Литературная Газета 6252 ( № 48 2009)

Реквием и телу, и душе

Театральная площадь

Реквием и телу, и душе

КНИЖНЫЙ РЯД

А.Б. Дрознин. Дано мне тело… Что мне делать с ним? Книга первая. – М.: Навона, 2009. – 464 с.

Обычно захватывающе интересные книги сравнивают с детективами: мол, читаешь и не знаешь, какой очередной сюрприз преподнесёт тебе автор на следующей странице, и до самого последнего момента не можешь сообразить, кто убийца. Что ж, книгу Андрея Дрознина можно сравнить с детективом, хотя и жертва и преступник известны читателю с самого начала. Но уж если и сравнивать, то с детективом с большой буквы, то есть классическим, где автору гораздо важнее разобраться, что толкнуло человека на преступление и можно ли было этого избежать, чем собственно процесс поимки и наказания преступника.

Предупреждаю сразу и честно. Читать эту книгу будет страшно. И чем дальше, тем страшнее. Потому что она совсем не то, чем кажется на первый взгляд. Да, начинается всё вроде бы вполне традиционно – со Станиславского. С того, почему в актёрском мастерстве между искусством переживания и искусством во-площения (так у автора, когда он стремится во что бы то ни стало достучаться до читателя. – В.П.) пролегла практически непреодолимая пропасть. Дрознин с фактами в руках доказывает, что «виноват» в этом не столько Константин Сергеевич, не успевший написать вторую часть «Работы актёра над собой» – «Воплощение», сколько, с одной стороны, его не в меру ретивые последователи, а с другой, вполне объективные законы искажения информации, срабатывающие при передаче некоторой суммы знаний больше, чем через одно поколение. Гнев, который Дрознин обрушивает на антитехнологичного русского актёра, далеко не каждый сочтёт праведным. Но автор, сконструировав мáстерскую провокацию, позаботился привлечь на свою сторону авторитетных союзников, начиная всё с того же Станиславского и Михаила Чехова, заканчивая Станиславом Ежи Лецем, Дельсартом и Гротовским. Он даже историка Ключевского подключил: «Нигде в Европе, кажется, не найдётся такой непривычки к ровному, умеренному и размеренному труду, как в той же Великороссии».

Однако тем, кто ждал от гуру сценической пластики (люди театральные знают, что в отношении Андрея Борисовича никакого преувеличения это определение не содержит, он – специалист, единственный в своём роде), детального и наглядного руководства «что и как» делать актёру, чтобы собственное тело стало его сподвижником, а точнее, единодвижником, по аналогии с единомышленником, придётся запастись терпением. Мастер обещает уместить весь свой огромный опыт во втором томе. А первый, без которого второй не имеет, с его точки зрения, никакого смысла, написан исключительно для того, чтобы попытаться выяснить, «каковы взаимоотношения тела, которое мы пытаемся совершенствовать, с душой, жизнь которой ему предназначено выражать».

От фактов, которые Дрознин отбирал, кажется, с особой тщательностью, становится как-то не по себе. Потому что он совершенно незаметно для читателя переходит с материй чисто театральных на общечеловеческие. Картина апокалипсиса, им живописуемая, в состоянии пронять даже очень благодушно настроенного человека, абсолютно убеждённого в том, что даже если деградирует всё человечество, его это никоим образом не коснётся. Мы – единственные из всех живущих на земле существ на протяжении всей своей жизни методично, целенаправленно и весьма изощрённо убиваем своё тело, хотя вроде бы и отдаём себе отчёт в том, что без тела жить не можем.

Виктория ПЕШКОВА