готовность от соседнего транспорта, тот должен был в случае любой нештатной ситуации принять на себя челноки или спасать людей с «Лоддо», — Тогда я командую старт.

В ангаре загорелся жёлтый свет — это означало, что заработала система шлюзования. Воздух потихоньку откачивался в кислородный отсек, и как только вакуум заполнил ангар, открылись «ворота» отсека, если так можно было назвать широченный двустворчатый люк во всю стену. Он явил взгляду чёрную прорву космоса, холодной бездной встречающий новых гостей.

Челноки легко оторвались от пола, и осторожно, чтоб не задеть соседние, стали давать задний ход.

Через силикобор кабины можно было наблюдать планету — пока ещё маленькую точку с еле различимыми материками на голубом фоне океанов.

— Ну, что, зададим жару азурским подонкам?!!! — услышал Ян в рации. Это был Мишель.

Следом по рации можно было услышать одобрительные возгласы его солдат.

Ян отметил, что так до конца и не понял этого человека, несмотря на многолетнюю дружбу. Ещё вчера он собирался метнуться на их сторону, а сейчас он уже называет азурцев подонками. В голове мелькнула фраза: «Что твориться у него в голове?»

— Полностью поддерживаю! Попьём сегодня кровушки! — Ян решил свою любимую фразу, но спохватился, когда уже произнёс: кто знает, как на неё отреагирует Мишель, ведь они так и не нашли времени помириться. Да, и возможно ли это было теперь, ведь каждый из них угрожал смертью другому.

Мишель промолчал.

А впереди их ждала планета Элекон-85.

Планета, которую многие могли бы посчитать мечтой. Красивая планета, с чудной растительностью и интересным животным миром.

Планета, где их уже ждала смерть, распростерши свои объятия…

[1]Спидер (фант.) — от английского speed (скорость). Средство передвижения тяжелее воздуха, предназначающееся для скоростного перемещения на поверхности планеты с отрывом от земли в пределах от 1 до 25 метров.