Лис Улисс и край света

Глава шестнадцатая Безумная ночь сыщика Проспера. Часть третья — таинственно-криминальная

Антуанетта очнулась в чулане. Под потолком горела лампочка — судя по мощности, предназначенная, в лучшем случае, для освещения коробки из-под телевизора. Но даже при таком свете было понятно, что смотреть здесь не на что. Чулан был практически пуст. Лишь на полу валялся старый, видавший виды (хотя какие виды он мог видать в этом помещении?) матрас. А на матрасе валялась похищенная. Вот она действительно видала виды, но попадать в плен ей прежде не приходилось.

Взгляд туго соображающей после обморока лисицы уткнулся в стену, на которой масляной краской были выведены огромные буквы: «Еще никто не вышел отсюда живым! Только мертвым!»

Антуанетта повертела головой. Убедилась, что от этого голова болит еще сильнее. Тогда лисица пошевелила передними лапами. С удивлением обнаружила, что и от этого голова болит сильнее. Уже заинтриговано пленница согнула правую заднюю лапу. В ответ разболелась левая передняя. Теперь в этом даже чудилась некая логика. Именно такую логику принято называть непостижимой.

«Видимо, та гадость, которую меня заставили понюхать, была какой-то гадостью», — сделала вывод Антуанетта.

Следующей ее мыслью было «Бежать!». Но стоило лисице представить себя бегущей, как заболело все тело и, казалось, даже матрас под ней занемог.

Значит, побег придется отложить до лучших времен. Интересно, а как могут выглядеть в заточении эти самые «лучшие времена»? Вопрос не на шутку увлек Антуанетту, но обдумать его всесторонне она не успела, так как дверь чулана распахнулась и на пороге появился некто.

Некто был облачен в черный плащ, полностью закрывавший упитанное туловище, а также маску с прорезями для глаз и широкополую шляпу. В правой лапе некто держал игрушечную шпагу. Всем своим видом пришедший говорил: «я только что выпал из киноэкрана!»

Незнакомец взмахнув шпагой и театрально воскликнул:

— Я пришел, чтобы спасти тебя!

Он подпрыгнул к Антуанетте и протянул ей лапу.

— Вы кто? — спросила лисица, поднимаясь с его помощью на задние лапы.

— Я твой избавитель!

— А похититель где? — поинтересовалась Антуанетта, следуя за избавителем на буксире в сторону выхода.

Спасителя вопрос почему-то огорчил. Он остановился и адресовал лисице сквозь прорези маски взгляд, полный укора.

— Ну вот зачем все портить?

— Извините… — пролепетала Антуанетта, которой вовсе не хотелось все портить, пусть даже и непонятно, как именно портить и что такое это самое «все».

— Извиняю, — с пугающей серьезностью ответил спаситель. — Больше так не делайте.

Возвращение в режим «киногероя» произошло в одно мгновение. Избавитель картинно выставил вперед шпагу, вскричал «за мной, моя любовь!» и вытащил Антуанетту в длинный пустой коридор.

В конце коридора виднелись ступеньки.

— Тсссс, — скомандовал избавитель, и дальнейший путь к лестнице они проделали на цыпочках.

Следуя за спасителем, Антуанетта поднялась на один этаж и оказалась в большой комнате со множеством дверей, в каждую из которых было вделано зарешеченное окошко.

— Что это за место? — спросила она. — Прямо тюрьма какая-то…

— Нет-нет! — возразил избавитель. — Это не тюрьма! Тюрьма внизу! Я как раз оттуда тебя спас! Ты ничего не хочешь мне сказать?

— Э-э… Спасибо.

— Нет, не спасибо. Что-то другое. Ну! Подумай! Я же тебя спас! Значит?

— Значит, я свобода и могу уйти отсюда! — воспряла духом Антуанетта.

Взгляд спасителя стал яростным.

— Ты издеваешься, да?

— Нет, что вы! Просто я не понимаю…

— Ладно. Давай так. Сказку про рыцаря, принцессу и дракона помнишь?

— Конечно. А какую именно? Ту, где рыцарь спасает принцессу от дракона? Или где дракон спасает рыцаря от принцессы? Или где принцесса спасает дракона от рыцаря? Или где рыцарь с драконом спасаются от принцессы?

— Первую. Самую главную. Где рыцарь спас принцессу из заточения. А она в ответ… ну, что она в ответ?

— Полюбила его, — с недоумением ответила Антуанетта. — Ой! Вы что же, хотите сказать, что я теперь должна вас полюбить?

