Логика мизогинии

ЖЕНОНЕНАВИСТНИЧЕСТВО И СЕКСУАЛЬНАЯ ОБЪЕКТИВАЦИЯ

Рэй Лэнгтон проводит различие, которое служит полезной иллюстрацией контраста между сексизмом и мизогинией, между двумя различными формами, которые может принимать сексуальная объективация. Обсуждение также прояснит, как мизогиния связана с этой важной формой патриархального мышления, представляющей значительный интерес для феминисток, и как она может быть использована. Идея состоит в том, что центральная черта личности - а именно, автономия - может отрицаться в случаях сексуальной объективации одним из следующих двух различных способов:

(1) неприсвоение субъекту автономии; в отличие от

(2) нарушение автономии субъекта ( Langton 2009 , 233).

(1)-типные случаи объективации могут быть результатом того, что агент не знает о полностью автономной и разумной природе субъекта или, возможно, просто не заботится о том, что (или, скорее, кто) она на самом деле представляет собой. В этом случае женщины могут восприниматься как пустые, наивные, невнятные и глупые; к ним могут относиться снисходительно, как к детям, а также обращаться с ними и эксплуатировать их болезненным и унизительным образом. Напротив, случаи объективации (2)-типа часто являются результатом позитивного желания агента нарушить душевный покой субъекта или "залезть к нему в голову", поправ его волю, заставив страдать или нарушив его телесную неприкосновенность ( Langton 2009 , 234-235). Таким образом, последняя форма объективации, похоже, предполагает те самые возможности, которые намеренно нарушаются, когда (например) человек рассматривается как неодушевленный предмет, который можно безнаказанно купить, продать, собрать, использовать, израсходовать, сломать, сплавить, уничтожить и выбросить ( Nussbaum 1995 , 257; Langton 2009 , 225-229).

Можно предположить, что случаи объективации (2)-типа почти всегда будут считаться женоненавистническими; в то время как случаи (1)-типа могут свидетельствовать лишь о крайней форме сексизма в той мере, в какой они служат для оправдания определенных социальных механизмов, включая конгруэнтные сексуальные отношения и формы порнографии.

Подхватывая это различие Лэнгтона, Марта К. Нуссбаум (на чью новаторскую работу по объективации опирался Лэнгтон) недавно утверждала, что эта вторая, "нарушающая автономию" форма объективации всегда карательна по своему тону. Таким образом, она играет важную роль в распространении женоненавистничества в Интернете (2011, 68-71). Отсюда предложение Нуссбаум о том, что объективация, о которой идет речь в подобных случаях, часто является результатом ницшеанского ressentiment, когда ощущение человеком своего низкого или падающего статуса в социальном мире побуждает его обрушиться на тех, кого он воспринимает как более влиятельных. (Возможно, нет нужды говорить, что эти представления не обязательно должны быть точными, хотя и могут быть).

Эти утверждения Нуссбаум явно подходят для моих целей.5 Они также весьма правдоподобны, хотя я бы предложил несколько дополнений. Подобные объективирующие формы обращения могут, по-видимому, служить не только наказанием, но и способом разрядки психической угрозы, которую представляют собой определенные женщины. Кроме того, наряду с ressentiment, следует учитывать возможность умышленного отрицания и самовозвеличивания, когда агент отказывается видеть, что он опускается в социальном мире по отношению к женщинам, или даже подвергается риску того, что это произойдет.

Так я перехожу от бывшего лидера моей родной страны к нынешнему президенту моей приемной страны: Дональда Трампа. В следующем разделе я покажу, что мой анализ прекрасно отражает и его модель поведения. Все это хорошо, поскольку это был один из наиболее широко признанных случаев женоненавистничества в СМИ, что делает еще более удручающим тот факт, что Трамп все же был избран.

ИСКУССТВО РАЗГРОМА

В последней главе были представлены снимки двух совершенно разных типов женоненавистников, понимаемых как последовательные передовики в наведении патриархального правопорядка. Во-первых, это разочарованный посетитель ресторана, такой как Эллиот Роджер, который стучит ложкой по столу, когда его плохо обслуживают (относительно патриархальных норм и ценностей). И, во-вторых, у нас есть эксплуататор-рассказчик, кто-то вроде Раша Лимбо, который дает мужчинам вроде Роджера женщин, на которых можно ссылаться и обвинять в проступках того же общего типа, на которые они обижаются в своем собственном случае - например, в эгоизме, халатности, безответственности, неблагодарности и несправедливости по отношению к ним. Придумав неясную и путаную личную связь между Сандрой Флюк и своими слушателями через идею о том, что их налоги идут на оплату ее противозачаточных средств, хотя они никогда не получают "выгоды" от этих (не)отношений, Лимбо подбирает преступника под предполагаемое преступление. Флюк стала представителем того типа женщин, которые не смогли выполнить свою часть сделки.

Конечно, есть и другие виды женоненавистников. Возьмем, к примеру, забегаловку, которая редко, а то и вовсе никогда не разочаровывает, потому что, получив плохое обслуживание, она способна нарваться на неприятности. Его репутация начинает опережать его, особенно когда он пользуется другими формами власти, престижа, влияния и привилегий. Овладев искусством отпора, он все реже прибегает к нему. В его облике всегда таится завуалированная угроза по отношению к женщинам, и эта угроза становится неотъемлемой частью его личности.

Это женоненавистничество Дональда Трампа: одна из его черт, наиболее ярко проявляющаяся на протяжении многих лет, как отмечают многие комментаторы. В основном, его поношения принимают форму серийных сексуальных домогательств, сексуальных нападений и школьных оскорблений женщин, которые переходят ему дорогу или угрожают. Рози О'Доннелл (очень забавно) поставила под сомнение его моральное право помиловать Мисс Вселенную за употребление алкоголя в несовершеннолетнем возрасте: Трамп назвал О'Доннелл "свиньей" и "собакой", среди прочих эпитетов. Карли Фиорина боролась с Трампом за выдвижение от Республиканской партии: он намекнул, что ее лицо не является привлекательным для президента. Мегин Келли (Megyn Kelly), в то время ведущая Fox News, надавила на Трампа , рассказав о его истории оскорбления женщин: Трамп проворчал, что у нее кровь идет из глаз и "куда угодно", тем самым придумав новый эвфемизм путем проблем с подбором слов.

Все эти примеры, согласно моему анализу, однозначно считаются женоненавистничеством, показывая, что оно в равной степени относится как к доминирующему женоненавистнику, так и к разочарованному; как к сильным, так и к бессильным; как к тем, кто реагирует на (действительные или мнимые) угрозы патриархальному закону и порядку, так и к тем, кто пренебрегает обозначенными женскими обязанностями. Все эти пункты говорят в пользу моего анализа - как и тот факт, что он так точно подходит к поведению Трампа, учитывая, что при его описании люди, как правило, тянулись к термину "женоненавистник", а не "сексист".

Метафора женоненавистничества как правоохранительной ветви патриархального порядка здесь особенно уместна, учитывая (а) то, что Трамп рекламирует себя как "кандидата от закона и порядка", и (б) то, что он является воплощением токсичной маскулинности (тема, которую я развиваю в главе 4 , в связи со стыдом и унижением).

Напомню, что, с моей точки зрения, мизогиния поддерживает социальные нормы патриархата, охраняя и патрулируя их; в то время как сексизм служит для оправдания этих норм - в основном через идеологию якобы "естественных" различий между мужчинами и женщинами в отношении их талантов, интересов, склонностей и аппетитов. С этой точки зрения, сексизм для женоненавистничества - то же самое, что гражданский порядок для правоохранительных органов. Сексизм сам по себе подразумевает веру в превосходство мужчин над женщинами в кодируемых мужским началом высокопрестижных сферах (таких как интеллектуальная деятельность, спорт, бизнес и политика), а также естественность или даже неизбежность мужского доминирования в них. Мизогиния сама по себе включает в себя тревоги, страхи и желания сохранить патриархальный порядок, а также стремление восстановить его, если он нарушен. Поэтому сексизм может быть благодушным, а женоненавистничество - тревожным. Сексизм - книжный; женоненавистничество - боевой. У сексизма есть теория, а у женоненавистничества - дубина.

Заметьте, что сексизм и женоненавистничество, понимаемые таким образом, могут отделяться друг от друга на уровне отдельных агентов (в то время как правдоподобно считать, что оба они являются причинно необходимыми, хотя и аналитически различными элементами патриархата - наряду с сочувствием, оправдывающими нарративами и другими сценариями и ресурсами, которые я буду агитировать позже). Трамп иллюстрирует возможность женоненавистничества без сексизма на практике (так это или нет, но это живая возможность, которой достаточно для моих целей). Ведь на первый взгляд не очевидно, что Трамп имеет особо сексистские убеждения относительно (не)способности женщин конкурировать с ним в бизнесе и политике на его собственном уровне (как бы то ни было). Во-первых, Трамп нанимает женщин на высокие посты в своих компаниях, что говорит о том, что он не недооценивает (всех) женщин - скорее, ему нужно контролировать их и предотвращать риск того, что они затмят его. ("У меня много руководителей - женщин. Они делают для меня деньги", - хвастался Трамп.) Кроме того, сексизм обычно заставляет мужчин в положении Трампа относительно спокойно относиться к таким позорным возможностям, когда они конкурируют с женщиной за какой-либо приз или должность. Но когда Трамп столкнулся с Хиллари Клинтон во время президентских выборов 2016 года, ситуация быстро стала уродливой с точки зрения враждебности, которую он демонстрировал по отношению к ней, особенно во время трех президентских дебатов, где его риторика и поведение были угрожающими, мстительными, злобными и детскими. Это говорит о том, что (характерное для Трампа) сильное желание победить могло не сопровождаться уверенностью в том, что он это сделает, как это обычно бывает при сексизме. И это несмотря на буквальное содержание некоторых его заявлений - например, когда Трамп сказал, что Клинтон не набрала бы и 5 процентов голосов, если бы не разыграла "женскую карту" или не привлекла "всяких" избирателей. Но это, несомненно, всего лишь выдача желаемого за действительное со стороны Трампа, свидетельствующая о его желании считать Клинтон действительно ужасным кандидатом, лишенным так называемой политики идентичности. В этом случае, если бы он победил, ему не пришлось бы чувствовать, что он победил не иначе как честно. А если он проиграет, то игра будет подстроена, то есть станет результатом политкорректности. Таким образом, выдача желаемого за действительное выполняла еще и функцию упреждающей защиты эго.6

Иногда желаемая природа столь низкого мнения о женщинах становится еще более прозрачной. Боб Саттон, председатель исполнительного комитета GOP во Флориде, недавно заявил, что Трамп обязательно победит Клинтон в президентских дебатах. "Я думаю, когда Дональд Трамп будет дебатировать с Хиллари Клинтон, она падет, как Моника Левински", - сказал Саттон.7 (Она этого не сделала, но это вряд ли имеет значение).

Но даже если женоненавистничество и сексизм могут и иногда проявляются в отдельных агентах, а также иным образом, они, конечно, в целом находятся в глубоком сговоре, поддерживая патриархальный порядок. Это редко бывает яснее, чем в сфере репродуктивных прав - что приводит меня к законам об абортах в Индиане при ее тогдашнем губернаторе Майке Пенсе, ныне вице-президенте Трампа.

В ходе обсуждения мы также выделим несколько важных моментов, касающихся женоненавистничества, некоторые из которых уже упоминались, но заслуживают дополнительного акцента и детального примера:

1.Мизогиния - это не только враждебность от второго лица (как у Роджера и Трампа, так и у слушателей Лимбо, на основании соответствующих круговых связей), но и возмущение, негодование, осуждение и тому подобное от третьего лица. То есть люди могут проявлять враждебность по отношению к женщинам, которых считают неправыми, в том числе к тем, кто считается наиболее уязвимым и нуждается в защите, покровительстве и справедливости. ("Неужели никто не подумает о детях - в данном случае о нерожденных детях?")

2.Мизогиния включает в себя социальные практики и институты, а также действия и отношения агентов по отношению к женщинам. Так, социальные структуры могут поддерживать смыслы и представлять политические тела таким образом, чтобы создавать враждебные, унизительные и карательные формы обращения (как в понятии "прохладная" среда).

3.Мизогиния и расизм неразрывно связаны между собой; и отношение к небелым женщинам (особенно бедным) в рамках превосходства белой расы, похоже, особенно часто включает в себя различные формы стирания; этот вопрос я кратко рассматриваю ниже, и главе 6 вернусь к нему.

В некоторых случаях женоненавистничества женщин обвиняют и наказывают за то, что они обидели вторую сторону, с которой у них есть более или менее смутная и номинальная связь - например, налогоплательщика, как в случае Сандры Флюк. В других случаях женоненавистничества ситуация иная. Например, в сфере репродуктивных прав (или их отсутствия) женщин обвиняют и наказывают за то, что они обидели новый, в некотором смысле специальный, класс лиц - третьих лиц, которые не могут говорить за себя и, похоже, в любом случае не имеют ничего особенного, чтобы сказать, то есть интересов или претензий на права до появления разума. Заметим также, что до недавнего времени евангелисты не признавали зародыш личностью. (Так что даже если бы, с учетом основных метафизических предпосылок, с которыми я согласен, их позиция оказалась верной, она была бы правильной по неверным - а на уровне идеологии - обманчивым причинам). Ситуация изменилась после появления "астротурфного" (в отличие от низового) движения, явно направленного на сдерживание и сворачивание феминистского социального прогресса. Я говорю о движении против абортов: это хрестоматийный пример женоненавистнической обратной реакции.

