Лис Улисс и край света

Глава седьмая Мировая известность сыщика Проспера

Сыщики Проспер и Антуанетта направлялись в полицейский участок за справками для Пародии Фугас. Чувствовали себя лисы прескверно: не удалось им ни скрыть от соперников свое пребывание в Вершине, ни одолеть бюрократов с наскоку.

— У меня же нет здесь никаких связей, — сокрушался Проспер. — Совершенно никакого блата. Ох, чует мое сердце, с мэрией мы влипли надолго.

— Может, все-таки сами пойдем в горы? — спросила Антуанетта. — Без карт и проводников?

— Ах, дорогая моя помощница, наши конкуренты ведь так и поступили. И что? Все они в итоге явились на поклон к Пародии.

— Кроме Улисса, — заметила Антуанетта.

— Кроме Улисса, — согласился Проспер и задумался. — А это, кстати, любопытно. Его соратники в мэрии были… Прислал их, а сам не стал тратить время? Вроде бы именно такой вывод напрашивается. Но! Лис Улисс — личность харизматичная, и у него куда больше возможностей одолеть бюрократов, чем у его помощников. Однако сам он не пришел… Странно, очень странно…

Внезапно раздался визг тормозов и около лисов остановился модный автомобиль ядовито-фиолетового цвета. Из него выскочила молодая гиена в широких бесформенных штанах и оранжевой курточке. Она восторженно уставилась на Проспера и с горящими глазами воскликнула:

— Не может быть! Сыщик Проспер! Да? Ну, признавайтесь!

— Признаюсь, — смутился Проспер. — Это я.

— Потрясающе! — Гиена схватила лапу сыщика и энергично ее затрясла. — Я ваша страстная поклонница! Не пропускаю ни одной истории о вас в иногородней прессе.

— Весьма польщен… — обалдело ответил Проспер.

— Меня зовут Катерина. Я звезда вершинской журналистики.

— Очень приятно, — неуверенно ответил Проспер. — А это моя помощница Антуанетта.

— Ага-ага, — Катерина скользнула по лисице равнодушным взглядом и снова повернулась к Просперу. — Я очень известная в Вершине личность. Может, вы обо мне слышали? Ну… Катерина…

Проспер сделал вид, что припоминает.

— Катерина… Да, определенно слышал… Погодите, — сыщик притворился, что вспомнил. — Ну, конечно! Вы Катерина! Звезда вершинской журналистики!

— Правильно! — возликовала гиена. — Послушайте, я мечтаю написать о вас статью. Давайте я возьму у вас интервью! Но не сейчас. Сейчас я не могу. — Совершенно не интересуясь планами Проспера, Катерина взглянула на наручные часы и решила: — Через три часа! Жду вас в редакции «Вечерней правды». Это во-о-он там. Статья выйдет сегодня же, у нас с этим быстро. Все, я вас жду! Пока! — гиена запрыгнула в автомобиль и унеслась в даль.

— Какая прыткая девушка, — хмыкнул Проспер.

— Слишком прыткая, — недовольно сморщила носик Антуанетта. — Мне она не понравилась. Думаю, та еще мошенница. Мне ли не узнавать мошенниц? Мэтр, вы что же, пойдете на это интервью?

— Пойду. С прессой лучше дружить. К тому же, кто знает, может, именно через эту Катерину удастся завести нужные связи…

В центральном полицейском управлении Вершины был разгар рабочего дня. Капитан и лейтенант (оба тигры) просматривали утреннюю корреспонденцию. Они не успели сделать это утром, потому что было лень. К тому же по утрам следовало давать указания патрульным. Эта непростая процедура обычно происходила следующим образом. Лейтенант связывался по рации с патрульными группами и говорил:

— Смотрите, хорошо патрулируйте!

— Так точно! — отвечала рация, в которой фоном звучал шум, подозрительно напоминающий звон пивных кружек.

— Молодцы! — одобрял лейтенант. — Погодите, капитан хочет добавить. — Он передавал рацию капитану.

— Это патруль? — грозно сведя брови к переносице, вопрошал капитан.

— Так точно!

— Вы там, смотрите, хорошо патрулируйте! — напутствовал капитан.

— Так точно!