— Что значит «теперь»! Я же твой избавитель! Ты должна была сразу в меня влюбиться, как только я появился на пороге камеры, где ты томилась в заточении, потеряв всякую надежду покинуть стены узилища! Твои чувства должны были вспыхнуть, а благодарность не знать границ! Ты должна была увидеть, что твой спаситель прекрасней всех, и понять, что он зверь твоей мечты, и что ты ждала его всю жизнь! Или… — тон избавителя стал угрожающим. — Или, может, всего этого не произошло?

Повинуясь воплям здравого смысла, Антуанетта ответила:

— Конечно, произошло. Все так и есть. Я вас люблю.

Спаситель недоверчиво прищурился.

— Правда любишь?

— Ну, конечно! — Бывшая мошенница стремительно входила в роль и даже временно перешла на «ты». — Я сразу влюбилась в тебя, как только ты появился на пороге камеры, где я томилась в заточении, потеряв всякую надежду покинуть стены узилища! Мои чувства вспыхнули, а благодарность не знает границ!

Спаситель таял на глазах. И тут, поддавшись нахлынувшему раздражению, Антуанетта все испортила:

— Значит, вы похитили меня, чтобы спасти? Тогда выходит, что вы и рыцарь, и дракон в одном флаконе. Если у вас все так здорово получается, может, вы заодно и принцессой сами побудете? А я пойду.

Никогда прежде она не видела, чтобы зверь так сразу и так сильно выходил из себя. Похититель-избавитель издал яростный рык, сломал шпагу, избил стену и запер Антуанетту в одной из комнат с решетками. Ничего особенного во всех этих действиях не было бы, если бы не одно «но»: все это заняло не более двух секунд. Поставив рекорд, «спаситель» удалился, шумно топая и изрыгая проклятия.

— Постойте! — закричала ему вслед Антуанетта. — Я пошутила! Да люблю я вас, люблю! Так люблю, что аж места себе не нахожу! А давайте вы спасете меня еще раз! У вас так классно получается!

— Можешь не надрываться. Сразу он не вернется, — раздался внезапно голос откуда-то слева. Из соседней комнаты! — поняла Антуанетта.

— Точно, — произнес еще один голос, на этот раз справа. — Все всегда происходит одинаково.

— А если бы я убедила его, что люблю, он бы меня отпустил? — спросила Антуанетта.

В ответ раздался горький смех.

— Нет, конечно! — ответили слева. — Он же нас для того и похищает, чтобы мы делали вид, будто его любим.

«Похищает нас»! Так, значит, это и есть тот самый Похититель с большой буквы, о котором галдит весь город!

— А если, наоборот, уверять, что я его ненавижу?

Теперь ответили справа:

— Будет ждать, когда полюбишь. Уже проверено. Что бы ты ни говорила и ни делала, отсюда не уйдешь.

— Лучше делай вид, будто любишь. Тогда он станет с тобой хорошо обращаться.

— Свидания примется устраивать.

— Ужин при свечах.

— Романтику всякую разведет.

— В кино сводит. В собственный кинозал, внизу, в подвале.

— А там только один ряд — задний.

— Ага, места для поцелуев.

— Он что, идиот?! — воскликнула Антуанетта, оборвав перечисление ждущих ее прелестей жизни. — Хочет любви, пускай подругу заведет!

— Видишь ли, дорогая… — ответили справа. — Подруги ему будет мало. Ему ведь хочется, чтобы его все-все любили.

— Уж очень до любви алчный, — добавили слева. — Вот он все похищает и никак остановиться не может. Урод ненормальный.

Последнее заявление вызвало со всех сторон шквал нелестных эпитетов в адрес Похитителя. Это Антуанетте уже было не интересно. Она отошла от решетки и осмотрела комнату. Окна, разумеется, нет. Есть кровать, кресло, стул и столик. На столике — корзина с фруктами. Ты смотри, заботливый какой.

Антуанетта повалилась на кровать, закинула передние лапы за голову и уставилась в потолок.

Ничего. Этот любитель любви еще не знает, с кем связался. Захватить помощницу гениального сыщика — что может быть глупее! Тогда уж следовало похитить вместе с ней и Проспера. А так — очень скоро мэтр ее найдет. Что она, мэтра не знает?

А вот нечего нападать на кого попало!

Кстати.

Антуанетта нахмурилась.

