Литературная Газета 6300 ( № 45 2010)

Певец пустот (ИОП в ДиР)

Театральная площадь

Певец пустот (ИОП в ДиР)

КОНТРСВЕТ

О драматурге Павле Пряжко, его пьесах и спектаклях по его пьесам

00 Поскольку Павел Пряжко создаёт в высшей степени нетрадиционную драматургию, писать о нём, о его театре следует, наверное, тоже как-то нетрадиционно. По крайней мере с точки зрения формы. У Павла Пряжко (далее – ПП), как, впрочем, и у большинства представителей новой драматургии, не встретишь допотопного деления текста на действия. В лучшем случае он дробится на различного размера «оцифрованные» фрагменты: 1, 2, 3, 4… и так далее. Подобное деление не только выглядит крайне современно, но вдобавок удачно дисциплинирует и организует плотный словесный ряд ПП. Те его драмы и комедии, которые написаны одним неделимым куском, читаются и воспринимаются не в пример хуже. А значит, отчего бы не взять приём на вооружение.

01 Начну, пожалуй что, с зарисовки. Театральный разъезд после одной из недавних премьер в некоем столичном театре. Порядком взнервленная женщина-зритель устраивает род небольшого скандала женщине-администратору. «Безобразие! – возмущается она. – Почему вы не предупреждаете, что у вас со сцены ругаются матом?! Когда я покупала билеты, мне сказали «комедия». Хороша комедия, нечего сказать!..»

Я как театральный критик был раздет не в обычном гардеробе, а в администраторской, которая в силу вышеописанного сейчас закрыта. Нарезая торопливые круги вокруг двух женщин в стремлении поскорее получить свою куртку и отправиться восвояси, вынужден выслушать длинный монолог зрительницы, в который администратор изредка, но достаточно безуспешно пытается вставить свою реплику. Впрочем, зрительницу можно понять – она пришла на спектакль с сыном.

– Я пришла с сыном!.. – негодует женщина, указывая на сидящего здесь же неподалёку на банкетке отрока лет десяти. В отличие от всех остальных участников сцены он выглядит весьма безучастным. Возможно, в школе он слыхал и не такое…

Когда возмущённая мамаша с безучастным сыном наконец покидают здание театра, администратор пытается искать сочувствия у меня. «Но, в сущности, она права, – говорю я максимально мягко. – Во избежание подобных конфликтов нужно просто и на афише, и на окошке кассы крупными буквами писать: «В спектакле используется ненормативная лексика». Отчего-то у нас это, как правило, считают зазорным…»

– Но ведь она же не ушла! – горячо и несколько нелогично парирует администратор. – Досидела же до конца! Вот если бы ушла, то мы ей, конечно же, непременно предложили бы в качестве компенсации билеты на любой другой спектакль. А она досидела до финала, а теперь права качает…

Мне думается, описанный эпизод мог бы если и не украсить собой, то как минимум не испортить какое-нибудь произведение ПП (надо ли говорить, что всё это происходило после спектакля по его пьесе).

02 Нужно заметить, что с матерщиной у персонажей ПП дело, как правило, и впрямь ладится. К примеру, герои одной из самых нашумевших пьес драматурга «Жизнь удалась» за смачным ядрёным словцом уж точно в карман не лезут. Специальный лексический анализ я не проводил, но навскидку в словаре языка данного произведения лексика обсценная, как минимум не уступает в количественном показателе общеупотребимой. Кто-то из осведомлённой публики, возможно, воскликнет: «Тоже мне, характерная особенность! Да у всех этих современных драмописцев через слово мат-перемат». Это справедливо лишь в известной степени. Ненормативом действительно буквально упиваются многие из пишущих в наши дни пьесы. Зачастую он у них выступает художественно неоправданным и – что гораздо хуже! – эмоционально малоубедительным. Не то ПП. У него эти слова отнюдь не эпатаж (да и кого сейчас таким макаром эпатируешь) и не только свидетельство преображения искусства реальностью, но – один из значимых элементов поэтики, важнейшая конструктивная деталь. Из той же «Жизнь удалась» попробуй вычлени весь мат – что останется? Да, в сущности, ничего. Пьесы не будет. Ведь её действие разворачивается не только и не столько в человеческом социуме, сколько, собственно, в языковой среде. И сколь убог и мизерабелен здесь первый, столь же богата, выразительна, колоритна вторая.

А вот, скажем, как смачно выражается одно из действующих лиц драмы «Отдых на море» – водитель из Беларуси: Ааа, б****! Разайдись на х** бо брызгаю на х**, беларусы купаться лезут б**** на х** идут ё***** в рот! (орфография и пунктуация согласно первоисточнику).

03 ПП из Беларуси. Он живёт и работает в Минске. При том что пишет, как вы поняли, преимущественно на великом и могучем…. Ему 35 лет. Хотя в последние годы он и стал, по сути, всероссийски востребованным автором (пьесы ПП идут в Москве и Лысьве, Санкт-Петербурге и Нижневартовске), подробностей его биографии – в особенности периода, предшествующего 2004 году, когда он впервые взялся за драму, – известно немного. Театральный критик Елена Ковальская однажды написала в журнале «Афиша» со слов самого ПП, что «из одного института, где он учился на юриста, его отчислили за неуспеваемость», а «из института культуры он ушёл сам» – дескать, уровень педагогов никак не отвечал его знаниям и запросам.

После того как эти штрихи к портрету появились в Интернете, один из высеченных ПП бывших его педагогов выступил там же с резкой отповедью. Он сообщил, что, во-первых, из второго института будущего драматурга также отчислили, причём за прогулы и несданные зачёты, и что, во-вторых, он «лжец и хам». ПП ни первое, ни второе не опроверг.