— Все, можете идти.

— Так точно!

После инструктажа наступало время корреспонденции, но наступало оно долго, неуверенно и нехотя.

— Опять заявление из Дома на Окраине. От Башенек, — сказал лейтенант.

— Что, снова про крыс? — поинтересовался капитан.

— Да. Пишут, что крысы проделали еще несколько ходов в погреб, украли два мешка муки и оставили записку с угрозами: «Лучше не мешайте, а то мы вас загрызем своими острыми, как кинжал, зубами».

— Грозные ребята эти крысы, — заметил капитан.

— Башеньки требуют принять меры.

— От крыс требуют?

— От нас.

— И каких же мер они от нас ждут? — удивился капитан.

— Ждут, что мы пошлем патруль, который разберется с крысами.

— А. Ну, пошлите патруль.

Лейтенант взялся за рацию.

— Патруль?

— Так точно!

— Отправляйтесь в Дом на Окраине, к Башенькам. Скажите крысам, чтобы прекратили воровать еду. Все ясно?

— Так точно!

Лейтенант отключил рацию и вскрыл следующий конверт.

— Опять из Дома на Окраине.

— Что, снова от Башенек?

— Нет. От крыс.

— И что пишут?

— Пишут, что их дети вынуждены голодать из-за агрессивности Башенек, которые применяют против крыс ничем не спровоцированную грубую силу, когда крысы отправляются за едой в Башеньковский погреб.

— А от нас что хотят?

— Требуют признать действия Башенек гадкими, а самим крысам не мешать. Иначе им придется Башенек задушить, повесить, утопить, зарезать, отравить и застрелить.

— Грубые они все-таки, эти крысы.

— Дикари, что с них взять, — вздохнул лейтенант. — В общем, хотят, чтобы мы приняли меры.

— Ну так принимайте, — велел капитан.

Лейтенант взялся за рацию.

— Патруль?

— Так точно!

— Во время патрулирования избегайте Дома на Окраине. Крысам не мешать. Все ясно?

— Так точно!

Лейтенант отложил рацию и бегло просмотрел несколько следующих писем.

— Здесь одно и то же. Возмущенная общественность требует найти и обезвредить Похитителя.

— Она каждый день требует, — проворчал капитан. — Как можно быть такими нудными?

— Это точно, — согласился лейтенант. — Наглость. Сами, небось, не справляются, вот и пристают к нам.

— Кто у нас в отделе похищений занимается похищениями? — спросил капитан.

— Все!

— И каковы результаты?

— На сегодняшний день похищено семь девушек.

— Ух ты! Впечатляет. Но это заслуга Похитителя. А у отдела результаты есть?

— Отдел работает, — уклончиво ответил лейтенант.

— А эта… журналистка? Которая проводит журналистское расследование и хочет сама найти Похитителя?

— Катерина, капитан. Ну, наверно, тоже работает.

— И о чем она думает? Похититель весьма опасен. Он может оказать вооруженное сопротивление. Хорошо бы журналистка нашла его раньше нас!

Всем своим видом лейтенант демонстрировал полное согласие с пожеланием начальства.

— Что еще? — спросил капитан.

Лейтенант взял следующий конверт.

— Тут жалоба. «Уважаемая полиция! Мой сосед сверху постоянно включает громкую музыку. У меня от нее аритмия. И спать не могу. Прошу вас отреагировать. Полина Кукуш». Что будем делать?

— Раз просят реагировать, будем реагировать, — сказал капитан. — Это наш долг. Берите бумагу и ручку, пишите: «Уважаемая Полина Кукуш! Как я вас понимаю! У меня тоже когда-то был такой ужасный сосед. Давно, я был еще тигренком. Ох и шумел же он! Со всех концов города съезжались любители шума, послушать, как он шумел. Но нам это мешало. Маме пришлось пожаловаться на него в полицию. Приехали полицейские и посадили его в тюрьму по статье 452 Уголовного Кодекса Вершины, которая гласит: „Шум“. Но этот сосед до сих преследует меня по ночам, из-за чего у меня очень шумные сны. Так что мне ли вас не понимать, дорогая вы моя Полина Кукуш! Держитесь! Мы все с вами, помните об этом. Пишите. Искренне ваш, капитан полиции». Все, и пошли по почте.

