Литературная Газета, 6555 (№ 22/2016)

История наших предков, какой нам Карамзин её дал

История наших предков, какой нам Карамзин её дал

ТелевЕдение / Телеведение / ТЕЛЕСОБЫТИЕ

Жукова Ольга

Теги: канал Культура , Карамзин

Современный немецкий историк Альф Людтке справедливо сравнивает труд историка с работой художника-коллажиста, который подбирает, раскладывает, вырезает и склеивает исторические документы так, чтобы ярче и зримее выразить и проиллюстрировать свою историческую концепцию. Конечно же, сугубо авторский, своеобразный «исторический коллаж» оставил нам и Николай Михайлович Карамзин в своей «Истории государства Российского». А канал «Культура» и Российское военно-историческое общество, подготовившие к юбилею историка проект «Карамзин-250», представили уже «коллаж» «по мотивам» Карамзина, тоже по-своему интересный, а, значит, и спорный. Многоголосый проект, в котором отрывки из «Истории государства Российского» читают члены правительства, артисты, журналисты, общественные деятели, показал нам, чуть перефразируя А.С. Пушкина, историю наших предков, какой нам Карамзин её дал. И всё это – в интерьерах Российской государственной библиотеки и Государственного Исторического музея. o:p /o:p

o:p /o:p

На телеэкране – заставки: герб государства Российского – двуглавый орёл с изображением Георгия Победоносца на груди, обрамлённый надписью: Российское военно-историческое общество. Затем портрет человека с умным утончённым лицом славянина, несмотря на тюркский след в фамилии – Карамзин, и – солидный фолиант с металлическими застёжками – «История государства Российского». И так пять раз в день, отдельными пятиминутными сюжетами в течение десяти дней.

Спикер Государственной Думы, председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин зачитывает, пожалуй, главные мысли Карамзина, которые он хотел донести до каждого гражданина России: «История в некотором смысле есть священная книга народов: главная, необходимая; зерцало их бытия и деятельности, скрижаль откровений и правил; завет предков к потомству; дополнение, изъяснение настоящего и пример будущего. Правители, законодатели действуют по указаниям истории и смотрят на её листы, как мореплаватели на чертежи морей…»

Эти мудрые слова воспринимаются особенно чутко потому, пожалуй, что читает их законодатель. Редчайший и удачный случай полного смыслового совпадения звучащего слова и видеоряда. Но когда отрывки из Карамзина читают артисты, то за их спинами мелькают созданные ими кинообразы, хорошо, если героические... Василий Лановой читает об отваге русских ратников, и будто встаёт за ним образ красного командира Ивана Варавы из «Офицеров». И, кажется, что не Евгения Симонова сидит в знаменитой фёдоровской каталожной, а повзрослевшая лётчица Маша Попова из фильма «В бой идут одни старики». Или, к сожалению, напротив – читает артист о героях, и диссонирует с чтением его экранный трус, делец, приспособленец… Самые сложные ощущения, когда озвучивают страницы «Истории…» писатели, поэты, общественные деятели, телеведущие. Сергею Шаргунову – веришь, ведь он раскрыл себя в книгах, в смелых поездках в ДНР и ЛНР, в Сирию, в политических дебатах. От выступления Евгения Евтушенко – сонм неоднозначных воспоминаний и ассоциаций…

Нельзя сказать, что идея такого «общественного чтения» нова – душеполезные семейные чтения были доброй традицией ещё во времена Карамзина, а в годы Великой Отечественной войны подобные коллективные чтения в стенах библиотек, клубов, красных уголков, школ назывались «громкими читками». Сегодня они вновь вернулись в наше информационное пространство модной стилистикой «интеллектуального флешмоба», уже знакомого зрителю по «громкой читке» «Войны и мира». А до того – отрывками из мемуаров участников отечественных войн 1812 и 1941–1945 гг. Конечно, не приходится рассчитывать на то, что современный молодой телезритель, на которого и должен был бы быть ориентирован проект, прильнёт к экрану на очередную «пятиминутку истории». Но есть надежда, что даже случайно услышанный отрывок карамзинского повествования вызовет первоначальный интерес, и далее – интернет в помощь, там уже сейчас можно посмотреть все выпуски проекта. А ведь существует ещё, кстати, довольно удачная анимационная версия «Истории государства Российского» (проект ТВЦ с текстами Н.М. Карамзина, и более поздними – Н.И. Костомарова и С.М. Соловьёва). И конечно, как теперь говорят, «самых продвинутых» по-прежнему ждёт на книжной полке традиционная, «по старинке» изданная «бумажная версия» – Книга.

Было бы очень хорошо, чтобы современный читатель не только ознакомился с масштабным трудом историка Карамзина, но и узнал удивительные подробности его биографии. Ведь на целых 12 лет (с 1804 г., на 38-м году жизни) добровольно поместил себя в затвор этот великий труженик науки и работал один-одинёшенек над таким объёмным трудом, который и сегодня под силу лишь огромному авторскому коллективу. К концу жизни почти ослеп, и только верная супруга могла разобрать нестройные каракули, выходящие из-под его пера.

Титанический труд был прерван вторжением Наполеона, необходимостью эвакуации в Нижний Новгород и самой большой бедой –потерей в огне пожара библиотеки…Только к лету 1815 г. были завершены восемь томов «Истории…». «Карамзин открыл нам Россию, как когда-то Колумб открыл Америку», – сказал великий Пушкин. Первые тома «Истории…», вышедшие к весне 1818 г., были быстро раскуплены. А современники отмечали, что IХ век, о царствовании Ивана Грозного, читали и обсуждали, споря и ссорясь, да так, что улицы Петербурга в те дни мая-июня 1821 г. пустели. Неужто так же, как это было в дни показа по ТВ культовых советских сериалов? Цесаревич Константин назвал том «вредной книгой», а автора «лукавым питомцем мартинистов», в придворных кругах его обзывали «негодяем», без которого народ бы не догадался, что и «меж царями есть тираны». А граф Румянцев, сын полководца, напротив, призывал автора стать вторым Тацитом – «посрамить тиранов, обесчестивших Отечество диким самовластием».

А мог ли автор «Истории…» говорить, как думает? Каких только суждений и мнений не услышишь о нём по сей день! От беспрекословного почитания его как отца-основоположника отечественной истории до полного неприятия, обвинения «придворного историка» и в масонстве, и в фальсификации истории России «в угоду интересов Романовых». Говорят и о том, что он якобы намеренно «задерживался» в русской древности и Средневековье, чтобы не оценивать деяния предков правящей фамилии. Вот почему-де и так сгустил краски, представляя мрачный образ последнего Рюриковича – Ивана Грозного. И по сей день мнения на роль в истории Ивана Грозного разнятся. А Карамзин, мыслящий масштабно, будто на гигантской высоте над Россией парит, призывает задуматься над парадоксом: «В то время как Иоанн, имея триста тысяч добрых воинов, терял наши западные владения, уступая двадцати шести тысячам полумёртвых ляхов и немцев… три купца и беглый атаман волжских разбойников дерзнули завоевать Сибирь!»

И мы, читая Карамзина, вновь, снова и снова спорим, соглашаемся, негодуем вместе с ним, находим свои аргументы его доводам, готовы ссориться с друзьями, доказывая свои взгляды и правоту, с той же горячностью, с какой спорили о его «Истории…» в те поры, когда только увидела она свет. Но ведь именно это свидетельствует и о значимости, насущности этого фундаментального труда не только в нашей истории, но и в нашем настоящем, и даже в нашем будущем.