Литературная Газета, 6630 (№ 06/2018)

Поединок

ПоединокРассказ

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Проза Дагестана

Теги: Проза Дагестана

Алибек Джаватханов

Родился в 1954 году в селении Цуриб Чародинского района Дагестана. Автор путевых заметок и рассказов. Окончил филологический факультет Дагестанского государственного педагогического института. Работал в школе, затем трудился на рыболовных судах на Каспии, был старшим егерем охотничьего хозяйства. Пишет на русском языке. Автор книг «Невыдуманные истории» и «Гороч».

В начале ноября в нашем ауле необычно многолюдно. Съезжается почти вся молодёжь, в основном студенты, всеми правдами и неправдами вырвавшиеся в горы. Начинается заготовка мяса на долгую зиму, а так как трудоспособных мужчин в ауле раз-два и обчёлся, каждая пара лишних рук – большое подспорье. Тем более что львиная доля сушёного мяса и колбасы отправлялась в город студентам. Приехал и я выполнять, так сказать долг, хотя ленивее и бестолковее помощника, чем я, трудно сыскать. Мне больше по душе была охота. Окрестность вокруг аула изобиловала кабанами, косулями, выше в горах паслись туры, а мелочи вроде лис, зайцев, куропаток было не счесть.

Отец горько упрекал меня, что у других сыновья как сыновья: и работящие, и хорошо учатся, и вовремя заканчивают институты, а не болтаются на каждом курсе по два года. Бедный отец прекрасно понимал, что я слушаю вполуха – я больше прислушивался к перекличке куропаток в горах. Одна заводила призывную песню, и через минуту к ней присоединялся целый хор горных певцов.

Потупив голову, я молчал. Врать, что буду хорошо учиться, что меня не будут искать преподаватели института по полгода, брошу охоту и рыбалку и буду для всей молодёжи аула примером, было не в моих правилах. Излив душу, отец, плюнув, в пол, разумеется, уходил. Так было и на этот раз. Молодёжь втихаря отмечала приезд, не брезгуя прикладываться к стаканам с бузой, а я тем временем заряжал старые латунные гильзы, на глазок отмеряя порох и дробь.

Ещё не рассвело, как я уже взбирался в гору по узкой тропе. Пламенная речь отца всё-таки задела меня, и я решил пораньше пойти на охоту, чтобы успеть вернуться и оказать посильную помощь в заготовке мяса.

Я был уже высоко в горах над аулом, когда в очагах начали разводить огонь. Сизый дым, струившийся из коротких и длинных труб, вплетался в предрассветную синеву. Сверху были видны даже искры, вылетавшие из труб и моментально исчезающие в воздухе. Но любоваться панорамой не было врцемени – надо было спешить. Я поднялся повыше и очутился на небольшой поляне. Посреди поляны возвышалась огромная груда камней. Раньше здесь было поле. Здесь сеяли ячмень и пшеницу, а камни с поля убрали и сложили в кучу наши трудолюбивые предки. Теперь поле было заброшено и заросло бурьяном. Да разве оно одно? Некому работать. В этих камнях и окрестных скалах обычно держались куропатки. Неожиданно в кустах слева раздался шорох. Я резко повернулся, вскинув ружьё. Здоровенный заяц, белея маячком хвостика, прыжками уносился в гору. Заряд дроби настиг его в прыжке, и он скатился вниз, почти вплотную к кусту, откуда так необдуманно выскочил. Обычно можно почти наступить на зайца, и он не пошевелится, если уверен, что его не заметили. Так что напрасно говорят, что заяц трусливый, его выдержке может позавидовать и человек. Этот попался какой-то нервный, вероятнее всего, за ним охотилась ночью лиса, и он ещё не пришёл в себя.

Грохот выстрела эхом раскатился по горам и словно взорвал окружающий мир. Разом с окрестных скал заквохтали куропатки, с утёса взмыл орёл и начал широкими кругами набирать высоту. Куропатки выдали своё месторасположение. Теперь добыть их было делом техники. На какие только хитрости не пускаются приезжие охотники, чтобы добыть куропаток. И одеваются в камуфляж, и несут перед собой маскировочные щиты, иные даже нашивают на них зеркальца. Солнце отражается в них, а куропатки весьма любопытны. Вытянув шеи, они толпой идут к заманчивым предметам и в награду получают заряд дроби. Потом охотники хвастаются количеством убитых куропаток.

Мне вполне достаточно и пары куропаток, и я не прибегал к таким уловкам. Охота на куропаток довольно проста. Если ты находишься ниже их, они никогда не поднимутся на крыло, а будут перебежками уходить в горы. Если они ниже нас и заметят опасность, то вспархивают и планируют обычно вниз и не очень далеко. В любом случае ты не останешься без добычи. Не остался и я. Скоро пара куропаток немного потеснила зайца в рюкзаке. Пора было возвращаться домой.

В хорошем настроении я возвращался домой, и, казалось, ничто не могло его испортить. Я успевал помочь сельчанам, сверху было видно, как мужчины кучкуются на площадке, где уже стояли отобранные быки, в гору, в моём направлении поднимались пастись другие, очередь которых превратиться в колбасу и сушёное мясо наступит позже.