— Будет сделано!

— Так, я вижу, остался только один конверт, — довольно заметил капитан. — Что там?

— Это снова от Общества анонимных полицейских. Сердятся.

— Почему?

Вместо ответа лейтенант зачитал письмо:

— Это, конечно, сигнал, — сказал капитан.

— Конечно, — кивнул лейтенант.

— Следует заняться, — сказал капитан.

— Непременно, — согласился лейтенант.

— Так просто их не арестуешь, сами понимаете. Они ведь наверняка прячутся и маскируются. Значит, нам не следует суетиться и давать им понять, что мы в курсе их коварных планов.

— Точно!

— Нам лучше затаиться и подождать, когда злодеи сами себя проявят. Ну, например, явятся с повинной. Тогда-то мы их и схватим!

— Отлично!

— Передайте всем патрулям.

Лейтенант включил рацию:

— Всем патрулям! Не суетиться, затаиться и ждать, когда злодеи сами себя проявят! Все ясно?

— Так точно! — рявкнул хор патрульных под звон множества пивных кружек.

Лейтенант отключил рацию.

— Что ж, на сегодня мы работу выполнили, — сказал капитан.

Но его ждало разочарование. Сработала внутренняя связь и из динамика раздался голос дежурной:

— Капитан, к вам посетители.

— Эх… Ну, пригласите, — вздохнул капитан и развел лапами: ничего не поделаешь, служба.

В кабинет вошли Проспер и Антуанетта.

— Здравствуйте. Присаживайтесь, — сказал капитан. — Ваши документы, пожалуйста?

Лисы протянули ему удостоверения личности. Капитан внимательно их просмотрел.

— Господин Проспер, госпожа Антуанетта, что же у вас стряслось?

— Ничего, — ответил Проспер. — Нам просто нужна справка для мэрии, подтверждающая, что мы — сыщики.

— Ух ты. А вы сыщики?

— Разве вы обо мне не слышали? — удивился Проспер, припомнив журналистку Катерину. — Я сыщик Проспер! Очень известный!

Полицейские переглянулись.

— Лейтенант, вы слышали о сыщике Проспере?

— Не исключено. А вы, капитан?

— И я не исключаю. Попробуем вспомнить.

Оба тигра глубоко задумались. Прошло несколько минут. Антуанетта с тревогой посмотрела на шефа, а тот нервно заерзал на стуле.

— Капитан, в чем дело? — спросил Проспер.

— Я прокручиваю в уме свою жизнь, чтобы вспомнить, слышал я о вас или нет. Уже дошел до детского сада.

— О, нет! — взмолился Проспер. — Прошу вас, не надо дальше! Может, существует другой способ убедиться, что мы сыщики?

— Конечно, существует! Экзамен!

Проспер пал духом.

— Кошмар… Теперь еще и экзамен.

— Это очень быстрый экзамен, — заверил капитан. — Да вы прямо сейчас можете его пройти!

— Хорошо, давайте, — согласился Проспер.

Капитан повернулся к подчиненному:

— Лейтенант, будьте добры, достаньте экзаменационные билеты.

Лейтенант кивнул, открыл сейф и вынул набор карточек.

— Выбирайте билет, — сказал капитан, разложив карточки на столе.

Проспер взял одну из них и зачитал вслух:

— Из сумочки госпожи Икс украден бриллиант. Подозреваемые: муж, горничная, дворецкий и подруга. Кто украл бриллиант?

— Не торопитесь, подумайте, — благодушно предложил капитан. — Билет не сложный, но и не самый легкий.

На размышление у Проспера ушло всего несколько секунд.

— Бриллиант украл дворецкий! — сообщил он.

— Ого! — изумился капитан. — Правильно! Поздравляю, вы сдали экзамен! Лейтенант, выдайте им справку о том, что они действительно являются сыщиками.

— Сию секунду! — отозвался лейтенант.

— Спасибо, — Проспер облегченно вздохнул, а его помощница впервые за визит улыбнулась.

— Не за что, — ответил капитан. — Это наш долг!

— Помогать зверям? — уточнила Антуанетта.