ЛЮБЯЩИЕ МАТЕРИ, СТИРАЮЩИЕ ДРУГИХ

В интервью Крису Мэтьюсу (MSNBC) в марте 2016 года, которое быстро стало известным в сезон праймериз, Трамп допустил ошибку, признав (после некоторых колебаний) то, о чем большинство республиканцев до сих пор только насвистывали: а именно, что в свете их собственных предполагаемых взглядов на репродуктивные права (или, опять же, их отсутствия) "должна быть какая-то форма наказания для женщины ", которая ищет или делает незаконный аборт.8 Как сказал один политик вскоре после этого, с необычной и, на мой взгляд, впечатляющей откровенностью:

Трамп может быть самым возмутительным из республиканцев, но он говорит то, во что верят все они. Они хотят, чтобы аборты были незаконными, и они действительно хотят наказать женщин и врачей. Трамп просто совершил грех, сказав людям то, что думают [республиканцы].

Речь идет о Хиллари Клинтон, выступавшей на предвыборном митинге в Бруклине, штат Нью-Йорк.9

Клинтон был прав. И хотя такие заявления могут быть неполиткорректными, их важно делать, в отличие от притворства, что это чисто этический и религиозный вопрос, как склонны считать философы, ради аргументов. Я считаю, что сейчас уже слишком поздно продолжать эту чехарду в общих рамках дебатов (но не для того, чтобы приводить в них конкретные аргументы). Аборт стал глубоко феминистским вопросом, поскольку он является мощным локусом для разработки и попыток ввести в действие бюрократические формы социального контроля, которые лишают женщин, нуждающихся в медицинской помощи. Даже если это убивает их - например, когда Палата представителей под руководством GOP приняла H.R. 358, законопроект, позволяющий врачам скорее дать женщине умереть, чем сделать экстренный аборт, на основании совести. Было ясно, что на этот законопроект будет наложено вето. Поэтому, как мы теперь видим в ретроспективе, он был больше похож на желание или фантазию, чем на что-либо, и являлся предупреждением.

Это было в 2011 году. Но политические корни движения против выбора и его непрочные отношения с мейнстримом христианства уходят гораздо дальше, что было хорошо задокументировано профессором права Йельского университета Ривой Б. Сигел, отчасти в совместной работе с лауреатом Пулитцеровской премии журналисткой New York Times Линдой Гринхаус. Гринхаус и Сигел (2010) показывают, что позиция, которой раньше придерживались только строгие католики, была сознательно присвоена в рамках "Южной стратегии", которая помогла Никсону победить в 1972 году (за год до решения по делу Роу). В статье Кевина Филлипса, одного из главных разработчиков и сторонников Южной стратегии, "Как Никсон победит", опубликованной в журнале New York, он изложил обоснование оппозиции абортам (наряду с "кислотой", или ЛСД, и амнистией для так называемых уклонистов от призыва). Сигел (2014) резюмирует эту идею следующим образом: "Право на аборт . . подтверждает разрушение традиционных ролей, которые требовали от мужчин быть готовыми убивать и умирать на войне, а от женщин - беречь себя для брака и... материнства".

Таким образом, надежда на то, что белых из рабочего класса удастся мобилизовать против мощного материального средства и культурного символа женского освобождения, предполагала намеренное извлечение одной части метафизически и морально высококомпетентного и запутанного католического пакета. И это было сделано ради циничной политической выгоды, согласно реконструкции рассуждений Филлипса, проведенной Сигелом (2014, 1371).

На этом присвоение католической идеологии не закончилось. Идея о том, что жизнь начинается с момента зачатия, была провозглашена совсем недавно. Но с тех пор предпринимались многочисленные попытки закрепить эту идею на законодательном уровне, в частности, в нескольких штатах были предложены поправки о правах личности. Независимо от того, увенчаются ли эти попытки успехом, репродуктивные права в США уже несколько лет подвергаются систематическим и беспрецедентным атакам со стороны республиканцев, которые в последнее время усилились. По всей стране закрываются клиники, где проводятся аборты, в результате ограничений, которые, как протестуют поставщики услуг, не имеют под собой никаких веских медицинских оснований. Клиницисты обязаны иметь привилегии в больнице, а клиники должны соответствовать строгим хирургическим стандартам, например, коридоры должны быть достаточно широкими, чтобы в них могли поместиться две каталки, стоящие рядом. В результате в пяти штатах, расположенных в самом центре страны, на момент написания статьи (февраль 2017 года) осталось всего по одной клинике.10 Отказ от финансирования программы "Планирование семьи" стал первым предполагаемым шагом, о котором объявила партия GOP после всеобщих выборов 2016 года.11

Из-за этих и других препятствий на пути к аборту - например, введения сроков ожидания, требования многократного посещения врача перед процедурой, сложности своевременного получения назначений, а также жестких ограничений на аборты после двадцати недель во многих штатах - многие женщины прибегают к нелегальным, подпольным и самопроизвольным абортам. В результате показатели материнской смертности растут - в Техасе они удвоились с 2011 года, когда там была прекращена деятельность организации "Планирование родителей "12.12 Опыт многих женщин, даже тех, чье здоровье не находится под угрозой, ужасен. Одной женщине, у которой начался выкидыш, пришлось рожать плод, сердце которого еще билось, но было известно, что у него нет шансов выжить внутриутробно из-за серьезных врожденных аномалий. Женщину несколько раз отправляли домой из больницы, хотя ноги плода уже вытягивались, и мертвые роды были неизбежны. Так продолжалось четыре дня, пока воды не отошли естественным путем. В разные моменты она кричала, требуя помощи врача. Но в больнице запретили делать экстренный аборт на сроке чуть больше двадцати недель, когда закон Техаса о "боли плода" запрещает проведение процедуры даже при подобных обстоятельствах. Факты свидетельствуют о том, что плод не может чувствовать боль до третьего триместра, то есть до двадцать седьмой недели.13

Одновременно с введением этих ограничений в некоторых штатах были приняты законы против фетицида в дополнение к законам против убийства плода, которые уже существовали в большинстве из них. В Индиане первые две женщины, которым были предъявлены обвинения в фетициде, - Бэй Бэй Шуай и Пави Патель - являются американками азиатского происхождения в штате, где американцы азиатского происхождения составляют менее 2 процентов от общего населения. Поэтому, по мнению некоторых защитников, эти женщины могут быть подвержены неоправданным подозрениям, основанным на стереотипах, касающихся, как это ни парадоксально, обесценивания девочек и женщин и практики селективных абортов по половому признаку в странах их семейного (а в случае Шуай - личного) происхождения.14

Дело Пурви Патель попало в заголовки газет. Ее арестовали, обвинили, судили и осудили за то, что она самостоятельно сделала аборт с помощью таблеток, купленных в Интернете, и отказалась от плода, который, по показаниям Патель, был мертворожденным на сроке двадцать три - двадцать четыре недели (возраст, при котором аборт все еще разрешен в некоторых штатах). Факты этого дела были оспорены в суде экспертом штата, который показал, что плод был на неделю или две старше и дышал. Но, по словам Дипы Айер, активистки и ученого, которая занялась этим делом из-за того, что Индиана неоднократно и потенциально преднамеренно преследовала американских женщин азиатского происхождения по этому закону: "Приговор Пурви Патель равносилен наказанию за то, что у нее случился выкидыш, а затем она обратилась за медицинской помощью - то, за что ни одна женщина не должна беспокоиться, что это приведет к тюремному заключению".15

В марте 2015 года Патель была приговорена к двадцати годам тюремного заключения, из которых она отсидела один год и четыре месяца - до тех пор, пока ее апелляция в Верховный суд Индианы не была удовлетворена. Но сколько женщин теперь будут избегать обращения в скорую помощь при аналогичных обстоятельствах (обильное вагинальное кровотечение), даже после выкидыша, опасаясь ареста, обвинения и тюремного заключения?16 Более того, расистский характер применения этого закона, когда коричневые тела рассматриваются как одноразовые, чтобы преподать урок другим женщинам, является ярким примером переплетения сексизма, женоненавистничества и расизма. Но это всего лишь, к стыду своему, один такой пример из многих.17

Таким образом, согласно консервативным представлениям, женщин уже наказывают за аборты. Конечно, они так не говорят. "Любите их обоих", - вот стандартная фраза, когда речь идет как о беременной женщине, так и об эмбрионе или плоде в утробе матери. Но это странная любовь, которая заставит даже жертву изнасилования или инцеста выносить беременность до срока. Как утверждает философ-феминистка Энн Кадд (1990), это странный вид любви, который заставляет даже жертву изнасилования или инцеста выносить беременность до срока.

И это странная разновидность любви, которая принимает треть американских женщин за виновных в убийстве и, в совокупности, геноциде". Этот мрачный взгляд на женщин, делающих аборты, недвусмысленно высказал Трой Ньюман, евангелический экстремист, выступающий против выбора, которого за его моральное лидерство хвалил другой кандидат в президенты от республиканцев в 2016 году, Тед Круз. Ньюман написал в своей книге "Их кровь кричит" (2000):

Сравнивая аборт напрямую с любым другим актом преднамеренного заказного убийства, легко заметить, что принципиальной разницы нет. Однако в нашем обществе мать абортированного ребенка считается неприкосновенной, в то время как любую другую мать, убивающую любого другого члена семьи, назвали бы убийцей.18

В главе "Мамы, которые убивают" Ньюман продолжает:

В нашем нынешнем социальном климате допустимо возлагать вину за аборты на абортмейстеров, социальных либералов, которые поощряют аборты, и законодателей, которые разрешают и даже оплачивают их. Но мать - единственный человек, которого мы не имеем права называть виновным. По иронии судьбы, именно она больше всего нуждается в том, чтобы понять, что она сделала. . . .

Даже в движении "За жизнь" спасатели, те, кто предпринимает прямые действия для спасения жизни, хотят назвать аборт убийством, но не решаются назвать мать убийцей в лицо, боясь оскорбить ее и "политкорректную" толпу. Противопоставив женщине ее грех, мы должны заставить ее увидеть зло, которое стало результатом ее действий. Утаивая от нее правдивую конфронтацию, мы не даем ей возможности покаяться и окончательно восстановиться.

В свете этих взглядов мы видим, что высказывания Трампа о наказании женщин за аборты на самом деле не являются самой гиперболизированной версией консервативного мышления по этому вопросу, тем более Клинтон. Трамп, по крайней мере, с готовностью признал, более того, предположил, что есть женщины, которые будут делать аборты, даже если они будут запрещены - и это несмотря на всю любовь в мире, о которой заявляют республиканцы, и материальную поддержку, которую они отказываются оказывать женщинам, вынашивающим беременность до срока без достаточных материальных, социальных и финансовых ресурсов. Другие участники движения против выбора фактически сопротивляются логическому давлению, чтобы признать, что эти женщины должны быть наказаны путем вычеркивания их из дискурса. Иногда возникает мысль, что такие женщины просто перестанут существовать в воображаемой ими Америке - когда аборты будут закрыты, а идеологам "за выбор" больше не будет позволено сбивать женщин с пути истинного, не останется ни одной женщины, которая бы продолжала делать аборт. Они будут стремиться отдать свою матку на дело, даже в случаях изнасилования и инцеста. Исторический опыт решительно опровергает это предсказание.

В заключение своей книги Трой Ньюман пишет, что те "убийцы", которые делают аборты и умирают в "нераскаянном состоянии"

скорее всего, сойдут в могилу с кровавой виной, их души испорчены невинной кровью убитых детей. Им остается только предвкушать то время, когда после смерти они услышат, как невинные дети будут выкрикивать их имена в свидетельство против них, требуя отмщения.

В свете такой идеологии хорошие матери заслуживают прославления на земле и бесконечного вознаграждения на небесах. Но для женщин, решивших сделать аборт, ад может оказаться слишком хорошим местом. Такие женщины не просто аморальны, они глубоко противоестественны - настоящая мерзость. Вот что мы находим на токсичном перекрестке женоненавистничества и сексизма республиканцев. Кто, собственно, воет и для кого, хотелось бы знать.

ОТКАЗ (ОТ) ЖЕНЩИН

Получается, что женщин не только наказывают, но и отказывают им в жизненно важных медицинских услугах. Однако за что их наказывают? И с какой целью происходит отказ?

Среди левых распространено мнение, что правые стремятся наказать женщин за внебрачный секс и что поэтому аборты - это в основном вопрос контроля над женским телом и сексуальностью. Несомненно, эти мотивы являются частью мутной смеси . Но если бы дело было только в этом, зачем тогда запрещать доступ к абортам женщинам, ставшим жертвами изнасилования и инцеста? И все же этот запрет остается общепринятым. Согласно недавнему опросу Gallup, в 2016 году почти каждый пятый американец заявил, что аборты должны быть запрещены при любых обстоятельствах, что исключает даже исключения, связанные с "жизнью матери".19 Поэтому трудно поверить в то, что речь идет о спасении жизней. И все же, если бы речь шла о предотвращении абортов как таковых (а это значит, что позволить умереть одному или двум людям лучше, чем убить плод или даже эмбрион), то почему бы не сделать все возможное, чтобы сделать доступными те многочисленные и зачастую дешевые формы контрацепции, которые, как показывает практика, не позволяют оплодотворению произойти? Но этого явно не происходит, как мы видим из решения Верховного суда по делу Burwell v. Hobby Lobby (2014).

Возникает загадка: в чем же виноваты женщины?

Удерживать и не давать, я думаю; быть холодным, черствым и бессердечным; пренебрегать своим естественным долгом обеспечивать безопасное убежище и воспитание, выселяя уязвимое существо из его законного дома, его права по рождению. Таким образом, женщины, делающие аборт, даже чтобы спасти свою жизнь, представляют собой чистый холст, на который можно спроецировать набор претензий, вызванных неудовлетворенными потребностями, которые, в свою очередь, порождены чувством собственного достоинства. Эта идея будет развита в следующей главе.

Лимбо неоднократно называл Сандру Флюк "безответственной" и "типичной либералкой". Особенно поражают его разглагольствования: "Вот женщина, которая с радостью представляет себя как аморальную, беспочвенную, не имеющую цели в своей жизни женщину". Можно было бы подумать, что проблема в том, что в ее жизни слишком много целей и направлений, а не слишком мало.

Лимбо - эксперт в использовании чувства растерянности, утраты и печали, характерного для его целевой аудитории - преимущественно белых мужчин-консерваторов, а также некоторых их белых женщин - и превращении его в гнев, отчасти снабдив их подходящим моральным нарративом, который выставляет их в роли жертв. Флюк была изображена частично как нарушительница общественного договора (она "брала деньги" Лимбо и его слушателей, не предоставляя им взамен секса). Смысл метафор о том, что Флюк - проститутка по отношению к Лимбо и его аудитории, а они - то ее клиент, то ее сутенер, напоминая о его колебаниях, заключается в том, что Флюк должна им часть своей женственности. Подозреваю, что акцент на сексе был естественным, но не обязательным. Более того, как гласила история, Флюк также чувствовала себя незаконно вправе. Она ожидала от них чего-то, не отплатив им личным вниманием. И под всем этим, на заднем плане, она не справлялась с воспитанием, отказываясь давать жизнь или заботиться об уязвимых.

Структурно приемлемой альтернативой такой истории была бы та, которая указывала бы на другой предмет правонарушений таких женщин и позволяла бы разгневаться, через идентификацию или моральный крестовый поход. Отсюда, как мне кажется, и сила нарратива, в котором беременные женщины изображаются подозрительными и беспомощными - но, что показательно, возможно, не неисправимыми, - которых вводят в заблуждение действительно злые сторонники и поставщики услуг аборта, чтобы изгнать беспомощный плод из их законного убежища. Таким образом, плод служит мощным культурным символом или суррогатом для некоторых мужчин, чувствующих себя обделенными вниманием и заботой со стороны женщин. Их чувство уязвимости может быть спроецировано на плод, что позволяет им испытывать негодование от имени другого предполагаемого человека - у которого, как ни странно, нет собственных планов и голоса, чтобы опровергнуть его интерес к появлению на свет в качестве разумного существа, прежде чем он станет таковым на самом деле. И зачастую проще занять высоконравственную позицию, чем признать, что чувствуешь себя отвергнутым и уязвленным. Написал один автор:

Нерожденный, хотя и заключенный в утробе матери, уже является человеческим существом, и лишать его жизни, которой он еще не начал наслаждаться, - почти чудовищное преступление. Если убийство человека в его собственном доме кажется более ужасным, чем в поле, потому что дом человека - это его самое надежное убежище, то, несомненно, более жестоким должно считаться уничтожение нерожденного в утробе матери, пока он еще не появился на свет". ( Calvin 1999 )

Это были слова Джона Кальвина, сказанные в XVI веке. Аналогия между материнским лоном и доминирующим мужским домом - убежищем или безопасным пространством - давно стала частью патриархальной идеологии. И она остается таковой.

Во всяком случае, такова моя рабочая гипотеза. Она объясняет, почему взгляды консерваторов на аборты столь непоследовательны, ситуативны и никогда не вызывают зуда, даже когда они получают то, за что якобы ратуют.

ЖЕНОНЕНАВИСТНИЧЕСТВО КАК ОТВЕТНАЯ РЕАКЦИЯ

Часто возникает ощущение, что женоненавистничество осталось в прошлом или что оно вымерло в своей исторической форме, а на смену ему пришло новое женоненавистничество ( Brooks 2016 ; ср. Manne 2016d ). Однако я сомневаюсь, что это так, и это противоречит соображениям примитивности. Хотя патриархальный порядок - это нечто более широкое, чем женоненавистничество, последнее является повсеместным и, возможно, каузально необходимым аспектом первого, поскольку оно служит для обеспечения патриархальных норм и ожиданий. Это помогает объяснить, почему женоненавистничество распространено и в якобы деспотичных режимах, и почему в последнее время мы также видим, как оно выходит на поверхность в Соединенных Штатах. Феминистский прогресс был быстрым и впечатляющим во многих отношениях. Но это привело к недовольству, тревоге и женоненавистнической реакции. Мы видим, как это проявляется под мантией морализма, а также под покровом анонимности, как в разделах комментариев в Интернете.

Ведь даже если люди становятся менее сексистскими, то есть менее скептически относятся к интеллектуальным способностям женщин или их лидерским качествам, и менее склонны верить в пагубные гендерные стереотипы о том, что женщины слишком эмоциональны или иррациональны, это не означает, что работа феминизма закончена. Напротив, женоненавистничество, которое было скрыто или дремало в культуре, может проявиться, когда женские возможности станут более заметными и, следовательно, деморализующими или угрожающими. И это может привести к более или менее тонким формам озлобления, морализма, принятия желаемого за действительное, сознательного отрицания, а также к той разновидности низкопробной обиды, которая разгорается и сжигается на чучелах и козлах отпущения.

Женщинам иногда говорят, что они должны быть вдвое лучше мужчин при прочих равных условиях, чтобы их так же уважали, добивались успеха, восхищались ими и так далее. Независимо от того, является ли это на самом деле необходимым, учитывая все виды сексизма, которые могут быть или не быть в ходу, этого точно недостаточно. А иногда даже неясно, что должно быть. Такое превосходство женщины может иметь противоположный эффект на некоторых людей, в результате чего она становится поляризующей фигурой. Другими словами, женщина может быть наказана за то, что она слишком квалифицирована, слишком компетентна. Люди могут быть "ошеломлены" и невольно прибегать к рационализации post hoc, чтобы придать смысл своим зарождающимся чувствам подозрения или тревоги. Я возвращаюсь к этой теме в главе 8 здесь.

После выборов я просмотрел некоторые записи, сделанные во время кампании. С марта 2016 года:

Как наглядно продемонстрировала кампания Трампа, [современная Америка] - это мир, в котором некоторые ранее привилегированные мужчины сходят с дистанции, увлекая за собой женщин, которые дезориентированы их падением. Поэтому женщины, которые меняют гендерные иерархии и стремятся к социальным ролям, кодируемым мужским началом, могут спровоцировать женоненавистничество. Можно придумать не так много более очевидных поводов, чем стремление занять политическую должность - особенно когда это происходит за счет соперников-мужчин. . . .

Если это примерно так, то это влияет на вопросы, которые мы должны задавать о женщинах в политике, и проясняет их. Даже если такие женщины, как Клинтон, не подвержены ложным убеждениям или устаревшим гендерным стереотипам как таковым, их могут воспринимать и относиться к ним враждебно именно из-за их очевидной компетентности. Компетентность Клинтон в политике, вероятно, будет представлять угрозу для некоторых людей в некоторых контекстах.

При таком понимании женоненавистничество может быть более или менее открытым, более или менее сильным [по сравнению с] низким - от легкой неприязни и подозрительности до откровенной ненависти и насилия. Мизогиния также может быть направлена и проявляться как мужчинами, так и женщинами. Это должно быть очевидно, учитывая тот факт, что крушение патриархальных социальных структур может стать причиной потрясений для любого человека. И все же Глен Гринвальд утверждает, что обвинения в адрес так называемых "братьев Берни" преувеличены, на том основании, что некоторые из [этих] оскорблений исходят от женщин. ... . .

В наши дни люди часто готовы признать, что они могут страдать от неявных предубеждений, то есть тонких расовых и гендерных предубеждений, которые могут влиять на их мышление и поведение без какого-либо осознания с их стороны. Это не апологетический фанатизм Дональда Трампа; он вполне совместим с приверженностью эгалитарным ценностям. Но когда речь заходит о гендере, понятие неявной предвзятости представляется двусмысленным между зарождающимся сексизмом и зарождающейся мизогинией. И последняя, вероятно, часто будет подвергаться рационализации post hoc - хорошо задокументированному явлению в психологии. Например, мы испытываем враждебное чувство к кому-то, не зная, почему. Впоследствии наш разум ищет обоснование, чтобы оправдать наши плохие чувства. У нее пронзительный голос, она кричит, и почему она не улыбается?

Я могу назвать как минимум одну причину. Ведь независимо от того, должна ли Клинтон стать президентом, это явно несправедливо. И я боюсь, что это может повлиять на явку избирателей в ноябре.

Как бы кто ни относился к Хиллари Клинтон, как к феминистскому кандидату или иначе, то, что женщина может стать следующим президентом Соединенных Штатов Америки, является заметным феминистским достижением. Не вопреки этому факту, а, возможно, отчасти и благодаря ему, в последнее время мы видим много женоненавистнических выпадов. По иронии судьбы, именно тот факт, что мы вполне могли бы избрать президентом женщину, теперь может помешать этому. А победа Клинтон подвергнет ее, как и многих других женщин, неприязни со стороны белых мужчин, составляющих большинство избирателей Трампа.20

Я не считаю, что все это было предвиденным. Напротив, суть в том, что некоторые аспекты произошедшего были слишком предсказуемы. Женщины-политики - заманчивый и распространенный выход для женоненавистнической агрессии, поскольку они являются очень публичными фигурами и объектами коллективного внимания, а также чернилами Роршаха с моральной точки зрения. Ведь они практически наверняка скомпрометированы каким-то образом и подвергаются реальной моральной критике. Но вопрос не только в том, оценивают ли их по сексистским или более или менее явно гендерным стандартам, а в том, насколько сильной моральной критике они подвергаются и какой ущерб это наносит их моральной репутации по сравнению с коллегами-мужчинами.

Многие левые горячо утверждали, что они не предвзято относятся к Клинтон. Тем не менее они были убеждены, что она коррумпирована, коварна, жадна, имеет право и бессердечна. Один из авторов Huffington Post, назвавший себя сторонником Берни Сандерса и блогером из маленького городка, которому нравится Элли Гулдинг (сигнал о том, что он в меру хипповый, я бы рискнул), написал о том, что потерял подругу из-за выборов. Эта подруга обвинила его в предвзятом отношении к Хиллари. Он возразил: "Точная причина, по которой она так считает, так и не была выяснена... Когда я решаю не поддерживать кандидата, я стараюсь иметь очень веские причины для такого решения". В частности, "кажущаяся ненасытной жадность Клинтон"; ее недоказанная, но много раз обсуждаемая коррупция, так что, по его мнению, в этом должна быть какая-то правда (похоже, что нет; см., например, Abramson 2016 ); и ее лицемерие, проявляющееся в ее "очевидной жажде крови, даже с риском убийства детей, о которых она утверждает, что заботится".21

Другими словами, Клинтон считалась более правомочной, чем Сандра Флюк, и более кровожадной и бессердечной, чем матери-убийцы Ньюмана. Спасительный призыв к масштабным экономическим и структурным реформам стал звучать все более манихейски, индивидуалистически и обвинительно по мере того, как продолжался сезон праймериз: некоторые сторонники Сандерса призывали "свалить ведьму", то есть Хиллари, в Америке. Они , таким образом, невольно повторяли песнопения, недавно звучавшие в Австралии, которые (как мы видели в этой главе) преследовали Джулию Гиллард во время ее короткого пребывания на посту премьер-министра. Это было одним из нескольких поразительных параллелей в женоненавистнической инвективе и морализаторских подозрениях, с которыми столкнулись обе женщины, а также в огромном количестве последних, о чем я расскажу в последней главе. Тем временем остальная часть истории - это уже недавняя история: пока Клинтон сгорала в огне, Трамп взошел в Белый дом.

1. Затевая мелиоративный проект, я считаю полезным рассмотреть родственников термина и понятия и постараться сделать так, чтобы они работали вместе наиболее гармонично и эффективно. И часто это связано с семантическим разделением труда: в данном случае между терминами "женоненавистничество" и "сексизм". На мой взгляд, последний термин лишен враждебных коннотаций первого. Более того, он, пожалуй, вообще не имеет никаких аффективных коннотаций, за исключением тех случаев, когда называние чего-то сексистским влечет за собой или подразумевает, что это pro tanto неправильно в "тонком" смысле, в смысле дискриминации.

2. Однако, как и в случае с термином "женоненавистник", применяемым к отдельным агентам, мы могли бы определить аналогичный термин "сексист" как пороговый, а не как градиентное прилагательное. Поскольку, как мне кажется, на практике говорить о "сексисте" приходится гораздо реже, и я не нашел необходимости делать это в данной книге, я оставляю этот терминологический вопрос открытым, чтобы теоретики могли пойти разными путями.

3. Стенограмма выступления Джулии Гиллард", "Сидней Морнинг Геральд", 10 октября 2012 г., http://www.smh.com.au/federal-politics/political-news/transcript-of-julia-gillards-speech-20121009-27c36.html.