А ведь голос Похитителя она раньше слышала. Точно слышала! Но не может вспомнить, кому он принадлежит…

Эх, жаль, что Похититель так и не снял маску…

Вилла, в которую забрался Проспер, принадлежала какой-то богатой и важной персоне. Водя фонариком по сторонам, сыщик то и дело натыкался взглядом на очередной портрет одного и того же тигра, из чего сделал вывод, что это и есть хозяин дома. И также, конечно, владелец располагавшегося в подвале казино, порочный дух которого Проспер ощущал буквально пятками. Ну, правильно: кто же еще, как не богатая и важная персона, может позволить себе в городе, в котором запрещены азартные игры, содержать подпольное казино.

Но все это сыщик отметил мельком. Его больше занимали другие вопросы. Первый: что, собственно, он ищет? И второй: сколько времени у него есть на поиски того, что, собственно, он ищет, прежде чем в дом кто-нибудь нагрянет?

«Надо найти кабинет, — решил Проспер. — Важные персоны обычно все важное хранят именно в кабинете. Это их святая святых».

И, словно по заказу, луч фонаря уперся в дубовую дверь, на которой висела табличка «Святая святых». Проникнуть внутрь оказалось лишь делом техники, то есть выбором подходящего ключа из бесценного набора Антуанетты.

Проспер нашарил лапой выключатель, вспыхнула хрустальная люстра под потолком и…

А вот этого сыщик никак не ожидал. Он, правда, не знал, что именно он ожидал, но не этого.

Одного взгляда на кабинет было достаточно, чтобы узнать многое и о хозяине дома, и о Вершине. По крайней мере, такому опытному зверю, как Проспер, хватило даже пол-взгляда.

Итак, вывод первый: в Вершине существует видистская организация. Основание для вывода: штандарты, увенчанные железными головами саблезубых тигров; на стене — огромный знак, представляющий собой два перекрещенных клыка; красно-черно-золотые знамена с той же символикой; фотографии хозяина дома и других тигров в черных мундирах и с тотальным отсутствием чувства юмора во взглядах; широкий транспарант через всю стену, гласящий «Движение За Возвращение К Дикости»; плакаты с марширующими тиграми и всякими банальностями типа «мы победим» и «за чистоту вида».

Все это Проспер видел не раз. Однажды, правда, ему попались видисты, у которых символическими цветами служили коричневый, синий и белый, но все члены той организации оказались дальтониками. Почему-то все ксенофобы в мире, принадлежа к абсолютно разным видам, тяготели к похожим цветам, похожей символике и похожим формулировкам похожих идей.

«Да ясно почему. Недостаток ума компенсируется отсутствием воображения», — с неприязнью подумал Проспер. Видистов он не любил. Как и всех зверей с недостаточно, как ему казалось, гибким мышлением и склонностью к дурацким обобщениям. Не случайно еще ни один видист не стал знаменитым сыщиком.

Вывод второй: лидером местных ура-патриотов был не кто иной как хозяин дома. Основание: да вот этот самый кабинет! Или, вернее будет сказать, штаб.

Вывод третий: плохо. Дело пахнет политикой. А у политики запах скверный. С гнильцой.

«Не стоит торопиться с выводами, — подумал сыщик. — Может, похищение Антуанетты все-таки бытовуха. Или маньяк. Всяко лучше, чем политика и видисты».

Напротив массивного письменного стола из красного дерева располагался телевизионный столик с полкой, заполненной видеокассетами. Проспер нагнулся и увидел, что вместо названий они озаглавлены датами. Он выбрал кассету со вчерашней датой и втолкнул ее в магнитофон. На экране появился стоящий на трибуне хозяин дома. Он поднимал правую лапу, призывая к тишине публику, которая скандировала за кадром «А-ни-бал! А-ни-бал!». Сам Анибал, хоть и пытался добиться тишины, мордой выражал удовольствие — он то и дело открывал и закрывал пасть, словно собирался присоединиться к скандирующим и приветствовать самого себя.

Наконец публика смолкла и главарь продолжил речь (перематывать кассету назад, чтобы послушать начало, Проспер не стал).

Анибал.Поэтому мы не станем больше терпеть надругательства над нашей великой историей! Отныне мы не позволим врать нам, будто наши великие саблезубые братья потерпели поражение от снежных барсов! Мы докажем, что все это выдумки! Где они, эти снежные барсы, а? Нет их! Это ли не свидетельство того, что на самом деле победу одержали наши великие собратья?

Крики с мест. Правильно! Хватит лжи! А-ни-бал! А-ни-бал!

«История пишется победителями, — философски подумал Проспер. — И переписывается побежденными».

Анибал. Мы напишем новые учебники, в которых раскроем тиграм глаза на правду! Мы расскажем, как наши великие саблезубые братья победили подлого снежного врага, причем с нашей помощью — помощью тигров, чьи великие потомки населяют ныне великую Вершину! И помощь наших великих предков была самым великим вкладом в ту победу!