— Нет, устраивать дурацкие проверки, — объяснил капитан.

— Нам еще нужна справка из контрразведки, что мы не шпионы, — сказал Проспер. — Где можно ее получить?

— Да в контрразведке и получите.

— Это понятно. Ну а где находится контрразведка?

— А, в том-то все и дело, — лукаво улыбнулся капитан. — Никто не знает, где находится контрразведка.

— Что? — опешил Проспер.

— А вы как думали? Это же наисекретнейшее учреждение! Еще не хватало, чтобы все знали, где оно находится!

— Что же нам делать?

— Вы должны сами найти контрразведку. Причем, с того момента, как я вам это сообщил — а сообщил я вам это только что, — у вас есть на поиски только сутки.

— А если не найдем?

— Тогда как же вы получите справку? Надо найти! Но если не получится, возвращайтесь сюда, я дам вам справку, что вы не нашли контрразведку. Может, мэрия ею удовлетворится. У них там, в мэрии, все непросто…

— Спасибо, — мрачно сказал Проспер, поднимаясь со стула. — Всего хорошего.

Лисы понуро вышли из кабинета.

— Проспер… Проспер… — задумчиво произнес капитан.

— Антуанетта… Антуанетта… — задумчиво произнес лейтенант.

— Где-то я уже слышал эти имена, — заметил капитан. — Но не помню, где.

— Ну, он же знаменитый сыщик! Наверно, мы где-то читали — и про него, и про его помощницу, — предположил лейтенант.

— Наверно, — согласился капитан и решил выкинуть из головы эти глупости. — Что-то мы с тобой проголодались. Закажи пиццу.

Лейтенант кивнул и снял телефонную трубку.

— Алло, пиццерия, нам, пожалуйста, большую полицейскую пиццу — половина с грибами, половина с шоколадками. Все ясно?

— Так точно! — ответила пиццерия под звон пивных кружек…

В ожидании сыщика Проспера, звезда вершинской журналистики Катерина сочиняла письма читателей в газету «Вечерняя правда». Это была одна из двух вершинских газет, и Катерина работала в обеих. Собственно, редакции этих изданий находились в одном и том же помещении и состояли из одних и тех же работников. Вторая газета называлась «Утренняя правда». Наблюдательный вершинский читатель мог бы обратить внимание на то, что опубликованные в этих газетах «правды» часто друг другу противоречили. Однако наблюдательность не была сильной чертой вершинского читателя.

Разница в правдах объяснялась позициями главных редакторов, которыми, по странному стечению обстоятельств, был один и тот же тигр. Просто настроение у него в течение дня очень сильно менялось. Журналисты и редакторы к этому давно привыкли и сами знали, какую правду резать в каждой из газет. Катерина же считалась в этом деле ассом. Настроение главного редактора она угадывала еще раньше, чем оно наступало.

Письма читателей гиене приходилось сочинять самой, так как читатели делать это ленились или не хотели. А те письма, которые они все-таки присылали, Катерине решительно не нравились. С ее точки зрения, они были написаны не о том и не так. А ведь правильные письма писать совсем не сложно! Надо только настроиться на нужную волну. С этим у звезды вершинской журналистики проблем не было никогда.

Не возникли они и сейчас.

«Здравствуйте, дорогая Катерина! — уверенно вывела гиена. — Пишет Вам Лючия Катапульта. Я простая домохозяйка, иногда подрабатываю академиком. Стараюсь никогда не пропускать Ваших статей. Они для меня как путеводная звезда. Столько в них нужного, верного, мудрого, необходимого таким простым читателям как я. Вашу последнюю статью о махинациях в сфере торговли картофельными пирожками мы читали всей семьей, несколько раз и с выражением. Спасибо Вам огромное за то, что предостерегли нас от покупки этих пирожков, ведь моя дочь, которая учится в третьем классе, уже собиралась вложить в них все свои деньги, и они, конечно, были бы потеряны! А мой сын обклеил Вашими портретами свою комнату и приводит Вас в пример подружкам и мне. Спасибо Вам за то, что Вы есть, дорогая Катерина! И спасибо Вашему главному редактору за то, что откопал такое сокровище — Вас! С искренним и безграничным почитанием, Лючия Катапульта».

