Литературная Газета 6472 ( № 29 2014)

Гришковня

Евгений Гришковец. Боль: Повесть и два рассказа. - М.: Махаон, Азбука-Аттикус, 2014. – 304 с. – 25 000 экз.

Псевдопопулярность Гришковца вполне понятна. Она сродни популярности еды из Макдоналдса: быстро, дешево и вредно. Быстро и легко читается, дешево и безвкувсно по художественному исполнению, вредно для восприятия и эстетически, и этически. Некая стилистическая немощь со скудным языком и банальными образами и сравнениями.

Вот, например, повесть "Непойманный".

Сюжет такой. Один бизнесмен, менее успешный, собирается попросить у более успешного денег взаймы, чтобы спасти от разорения свой ресторан. Но попросить всё никак не удаётся. Друзья без конца ругаются. А поругавшись, посылают друг друга. Как уж тут попросишь. А ещё у более успешного сын наркоман, и менее успешный всё пытается вразумить своего друга, что, дескать, нужно спасать сына, а не только заниматься бизнесом... Прямо так и видишь, как читает книгу Гришковца какая-нибудь усталая провинциальная тётенька с крохотной зарплатой и ворохом семейных проблем и изо всех сил сочувствует бизнесмену, у которого – шутка ли – ресторан прогорает! Да что там её провинция! Подумаешь – пьянство и нищета, подумаешь – работы нет, подумаешь – ежегодно исчезают с лица земли десятки деревень и сёл в России, – это разве проблемы! Проблемы настоящие они вот где, в Москве, у крутых бизнесменов.

Иногда на уроках литературы учителя зачитывают отрывки из сочинений, чтобы предостеречь класс: так писать нельзя! Проза Гришковца местами напоминает такие же беспомощные и смешные сочинения. «Сколько лет они дружили, столько и ругались, если выпивали без свидетелей и компании. А тут Вадиму необходимо было поговорить без свидетелей. Поговорить правильно и деликатно. Деликатно потому, что поговорить нужно было о деньгах. И ещё потому, что у Бори деньги были, и много. Очень много! Давно. А у Вадима они то были, то не были. А в этот раз их не было вовсе. Их отчаянно, абсолютно, ужасно не было. И они так же отчаянно и ужасно были необходимы». В этом небольшом отрывке слово «были» употребляется аж восемь раз. И три раза слово «поговорить». Не допускать подобные ляпы учат в старших классах средней школы. А вот как выразительно Гришковец пишет о любви отца к сыну: «Однако Боря любил Митю. Сильно. Своих чувств он старался прилюдно не показывать, но Вадим знал эту любовь. Она проявлялась во многих ситуациях. А ещё Вадим не раз видел, как Боря смотрит на сына. Только Боря, очевидно, не знал, что с этой любовью делать».

Два друга-бизнесмена Боря и Вадим несколько раз на протяжении повести выпивают и ругаются, ругаются и выпивают. Эти сцены «особенно удаются» Евгению Гришковцу. Уж здесь он может развернуться во всю ширь своего изобразительного дара. На нескольких страницах звучат примерно такие диалоги: « – Вадим, боже упаси! – искренне и пьяно сказал Боря. И дальше, на другой странице: « – Вадим, что стряслось? – совершенно трезвым голосом спросил Боря и пьяно моргнул». Или: « – Что стряслось? – прищурившись и испытующе уставившись прямо в глаза Боре, пьяно спросил Вадим». Состояние опьянения описывается в основном двумя фразами: «пьяно спросил» и «пьяно сказал». Где-то ещё было «пьяно икнув», «хмельно беспомощно заморгав» и «сказал со всей пьяной твёрдостью».

Сам автор повесть «Непойманный» считает своей самой затяжной литературной работой (писал её с 2011 г. – целых два года!) и самой трагической из всех вещей, которые создавал. В аннотации к книге Гришковец доверительно приоткрывает двери в собственную творческую мастерскую: «Над сборником я работал долго. Читатель давно не видел моей новой прозы. Книга «Боль» – это результат кропотливой работы и, определённо, шаг в том направлении, в которое я ещё не шагал». Можно себе представить, насколько «кропотливая» работа была проделана. Чтобы дописаться до «пьяно спросил и пьяно сказал», следовало серьёзно потрудиться. И над аннотацией тоже явно пришлось попотеть, ибо написана она просто виртуозно. Особенно «Шаг в том направлении, в которое я ещё не шагал». Ну ладно, Гришковец отчудил, но корректоры-то куда смотрели?! Почему – в которое, а не в котором? И что это за художественное направление такое? Как оно называется – Графоманский тупик? Там как раз приветствуется и примитивная брутальность, дозволяющая языковую и стилистическую неряшливость, и попса, претендующая на интеллектуальную прозу.

Если ты автор масскульта, то скажи честно: да, я автор, создающий массовый читательский продукт невысокого качества, и я не претендую на звание серьёзного писателя. Так сделала Дарья Донцова. Искренне призналась, что занимает определённую, востребованную массовым читателем нишу. Но ведь Гришковец-то метит как минимум в Достоевские! Но только вот пока угодил автор не в классики русской литературы, а в собственную западню. Иными словами – в гришковню. А как оттуда выбраться – похоже, и сам не знает.

Теги: Евгений Гришковец , Боль