04 Циркулирует также информация, ставящая ПП в ряды белорусских оппозиционеров, всячески притесняемых на родине. У его персонажей действительно порой встречаются крайне нелицеприятные высказывания относительно президента Лукашенко. Но, с другой стороны, мне этим летом довелось увидеть спектакль «Когда закончится война», поставленный в Республиканском театре белорусской драматургии по одноимённой пьесе ПП. В этом произведении нашлись скопом все необходимые конъюнктурные ингредиенты для современного упражнения на военно-историческую тему. Есть герой – простой советский солдат Саша: грудь колесом, бравый вояка, но при этом ярый гуманист. Есть немка Ани с ребёнком на руках, которых Саша, увы, не спасает (другие советские солдаты, не гуманисты, выгоняют их прямо под пули), но зато накрывает их тела красным знаменем полка. Параллельно берлинским сценам разворачивается история в тылу: Сашиной невесты здесь грязно домогается отвратительный представитель правоохранительных органов. Имеется в наличии и образ старого солдата, балагура и философа. И образ матери, небольшой по объёму, но выписанный сугубо тёплыми красками… По ходу этой постановки, с запозданием вобравшей в себя все без исключения штампы раннеперестроечной военной пьесы, я не однажды тряс головой, протирал глаза руками, силясь удостовериться: не сплю ли я?

…Но я не спал. Тогда, худо-бедно знакомый с творчеством ПП, я ждал, что сейчас вот, скоро случится какой-то невероятный авторский кунштюк-перевёртыш. К примеру, выяснится, что всё происходящее пригрезилось какому-то юному белорусскому маргиналу, практикующему расширение сознания. Или, на худой конец, начнут – в духе сорокинского постмодернизма – пожирать немецких младенцев… Но ничего подобного. В финале носитель гуманизма Саша меняет армейскую гимнастёрку на телогрейку с номером (что предопределено заключительной ремаркой), направляясь таким образом сами-понимаете-куда. Я не шучу нисколько. Всё так и было в этом крепком спектакле по столь чертовски «хорошо сделанной пьесе», включая заранее прописанные автором заключающие всё дело кадры кинохроники и песню. С единственной поправкой – вместо заявленного ПП Звучит песня Г. Сукачёва «Но всё это будет» над зрительным залом разносилось нечто значительно более душещипательное в стиле ретро.

05 Для творческого метода ПП вообще характерен известный, назовём это постановочный, волюнтаризм. Драматург словно бы не слишком доверяет потенциальным режиссёрам-постановщикам своих пьес, что выражается, в частности, в обилии и дьявольской подробности ремарок.

Ох уж эти ремарки ПП! Они иногда буквально наступают на горло персонажам пьес, едва ли не переводя полифонический по природе драматургический жанр в подобие чего-то радикально монологического. Но добро бы только это!.. Попробуйте поставить себя на место режиссёра и смизансценировать вот такую, для примера, картину: Вадим целует Лену в губы. Лена отвечает на поцелуй. Они целуются. Вадим поворачивает Лену спиной к себе, задирает свадебное платье, прижимается к ней, расстёгивает себе брюки. Лена одной рукой берётся за дерево, чуть наклоняется. Вадим, стащив с себя брюки, стаскивает нижнее бельё с Лены. Вадим и Лена занимаются любовью. Занимаются, занимаются, занимаются, занимаются. Они занимаются любовью, занимаются, занимаются, занимаются. Вадим кончает. Лена не кончает вообще никогда. Вадим спешит выйти, чтобы Лена не забеременела. (Из пьесы «Жизнь удалась».)

Или вот такую: Мысль об анализах плотно застревает в голове Маши и Миши. Слышен шум вертолёта. Маша и Миша задирают головы. С вертолёта на парашютах опускаются европейские, российские и американские специалисты. (Из пьесы «Чукчи».)

Теперь понимаете, отчего творения ПП оказались столь востребованы на разного рода драматургических лабораториях, коих в последнее время на всероссийских театральных просторах расплодилось – что само по себе замечательно – превеликое множество. В ходе осуществляемых на них читок, или эскизных спектаклей (с той или иной степенью театрализации), ремарки, как правило, не «обыгрываются», но лишь намечаются, а то просто читаются с листа. С выражением. А поскольку ПП – подлинный мастер ремарки ёмкой, хлёсткой, остроумной (приведённые примеры – не в счёт), то на означенных мероприятиях его пьесы неизменно выступают в роли фаворитов. Все присутствующие всегда очень радуются и веселятся, слушая их. Иногда же задумываются…

06 Впрочем, ничто не ново под луной. Прежде бытовали «пьесы для чтения», а ещё поэтические, политические и даже философские сочинения, написанные в драматизированной форме. А ПП выступил в некотором смысле продолжателем полузабытых традиций, а в некотором – основоположником особого литературного подвида. Его можно обозначить как «пьеса для читки», можно придумать какое-нибудь более заковыристое и точнее отвечающее сущности текстов название – скажем, «интеллектуально-обсценное повествование в диалогах и ремарках». Всякий раз такое длинное словосочетание употреблять, конечно, не станешь. Посему предлагаю аббревиатуру – ИОП в ДиР.

А ещё можно, опять-таки вспомянув хорошо забытое, обратиться к наследию видного сценического ниспровергателя и театрального анфан терибль 1920-х годов Игоря Терентьева. И удачным, как нам кажется, образом использовать для аттестации творчества ПП заглавие одной из его работ. Она называлась «Трактат о сплошном неприличии».

Александр А. ВИСЛОВ

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии: