Лорд Дракон

ГЛАВА 12

Джулиана, пронесясь по двору замка мимо дюжины слуг, расставляющих табуреты и скамейки к ужину, завернула в Нью-Холл.

О Господи, подумать только — выйти замуж за Грэя де Валенса! Раньше бы она обрадовалась этому до глубины души. Ах, если бы он и на самом деле был таким же внимательным и очаровательным, как в ту ночь, когда она лечила Имада, а на следующее утро была переполнена робким волнением, безрассудно увлекшись им, словно леди из песни трубадура, готовая отдать и свое расположение, и сердце. Но теперь она знает, каков он на самом деле. Её больше не одурачишь. Она не позволит вновь причинить себе боль.

Стянув разорванное верхнее платье, она откинула пряди волос с лица и остановилась, чтобы спросить у старшего слуги, наблюдающего за работой в зале, где находится её мать. Потом вышла из зала и спустилась по внутренней лестнице в одну из кладовых, расположенных в подвалах замка.

Немного задержавшись, чтобы глаза привыкли к слабому свету свечей, она поспешила к матери, которая оценивала запасы продовольствия. Лодин пересчитывала мешки с мукой, а Бертрад, сидящая на бочонке с пером в руке, составляла опись продуктов.

— Мама, ты обязана что-то сделать! — Джулиана остановилась у бочонка с уксусом и, часто и тяжело дыша, оперлась на него.

Хавизия перестала считать кувшины с растительным маслом. — Что ты натворила на этот раз?

— Ничего, — ответила Джулиана, неровно дыша, и провела по лбу оборванным краем рукава верхнего платья. — Отец сказал, что я должна выйти замуж за это порочное отродье дьявола, но ты обязана предотвратить это. Ему не досталась Иоланда, поэтому он пытается…

— Мать Честная! — воскликнула Хавизия. — Ты хочешь сказать, что Грэй де Валенс сделал предложение тебе, а не Иоланде?

Лодин захлопала в ладоши и рассмеялась, а Бертрад мечтательно вздохнула и улыбнулась Джулиане одной из своих томных улыбок. Джулиана шикнула на них, продолжая настойчиво убеждать мать.

— Он хуже Эдмунда Стрэйнджа. Сначала не появляется тут неделю, а потом пренебрегает леди, за которой ухаживал у всех на глазах.

— Но ты же сама не хотела, чтобы ему досталась Иоланда, — заметила Лодин. — И теперь мы знаем, почему.

— Успокойся. Иди, пересчитай сушеную рыбу. Мама, я не буду рабыней этого принца заносчивых рыцарей. С тех пор, как мы встретились, он успел загнать меня в грязную лужу, перебросить поперек седла и даже швырнуть в корыто.

Хавизия вздохнула и растерла виски. — Я не понимаю тебя, дочка. Ты говоришь, что Грэй де Валенс попросил у отца твоей руки?

Не желая раскрывать все сомнительные обстоятельства, приведшие к столь неожиданному скоропалительному результату, Джулиана лишь энергично кивнула в ответ.

— И это вопреки тому, что ты вела себя крайне невежливо и дерзко по отношению к нему? Только не отрицай этого, Джулиана. Я видела, как ты плеснула масло ему в лицо и ударила куском говядины. И я была свидетельницей твоего пренебрежительного поведения, когда встречали гостей у восточных ворот. Ты обращалась с ним хуже, чем с самым последним мальчишкой, выносящим ночные горшки, и, вопреки всему, он просит твоей руки.

Чувствуя, что её неправильно поняли и совсем несправедливо обвинили, Джулиана в отчаянии топнула ногой. — Он согласился лишь потому, что отец застал нас…

Слишком поздно она поняла, что сболтнула лишнее. Хавизия подскочила к дочери, сверля её пристальным взглядом.

— Заканчивай, дочка.

Джулиана поковыряла носком ботинка в щели между двумя плитами пола и пробормотала: — Вместе.

Когда она снова рискнула взглянуть на мать, та как раз пристально разглядывала разорванное платье.

— Я поговорю об этом с милордом.

Джулиана выдохнула. — О, благодарю тебя, мама.

— Нужно как можно скорей объявить о помолвке, чтобы помешать злым языкам разрушить твою репутацию.

— Мама!