4. Из статьи в газете Sydney Morning Herald того времени: "Редактор Сью Батлер говорит, что настало время [определение женоненавистничества] изменить, чтобы отразить то, что на самом деле имела в виду г-жа Гиллард на прошлой неделе, когда она обвинила лидера оппозиции Тони Эбботта в сексизме и женоненавистничестве в парламенте. Не в том, что ему нужен сеанс на кушетке психиатра, а в том, что у него просто "укоренившееся предубеждение против женщин". Это будет официальное второе определение в следующем обновленном издании словаря. Мы решили, что у нас есть основное определение - ненависть к женщинам, но это не то, как женоненавистничество используется в последние 20-30 лет, особенно в языке феминисток", - сказала г-жа Батлер в среду в интервью радио ABC. "Сексист", похоже, переходит к описанию поверхностных черт, а "женоненавистник" относится к глубинному отношению". По словам г-жи Батлер, именно базовые предрассудки порождают эти случаи сексизма. Мизогиния была похожа на сексизм, только с "более сильной гранью"".

"Определение мизогинии изменится после выступления Гиллард", "Сидней Морнинг Геральд", 17 октября 2012 г., http://www.smh.com.au/national/misogyny-definition-to-change-after-gillard-speech-20121016-27q22.html.

Из другой представительной статьи о переписывании словаря: "Сью Батлер, редактор словаря Маккуори, который считается окончательным авторитетом по австралийским значениям слов, сказала в среду, что политический фурор показал ее коллегам-редакторам, что определение в их словаре устарело на десятилетия... По словам Батлера, хотя Оксфордский словарь английского языка расширил свое определение слова с психологического термина до его современного значения десять лет назад, дебаты вокруг речи Гиллард заставили Macquarie пересмотреть свое определение. Возможно, нам как редакторам словаря следовало бы обратить на это внимание до того, как это было так грубо поставлено перед нами, как нечто, что мы упустили из виду", - сказала Батлер агентству Associated Press. По ее словам, это решение вызвало жалобы". Вот одна из них: "Казалось бы, премьер-министру логичнее пополнить свой словарный запас, чем словарю Маккуори постоянно менять свои определения каждый раз, когда политик искажает английский язык", - сказала Фиона Нэш, один из сенаторов Тони Эбботта. Род Макгирк, "Борьба с женоненавистничеством в Австралии вызвала изменения в словарных определениях", The Star, 17 октября 2012 г., http://www.thestar.com/news/world/2012/10/17/misogyny_fight_in_australia_sparks_a_change_in_dictionary_definition.html.

5. Лэнгтон также делает следующее аналогичное, наводящее на размышления замечание: "Стоит отметить, что обида кажется совместимой с объективирующим отношением. . . . Тот, кто рассматривает женщин редуктивно, как грубых существ, чье предназначение - удовлетворение мужских похотей, может также проявлять неприязнь к женщинам. Иногда мизогиния может представлять собой именно такое сочетание. И, возможно, связь между обидой и объективирующим отношением не случайна. Возможно, она вызвана ужасом от того, что желания человека ставят его во власть таких презренных существ" (2009, 332). Это единственное эксплицитное содержательное замечание Лэнгтона о женоненавистничестве, упомянутое в главе 1 , примечании 3 . Я скептически отношусь к возможности, на которую указывает Лэнгтон, когда женщины воспринимаются как "грубые существа", но, тем не менее, вызывают недовольство, по причинам, которые будут рассмотрены в главе 5 . А пока позвольте мне рассмотреть другую возможность: что сочетание обиды и ужаса является результатом не такого крайнего сексизма в сочетании с женоненавистничеством, а женоненавистничества самого по себе или в сочетании с более мягкой формой сексизма. Вспомните эпиграф из моего предисловия, где Вирджиния Вульф внушает Бидлу не только ужас, но и возмущение тем, что он ступает на мужскую территорию в Оксбридже. То, что он был возмущен ее беззаботностью или дерзостью - или, в более общем смысле, ее свободой, - является естественным прочтением этого отрывка. Вульф проявила вольность, свернув с гравийной дорожки, которой женщины обязаны придерживаться, независимо от того, подкреплялось ли это правило какой-нибудь сексистской теорией, согласно которой трава должна была оставаться исключительно мужской прерогативой. Ужас здесь может быть вызван изменением или нарушением социальной роли; именно так я предполагаю в главе 5 , в заключительном разделе.

6. Кроме того, эти утверждения представляют собой беззастенчивое потворство той группе поддержки, которая испытывает чувство обиды из-за так называемой культуры жертвы, предваряя тему главы 7. Для людей, относящихся к этой категории, разыгрывание "карты" и автоматическое отвержение любых жалоб других на систематическую несправедливость по отношению к ним в силу расы или пола (в частности) является, таким образом, обычным ходом - парадоксально, но вполне правдоподобно и лицемерно. См. соответствующее обсуждение в Schraub (2016).

7. Сара Джерде, "GOPer: Clinton Will 'Go Down Like Monica Lewinsky' Debating Trump", Talking Points Memo, April 28, 2016, http://talkingpointsmemo.com/livewire/florida-republican-clinton-down-like-lewinsky.

8. "Дональд Трамп выступает за наказание за аборты", Hardball with Chris Matthews, MSNBC, 30 марта 2016 года, http://www.msnbc.com/hardball/watch/trump-s-hazy-stance-on-abortion-punishment-655457859717.

9. Ник Гасс, "Клинтон: Trump Said What He Believes on Abortion," Politico, April 5, 2016, politico.com/blogs/2016-dem-primary-live-updates-and-results/2016/04/donald-trump-hillary-clinton-abortion-221594.

10. Ребекка Харрингтон и Скай Гоулд, "Количество клиник по прерыванию беременности в США сократилось за последнее десятилетие - вот сколько их в каждом штате", Business Insider, 10 февраля 2017 г., http://www.businessinsider.com/how-many-abortion-clinics-are-in-america-each-state-2017-2.

11. Тара Калп-Ресслер, "Пол Райан обещает, что первым законодательным актом GOP станет отказ от планового родительства", Think Progress, 5 января 2017 года, https://thinkprogress.org/republicans-health-care-3bbcb30f626a#.jrdu5sutu.

12. Ката Поллитт, "История, стоящая за показателем материнской смертности в Техасе, еще печальнее, чем мы думаем", The Nation, 8 сентября 2016 года, https://www.thenation.com/article/the-story-behind-the-maternal-mortality-rate-in-texas-is-even-sadder-than-we-realize/.

13. Брэнди Задрозни, "Техас заставил эту женщину родить мертворожденного ребенка", Daily Beast, 31 марта 2016 г., http://www.thedailybeast.com/articles/2016/03/31/texas-forced-this-woman-to-deliver-a-stillborn-baby.

14. "Репродуктивные права американских женщин азиатского происхождения подвергаются нападкам, говорит защитник", NYT Live New York Times, 11 ноября 2015 г., http://nytlive.nytimes.com/womenintheworld/2015/11/05/asian-american-womens-reproductive-rights-are-being-targeted-says-advocate/.

15. Джессика Валенти, "Провести 20 лет в тюрьме за аборт для Пурви Патель - это несправедливо", The Guardian, 2 апреля 2015 года, https://www.theguardian.com/commentisfree/2015/apr/02/it-isnt-justice-for-purvi-patel-to-serve-20-years-in-prison-for-an-abortion.

16. Рассмотрим также обязательную кремацию останков (или так называемые похороны) плода, предложенную вице-президентом Пенсом; растущую тенденцию уголовных расследований в отношении женщин, у которых случаются выкидыши ( Grant 2016 ); и тот факт, что во многих штатах сексуальный насильник будет иметь полное право на отцовство (иногда даже при наличии обвинительного приговора). См. например, Эрик Берковиц, "Родительские права для насильников? Вы удивитесь, насколько жестоким может быть закон", Salon, 4 октября 2015 года, http://www.salon.com/2015/10/04/parental_rights_for_rapists_youd_be_surprised_how_cruel_the_law_can_be/.

17. См., например, Анджела Дэвис (2003, гл. 4) , где подробно рассматривается этот вопрос в связи с практикой лишения свободы.

18. Цитируется по Миранде Блю, "Активист по борьбе с планируемым родительством Трой Ньюман написал ужасающий, позорящий женщин, апокалиптический манифест", Right Wing Watch, 14 сентября 2015 г., http://www.rightwingwatch.org/post/anti-planned-parenthood-activist-troy-newmans-terrifying-woman-shaming-apocalyptic-manifesto/.

19. "Аборты", Gallup, http://www.gallup.com/poll/1576/abortion.aspx (последнее обращение 12 мая 2017 г.).

20. Кейт Манн, "Что мизогиния значит (или, скорее, имела значение) для Хиллари Клинтон", проект доступен по адресу https://www.academia.edu/29785241/What_Misogyny_Means_or_Rather_Meant_for_Hillary_Clinton_--_Draft_of_March_21_2016.

21. Джейсон Фуллер, "У Хиллари Клинтон может быть опыт, но ей не хватает рассудительности", Huffington Post, 14 апреля 2016 года, http://www.huffingtonpost.com/jason-fuller2/it-is-not-sexist-to-say-h_b_9699060.html.

Глава 4. Забирая его (из)

Мне стыдно, что женщины так просты: они предлагают войну там, где должны стоять на коленях ради мира;

Или стремятся к господству, верховенству и власти,

когда они обязаны служить, любить и повиноваться.

Кейт, Шекспир, "Укрощение строптивой", акт V, сцена II

ЖЕНОНЕНАВИСТНИЧЕСТВО И САМОДОСТАТОЧНОСТЬ

В видеопризнании Эллиота Роджера он подчеркивал свое ощущение несправедливости всего этого - отсутствия "горячей женщины", которая могла бы дать ему ласку, внимание, восхищение, секс, любовь и обеспечить ему более высокий социальный статус в его окружении. Конечно, с точки зрения морали его чувство собственного достоинства было незаконным. Но оно также вряд ли является чем-то неслыханным среди мужчин, в том числе молодых людей, подобных Роджеру, в современной Америке (и, вероятно, далеко за ее пределами - но я оставлю это на рассмотрение других). Это одна из причин, по которой слова Роджера (с сайта глава 1 ) вызвали тревогу у многих женщин: дело не в том, что они были настолько шокирующими, если рассматривать их сами по себе. Совсем наоборот. Дело в том, что они звучали так знакомо - что, в свете последующих действий Роджера, было мрачным осознанием.

Некоторые мужчины, особенно те, кто обладает высокой степенью привилегированности, по-видимому, испытывают чувство долга перед женщинами в виде сопутствующих личных благ и услуг, о которых я рассказываю в этой главе. Я не буду высказывать свою точку зрения по поводу того, насколько это распространено в той или иной форме, не ограничиваясь утверждением (на основе дискуссии в этой главе и последующих, которые я резюмирую в заключении), что это (а) остается настоящей проблемой во многих якобы постпатриархальных контекстах, отчасти потому, что (б) это значительно чаще встречается со стороны мужчин по отношению к женщинам, чем наоборот, при прочих равных условиях. Но моя главная цель в последующем - исследовать контуры этих отношений. Ибо если патриархат - это что-то здесь и сейчас, то есть в таких культурах, как Соединенные Штаты, Великобритания и Австралия, то я считаю, что он в значительной степени (хотя отнюдь не исключительно) состоит в этой неравномерной, гендерной экономике предоставления и получения морально-социальных благ и услуг.1

Подумайте о том, что обратной стороной права является обязательство: то, что ему кто-то должен. Поэтому, если у мужчины действительно есть это незаконное чувство права по отношению к женщине, он будет склонен брать с нее ложные или надуманные обязательства. И он также может быть склонен рассматривать просьбу женщины о тех благах, которые она должна была ему предоставить, как возмущение или позор. Это можно сравнить с официанткой (из глава 1 ), которая просит обслужить ее клиента, не приняв его заказ. Это не только перевертыш ролей, но и, скорее всего, вызовет чувства типа "да кем она себя возомнила?": сначала возмущение, затем скандал, если она не ответит на замечание должным образом и не "поднимет свою игру", так сказать. Есть что-то особенно неприятное в тех, кто не только бессовестно уклоняется от своих обязанностей, но и выглядит беспечным и безапелляционным, когда эффективно перекладывает ответственность на других. Они не только не выполняют свою работу, но и требуют от других ответной недоброжелательности - или просят их сделать работу за них. Они нерадивы, беспечны, безответственны и так далее.

Заметьте, что это полностью совпадает с рассказом Раша Лимбо о Сандре Флюк. Лимбо утверждал, что она обязана оказывать ему и его слушателям сексуальные услуги в обмен на их деньги (т. е. налоги), если ее рецепт на противозачаточные таблетки будет покрываться медицинской страховкой. Но, конечно, Лимбо не хотел, чтобы его высказывания воспринимались буквально. По сути, он предлагал некий аргумент, сводящийся к абсурду. Флюк не должна давать им секс, предположительно. Поэтому они не должны давать ей "свои" деньги.