Выкрики с мест. Великую победу!

Анибал. Да-да, великую, разумеется, какую же еще.

Робкий голос из зала. Но ведь при этом наши великие саблезубые братья умерли.

Анибал. Верно! Но… (многозначительная пауза) Наши-то предки выжили! А значит, победили тигры! Все тигры на свете одержали победу! И в первую очередь, великие саблезубые, потому что это была их война! Пусть даже они ее и… выиграли!

Одобрительные возгласы.

Анибал. Наши новые великие учебники впишут недостающие великие страницы в историю великой Вершины, а лишние и лживые страницы вырвут с корнем!

«Ух ты! Похоже, Вершину ждет грандиозное прошлое», — сделал вывод Проспер.

Анибал. Но победа над былым врагом не должна застилать нам глаза. У нас и сегодня есть враг, который только и жаждет нашего падения, нашего позора, нашего порабощения, нашего уничтожения! Вы все знаете, кто он, этот враг. Это псовые!

«О, это про меня, — усмехнулся Проспер. — Это, видимо, я жажду всех этих глупостей».

Анибал. Испокон веков наш враг вынашивает свои отвратительные планы!

«Испокон веков? — удивился Проспер. — Меня тоже ждет грандиозное прошлое?»

Анибал. Пусть к нам еще не прислушиваются! Пускай нас еще мало! Близок тот день, когда каждый настоящий вершинец станет под наше знамя! И тогда мы прогоним из города всех псовых!

Робкий голос из зала. Но в Вершине почти нет псовых…

Анибал. (фыркает) Тоже мне проблема. Мы привезем псовых! Много псовых! А потом прогоним их!

Одобрительные крики. Гениально! Отличный план! Будут знать, как посягать на нашу великую Вершину!

Анибал.. Но не следует полагать, что сейчас город чист. Это не так! В последнее время в Вершину приехало сразу несколько особей этого коварного семейства. Да-да! Лисы!

Голоса. Лисы?!

Анибал. Волки!

Голоса. Волки?!

Анибал. Коала!

Голоса. Коала?!

Робкий голос из зала. Но ведь они не псовые…

Голоса. А какие?

Робкий голос из зала. Кажется, это сумчатые…

Анибал. (лукаво) Сумчатые… кто?

Робкий голос из зала. Сумчатые медведи.

Анибал. Ага! Медведи!

Голоса. Медведи?! Медведи приехали!

Робкий голос из зала.. А разве медведи — псовые?

Голоса. Да! Они же приехали!

Анибал. (поднимает лапу, призывая к спокойствию) Спрашивается: что за небывалая активность? Чего это вдруг столько псовых за какие-то пару дней? А?

Голоса. А?

Анибал. Так я скажу. Это десант! Он должен подготовить почву для грядущего вторжения собачьих войск! Другого объяснения просто не существует!

Десант. Проспер представил себя десантником и схватился за голову. Образ морского пехотинца малоподвижному и полноватому лису определенно не шел.

Анибал. И вот этот десант уже здесь, в Вершине! И что? Кто-нибудь шевелится? Куда смотрят власти? Куда смотрит полиция? Куда смотрит преступность? Контрразведка, в конце концов?! Кто-нибудь видел контрразведку?

Голоса. Нет!

Анибал. А тем временем, засланные псовые активизируют пятую колонну! Да-да, и не смотрите на меня так! В Вершине полным-полно скрытых собак! Они, конечно, маскируются. Малюют на шерсти пятна и полоски. Мяукают и мурлычут. И внешне ничем не отличаются от добропорядочных кошачьих. Но ничего! Близок тот час, когда мы разоблачим их и прогоним вместе с их лающими хозяевами!

Голоса.Но как мы их узнаем?!

Анибал. Это не просто. Но я вас научу. Эти хамелеоны, хоть и выглядят своими, все равно обязательно проколются и хоть раз поведут себя как псовые. Мы вычислим их по типично собачьему поведению! Которое совершенно не свойственно нам. По подлости! По наглости! По жадности! По хитрости! По лжи!

Смелый голос из зала. Точно, они ведь лживые! Мне знакомый рассказывал, что он читал, как некто слышал, что кто-то видел, как один вроде лис обманул другого кажется кота!

Выкрики. Все они такие! Им не уйти от нас! Кто соврал, тот и пес!

