Литературная Газета 6252 ( № 48 2009)

Музы вновь заговорят

Многоязыкая лира России

Музы вновь заговорят

АКТУАЛЬНО

Нафи ДЖУСОЙТЫ

Древнеримское изречение «Когда звучат пушки, музы молчат» возникло, по-видимому, в тщеславной среде воинского начальства, коей вдохновенное слово поэта, естественно, казалось пустым занятием трусливых граждан. И слово должно было умолкнуть при грозном звоне оружия, жаждущего людской крови.

На самом деле поэты никогда не молчали в военную годину. Напротив, всегда и во весь голос кричали о народной беде, о том, что кровь людская не водица. И знали об этой беде не только поэты и прямые жертвы войны, но и все разумные люди. Ещё в V веке до н.э. в «Истории» Геродота зафиксировано печальное заключение: «…только умалишённый предпочитает миру войну, ибо в мирное время сыновья хоронят отцов, в войну же несчастные отцы хоронят погибших сыновей...». Пожалуй, это самое разумное осмысление войны как народной беды.

Мы, горстка тружеников осетинской литературы, знаем эту беду в лицо. В невыносимых условиях политического конфликта наша малочисленная писательская организация понесла серьёзные потери. Многие писатели навсегда умолкли. Среди них были такие мастера, как Хаджи-Мурат Дзуццати, Михаил Булкаты, Реваз Асаев, Алеш Гучмазов, Владимир Гаглоев, Мелитон Габулов, Рюрик Тедеты, Владимир Икаев, Таймураз Хаджеты и др. Трагическая судьба этих товарищей, естественно, сказалась на самочувствии и творческой активности оставшихся в строю писателей, среди которых – Алексей Букулов, Коста Маргиев, Леонид Харебаты, Нугзар Бакаев, Серго Миндиашвили, Мелитон Казиев, Феникс Плиев, Валерий Гобозов, Мери Цховребова и др.

Литературный процесс стал единообразным, однонаправленным. Прямой публицистический отклик на требовательные вызовы военного лихолетья как бы стёр индивидуальные черты не только объективного повествования, но порой даже лирической исповеди. Публицистика заняла ведущее место в литературном процессе. Писатели Южной Осетии невольно стали публицистами не только в статьях, но и в стихах и рассказах. Почти всё, что написано нами за это двадцатилетие, дышит народной бедой, трагической печалью безысходности сложившейся ситуации. Когда-то Коста Хетагуров заметил особую тональность осетинской народной героической песни, мужского плача о погибшем в бою герое: «Звучат томительной тоскою в ущельях песни…» Эта «томительная тоска» и есть эмоциональная доминанта всего написанного писателями Южной Осетии за военное двадцатилетие.

Серьёзный удар нанесла война по художественной литературе ещё и в смысле ограничения возможностей издания литературы.

Известно также, что писатели из малочисленных народов и в советское время в литературе жили и трудились на энтузиазме. Ни один из них не мог прожить литературным трудом. И в горькие часы раздумий об их судьбах вновь вспоминаются грустные слова Михаила Эминеску вековой давности: «Нищета – удел поэта…»

В советское время каждый из нас жил надеждой быть изданным в Москве. Она была нашей литературной Меккой, независимо от вероисповедания. Издание писателя национальной окраины в Москве фактически гарантировало всесоюзное признание. Ныне и эта иллюзия, или «нас возвышающий обман», исчезла, «как утренний туман». С потерей единого культурного и литературного пространства мы лишились не только литературных, но и дружеских связей. У Кайсына Кулиева есть такие строчки: «Хоть разная нас вскармливает мать, Друг – тоже брат…» С разбегом союзных республик по национальным хижинам, когда в некоторых из них этнический эгоизм стал основой государственной политики, мы лишились и писательского братства как нравственной и психологической опоры в своей многотрудной судьбе.

И думаю, что нам, писателям из малочисленных народов, которых «сплотила великая Русь», необходимо возродить сызнова это братство-дружество. И восстановить его могут русские писатели. Это их почётная миссия в многонациональной России, в художественном развитии нашей общей Родины. Их благородный организационный почин обязательно найдёт всеобщую поддержку у малочисленных народов России.

Мы медленно, день за днём выходим из тисков печали и начинаем осознавать, что на нашу горестную землю пришло новое время – время восстановления нашего порушенного недругом очага, нашего восприятия самой жизни на земле, нашего нравственного здоровья и художественного многообразия. И думается, что уже недалёк тот час, когда музы вновь заговорят разными голосами, когда печаль перестанет доминировать в песнях, когда полемический задор и негодующие филиппики публицистики сменятся лирической исповедью и аналитическим повествованием о проблемах нашего быта и бытия, о характере нашего современника не только в боевых ситуациях, но и в межличностных отношениях, в повседневной и общественной жизни.