Это ужасный аргумент, даже с точки зрения подобных вещей: он основан на извращении логики собственности и налогообложения до неузнаваемости. (Не говоря уже о двойных стандартах, учитывая, что виагра, например, покрывается, как было широко отмечено; кроме того, есть факт, что либеральные женщины тоже платят свои налоги). Но меня интересует менталитет, который она предает. И это не психологический вопрос (Лимбо, насколько мы знаем, мог быть актером, то есть циничным спектаклем), а предательское понимание того, кому что принадлежит в социальном плане и кто имеет право на чью-либо личность - не только на тело, но и на разум, на способность к выбору, воле и агентству. Кто, как предполагается, имеет право на преимущества ее внимания, на то, чтобы она ориентировалась на него и делала его своим приоритетом? Как можно предположить по выбору местоимений, некоторые мужчины, особенно те, кто обладает сравнительно высокой степенью власти и привилегий, похоже, обладают этим собственническим чувством в отношении женщин в гораздо большей степени, чем наоборот, во многих областях, как станет ясно к концу книги. И когда это чувство оспаривается, нарушается, нарушается или находится под угрозой, это часто становится толчком к женоненавистничеству по отношению к ней - или, в некоторых случаях, к насилию над соперниками-мужчинами, посягнувшими на его предполагаемую собственность. Он также может захватить то, что, по его мнению, ему причитается от нее: то есть то, что, как предполагается, ему дала женщина, и то, что, как предполагается, должно достаться ему.

Важнейшее осложнение во всем этом, на которое указывают случаи Роджера и Лимбо, заключается в том, что не существует конкретной женщины, от которой можно было бы потребовать якобы причитающееся им по праву, или обвинить ее в попытке обмануть их (опять же, согласно извращенной логике их женоненавистничества). Вместо этого каждый из них создал рассказ, в котором прослеживается туманная, круговая связь либо между ними самими (в случае Роджера), либо от имени его слушателей (в случае Лимбо). В конце связи - и истории - появляется представительная женщина, которая служит козлом отпущения за обидное отсутствие. (Или, действительно, двойное отсутствие для Роджера: грех бездействия, совершенный никем конкретно). Отсюда необходимость Роджера найти женщину примерно того типа, который, по его мнению, жестоко его обделил; а она, судя по его обидам, обделила его самого. Она не просто не замечала его; она намеренно игнорировала его. И не просто игнорировала: она была слишком заносчива, чтобы замечать. Он не просто чувствовал себя невидимым для нее: она заставляла его чувствовать себя никем, ничтожеством, меньше, чем человеком.

И поэтому он отнесется к ней по-доброму - или, скорее, отплатит ей вдвойне. Он уничтожит ее и ее сестер по сестринству: целый дом свидетельств несправедливости мира к нему и наказание для тех, кто совершил "преступление" (как он выразился), разочаровав его.2

Обратите внимание, сколько женщин потенциально могут подвергнуться подобному насилию, даже если риск того, что это произойдет на самом деле, довольно низок - вспышка Роджера была особенно жестокой реакцией на обычную обиду. Но могут быть и менее неприятные последствия. Более того, если кто-то, примерно как вы, станет козлом отпущения или мишенью, то вы присоединитесь к классу тех, кто подвергся нетипичному виду преступления: акт возмездия, совершенный против вас совершенно незнакомым человеком, который, однако, специально выследил вас (вспомним, как Роджер преследовал своих жертв). Нет ничего иррационального в том, что это вызывает тревогу.3

ЧТО ОНА МОЖЕТ ДАТЬ

Эта идея о том, что женщина должна или обязана давать: почему она сохраняется? И что она включает в себя, помимо только что упомянутых товаров и услуг?

Одна из причин, по которой она сохраняется, заключается, как мне кажется, в том, что товары действительно ценны: они действительно хороши, а их отсутствие - плохо. Естественно, что люди хотят их; некоторые из них даже необходимы. Подумайте, что наряду с привязанностью, обожанием, потаканием и т. д. к таким товарам и услугам с женским кодом относятся простое уважение, любовь, принятие, забота, безопасность, защищенность и надежное убежище. Есть доброта и сострадание, моральное внимание, забота, беспокойство и успокоение. Эти формы эмоционального и социального труда выходят за рамки более осязаемых репродуктивных и домашних услуг, которые, возможно, в меньшей степени ожидаются от женщин, или же стали более равномерно распределяться (соответственно) в некоторых гетеросексуальных партнерствах. Менее осязаемые формы работы - это все же работа; но это не "занятая работа", чья "обязательность" (по выражению философа-моралиста Дж. Л. Макки) обусловлена капиталистической идеологией, которая вводит в заблуждение относительно того, как должна выглядеть хорошая и осмысленная человеческая жизнь. Как гласит сексистская пословица, работа, закодированная в женском роде, требует выполнения - и именно поэтому она никогда не выполняется. И так происходит не только дома, но и на рабочем месте, и не только в частной, но и в общественной сфере, а также во многих гражданских взаимодействиях, если они должны быть гражданскими.

Поэтому неудивительно, что эта работа часто охраняется моральными санкциями и воспринимается женщинами как "обязательная". Кроме того, существует угроза лишения социального одобрения в случае невыполнения этих обязанностей и стимул в виде любви и благодарности, если они выполняются охотно и с радостью.4

А если женщинам не только поручают делать больше, чем положено, но и подвергают более серьезным негативным последствиям за уклонение от выполнения своих предполагаемых обязанностей, то это, конечно, усугубляет проблему. По сути, она будет давать, а он будет брать; иначе она может быть наказана, если речь идет о соответствующих женских формах труда по уходу (см. Hochschild and Machung 1989 о "проблеме второй смены").

Публичность многих из этих санкций еще больше усиливает гендерную экономику морального и социального труда. Другими словами, женоненавистничество, направленное на одну женщину в общественной жизни, может служить предупреждением для других, чтобы они не следовали ее примеру и даже не оказывали ей публичной поддержки. Женская поддержка может также ревностно охраняться и скрываться в интересах мужчин. Это, наряду с нормами лояльности, может сделать проявление женщиной солидарности с жертвами женоненавистничества опасным: подробнее об этом - в заключительной главе.

А что, если она согласится? А что, если она спросит? Чтобы победить этот вопрос, нам нужно разделиться. Ответ будет зависеть от того, попросит ли она или попытается взять то, что ей предназначено:

(i) она должна отдать ему (т.е. с ее стороны это операция "забрать"); или

(ii) он должен дать ей без того, чтобы она дала ему (или хотя бы предложила) ответные товары и услуги, которые социальные нормы требуют от нее предоставить ему; или

(iii) Исторически сложилось так, что он один (в конкуренции с другими мужчинами).

Итак, вот норма, которой должна следовать женщина в силу (i): не просите и не берите того, что вы должны давать - ни ему, ни обществу. Это особенно неприятно, если вы уже у него в долгу, а возможно, и если его обделили другие женщины или ему вообще не повезло в жизни.

И вот норма для женщин, которая будет действовать в силу вышеизложенного (ii): не просите тех товаров или услуг, которые он когда-то мог предоставить, - денег, рыцарства или мнимого рыцарства (которое иногда не более чем элементарное внимание), - когда виды товаров, которые женщины дают взамен, стали менее спорными и более доступными. "Сделка расторгнута, милая", - часто звучит в таких случаях. Именно это, по сути, и было поставлено на карту в диатрибе Лимбо о Сандре Флюк.5

И наконец, норма, которой подчиняются женщины и к которой я сейчас обращусь, которая действует в силу (iii): не проси и не пытайся присвоить себе привилегии и льготы, заложенные в мужском характере, по крайней мере до тех пор, пока он их желает. И даже если он этого не делает, третьи лица могут возмутиться от его имени ее очевидной попыткой узурпировать его.

ЕГО ДЛЯ ЗАХВАТА

О каких преимуществах и привилегиях, связанных с мужским полом, идет речь? К ним относятся социальные позиции лидерства, власти, влияния, денег и других форм власти, а также социальный статус, престиж, ранг и их маркеры. Есть и менее осязаемые аспекты социального "лица", гордости, репутации или положения, а также соответствующие отсутствия - например, свобода от стыда и отсутствие публичного унижения, которые более или менее универсальны, но лишь некоторые люди чувствуют себя вправе на них претендовать.

Многие товары с мужским кодом более или менее дефицитны, даже если они не обязательно имеют структуру с нулевой суммой: например, власть, престиж, деньги, ранг, конкурентные преимущества. Но в этой категории также важны мужская гордость, репутация, уважение и так далее. Такие социальные блага и статусы не являются изначально ограниченными в предложении; они не ограничены даже в теории. Но они могут стать таковыми, когда столкновения или разногласия между свидетелями накладывают ограничения на то, сколько людей могут быть приняты одновременно за искренних и заслуживающих доверия.6

Нормы, согласно которым женщины не должны конкурировать с мужчинами или лишать их товаров с мужским кодом, которые ему нужны, которые стоят его мужской гордости и так далее, являются еще одним распространенным источником женоненавистнической агрессии, когда они нарушаются. Даже если сами товары не особенно желанны, ему может быть стыдно или унизительно, что он уступил их женщине. Я вернусь к этой теме в главе 8 , в связи с предубеждениями, которые проявляются, когда мужчина конкурирует с женщиной за властные позиции, кодируемые мужским началом. Кроме того, как мы увидим, третьестепенные предпочтения и санкции оказывают мощное социальное влияние, превышающее второстепенные реактивные установки и действия, которые их выражают.

Дав этот грубый и неполный набросок теории содержательной работы женоненавистничества через гендерную экономику морального труда, мы можем сделать на этой основе несколько конкретных (и, что важно, фальсифицируемых) предсказаний. Несомненно, они потребуют гораздо больше нюансов и тонкостей, чтобы уловить различия между разными средами, субкультурами, конкретными социальными отношениями и так далее. И я не хочу сказать, что за пределами этих норм ничего нет - вполне может быть, и в последующих главах я расскажу о некоторых других пережитках патриархальных социальных структур. Но в каком-то смысле, учитывая мои нынешние цели, чем меньше здесь будет сказано, тем лучше. Чем больше я смогу создать точных предсказаний, используя вышеупомянутые нормы (i)-(iii), тем больше это поможет показать, что картина обладает предсказательной и объяснительной силой, которая должна ее продавать.

Хотя меня больше интересует форма явления, чем его распространенность, возможно, будет полезно заявить для протокола: мое собственное мнение в целом заключается в том, что женоненавистничество по-прежнему распространено во многих контекстах, на которых я фокусируюсь, хотя и верно, что в обществе достигнут значительный прогресс. Но я также считаю, что социальный прогресс был непостоянным и нелинейным. И норма (опять же, спорадически, но иногда строго соблюдаемая по этой причине), согласно которой она дает ему товары с женским кодом и воздерживается от того, чтобы забирать у него товары с мужским кодом, продолжает оказывать значительное влияние. Или так я склонен думать в качестве рабочей гипотезы, отчасти на основании ее способности предсказывать и объяснять следующее:

Правые женщины (антипрогноз). Модель предсказывает, что женская власть будет лучше восприниматься, если она используется в интересах патриархата, например, консервативных и правых "семейно-ориентированных" политических движений. Это правдоподобно подтверждается тем, что в последние несколько десятилетий правые женщины сравнительно успешно занимали руководящие посты в политике: например, Филлис Шлафли, Маргарет Тэтчер и, по крайней мере, некоторое время, Сара Пэйлин и Полин Хэнсон в Австралии.7

Вызывание кошки. Модель предлагает рассматривать эту практику как попытку мужчины получить женское внимание, которое, как считается, он должен ему (ложно). Кроме того, он может демонстрировать свое чувство (опять же, незаконное) права открыто оценивать ее по привлекательности и, таким образом, по ценности для социального статуса. В других случаях эта заявка на ее внимание больше направлена на то, чтобы не позволить ее разуму (а) быть обращенным внутрь (так, чтобы она думала о своих собственных мыслях), (б) отгородиться от него посредством возведения эмоциональных "стен" (что обычно вызывает эпитет в семье "стерва" - это мое анекдотическое впечатление), или (в) отвратить внимание, которое он навязывает ей бурно, а иногда агрессивно или угрожающе.

Должно быть, ей это действительно нравится, - такова обычная реакция кэтколлера. И от нее могут потребовать, чтобы она выглядела "открытой" или "прозрачной".8 "Улыбнись, милая" - якобы менее оскорбительное замечание, но оно выражает то же коварное требование, чтобы лицо женщины было эмоционально разборчивым.

Сравнительная редкость социальных практик, в которых гендерные таблицы перевернуты, поучительна для тех, кто сомневается в их патриархальной природе или социальном значении. Дело не только в том вреде, который они наносят (а он бывает разным), но и в лежащем в их основе понимании того, кто кому что должен и кто может этого требовать, которое они предают и увековечивают.9

Стыд и Цитадель. В книге Сьюзан Фалуди (2000), посвященной ранее полностью мужскому Цитадели, военному колледжу в Южной Каролине, кадеты-мужчины были крайне против - и даже в ярости - идеи принять кадета-женщину. Ведь ее прием лишал их уединения и последующей свободы от риска унижения и позора в глазах женщин - учитывая ритуалы дедовщины и острую конкуренцию между ними, помимо всего прочего. Они так плохо обращались с этой студенткой, что она продержалась там всего неделю.

Особое значение для кадетов-мужчин имела перспектива (а) быть одетыми в ее присутствии более высокопоставленными кадетами, (б) быть вынужденными выполнять женскую домашнюю работу, когда она была рядом, чтобы сделать это вместо них, и (в) не только разбиться и заплакать перед ней, но и утешать друг друга, как это было принято - и делать это нежно - между приступами грубого издевательства.

Таким образом, ее присутствие в этих стенах лишало кадетов-мужчин того, на что они чувствовали себя вправе, в виде гарантии от позора в ее глазах.10 "Отсутствие женщин заставляет нас лучше их понимать. В эстетическом смысле мы больше ценим их, потому что их здесь нет", - объяснял старший командир полка Норман Дусе в интервью Фалуди (2000, 114) .