Анибал. (постепенно повышая голос) И вот когда мы их распознаем… Когда разоблачим десант… Когда предотвратим вторжение и гибель великой Вершины… Когда наши кошачьи сограждане наконец осознают нашу правоту и присоединятся к нам… Вот тогда мы станем достойны славы наших великих павших собратьев! Тогда мы с гордостью назовем себя преемниками великих саблезубых тигров! Тогда мы отринем эту наносную, чуждую нам, настоящим тиграм, цивилизованность! Тогда мы вернемся к нашим истокам, к нашим корням, к нашей изначальной дикости! (голос предводителя срывается на визг) За возвращение к дикости! В леса!

Вопли. За возвращение к дикости!

Анибал. Рррррр!!!

Зал. Рррррр!!!

Анибал. Муааааааауууу!!!

Зал. Муааааааауууу!!!

Проспер решил, что достаточно налюбовался на возвращение к несимпатичной ему дикости и собрался уже выключить видео, как вдруг камера, впервые за все время, повернулась в зал и сыщик наконец увидел публику. Он изумленно раскрыл пасть, нажал на паузу и внимательно всмотрелся в экран.

Если верить тому, что видели его глаза, то все участники ура-патриотического веселья были саблезубыми тиграми!

Но Проспер полагался не только на глаза, но и на разум. А разум без труда нашел объяснение увиденному.

Члены Движения За Возвращение К Дикости считали себя последователями саблезубых тигров, которые действительно сыграли немалую роль в мировой истории. Резонных оснований полагать себя преемниками саблезубых у местных тигров не было, зато велико было желание. Чтобы подчеркнуть законность своих прав на столь значительное наследие, видисты в торжественных ситуациях нацепляли вставные клыки.

Проспер довольно улыбнулся. Ну вот и разгадка «саблезубого похитителя». Он тоже один из этих. Круг сужается.

Но и вопросов прибавилось. Зачем, совершая преступление, похитителю прикидываться саблезубым тигром? Похищал ли он по своей инициативе или то было задание Движения? Антуанетта — лисица, соответственно, «враг». Ну и что? Красть ее просто за то, что она лисица — идиотизм даже для этого Анибала. Тогда зачем?

Проспер подошел к письменному столу и взял в лапы толстую тетрадь, переплетенную дорогой кожей, на которой тисненными золотыми буквами значилось «Моя охота. Записки Анибала, вожака великого вида». Сыщик уселся в кресло «вожака великого вида» (не без удовольствия представив, что почувствовал бы хозяин кабинета, если бы узнал, что на его месте сидел лис), раскрыл тетрадь на произвольной странице и прочитал:

Очередным доказательством того, что на меня возложена великая миссия, может служить тот факт, что мне удалось — первому за столько веков! — встретиться с Флейтистом-В-Поношенном-Пальто.

— Что вам нужно? — спросил он, и в его древних глазах отразилась неувядающая, хоть и забываемая слава нашего вида.

— Я жду от вас помощи, — сказал я. — Вы — тигр, и не можете оставаться равнодушным к страданиям Вершины!

— Вы правы, — кивнул оживший миф. — Я не равнодушен к страданиям Вершины.

— Город заполонила мерзость! — жарко воскликнул я. — Процветает порок! Тигры вырождаются, поддавшись пришлой и чуждой заразе!

Он остановил меня, подняв правую лапу.

— Я знаком с вашими идеями, господин Анибал. Не тратьте зря слов, а скажите прямо, чего вы хотите.

Очередным доказательством того, что на меня возложена великая миссия, может служить тот факт, что легендарный герой, переживший не одно поколение тигров, видавший и рассвет нашей славы, и ее закат, знаком с моими идеями. Воистину, мне предстоит повести за собой миллионы! Хотя в Вершине столько не наберется… Воистину, мне предстоит повести за собой десять тысяч!

— Я прошу… Нет, даже не я, все мы, все члены Движения За Возвращение К Дикости, просим вас увести из города мерзость! Вам же это под силу! Сыграйте на своей флейте и выведите ее из города, мерзость эту! Повторите свой легендарный подвиг!

Взгляд мифа стал пытливым.

— Вы уверены, что хотите именно этого?

— Разумеется! И тогда благодарность к вам жителей города не будет иметь границ!

Флейтист задумался.

— Задача не из легких. Флейта здесь не подойдет, чересчур тонка. Нужно что-нибудь грубее. Хорошо бы электрогитару. У вас есть электрогитара?

— Нет, — развел я лапами.

— Ммм… Может, тромбон? — продолжала размышлять надежда Вершины и всего тигриного рода. — Нет! Лучше всего барабан! У вас есть барабан?

— Есть!

Я велел адъютанту принести из штаба барабан.