Следующее письмо сочинилось еще проще.

«Моя дорогая, моя несравненная Катерина! Я долго терпел, но больше не могу молчать! Я люблю Вас, Катерина! Я полюбил Вас с первой строчки! Простите меня, если Вам неприятно читать об этом, но знайте: подобно безумцу я хожу за Вами по пятам, чтобы хоть издалека видеть Вас, любоваться и восхищаться Вами! Я обклеил Вашими портретами свою комнату, привожу Вас в пример подружкам и маме. Вы — мой кумир! Когда я уже совсем вырасту, я тоже хочу стать журналисткой Катериной. Конечно, мне никогда не достичь Ваших высот, но уже одно осознание того, что я буду заниматься одним с Вами делом, наполняет мое сердце счастьем! Целую следы Ваших лапок, с обожанием, Ваш неизвестный поклонник. Постскриптум. Пожалуйста, не говорите ничего моей маме».

Катерина перечитала текст, подумала, что чего-то не хватает, спохватилась и добавила: «Постпостскриптум. И Вашего главного редактора я тоже обожаю!»

Ведомая обострившимся вдохновением, Катерина с энтузиазмом настрочила последнее письмо в газету.

«Богиня! Ничего, что мы к Вам так обращаемся? Простите, мы знаем, что Вы очень скромная, но для нас Вы — именно богиня! Даже если Вам и неприятно, когда Вас так называют. Мы, девочки из Вашего фан-клуба, решительно заявляем, что газеты „Вечерняя правда“ и „Утренняя правда“ — лучшие в мире, а Катерина — королева вселенской журналистики! А кто с этим не согласен, пускай умрет! Мы очень стараемся быть похожими на Вас. Да-да, все мы, все пятьсот семьдесят девять активисток нашего Вашего фан-клуба, подражаем Вам во всем: ходим как Вы, говорим как Вы, сидим как Вы, лежим как Вы, дышим как Вы, едим как Вы, спим как Вы, моргаем как Вы, улыбаемся как Вы, плачем как Вы, смеемся как Вы и хохочем как Вы. Как Вы, как Вы, Богиня! Потому что Вы — подлинная богиня журналистики! А Ваш главный редактор — гений! Так ему и передайте!»

Разумеется, последнее письмо нельзя было оставить без ответа.

«Дорогие девочки, — написала Катерина уже от собственного имени. — Я, право, польщена таким отношением и благодарна вам за слова любви. Но разве так можно, девочки? Слепое обожание до добра не доводит, поверьте мне. Ищите себя, обретайте каждая свой неповторимый стиль — этим вы порадуете меня больше, чем поклонением. Желаю удачи, ваша богиня».

Гиена вздрогнула, зачеркнула «богиня» и написала «Катерина». А то как-то слишком…

Ну вот! Это — правильные письма, такие, какие нужно. Прямые, честные, интересные. В газете они будут смотреться просто замечательно. А то пишут ерунду всякую. Если вообще пишут. Катерина сокрушенно покачала головой. Ох, Вершина, Вершина… Ну что за дыра, даже читателей нормальных нет.

Хотя нет. Есть…

Глаза гиены увлажнились. Внутренним зрением она увидела свою спальню. Здесь, под подушкой хранилась пачка настоящих писем от читателей. Это были избранные письма, особенные. Их было всего семь, и пришли они в редакцию в разные годы. Все они содержали благодарность Катерине за ее статьи. Конечно, выражалась эта благодарность не так бурно, как в тех письмах, что писала она сама, — иногда даже просто одной строкой, — но она там была!

Иногда, поздними вечерами, Катерина зажигала свечи, заваривала чай, отключала телефон, — в общем, создавала интимную атмосферу, — садилась за стол в гостиной и медленно перечитывала эти письма. Слова благодарности капали в ее душу, согревая ее, подобно признаниям в любви. Катерина улыбалась сквозь слезы, позволяя счастью наполнять ее сердце, гладила чудесные листки бумаги и с упоением думала о своей несчастной судьбе, об одиночестве, о непонимании со стороны окружающих и о самоубийстве.