Таким образом, несмотря на ослабление многих явно патриархальных социальных структур, мы можем видеть, как мужское доминирование может сохраняться в такого рода взаимодействиях и практиках. Учитывая дифференцированные нормы дарения, можно считать, что женщина обязана характерными для женского пола благами какому-то мужчине, в идеале - обществу; а мужчина может считать себя вправе требовать их от какой-то женщины. Более того, если ему не отдают должное, ему могут разрешить забрать эти блага, то есть безнаказанно отнять их у нее насильно, как мы увидим в глава 6 . И, поскольку существуют дифференцированные нормы как отнимания, так и дарения, женщине может быть фактически запрещено конкурировать с ним за определенные призы, кодируемые мужским началом, или иным образом лишать его их; и он также может считаться вправе препятствовать ей в этом. Наконец, в той мере, в какой она пытается или успешно обыгрывает мальчиков "в их собственной игре" (как бы это сказать), она может быть сочтена обманутой или укравшей что-то у него.

В каком-то смысле она так и сделала. Просто она "украла" бы исторически незаконно нажитое имущество, а не его законную собственность. Возможно, она имеет право делать именно то, что делает. Возможно, она даже обязана это делать, или, по крайней мере, делать что-то ценное, забирая то, к чему мужчины исторически несправедливо имели исключительный доступ. Но хотя многие люди согласятся с этим, на рациональном уровне наше моральное восприятие и привычки внимания часто сильно отстают от наших моральных принципов. Это понятно и, само по себе, часто простительно. Но мы можем и должны вносить соответствующие коррективы - и не придавать нашим гендерным социальным инстинктам слишком большого значения в свете их вероятных причинно-следственных оснований. Я возвращаюсь к этому вопросу в главе 8 , после того как посмотрю, что случилось с самой разыскиваемой женщиной Америки в соотношении с ее проступками: Хиллари Клинтон.

Теперь нам стоит спросить: когда действуют такие нормы (ее) давания и (его) взятия, что делать, если у женщины нет эксклюзивных отношений с интимным партнером-мужчиной, который может претендовать на ее товары и услуги с женским кодом? Что, если она, например, состоит в лесбийских отношениях, или одинока, или состоит в партнерстве, но не имеет детей, или полиамурна ( Jenkins 2017 )? Первое замечание, которое следует сделать, заключается в том, что могут существовать различные по силе ассоциированные давления, регулирующие отношения, которые являются гетеронормативными и помогают поддерживать превосходство белой расы, а также пересекаются с патриархальными нормами, чтобы породить ярко выраженные анти-ЛГБТК формы женоненавистничества. Они также могут пересекаться с нормами, определяющими добродетель и характер, которые часто побуждают женщину направлять свою энергию и внимание вовне, а не внутрь, на свои "личные проекты", если воспользоваться понятием из Бернарда Уильямса (1981) . То же самое относится и к социальным предпочтениям, которые могут (опять же, отмечая широкую вариативность, и мое намерение просто перечислить возможные варианты, а не делать эмпирические заявления, выходящие за рамки моей компетенции) поощрять ее за внимание к мужчинам, а не к женщинам, к одному человеку, а не ко многим, и к расово привилегированным мужчинам, которые выражают или вынашивают желание получить ее благосклонность. В противном случае она может быть осуждена, например, как эгоистичная или самовлюбленная, подверженная гомофобному и антиполитическому фанатизму, или "расовая предательница", и так далее. Кроме того, обычно предъявляются жесткие требования к тому, чтобы дать другим все основания верить в ее искренность и честность, с одной стороны, и в ее верность или преданность, с другой. Мизогиния склонна наказывать за неспособность продемонстрировать не только "открытость" или разборчивость ума, но и постоянство намерений или твердость намерения сдержать обещания. Это отнюдь не означает, что власть, сила и агентность женщины могут высоко цениться, когда она стоит за спиной великого мужчины в качестве "великой женщины" на заднем плане.11

Нормы подлинности и лояльности важны здесь по тесно связанным причинам. Первая заключается в том, что они гарантируют, что некоторые из перечисленных выше благ действительно считаются таковыми. Доброта не является добротой, если она не исходит из интересов получателя, как одного из основных мотивирующих факторов. Любовь, вероятно, не любовь, если она слишком непостоянна или изменчива. Более того, такие нормы не позволяют ей иметь столько власти, сколько она имела бы в противном случае, то есть если бы она была свободна (свободна) оставить его. И, наконец, что немаловажно, эти нормы дают уверенность в том, что ей можно позволить сблизиться с ним, не подрывая его и не мешая ему добиваться дальнейших привилегий, кодируемых мужским началом. Таким образом, она - источник поддержки, а не соперница. Определенная разница во власти, когда он обладает большей властью, может удовлетворять тем же целям - и не обязательно по его замыслу, если закон применяется таким образом, что отражает подобные предубеждения.

Учитывая, что цель состоит в том, чтобы не дать женщинам лишить доминирующих мужчин товаров с маскулинным кодом или даже угрожать им, нормы постоянства и лояльности также будут важны в этой связи. Он должен быть уверен, что она имеет в виду то, что говорит. И он должен знать, что она не передумает внезапно и не сформирует новые угрожающие намерения без предупреждения, например, бросить его или унизить его через "рогоносца".12

Таким образом, при таком взгляде на вещи она сама может представлять собой закодированное женское благо.13 Это наглядно подтверждает статистика насилия со стороны интимного партнера: если она уходит, угрожая тем самым лишить его своей личности, а иногда и детей, риск убийств со стороны интимного партнера резко возрастает.14

Это также подтверждается феноменом уничтожителей семей и чувством правомочного стыда, которое они демонстрируют, как призван проиллюстрировать следующий тревожный пример. Предвидеть: то, что "его для захвата", может включать в себя жизнь его партнерши и их детей, когда альтернативой является позор в их глазах, а затем наблюдение за тем, как они живут дальше, не обращая на него внимания.

УНИЧТОЖЕНИЕ ЖИЗНИ: ПОЗОР И УНИЧТОЖИТЕЛИ СЕМЕЙ

Часто говорят, что женоненавистничество - это проявление стыда, наиболее очевидное, когда оно совершается отдельными мужчинами, но, возможно, выходящее и за рамки этого. И это теоретически может стать основой для сочувствия или солидарности между преступниками и жертвами. Мизогинистические нападения часто вызывают у жертв чувство стыда, отчасти через механизмы "очернения", основанные на отвращении, о чем говорится в главе 8 . Такие реакции не обязательно иррациональны: стыд имеет социальное значение. Характерно, что оно приводит к желанию разорвать связь между собой и другим. Мы говорим о желании спрятать лицо и о характерном выражении стыда - склоненной голове, опущенных глазах. Но это не единственный способ достичь такого разделения. Вместо того чтобы прятаться, можно избавиться от посторонних глаз. "Тот, кто стыдится, хотел бы заставить мир не смотреть на него, не замечать его разоблачения. Он хотел бы уничтожить глаза мира", - как знаменито выразился Эрик Эриксон (1963, 227). Местоимение мужского рода здесь, возможно, невольно говорит об этом.

Ибо стыд, испытываемый жертвами женоненавистничества (среди прочих форм угнетения), как мне кажется, отличается именно в этом измерении от стыда, испытываемого, по крайней мере, наиболее правомочными виновниками. Первый - это обычный стыд тех, кто не рассчитывал на то, что его не заставят испытать (или, по крайней мере, не через эту форму унижения). И проявляется он, как правило, в стремлении спрятаться или убежать от разоблачения, а не в желании "уничтожить глаза" других. Именно последнее, правомочное чувство стыда приводит к склонности к разрушению. И часто оно провоцируется перспективой или появлением социального унижения. В этом разделе я сосредоточусь на титулованном стыде и одном из его наиболее ярких проявлений - семейных аннигиляторах. Как выяснится, этот феномен показывает нам нечто важное о собственнических отношениях некоторых патриархов к своим партнершам и детям.

Семейных аннигиляторов стали отличать от других видов массовых убийц и изучать совсем недавно. Одним из них был Крис Фостер, британец, который изобрел своего рода предохранительный клапан для использования при бурении на нефтяной вышке. Клапан был величайшим. Он заработал огромное количество денег. Он купил целый парк роскошных автомобилей и особняк в Шропшире, в котором поселил свою жену Джилл и дочь Кирсти. У него были романы со многими женщинами - видимо, ему нравились блондинки, - но его жена все терпела. Он не был красавцем. Но его деньги придавали ему уверенности в себе, по словам его невестки, процитированным в статье писателя Джона Ронсона.15

Фостер собрал большую коллекцию оружия и состоял в клубе по стрельбе по глиняным голубям. Члены клуба знали его как любящего мужа и ласкового отца. Одним, казалось бы, ничем не примечательным днем он отправился пострелять на барбекю. Вечером дома он выстрелил жене и дочери в затылок, убив их. Он поджег все свое имущество и особняк, который облил маслом. Затем он покончил жизнь самоубийством, сжигая свой последний костер.

Удивит ли вас эта причина? Рискну предположить, что нет. Он обанкротился после ряда неудачных деловых решений. Он собирался потерять все. Сожженное им имущество на следующий день должно было быть конфисковано судебными приставами.

Пытаясь понять преступление, Ронсон находил его загадочным до того момента, пока не понял, в чем его логика. Сидя на хорошо обставленной кухне друга Криса, Иэна, за пределами красивого, ухоженного городка Мэсбрук, который заселили Крис и другие самодельные миллионеры, Ронсон понимает не только то, почему Крис это сделал, но и то, почему он сделал это именно так, как сделал. Ронсон:

Сейчас, когда я сижу на кухне Иэна, мне вдруг становится понятно, почему Крис Фостер решил выстрелить Джилл и Кирсти в их затылки . Как будто ему было слишком стыдно смотреть на них. Возможно, эти убийства были разновидностью убийства чести, как будто Фостер просто не мог смириться с мыслью о том, что потеряет их уважение и уважение своих друзей. (2008)

Многие друзья Криса также находили его поведение - не только лишение себя жизни, но и жизни членов его семьи - вполне объяснимым. Ронсон:

Поразительно слышать, как друзья Фостера говорят о том, что сопереживают его поступкам. Я и не предполагал, насколько нервными могут быть люди в этом шропширском анклаве и как легко - когда жизнь начинает идти наперекосяк, когда их мужественность и атрибуты их богатства оказываются под угрозой - все это может просто рассыпаться. (2008)

Разгадка - вот одно слово, которое можно подобрать для этого: обратите внимание, кто оказывается в центре повествования.

Менее чем через месяц после преступления Фостера в Саутгемптоне был совершен еще один семейный истребитель: он позвонил своей разлучнице и сообщил ей, что их дети "уснули навсегда". Задушив их, он повесился.16

По словам криминолога Дэвида Уилсона, процитированного в статье Ронсона, семейные уничтожители отличаются от убийц тем, что, как правило, ранее не были известны системе уголовного правосудия или даже службам психического здоровья. Уилсон объяснил это журналистке Кэти Коллинз:

Все они были любящими мужьями и хорошими отцами, часто занимали высокие должности и публично считались очень и очень успешными.17

Уилсон и другие исследователи выделили четыре основных типа разрушителей семьи: самодовольный, аномный, разочарованный и параноидальный. Самодовольный тип обвиняет в своем падении других, чаще всего жен или разлученных с ними супругов. Аномный тип чувствует себя униженным из-за внешних событий, таких как банкротство. Разочарованный тип чувствует, что его подвела семья, как будто социальный порядок рушится. Параноидальный тип чувствует, что его род находится под угрозой со стороны посторонних. Поэтому, чтобы отвести угрозу, он берет на себя ответственность за их убийство.

Можно предположить, что эти характеристики не являются взаимоисключающими. И каждый из них демонстрирует различные аспекты того типа мужественности, который метко называют токсичным, - склонность к яростному насилию в случае угрозы или унижения. Уилсон сказал Коллинзу:

Очевидно, что именно мужчины обычно прибегают к такому типу насилия, и эти четыре характеристики тесно связаны с представлениями мужчины о гендерных ролях и его месте в семье. Мужчины могут быть мужчинами по-разному, но что действительно происходит с уничтожением семьи, так это то, что обычно это мужчины, которые достигают переломного момента в отношении различных вещей в рамках определенной категории уничтожителей семьи, которую мы выделяем. Если рассматривать это просто [как] то, что женщины играют большую роль [в современном обществе], то это может означать, что женщина несет ответственность, в то время как на самом деле это всегда связано с мужчиной". (2013)

Это предостережение вполне обоснованно. Тем не менее, речь может идти о неспособности мужчины справиться с повышением социального статуса женщины. И, как следует из многих цитат Уилсона, уничтожители семей почти исключительно состоят в гетеросексуальных отношениях, а не в квирах . Это тоже наводит на мысль о природе экзистенциальной угрозы его идентичности.

Нил Вебсдейл, автор книги Familicidal Hearts (2010), пришел к схожим выводам о типичном профиле уничтожителей семей в условиях США. Журналист Кэтрин Скипп резюмирует выводы Вебсдейла следующим образом:

Среди аннигиляторов преобладают мужчины (95 процентов, по его оценкам), в основном белые и среднего возраста. Они чувствуют себя неполноценными мужчинами и часто подвергаются насилию в детстве. Почувствовав себя бессильными в детстве, многие из них пытаются установить жесткий контроль над своими домочадцами и стремятся создать идеализированную версию семьи, которую они никогда не испытывали. Когда экономика переживает спад, рабочих мест не хватает, напряженность возрастает, и контроль, к которому стремятся эти мужчины, становится все труднее поддерживать.