Легенда сбросила пальто, оставшись в вязанном, по виду готовом вот-вот распуститься свитере, перекинула громоздкий боевой инструмент через плечо и сказала:

— Итак, я вновь уточняю вашу просьбу. Вы хотите увести из города мерзость? Я верно формулирую?

— Абсолютно! — подтвердил я.

— Хорошо. Я выполню вашу просьбу.

Очередным доказательством того, что на меня возложена великая миссия, может служить тот факт, что персонаж старинных баек согласился выполнить мою просьбу.

Флейтист-В-Поношенном… Нет. Барабанщик-В-Распускающемся-Свитере ударил по коже барабана палками и в ритме марша двинулся по улицам города. Он шагал, выводя боевой ритм, под который, возможно, шли в атаку на врага наши великие саблезубые собратья; и на этот зов сходились мои верные солдаты, члены Движения. Нас становилось все больше, мы шли за Барабанщиком, ощущая историческое величие момента. К тому времени, как Барабанщик пересек черту города и начал восхождение в Сабельные горы, с ним вместе шли абсолютно все подлинные патриоты Вершины. Нам всем хотелось видеть триумф наших идей — когда гром барабана выведет из города мерзость, и он станет чист, как слеза тигренка.

Барабанщик остановился и прекрасная музыка битвы смолкла.

— Все, — сказал он.

— Как все? — не понял я. По рядам патриотов прокатился озадаченный гул.

— Я выполнил вашу просьбу.

— Ничего подобного! — возмутился я. — Мы все свидетели, что вы не вывели мерзость из города!

Миф странно на меня посмотрел и ничего не ответил. Он просто исчез! С недовольным грохотом барабан ударился о землю на том месте, где только что стоял древний обманщик.

Тогда я обратился к патриотам со словами:

— Братья! Не отчаивайтесь! Да, оказалось, что мы не можем рассчитывать на помощь древних легенд. Да, теперь мы должны полагаться только на самих себя! Но ничего! Приняв этот выбор, мы станем сильны, как никогда прежде! И мир содрогнется под поступью нашей великой славы!

— А-ни-бал! А-ни-бал! — со священным огнем в глазах закричали обманутые, но не потерявшие веры патриоты. Им не нужно было объяснять, на кого возложена великая миссия…

С ощутимым усилием Проспер оторвался от увлекательного чтения. Однако какой хороший рассказчик этот Анибал! Ему бы в писатели пойти, а не легионами командовать. Не понял, видать, зверь своего истинного предназначения.

Сыщик принялся бегло просматривать дневник в надежде отыскать полезную для себя информацию. Пролистав тетрадь на полгода назад, он так ничего и не нашел. Анибал довольно подробно описывал жизнь своего Движения, но о похищениях лисиц, как и любых других похищениях, не было ни слова.

Проспер задумался. Может, он не то ищет? Сыщик снова вернулся к последней записи и двинулся в прошлое, обращая внимание на вообще все необычное и странное.

И необычное нашлось.

Запись двухнедельной давности:

Мне пришлось исключить Альфреда из рядов Движения. Нет, я не хотел этого. Никогда прежде мне не приходилось идти на столь радикальный шаг, ведь нас и так не слишком много. Но пагубная страсть Альфреда, стань она достоянием гласности, может скомпрометировать все Движение, отбросить нас на годы назад, когда граждане относились к нам с еще большим недоверием, чем сейчас. Это не дело. Я неоднократно пытался вразумить его, объяснял, что сегодня необходимо сдерживаться. Вот победим, захватим власть, тогда и будем творить, что хотим. А сейчас не время для произвола. Мы должны казаться симпатичными и законопослушными. Все без толку, он меня не слушал.

«Это оно!» — завопила сыщицкая интуиция. «Спокойно, — сказал ей разум, но тоже не выдержал: — Оно, конечно, оно!» «О-но! О-но!» — скандировали рациональная и иррациональная сущности.

Что может скомпрометировать видистов, когда они изо всех сил стараются привлечь на свою сторону как можно больше горожан? Преступления, совершаемые одним из них! А значит, похититель… Или нет, Похититель — тот самый, с большой буквы, это именно он! — был выдворен из их славных рядов прежде, чем попался.