Хоть один раз в жизни отец, если и не похвалит, то хоть не поругает меня, думал я. От радужных мыслей меня отвлекли крики тёти Зухры, выгонявшей быков на пастбище. Два громадных быка сцепились в яростной схватке на небольшой полянке. Тётя Зухра воробушком прыгала вокруг, стараясь палкой разогнать их. Остальные быки с интересом следили за поединком. Опасаясь, что тёте Зухре может не поздоровиться от разъярённых быков, я поспешил вниз. К счастью, тётя Зухра осталась невредимой, но один бык бездыханным валялся на полянке. К нему по очереди подходили быки и, боднув рогами, отходили в сторону. Совсем как у людей, подумал я. Пока ты в силе, с тобой считаются и уважают, а чуть споткнись, тебе помогут упасть. Бедная тётя Зухра причитала возле быка и попросила меня прирезать его, чтобы мясо не пропало. Делать было нечего, и я вытащил из-за голенища сапога плоский немецкий штык, неведомо как оказавшийся в нашем ауле. Он с успехом заменял мне охотничий нож. Так как у нас не хватило сил развернуть быка куда положено, тётя Зухра попросила меня хоть прочитать молитву, прежде чем прирезать быка, чтобы окончательно не осквернить мясо. Из молитв я знал только «Бисмиллахим рахманил рахим». Специалисты, когда резали быков, читали молитвы подлиннее. И я, чтобы успокоить тётю Зухру, громко произнеся то, что знал, прирезал быка, продолжая бубнить себе что-то под нос, что наивная тётя Зухра приняла за продолжение молитвы. Потом я поинтересовался, чей это бык, оказалось, что Хамидовых. Тётя Зухра сообщила, что сегодня у них собираются резать быков, и попросила меня поскорее бежать в село, чтобы объявить амнистию одному из быков, так как за него одного я уже прирезал. Но только я собирался отправиться выполнить поручение, как вдруг бык, которого только что я прирезал, стал силиться подняться на ноги. Мы с тётей Зухрой остолбенело смотрели на эту картину, потом тётя Зухра тихо опустилась на землю. Я бросился к ней, но, убедившись, что она только в шоке, вернулся к быку и, схватив за рога, стал удерживать его. Хоть с трудом, но мне это удалось, мало того, я умудрился развернуть быка в положенную сторону, так что он испустил дух по всем канонам. Тётя Зухра пришла в себя, и я поспешил в село. Но по всем законам жанра я немного опоздал. Быков уже зарезали. Мало того, тётя Анисат попросила прирезать и яловую корову, от которой не было ни молока, ни телят.

Радостное известие, которое принёс я, ошарашило её. Три быка и корова были слишком даже для многочисленного семейства Хамидовых. Я не стал рассказывать всего, что произошло, только сказал, что бык почему-то вздумал умереть, но тётя Зухра позвала меня, и я успел зарезать его. Дотошная тётя Анисат спросила меня, прочёл ли я молитву, прежде чем зарезать быка. Я, не моргнув глазом, ответил, что сделал всё, как положено, про себя подумав, что если моим куропаткам и зайцу хватило «Бисмиллахил рахманил рахим», то почему этого не хватит быку.

Так я стал героем дня. Отец даже улыбнулся, посмотрев на меня. Это было высшей наградой. Только я боялся, что тётя Зухра проболтается, хотя я просил её не рассказывать всей истории. Так как бык, который нокаутировал быка Хамидовых, принадлежал тёте Написат, а между ней и тётей Анисат периодически возникали скандалы, обычно по мелочам, то лучше было умолчать о происшедшем.

Я часто замечал, что характер животных удивительно схож с характером хозяев, хотя не знаю, чем это объяснить. Вот и сегодня из целого стада подрались именно быки тёти Написат и тёти Анисат. Только обычно ссоры между двоюродными сёстрами, в которых верх обычно одерживала тётя Написат, быстро заканчивались примирением, поединок их быков имел другой финал. Но я сам проболтался вечером, когда после трудового дня мясо было засолено в длинных деревянных корытах, а колбаса готова совместными усилиями всех женщин села и был накрыт стол. Молодёжи стол накрыли в отдельной комнате, чтобы не мешали старшим. Тамадой сам себя выбрал старший сын Хамидова Магомеда Джамалутдин. Язык у него хорошо подвешен, и хотя он был на несколько лет младше нас, уже уверенно держал стакан с бузой. По витиеватости и продолжительности тостов он дал бы фору любому грузинскому тамаде. Я же люблю короткие тосты, и мне иногда хотелось запустить стаканом во вдохновлённое лицо тамады. Но вместо этого я стал выпивать два стакана вместо одного, как будто принимал секундную передышку оратора за окончание тоста, потом, укоризненно глядя на него, наполнял свой стакан. Вот эти-то лишние стаканы развязали мне язык. Под хо­хот окружающих я рассказал всё, как было, только попросил никому другим не говорить. Двоюродный брат Магомед, который учился в мединституте, начал подшучивать надо мной, говоря, что надо было пощупать пульс быка и сделать ему искусственное дыхание «рот в рот» и что он непременно расскажет тёте Анисат, что я угробил её быка. Я не отличаюсь ангельским характером и сказал ему, что я не медик и чтобы он сам как специалист делал искусственное дыхание «рот в рот» или ещё куда, а ему я могу сделать точечный массаж кулаком в рот, если он не заткнётся, и ему никакое искусственное дыхание не поможет.

Двоюродный брат был не менее вспыльчив и бросился на меня. Хотя мы и любим друг друга, как никак братья, но с самого раннего детства расквашивали друг другу носы и зажигали фонари под глазами. Нас еле растащили и заставили помириться, что мы весьма неохотно сделали. Совсем же примирил нас тамада Джамалутдин, заявив, что бык их, и чем больше быков зарежут, тем больше мяса нам пришлют в город. И он поднял тост за быка тёти Написат, сыном которой являлся Магомед, за меня, что вовремя успел зарезать быка, и за нас всех, чтобы у нас хватило сил и здоровья совместными усилиями в весёлой компании съесть всё мясо, которое нам скоро пришлют в город. Так что благодаря этому болтуну одним поединком в ауле стало меньше. ¢