По мнению Уэбсдейла, эти мужчины находятся на одной линии между теми, кого он называет "яркими принудительными" убийцами и "гражданскими авторитетными". Первыми движет ярость: они контролируют себя, а иногда и совершают насилие, черпая самоуважение в авторитете, который они оказывают дома. Но такое поведение, как правило, ввергает брак в кризис, часто побуждая жену и детей пытаться уйти. Отсутствие контроля вызывает чувство унижения, что в конечном итоге приводит к тому, что отец вновь утверждает свою власть в последнем пароксизме насилия (Skipp 2010).

По словам Ричарда Геллеса, еще одного ведущего исследователя, последним типом уничтожителя семей - "гражданским авторитетом" - движет чувство "нарциссического рыцарства". Это проявляется в побудительных причинах таких убийств, их мотивах и характере. Геллес рассказал Скиппу:

Отец почти всегда рассматривает самоубийство как единственный выход из какого-то финансового кризиса. Убийство членов семьи становится для него способом спасения от трудностей и позора банкротства и самоубийства.

Это нарциссическое чувство рыцарства проявляется в том, как многие из этих преступников расправляются со своими жертвами. Профессиональный рестлер Крис Бенуа, убивший жену и сына, а затем повесившийся в 2007 году, как полагают, усыпил мальчика, прежде чем задушить его. (2010)

Большинство уничтожителей семей (более 80 процентов) также пытаются покончить с собой после совершения убийств (Collins 2013). Но это не похоже на тот вид суицидальности, который может быть результатом обычного, но хронического чувства стыда. Основополагающим мотивом не может быть желание спрятаться от другого, потому что глаза другого уже закрыты навсегда.

Некоторые уничтожители семей могут быть доведены до этого, потому что теперь им не хватает не только чувства собственного достоинства, но и просто самоценности (Ричард Геллес: "Вся его личность - в его семье"; Skipp 2010). Выпустив клапан для освобождения от стыда, он чувствует облегчение, но остается одиноким, лишенным цели. Его убийства устраняют невыносимое давление, но также и смысл его существования. Он больше не унижен; но он потерял других, чье восхищение ощущалось как экзистенциальная необходимость. Оно и было экзистенциальной необходимостью, когда дошло до дела. Он сделал ее таковой.

Как все это отражается на современной политической сцене США? Можно возразить, что уничтожители семей находятся на самом крайнем конце спектра токсичной маскулинности, на котором также располагаются Дональд Трамп и Стив Бэннон, - что в конечном итоге разница здесь скорее в степени, чем в роде. Я не буду рассуждать о такой возможности (см. Hurt 1993; loc. 4236, 5631). Главное, что я хочу вынести из этой дискуссии в данном контексте, - это яркая картина правового позора, которую она нам предлагает. Посмотрите, как Трамп разжигает правомочное желание свободы от позорящего взгляда других, например, мексиканцев и мусульман, которые в воображаемой Трампом Америке будут отгорожены стеной и заслонены, соответственно. (См. мое понятие меланхоличной белизны; Манн готовится к публикации.) Больше не нужно стыдиться отвернуться от нуждающихся - это благо для тех, кто страдает от того, что несколько эвфемистично называется "усталостью от сочувствия". В равной, если не в большей степени, существует желание уберечься от позорного взгляда элитарного либерального инсайдера , выступающего за антирасизм, феминизм и другие формы этого самого ненавистного кредо - политкорректности. (Запереть ее. Сдержать ее. Убрать с глаз долой. Не допустить ее восхождения).

Так называемая политкорректность - я сразу же был склонен сказать. И вот, по этой самой причине, вы можете увидеть, как разгорелось то, что, возможно, возмущало сторонников Трампа. Наши поступки - это акты политкорректности. Они часто обязывают нас, хотим мы того или нет, занимать высокую моральную позицию, пусть и некомфортную. Мы можем говорить о любви к грешнику и ненависти к греху. Но как мы любим тех, кто нас так ненавидит?

Мне было трудно понять, что сказать стороннику Трампа во время подготовки к его выборам - люди, которых Клинтон считала "неисправимыми", либо заслуживали жалости, либо попадали в "корзину плачевных". (Это был невежливый момент с ее стороны, за который она позже извинилась.) Подразумевалось, что она смотрит на всех них свысока. Многим, в том числе и мне, показалось, что это явно неправильная позиция. Но какой же должна быть правильная? Я вернусь к этому вопросу в ходе работы над заключением.

Как бы то ни было, вряд ли можно рассчитывать на то, что те, чей расизм и женоненавистничество мы беремся обличать, поблагодарят нас за моральное прозрение, которое так и не наступит. Они часто будут защищаться, обижаться и еще больше укореняться в своих взглядах - и в итоге окажутся между чувством стыда и молчанием. Конечно, как я только что показал, есть и запасные варианты.

Я слышал одну и ту же теорию от нескольких разных журналистов о том моменте, когда, по их мнению, Трамп решил баллотироваться в президенты. Это произошло, когда президент Обама унизил его на ужине корреспондентов в Белом доме в 2011 году, ответив на смехотворно прозрачное и оскорбительное требование Трампа предъявить свидетельство о рождении (откуда ты, правда? извечный вопрос расиста). Обама великодушно заявил в своей речи, что пойдет еще дальше: он опубликует видеозапись своего рождения. Он показал клип из "Короля Льва". Гости разразились хохотом.

Кроме одного гостя. Он выпятил подбородок, поджал губы и приобрел еще более оранжевый оттенок, а члены аудитории с ликованием смотрели то в сторону Трампа, то снова в сторону. Когда я услышал это описание от Дэвида Ремника из New Yorker, я задался вопросом: неужели это действительно лицо стыда? Я попытался вызвать в памяти знаковые черно-белые фотографии универсальных выражений эмоций Пола Экмана из моего старого учебника по психологии. Я думал о Трампе в сравнении со стыдом Эллиота Роджера.

Но потом я понял, что лицо Трампа - это лицо стыда, вывернутое наизнанку - его внешняя стена, как бы сказать, - от стыда отказались, заменив его яростью, поскольку он и ему подобные привыкли к тому, что к ним относятся с величайшим уважением по любому поводу. Это было лицо человека, который полностью ожидает и считает себя вправе рассчитывать на восхищенные взгляды других, расположенных ниже него и смотрящих вверх. И, как следствие этого, с добавлением нарциссизма, им это необходимо. Лицо Трампа - это лицо Эллиота Роджера, которое могло бы быть у него при большем социальном везении, если бы ему удалось стать настоящим альфа-самцом, за которого он себя выдавал. Но ему это не удалось, и поэтому он стал уничтожать других людей.

СМОТРЕТЬ В БУДУЩЕЕ

В главе 2 я предложила общий конститутивный подход к мизогинии, который говорит нам о том, что она является свойством социальной среды. А именно, социальная среда считается женоненавистнической для определенного подмножества девочек и женщин в ней, поскольку они сталкиваются с враждебностью такого рода, которая служит для контроля и принуждения гендерных норм и ожиданий в рамках исторически и в некоторой степени в настоящее время патриархального порядка. Аналогичным образом, действие является женоненавистническим в той мере, в какой оно является продуктом или способствует женоненавистничеству в социальной среде. Я также утверждал, что убийства в Исла-Висте являются очевидным примером - даже если они имеют и другие значения, что не оспаривается и никоим образом не противоречит этому.

Это позволило снять один из двух вопросов о феминистской реакции на события в Исла-Виста, которые вызвали споры. Но это оставило без ответа другой: а именно, являются ли Соединенные Штаты в частности культурой женоненавистничества? Если да, то как Эллиот Роджер мог стать проводником соответствующих социальных сил? (То есть какие механизмы способствуют сохранению женоненавистничества, независимо от деталей его психологии или истории жизни?)

После президентских выборов 2016 года в США все меньше людей стали отрицать наличие женоненавистничества, поскольку оно всплыло из глубин и ярко проявилось на поверхности. Но, думаю, справедливо будет сказать, что это явление остается мутным и загадочным даже для тех, кто изменил свое мнение, будучи потрясенным ходом кампании и ее результатами в ноябре. Как мы можем примирить распространенность женоненавистничества в Соединенных Штатах сегодня с тем фактом, что у женщин здесь больше власти и возможностей, чем практически когда-либо прежде, исторически? (См. Мак Дональд 2014) Я надеюсь, что модель "давать/брать", предложенная в этой главе, предлагает правдоподобный ответ.

Модель также проливает свет на опасения, что случаи, на которые ссылаются феминистки, используя термин "женоненавистничество", включают в себя беспорядочную кучу ярких эпизодов, попавших в заголовки газет. Если это так, то мой мелиоративный проект будет обречен на то, чтобы либо разделить этот беспорядок, либо очистить его за счет улавливания феминистских моделей использования. Ведь, если обобщить, женоненавистничество, похоже, включает в себя:

-Весьма разнообразный вред (от незначительного до убийства; и включает в себя широкий спектр видов словесных и физических нападений);

-Большое разнообразие настроений и режимов в общей семье враждебности. Общие темы на данный момент и в перспективе включают месть; страусоновские "реактивные установки" (например, обвинение, обида, вина); наказание; предательство; недоверие; иерархическую борьбу; и различные формы позора, отвращения и "вытесняющего" поведения;

-Полицейские и принудительные практики в самых разных сферах, включая секс, материнство, до сих пор принадлежавшие мужчинам пространства и позиции, а также исторически сложившиеся мальчишеские клубы.

При всем кажущемся беспорядке модель "давать/брать" предлагает удивительно простой способ объединения явлений и создает теорию, которая делает хорошие и конкретные (и, что важно, фальсифицируемые) предсказания здесь, с учетом добавленного выше различия между тем, что считается

Кто должен отдавать (товары и услуги, кодируемые женским началом): внимание, привязанность, восхищение, симпатия, секс и дети (т.е. социальный, домашний, репродуктивный и эмоциональный труд); также смешанные товары, такие как убежище, забота, безопасность, успокоение и комфорт; в отличие от

Власть, престиж, общественное признание, ранг, репутация, почет, "лицо", уважение, деньги и другие формы богатства, иерархический статус, возможность продвижения по карьерной лестнице, а также статус, обеспечиваемый верностью, любовью, преданностью и т. д. высокопоставленной женщины.

Учитывая это, получается, что большинство случаев женоненавистничества, о которых говорилось до сих пор и будет говориться далее, можно отнести к одной из двух следующих взаимодополняющих социальных норм в отношении женщин:

(1) Она обязана оказывать услуги, кодируемые женственностью, кому-то или чему-то, предпочтительно мужчине, который является ее социальным равным или лучшим (в свете расистских, классовых, а также гетеронормативных ценностей, во многих контекстах), по крайней мере в той степени, в какой он хочет получить от нее такие товары и услуги.

(2)Ей запрещено иметь или отнимать у доминирующего мужчины (как минимум, а возможно, и у других) товары с мужским кодом в той мере, в какой он хочет или стремится их получить или удержать.

Некоторые естественные следствия:

Как отмечается в глава 2 , женоненавистничество - это то, что происходит для того, чтобы контролировать и обеспечивать соблюдение этих социальных норм, а также для того, чтобы протестовать против их нарушения.

-По крайней мере, для многих соответствующих товаров с женским кодом доминантный мужчина должен уметь "читать ее мысли", чтобы быть уверенным в том, что соответствующие личные услуги являются подлинными. Например, доброта не является добротой без доброй воли к другому в качестве основной мотивации.

-Он также должен быть уверен в (а) ее честности, (б) ее верности и (в) ее постоянстве, чтобы быть уверенным в таких благах, как безопасность, стабильность и постоянное убежище (опять же, например). Это не безопасное пространство для него, если она, возможно, уже одной ногой за дверью или любит его только в зависимости от его мирского успеха, хорошей репутации, славы или чего-то подобного.

-Он часто будет нуждаться во власти над ней для различных инструментальных целей, а также, возможно, желать различных форм власти ради нее самой - или нет, в зависимости от обстоятельств. (Опять же, это кажется широко варьируемым; некоторые женоненавистники не хотят ответственности, которая приходит с определенными социальными полномочиями и привилегиями, как в понятии "мужчина-ребенок").18

И теперь, имея в руках концептуальные различия из этой главы, мы можем выделить следующие дальнейшие вопросы:

-Что, если он бесцеремонно отбирает то, что должно было принадлежать ей, чтобы отдать ему? Я буду утверждать, что мы склонны прощать, забывать и оправдывать преступления доминирующих мужчин, которые принимают такую форму, и сочувствовать им, а не женщинам, которые становятся их жертвами. ( Глава 6 , "Оправдывая мужчин", рассказывает о культуре изнасилования, а также о том, что я называю "онпатией").

-Что, если она просит или пытается взять то, что должно принадлежать ей, чтобы отдать ему? Когда она ищет закодированные в женском стиле блага, такие как моральное внимание, или привлекает внимание к собственным моральным травмам, я утверждаю, что мы склонны подозревать ее в нечестности и самодраматизации - даже если нет никаких доказательств ни того, ни другого вероломства. ( В главе 7 , "Подозревая жертву", исследуется идеология так называемой культуры жертвы).