Все становится на свои места. Некий Альфред является серийным похитителем. Зачем он балуется похищениями, пока не ясно, но сейчас и не важно. Зато понятно, для чего он надевает накладные клыки. Во-первых, это может сбить с толку случайных свидетелей. Ведь принял же львенок Марк его за саблезубого тигра, как бы это не казалось невероятным! Ну а если бы он попался на глаза кому-нибудь более осведомленному о том, что происходит в городе? Тогда Альфреда посчитали бы членом Движения За Возвращение К Дикости! Это во-вторых. Последнее доставило бы много неприятностей Анибалу и радости Похитителю, который, без сомнения, не прочь бросить тень на бывших соратников — ведь они так несправедливо (по его мнению) с ним обошлись.

У Анибала наверняка есть списки всех членов Движения! Проспер порылся в ящиках письменного стола и нашел: список всех действующих членов, список сочувствующих, список потенциальных членов и возможных сочувствующих (им оказался телефонный справочник Вершины) и список исключенных членов. В последнем было лишь одно имя: Альфред Муравейчек. Напротив имени — адрес и телефон.

Проспер подошел к книжному шкафу и отыскал карту Вершины. Нашел улицу, на которой жил Муравейчек. Оказалось — самая окраина города.

Так, и что теперь? Как показало магическое следствие, Похититель увез Антуанетту из Вершины. Куда — по-прежнему, неизвестно. Значит, остается одно: навестить его жилище и поискать там…

Стоп! Нет! Все намного проще!

От внезапного озарения сыщика бросило в жар. В его памяти всплыла картинка: вот львенок Марк вырывает карту Вершины из атласа; вот он кладет ее на стол; вот Проспер смотрит на карту и видит неровный обрыв…

Марк вырвал карту неаккуратно! Крохотный клочок у самой линии сгиба остался в книге! И именно там, на этом клочке и была окраина города с той улицей, где живет Муравейчек! Поэтому на столе этих мест не оказалось и «саблезубая» карта с «лисицей» падали на пол!

Похититель вовсе не увозил Антуанетту из города. Он отвез ее к себе домой.

Сыщик поспешно навел в кабинете порядок, уничтожил следы своего пребывания и покинул дом.

Все-таки это огромное везение, что его не застукали. Как хорошо, что на свете существуют подпольные казино!

Проспер смотрел на темные окна двухэтажного дома Муравейчека и не решался подойти ближе. Сыщик колебался — он не знал, что лучше: вызвать полицию или предпринять что-то самому. Вокруг было темно и тихо — как всегда бывает на окраинах маленьких городов по ночам. Тем более, что домов здесь немного и расположены они далеко друг от друга.

Сбоку неслышно материализовалась какая-то тень и сыщик от неожиданности вздрогнул.

— Кто вы такой? — строго спросила тень, принимая облик молодого тигра с ружьем в лапах.

— Сыщик Проспер.

— Правда?! — голос незнакомца стал дружелюбным. — Вот это здорово! Я же про вас в газете читал! Меня зовут Теодор Башенька. Я живу здесь рядом, в Доме на Окраине.

Теодор подал сыщику лапу. Тот пожал ее и спросил:

— А что вы делаете в такой час на улице с ружьем?

— О… — Теодора вопрос смутил. — Не подумайте ничего такого. Я просто патрулирую. К нам в дом повадились забираться крысы, они воруют наши запасы. Вот я и охраняю дом снаружи. А папа — на посту в погребе. Ничего не поделаешь, приходится защищаться. На полицию надежды мало.

— Понимаю, — кивнул Проспер.

— Разрешите встречный вопрос. А что делает здесь в такой час знаменитый сыщик?

Почему-то молодой тигр вызывал у Проспера симпатию. Он решил сказать правду и, может, даже заручиться поддержкой вооруженного зверя.

— Вы слыхали о Похитителе?

— Кто же о нем не слыхал!

— А кто живет в том доме, знаете?

— Конечно. Альфред Муравейчек. Погодите… Вы что же, думаете, что Муравейчек?.. Да нет, этого не может быть!

— Почему?

— Он же совершенно безобидный!

— Вы много в своей жизни видели серийных маньяков?

— Мало. Ноль. Или около того.

— А я много. Вы бы поразились, насколько внешне они выглядят безобидными.

Теодор Башенька задумался.

— Хм… Так вы думаете…

— Я не думаю. Я знаю.

— И что вы намерены предпринять?

Сыщик пожал плечами.

— Может, вызовем полицию? — предложил Теодор Башенька.

— На полицию надежды мало, — усмехнулся Проспер. — Это, кстати, я вас же цитирую.

— А что тогда? Штурм?

Сыщик снова пожал плечами.

— Знаете, Проспер… — сказал Теодор Башенька. — Если вы собираетесь задержать его сами, то я вам помогу. — Он многозначительно покачал ружьем. — Потому что если Муравейчек действительно Похититель, то нечего ему разгуливать на свободе!