Потом она долго смотрелась в зеркало, проникаясь красотой и трагическим величием своего образа, и клялась себе никогда не допустить самоубийства. Да, для нее это было бы счастье, но чем виноваты все те, кто любит ее, нуждается в ней, поклоняется ей? Нет, она не может с ними так поступить, ей не позволит врожденное благородство.

В такие ночи Катерина засыпала абсолютно счастливой и просыпалась утром совершенно несчастной. И тем сильнее стремилась повторить сеанс прекрасного общения с заветной пачкой писем…

Раздался стук в дверь. От неожиданности Катерина вздрогнула. Она поспешно вытерла с глаз слезы и крикнула:

— Войдите!

Вошли Проспер и его помощница Анту… Анта… Катерина забыла, как зовут ассистентку знаменитого сыщика.

— Ой, как вы вовремя! — воскликнула гиена. — Замечательно, значит, материал успеет пойти в сегодняшний номер.

— Как у вас с этим быстро, — удивился Проспер. — А я думал, материал для газеты готовится загодя.

— Это и есть загодя, — рассмеялась Катерина. — А чего тянуть? Написал — и в номер. Сохраняется свежесть материала. А типографии у нас в Вершине — самые быстрые в мире!

— Ого, — сказал Проспер.

— Да-да! Кстати, вы ведь в восторге от Вершины, правда?

— Еще каком! — соврал лис.

— Чудненько. Наш читатель любит, когда Вершину хвалят. Вершину надо хвалить. Да вы садитесь, садитесь! Вот сюда, за стол, а Антонина может присесть в уголочке.

— Антуанетта, — сухо поправила лисица, пристраиваясь в уголочке.

— Кстати, о Вершине. — Проспер уселся за стол и закинул одну заднюю лапу на другую. — Уважаемая Катерина, где у вас в городе находится контрразведка?

— Этого никто не знает. Кроме, разумеется, контрразведчиков.

— Ну, тогда, может быть, вы знакомы с этими контрразведчиками?

— Может быть. Но проблема в том, что они это скрывают. Ну, что они контрразведчики. Секретность.

— Так что же, любой может оказаться контрразведчиком?

— Выходит, что любой. Но не ждите, что он признается.

— Час от часу не легче, — приуныл Проспер.

— А вы как думали? Это же военная тайна! Именно благодаря секретности еще ни одному шпиону не удалось преуспеть в Вершине.

— А много их было, этих шпионов?

— А кто их знает? Они же скрывают, что они шпионы. Секретность.

— М-да… Скажите, Катерина, а не знаете ли вы случайно кого-нибудь в мэрии, кто мог бы ускорить нам получение разрешения на посещение Сабельных гор?

— Да я всех в мэрии знаю! Я же звезда вершинской журналистики!

— И что, кто-то может нам помочь? — оживился Проспер.

— Конечно. Не волнуйтесь, я все устрою.

В углу громко выдохнула Атуанетта. Она ни на секунду не верила, что журналистка им поможет.

Катерина приготовила диктофон.

— Ну, что же, давайте начнем.

Статья действительно вышла этим же вечером. Ее венчала фотография улыбающихся Проспера и Катерины, сидящих рядом друг с другом за столом, перед диктофоном.

В наш город прибыл знаменитый сыщик Проспер — гроза бандитов, ливень грабителей и буря мошенников. Теперь у преступников нет ни малейшего шанса. Они могут прятаться по углам, забиваться в щели, удирать сломя голову, — все это совершенно бесполезно: им никуда не скрыться от всевидящего ока гениальнейшего детектива современности.

Сыщик Проспер сидит напротив меня. Он мнется и прячет глаза, его слава причиняет ему неловкость. Я стараюсь подбодрить его добрым словом и рассказываю о том, что именно на его расследованиях училась сама. Он наконец расслабляется, улыбается, и дальше наш разговор течет легко и непринужденно.

Проспер. Отрадно встретить в чужом городе ученицу. Над чем сейчас работаете?

Я. В городе уже месяц орудует похититель, известный под кличкой Похититель. Полиции поймать его не удается, так что пришлось мне начать журналистское расследование.

Проспер. И как успехи?