-А что, если она попросит или попытается взять то, что должно принадлежать ему? Я утверждаю, что, стремясь таким образом к мужским благам, она может быть списана на жадность, развращенность, незаконные права и неуместность. ( В главе 8 , "Проигрыш (мизогинистам)", рассматривается женоненавистническая клевета на Хиллари Клинтон во время ее неудачной борьбы за Белый дом в 2016 году).

Но прежде позвольте мне сделать паузу, чтобы рассмотреть и аргументированно опровергнуть альтернативу описанию женоненавистничества, разработанному в книге до сих пор: популярную, не всегда хорошо проработанную линию, согласно которой враждебность женоненавистников проистекает из неспособности признать полную человечность женщин.

Я буду утверждать, что женщину, подверженную динамике, о которой идет речь в этой главе, лучше понимать как занимающую определенную социальную позицию. А именно, она позиционируется как человек, слишком человек, дающий. А ее человечность - это то, что он, как привилегированное человеческое существо, может, следовательно, считать себя вправе безнаказанно использовать, эксплуатировать или даже уничтожать. Часто, к сожалению, а иногда и к стыду, мы позволяем ему это.

1. Ср. Pateman (1988) , особенно гл. 6.

2. Именно так Роджер часто выражался в "Моем извращенном мире", своем "манифесте".

3. Ср. покровительственные высказывания Стивена Пинкера после убийств в Исла-Висте. Вспомните его твит из глава 1 : "Идея о том, что убийства в UCSB являются частью модели ненависти к женщинам, статистически тупая", со ссылкой на статью Хизер Мак Дональд (2014) в National Review, 1 июня. На следующий день Пинкер написал в твиттере, что "неконтролируемость катастроф заставляет мир казаться опасным местом, независимо от объективного риска", сославшись на статью Т. М. Лурманна "Our Flinching State of Mind", New York Times, May 31, 2014, https://www.nytimes.com/2014/06/01/opinion/sunday/luhrmann-our-flinching-state-of-mind.html. Это правда, что статистическая вероятность насильственного преступления Эллиота Роджера против женщин остается низкой, согласно одному описанию, то есть множественных убийств, совершенных незнакомцем, который преследовал их. Но согласно другому описанию, это была форма насилия, жертвами которой женщины становятся гораздо чаще и которой обычно уделяется мало внимания в СМИ: насилие, основанное на сексуальной ревности и попытке контролировать тех женщин, которые отвергают мужчин - или пытаются это сделать. Например, в США в среднем за день происходит от двух до трех убийств интимных партнеров, которые часто совершаются именно по этой причине.

В книге Better Angels of Our Nature" Пинкер (2012) более открыто пренебрегает феминистскими взглядами на сексуальное и гендерное насилие. "Теперь мы все феминистки", - преждевременно заявляет он. Предоставленный самому себе, Пинкер номинально придерживается ровной позиции: "Хотя феминистская агитация заслуживает похвалы за меры, которые привели к снижению уровня изнасилований в Америке, - допускает он, - феминистки пробились к власти и перебалансировали инструменты управления в угоду своим интересам", в конечном счете это оказывается в основном своего рода "пятеркой за старание". Ведь "победы приходили быстро, не требовали бойкотов или мучеников, а [активистки] не сталкивались с полицейскими собаками или разъяренными толпами". А когда дело дошло до реформ в области сексуального насилия, в частности, "страна была явно готова к ним", - считает Пинкер (403). Феминистки лишь ускорили неизбежный хэппи-энд. Прогресс был достигнут и благодаря тому, что мужчины, стоящие у власти, стали лучше понимать нюансы женской сексуальности: например, до сих пор вызывавшую недоумение склонность женщин "находить перспективу резкого, непрошеного секса с незнакомцем скорее отвратительной, чем привлекательной". (406) Хотя "изнасилование - не совсем нормальная часть мужской сексуальности", но и не слишком далекая. Пинкер:

Если мне будет позволено высказать предположение ad feminam, теория о том, что изнасилование не имеет ничего общего с сексом, может оказаться более правдоподобной для того пола, для которого желание безличного секса с невольным незнакомцем слишком причудливо, чтобы об этом думать. Здравый смысл никогда не помешает священному обычаю, который сопутствовал снижению уровня насилия, и сегодня центры по лечению изнасилований в один голос твердят, что "изнасилование или сексуальное нападение - это не акт секса или похоти, это агрессия, власть и унижение, использование секса в качестве оружия". Цель насильника - господство". (На что журналистка Хизер Макдональд [sic] отвечает: "Парни, которые пристают к женщинам на вечеринках, преследуют только одну цель, и это не восстановление патриархата"). (406)

Вот Мак Дональд снова выступает в роли антифеминистского рупора Пинкера.

4. Здесь полезно выделить три варианта: мужчины (а) действительно выполняют меньше этой работы, чем женщины, с которыми они сожительствуют, (б) подвержены менее строгим нормам и ожиданиям в этом отношении и/или (в) подвергаются менее суровым социальным наказаниям за подобную халатность или безответственность.

5. Из сообщения на форуме одного из участников сообщества в блоге Return of Kings: "Как распознать девушку, которая дает, а не только берет".

Я наконец-то понял, что меня больше всего не устраивает в американских женщинах: они в основном берут. Они берут ваше внимание, они берут ваше время, они берут ваше одобрение, они берут ваши деньги, а еще они берут ваш член. А что они дают взамен? (Как сказала мне одна латиноамериканская девушка) Удовольствие от их компании.

Когда в последний раз знакомая девушка делала вам массаж или готовила еду? Когда в последний раз девушка делала для вас что-то, что не имело для нее никакой выгоды? Когда в последний раз девушка делала что-то для вас, когда вы ничего для нее не делали, и она не ждала ничего взамен? Когда в последний раз девушка действительно давала вам что-то без того, чтобы вы сначала дали ей что-то? ...

. . . Итак, вот тест: сделайте что-нибудь для девушки или дайте ей что-нибудь. Это может быть просто несколько напитков, ужин, вы поможете ей просмотреть какую-то работу и т. д. Если она не сможет искренне и серьезно поблагодарить вас, вы не получите от нее ничего особенного: она берет, а не отдает. Все просто! . . .

. . . Дарительницы не только важны для достойных отношений, но они также являются девушками, которые мне больше всего нравятся в постели. Дающая в постели будет больше заботиться о вашем удовольствии. А берущая будет заботиться только о своем собственном, и именно такими в постели являются большинство американских девушек. Я могу сказать вам, основываясь на личном опыте, что вам НЕ стоит заводить эмоциональные отношения с девушкой, которая не является дарителем. В конце концов вы пожалеете об этом.

Nomad77, RooshVForum, 27 сентября 2014 года, https://www.rooshvforum.com/thread-40795.html.

6. Я подробно обсуждаю этот момент в главе 6 , и показываю, как свидетельская несправедливость служит для защиты доминирующих мужчин от лишения женщин такого маскулинного "лица" при прочих равных условиях (то есть с учетом соответствующих межсекторальных соображений).

7. См. Dworkin (1988) .

8. См. недавний эпизод программы This American Life, посвященный кэтколлингу, в котором приводится доказательство феномена, когда мужчины переписывают сознание женщин, невзирая на их явно выраженные чувства и предпочтения. Элеонора Гордон-Смит, "Hollaback Girl", This American Life, Episode 603: "Once More with Feeling", 2 декабря 2016 года, https://www.thisamericanlife.org/radio-archives/episode/603/once-more-with-feeling?act=1.

9. Рассмотрим эпитет "шлюха", который означает, грубо говоря, ту, кто отдает свое внимание слишком многим мужчинам, причем не тем, которые ему нужны, тем самым обманывая его, как якобы законного получателя. Это может в большей или меньшей степени отражать социальную реальность, а не быть основанным на сиюминутном, полуописанном социальном полете фантазии - или своего рода непроизвольной ролевой игре.

10. Ср. с "LA Pussy posse", которую Фалуди сравнивает с Цитаделью в той же главе в Stiffed (2000, глава 3 ). Здесь секс с новой девушкой был игрой на очки, добавлением зарубки на столбик кровати, а слава и известность были конечной целью этого занятия. Интересно, что это две половины личности Дональда Трампа и его истории женоненавистничества. В то время как Фалуди называет их разными видами мужественности, это могут быть просто разные режимы, которые выходят на первый план в разных контекстах. Один из них аналогичен закрытым, частным тренингам; другой - последующей публичной игре, игре перед фанатами, перед аудиторией.

11. Взаимные обязательства того же характера, действующие в другом направлении, от мужчин к женщинам, в рамках гетеросексуальных отношений, в свете этой динамики женоненавистничества, рассматриваемой только в отдельности, будут выглядеть еще более убого. Они, конечно, могут быть частью этики конкретных отношений и закреплены в более или менее местных нравах. Но почти неизменно будут существовать общие обязательства, идущие в этом направлении с другими видами содержания в патриархальном порядке - например, отношения кормильца и домохозяйки, как наиболее очевидный пример.

12. См. полемику, вызвавшую название "Gamergate": Зои Куинн, дизайнер инди-игр, была ложно обвинена в записи в блоге, написанной ее бывшим бойфрендом, в оказании сексуальных услуг журналисту видеоигр в обмен на положительный отзыв о ее игре, Depression Quest. По мнению авторов "поста Зои", в этом деле присутствовала двойная доза (предполагаемой) неверности, недостоверности и "женских козней". Более того, Куинн превзошла многих мужчин-дизайнеров игр, получив умеренно положительную рецензию на свою игру на сайте (написанную другим журналистом, независимо от вышеупомянутых коротких отношений). Согласно моему анализу, такая "победа над мальчиками в их собственной игре" и проникновение в субкультуру с преобладанием мужчин должны были стать идеальным штормом для того, чтобы вызвать непропорционально сильную, интенсивную и продолжительную женоненавистническую реакцию со стороны членов игрового сообщества - что и произошло. Детали, окружавшие Gamergate до этого момента и после него, сложны и все еще могут вызвать споры. Поэтому я процитирую недавний отчет Мэтта Лиса в газете The Guardian о том, о чем в первую очередь шла речь:

Gamergate - это интернет-движение, которое фактически началось из-за желания мужчины наказать свою бывшую девушку. Самым заметным его достижением стала травля большого количества прогрессивных деятелей - в основном женщин - до такой степени, что они чувствовали себя небезопасно или подумывали об уходе из индустрии. Первоначальной мишенью стала разработчик игр Зои Куинн. Видеоролики Аниты Саркесян, в которых она применяет основы феминистской теории к видеоиграм, уже сделали ее мишенью (потому что многим людям трудно отличить культурную критику от цензуры), но эта ненависть была усилена Gamergate, что привело к угрозам убийства, изнасилования и публичной утечке личной информации.

Мэтт Лис, "Чему "Геймергейт" должен был научить нас "альт-правых"", The Guardian, 1 декабря 2016 г., https://www.theguardian.com/technology/2016/dec/01/gamergate-alt-right-hate-trump.

Как утверждают Ли и другие, "Геймергейт" сыграл важную роль в развитии движения "альт-правых" благодаря не кому иному, как Стиву Бэннону и его новостному сайту Breitbart. Ли продолжает:

Сходство между Gamergate и ультраправым онлайн-движением "альт-правые" огромно, поразительно и ни в коем случае не является совпадением. В конце концов, у культурной войны, начавшейся в играх, теперь есть старший представитель в Белом доме. Как основатель и бывший исполнительный директор Brietbart News, Стив Бэннон приложил руку к созданию медиа-монстра Майло Яннопулоса, который создал свою славу и популярность в Twitter, поддерживая и подбадривая Gamergate. Этот хэштег был канарейкой в угольной шахте, а мы его проигнорировали.

Я также рассматриваю этот случай в связи с несправедливостью свидетельства и мужским доминированием в главе 6 здесь.

13. Это также проливает свет на моральную панику по поводу абортов и позицию "за выбор" (как обсуждалось в глава 3 ) - представление о том, что женщина эгоистично или по собственной воле отказывается от репродуктивного труда и ухода (будучи сбитой с пути), а также выселяет плод из его законного дома или безопасного убежища. Тем временем коричневые тела могут быть использованы для того, чтобы преподать урок всем женщинам. Например, в Индиане, когда речь шла о самопроизвольных абортах и законах против фетицида, они, судя по всему, применялись в отношении американских женщин азиатского происхождения, как в случае с Пурви Патель.

14. По некоторым оценкам, риск быть убитым бывшим сексуальным партнером выше в течение двух недель после того, как женщина покидает отношения, чем в любой другой момент, примерно в семьдесят раз. Например, "Статистика домашнего насилия", http://domesticviolencehomicidehelp.com/statistics/ (доступ получен 12 мая 2017 года).

15. Джон Ронсон, "Я много раз думал о том, чтобы покончить с собой...". The Guardian, 21 ноября 2008 года, https://www.theguardian.com/uk/2008/nov/22/christopher-foster-news-crime.

16. Как отмечает Ронсон, уничтожение семей - обычное дело и в Соединенных Штатах: он приводит данные исследований, согласно которым убийство семьи и последующее самоубийство мужа происходит здесь в среднем раз в неделю (2008). Более поздние исследования Джека Левина показывают, что эти показатели могли возрасти в месяцы после рецессии - поразительно, поскольку корреляции между безработицей и ростом числа убийств не обнаружено во всех случаях. Кэтрин Скипп, "Внутри сознания уничтожителей семей", Newsweek, 10 февраля 2010 г., http://www.newsweek.com/inside-mind-family-annihilators-75225.