— Спасибо. В таком случае, я действительно попытаюсь.

Проспер двинулся к дому, молодой тигр последовал за ним. Около забора был припаркован автомобиль. Сыщик посветил фонариком на колеса, потрогал капот и сказал:

— Теплый. Он недавно ездил.

Они подошли к дому. Проспер позвонил в дверь. Ждать пришлось долго, но наконец послышались шаги и недовольный голос спросил:

— Кто там?

— Это Теодор Башенька! — ответил молодой тигр.

— Теодор, вы с ума сошли? На часы смотрели?

— Муравейчек, откройте! Есть важное дело!

За дверью что-то проворчали, но послушались. Скрипнули засовы, и на пороге появился тучный тигр в домашнем халате.

«Вот тебе и на!» — поразился сыщик. Он узнал хозяина дома. Это был владелец магазина географических товаров, где Проспер с Антуанеттой пытались купить карту Сабельных гор. Последний элемент мозаики стал на свое место. Теперь не оставалось ни малейших сомнений, что Альфред Муравейчек и есть Похититель.

Хозяин дома тоже узнал сыщика, поскольку читал о нем статью.

— Вы?! — он выпучил глаза и сделал движение, будто собирается захлопнуть дверь. Но его взгляд упал на ружье в лапах Теодора Башеньки и он не решился. — Что все это значит?

— Мне надо задать вам пару вопросов. Позвольте войти.

— Входите. Но учтите, это форменное безобразие! Я уже спал! — Он посторонился, впуская Проспера и Теодора Башеньку в большую гостиную.

— Скажите, господин Муравейчек, где вы были три часа назад? — поинтересовался сыщик, прохаживаясь вдоль стены со встроенными застекленными шкафами, в которых хранились различные географические изделия — карты, атласы, глобусы…

— Что значит где? Дома, разумеется! А почему вы спрашиваете?

Вместо ответа сыщик сказал:

— У вас столько красивых географических изделий. Интересно…

— Если хотите полюбоваться моей коллекцией, то приходите днем, — раздраженно повысил голос Муравейчек. — И, желательно, в магазин, а не домой!

— На какой лапе вы носите часы? — неожиданно спросил Проспер, чем вызвал удивление и у Муравейчека, и у Теодора Башеньки.

— На левой, — недоуменно ответил хозяин дома.

— А… Значит, компас носите на правой, — тихо произнес сыщик, якобы для самого себя.

— Компас? — занервничал Муравейчек. Теодор Башенька переводил взгляды с хозяина дома на сыщика и обратно, все больше напрягаясь.

— Да, компас, — спокойно ответил Проспер, не прекращая рассматривать экспонаты. — Здесь их у вас полно… Ой! Один разбит! И стрелка у него сломана! Только красная половинка осталась.

Муравейчек мелко задрожал. Сыщик повернулся к нему.

— У меня для вас хорошая новость. Я нашел вторую половинку стрелки. Белую. Вот она, — Проспер вытащил из кармана и продемонстрировал крохотный предмет, сделанный из пластика. — Я нашел ее в том месте, где около трех часов назад была похищена моя помощница Антуанетта. А сломали ваш компас вот этой дамской сумочкой.

Муравейчек безвольно опустился на стул. Морда Теодора Башеньки приняла решительное выражение. Он направил ружье на хозяина дома и твердо произнес:

— Альфред Муравейчек, он же Похититель! Вы арестованы!

— Теодор… — сказал Проспер.

— Вы можете хранить молчание!

— Теодор…

— Вы также можете хранить оружие!

— Теодор.

— Но оно может быть использовано против вас!

— Теодор!

Молодой тигр наконец повернул голову к Просперу.

— Аресты — это не ваше дело, — заметил сыщик. — Вызывайте полицию. Уже можно.

— Хорошо, — кивнул Теодор.

— Последите за этим типом… Я сейчас.

— Послежу, уж не сомневайтесь, — усмехнулся Теодор Башенька. — Мерзавец, весь город в страхе держал.

Сыщик поднялся на второй этаж и оказался в комнате с множеством зарешеченных дверей. Из окошек на него с беспокойством глядели девичьи мордочки.

— Дорогие дамы! Вы свободны! — возгласил лис.

Радостные вопли сотрясли дом. Заложницы торжествовали победу. Только одна похищенная не кричала. С блеском в глазах она смотрела на Проспера.

— Это гениально, мэтр, — восторженно произнесла Антуанетта. — Я пока не знаю, как именно вы это сделали, но уверена — это гениально…