Я. Подробно об этом говорить публично я не могу, вы же понимаете. Ведь Похититель может оказаться среди читателей нашей газеты. Но успехи есть, и огромные! Очень скоро я схвачу Похитителя.

Проспер. Потрясающие результаты! Надеюсь, когда все закончится, вы поделитесь со мной подробностями? Учителю следует учиться у ученика, если ученик его превзошел.

Я. Конечно, поделюсь! Ведь я не только использую вашу методику, я еще и занимаюсь ее усовершенствованием.

Проспер. Поразительно! Я был убежден, что достиг пика мастерства, но теперь вижу, что ошибался. И ведь вы даже не брали у меня уроки напрямую. Моя помощница Антигона со мной уже много лет, но она и близко не подобралась к вашему уровню! Неужели вы учились сами, одна?

Я. Конечно, одна.

Проспер. Феноменально! Не планируете ли брать учеников? Мы с Антилопой записались бы.

Я. Ну, что вы, я об этом еще даже не думала.

Проспер. Так подумайте!

Я. Хорошо, обязательно.

Проспер. Вершина — удивительный город. Я в полном восторге. Нигде больше мне не встречались настолько добрые и отзывчивые жители. Моя помощница Антипатра сказала, что влюбилась в него с первого взгляда. И я ее понимаю! А как вам нравится Вершина, дорогая Катерина?

Я. Вершина — моя родина, и я горжусь этим. Я очень люблю Вершину. Это удивительный город. Нигде больше мне не встречались настолько добрые и отзывчивые жители. Я влюбилась в него с первого взгляда, как только появилась на свет. И я себя понимаю!

Проспер. Как долго вы намерены пробыть в Вершине?

Я. Всю жизнь! Лучше места в мире не найти!

Проспер. Ну, тогда я могу возвращаться домой с легким сердцем. Раз вы остаетесь здесь, за Вершину можно быть спокойным. Теперь у преступников нет ни малейшего шанса. Они могут прятаться по углам, забиваться в щели, удирать сломя голову, — все это совершенно бесполезно: им никуда не скрыться от всевидящего ока гениальнейшего детектива современности.

Не дочитав статью, Антуанетта уронила газету на стол и схватилась за живот, корчась от смеха.

— Ой, не могу! Мэтр, что это? Кто у кого интервью берет? Какая ахинея!

Проспер и сам еле сдерживался, чтобы не расхохотаться.

— Одно удивляет, зачем ей понадобилось со мной встречаться? Все то же самое она вполне могла написать и без моего участия.

— Ой! Ой-ой-ой! — Антуанетта уже рыдала. — Такого бреда про вас я еще никогда не читала, мэтр! Я же говорила, что она мошенница!

— Знаешь, а я ведь не удивлюсь, если она это без умысла. Катерина, похоже, действительно верит в то, о чем пишет. Бывают такие звери. Они обманывают самих себя, чтобы подстроить мир под свои желания и амбиции. Но, как бы там ни было, не станем на нее обижаться. Пускай пишет как хочет, лишь бы только помогла нам с протекцией.

Антуанетта немного успокоилась, прекратила хохотать, но иногда издавала сдержанные всхлипывания.

— Ах, мэтр. Порой вы бываете таким наивным. Да она уже десять раз забыла про свое обещание!

— Может быть…

— А что же делать с контрразведкой, мэтр?

— Ох… — Проспер вздохнул. — Я раскрыл десятки запутанных дел, но сейчас просто не знаю, с чего начать. Ведь и дела-то никакого нет! Есть какой-то абсурд, бред, маразм! Найти контрразведку! Идиотизм! И это при том, что ни полиция, ни пресса и понятия не имеют, где находится эта дурацкая контрразведка! Честно говоря, ничего лучшего, чем пойти на улицу и приняться расспрашивать всех встречных, мне и в голову не приходит!

— Не расстраивайтесь, мэтр, — улыбнулась Антуанетта. — В конце концов, у нас впереди целый вечер, ночь и утро, найдем мы эту контрразведку.

Но она ошибалась. Сыщики и помыслить не могли о том, что очень скоро произойдут ужасные события, которые выбьют из их голов все мысли о контрразведке, мэрии, сокровищах саблезубых…

И до этих событий оставались считанные часы.