Литературная Газета, 6525 (№ 37/2015)

Бюро добрых услуг

Бюро добрых услуг

ТелевЕдение / Телеведение / Телепремьера

«Лондонград» (режиссура – Д. Киселёв, В. Николаев, В. Шепелев, сценарий – М. Идов, А. Ривкин и другие)

Теги: Сериал «Лондонград»

В России много богатых бездельников. Но ещё больше за её пределами. И все они оставались долгие годы неохваченными, невоспетыми. Безвестные герои бог весть какими способами нажитого капитала, труженицы шеста и подиума, романтики с большой дороги, облепившие, подобно мухам, сладкие западные места и увязнувшие в реалиях потусторонней нероссийской жизни.

Сериал «Лондонград» с грозным прибавлением «Знай наших!», идущий по СТС, – это едва ли не первое отечественное повествование о том, что «богатые в заграницах тоже плачут», что они люди и что им тоже нужны блага, исчисляемые не только в свободно конвертируемой валюте.

И вот, как это теперь обычно бывает, вся Россия приговорена к тому, чтобы жадными глазами смотреть на лондонские пейзажи (снимали в Лондоне, правда-правда!) и с замиранием сердца следить за похождениями «червонных валетов» и дам из агентства «Лондонград». Хотя это скорее желаемое, чем действительное, потому что по своему накалу сериал недотягивает даже до стандарта французских авантюрных романов середины XIX века.

Препятствий тому два.

Прежде всего это блёклые и невыразительные герои, которые по законам авантюрного жанра должны просто рвать и метать, излучать харизму. Но харизмы нет, нет куража, нет задора. Нудные представители своего поколения. Ловчилы. Человеческие полуфабрикаты.

А между тем здесь по законам жанра должен быть герой. Странный, стильный, неординарный. Он должен быть умён, ловок в общении или хотя бы владеть приёмами джиу-джитсу, как товарищ Берия. То есть у него должно быть что-то такое, за что бы зритель полюбил его. Что-то кроме трёх лет Окс­форда и трети жизни в Великобритании. Положение в центре повествования – ещё не повод для симпатии. Большинство российских сериалов, однако, стоит на этом – на принуждении к любви. Будто все сценаристы в своё время переслушали песню А. Апиной («Я его слепила из того, что было…»).

Ну а поскольку дело с героями у нас обстоит именно так, то и не разберёшь, хорошо ли играют Н. Ефремов и И. Олеринская или нет. Потому что играть, собственно говоря, нечего, потому что образов нет, а есть лишь прописанные для актёров и не развитые, незаполненные никаким содержанием статусы «свободолюбивая дщерь олигарха» и «очень бойкий молодой человек». Конечно, что-то героическое просматривается в молчаливом Степане, чей набор выдающихся качеств заключается в «Жигулях», «собранных из двух «бентли», и в поражающей всех вокруг рязанской проницательности. Если бы он по ночам облачался в кольчугу Ильи Муромца и боролся со всякими змеями и соловьями, расплодившимися в Лондон-сити, в этом, при всей вторичности, может быть, было бы больше эстетики, авантюрности и русского духа, чем в беготне героев Ефремова и Олеринской по лондонским локациям.

Вторая проблема «Лондонграда» – общая неопределённость целей и задач, которые авторы поставили перед собой. На реализм содержимое «Лондонграда» не тянет, недобирает до глубин очерка нравов, а до безбашенного приключенческого сюжета далековато. Ни рыба ни мясо. Не то квест (есть такой жанр компьютерных игр), не то путеводитель в художественных картинках. Вообще, просматривая первые серии, чувствуешь, как явно выпирает из сюжета этот жёсткий квестовый костяк. Будто «Сломанный меч», или Runaway по-российски. И задания точь-в-точь такие же, как в квестах. Встретить мальчика в аэропорту. Достать 15 тысяч фунтов. Проникнуть в Вестминстерский колледж и извлечь телефон из мусорной корзины. Подобрать шифр к сейфу. Притащить великого писателя земли Русской на подписание контракта. Но в компьютерных играх ты сам выполняешь задания. Какой интерес смотреть за тем, как это делают на телеэкране?

Особенность квеста как жанра в том, что в нём нет особой динамики. Нашёл, подобрал, применил. Всё вразвалочку. Первые две серии полностью соответствуют этому стандарту. Лишь с третьей серии начинается определённая движуха, не выходящая, впрочем, за пределы грязной возни с нечистыми на руку клиентами. Да вот ещё чай на целую серию рекламнули. Выделились, так сказать, среди коллег по цеху. На моей памяти никто больше до такого не додумался. Нет, украдкой показывали, конечно, бренды, в реплики вставляли, но так, чтобы на 50 минут и всё вокруг совместного родного и индийского производителя, что-то не припоминаю.

Досмотрев сериал до середины, так и не можешь разобрать, что перед тобой: авантюрщина с юмористикой или современная версия «Путёвки в жизнь» и назидательный рассказ о том, какое это высокое призвание – помогать людям. Вообще ничто так не раздражает, как назойливое и пошлое морализаторство, обожаемое многими создателями отечественных телесериалов. Герои – жулик на жулике и жуликом погоняет, но туда же – в рассуждения об эре милосердия. Замах ни больше ни меньше на Фёдора нашего Михайловича и гуманистические традиции русской литературы.

Между тем за лозунгом «Знай наших!» пока проглядывает лишь патриотизм бандитизма, гордость за то, что «наши» везде самые крутые». Глядя на процесс взаимного кидания и подстав, хочется, как в старой доброй юмореске Михаила Задорнова, спросить: «А которые тут наши?» Фотомодель, выскочившая за нищего баронета, бывший омский «авторитет», наш человек в Оксфорде, или адвокат Брикман, отличающийся от работников «Лондонграда» лишь уровнем разруливания проблем и весовой категорией клиентов?

Сказать, к какого рода итогам движется сериал, затруднительно. Можно лишь констатировать, что нам не без некоторого хвастовства показали: для русских всё покупается и продаётся, за деньги со всеми можно договориться и все уладить для блезиру ближнего. Вот такая эволюция от «чтобы дитё не плакало».

Я же мечтаю о том дне, ко­гда, наоборот, договориться станет совершенно невозможно, когда, напротив, ничего уладить будет нельзя. Ни за сиськи, ни за деньги. Ни за визу, ни за офис. Когда всё будет взаправду, по-настоящему, по справедливости, по-человечески. Когда настанет время для бюро в самом деле добрых услуг. Когда вместо эры милосердия настанет эра человека.

Борис НИКИТИН