Лодин снова рассмеялась. Бертрад попыталась погладить сестру по плечу, но Джулиана сбросила её руку и последовала за Хавизией, которая снова вернулась к подсчету бочонков с элем.

— Мама, ты не можешь желать чтобы я вышла замуж за этого… этого варвара. Я не выйду. Я собираюсь принять обет безбрачия… — она запнулась, вспомнив, как Грэй де Валенс заставлял её тело трепетать и пылать. — Я… я собираюсь жить в Вайн-Хилле.

Мать внимательно глядела на неё, и Джулиана обнаружила, что не может выносить её пронизывающего взгляда.

— Должна признать, что ухаживание за тобой было не совсем обычным, — заметила Хавизия. — Но ты и сама нестандартная девушка.

— Ухаживание!

— Да, дочка, ухаживание. Что ещё вы делаете вместе?

— Воюем. Вот что мы делаем. Постоянно.

— Вероятно. Но немногие рыцари стали бы терпеть то, что выносит от тебя де Валенс, и радоваться предстоящим битвам в будущем. Нет, не возражай мне. Де Валенс — замечательная партия, такая, на какую я никогда и не рассчитывала, особенно для тебя, моя своенравная, вспыльчивая, маленькая фурия. Никогда не думала, что ты сможешь найти себе пару после Эдмунда Стрэйнджа, и только по этой причине согласилась отправить тебя в монастырь. Теперь поторопись и смени платье. Ты же не хочешь ужинать с Грэем де Валенсом в таком виде?

— Так, так, так, сестричка. Что теперь скажет Иоланда, ведь ты определенно украла у неё возлюбленного?

— О, Лодин, — ответила Бертрада. — Джулиана не стала бы красть. Иоланда уже отказала ему.

Глаза Джулианы расширились, когда она посмотрела на мать и сестер. — Ты… я не…Гром Господень, вы все сошли с ума!

Шум заставил обернуться, и она увидела спускающуюся по ступеням фигурку. На сей раз Джулиана безмолвствовала, пока Иоланда с бледным лицом медленно направлялась к ней. Прижав к груди счетную книгу, девушка остановилась перед Джулианой.

Стиснув пальцы, Джулиана начала было, запинаясь, бормотать какие-то извинения, но её недавний приступ ярости, казалось, избавил Иоланду от гнева на де Валенса. Иоланда наклонила голову и подняла руку, чтобы остановить поток объяснений Джулианы.

— Это не твоя вина, Джул. Теперь я это знаю. Что-то в твоем характере притягивает сэра де Валенса. — Она вздохнула и попыталась улыбнуться. — К тому же, милорд де Валенс становится скучным. Он никогда не хочет играть в игры и не желает танцевать так долго, как я того хочу. Я отказала ему. Прими его предложение. Ссорясь с тобой, он становится таким забавным.

Ошеломленная, Джулиана отступила от Иоланды.

— Забавный! Гром небесный, ты такая же сумасшедшая, как и все остальные.

Она бросилась вон из кладовой, и, взлетев вверх по лестнице, выбежала прочь из Нью-Холла. Джулиана чуть было не врезалась в Элис, несясь как ошпаренная по двору в старую башню.

— Госпожа, я везде вас искала. — Служанка пошла рядом с ней, размахивая носовым платком. — Ох, я ужасно устала. Апчхи!

— Что еще? — резко спросила Джулиана.

— Длинный Том снова выпил лишку эля. Он не прекращал пьянствовать с тех пор, как начался этот турнир, а теперь его жена говорит, что у него жар и ужасная головная боль.

— Это Божья кара, без сомнения. Пошли! Я должна переодеться и взять сундучок с лекарствами, и ещё нам необходимо захватить немного вербены из комнаты с травами.

Длинный Том был пьяницей, но Джулиана все равно была готова молиться на него, раз уже его состояние избавило её от вынужденного пребывания в замке, когда атмосфера так накалилась. Сегодня вечером это несчастье было ей на руку, так как длинный Том жил в деревне Уэллсбрук возле мельницы. Она сможет задержаться там по делам, пока все не улягутся спать, и ей не придётся лишний раз встречаться с де Валенсом. Ей нужно время, чтобы побыть одной и найти способ спастись от его безумных планов на неё.

Лишь поздней ночью Джулиана вернулась в свою комнату и отослала Элис спать. Длинный Том оказался не единственным сельским жителем, страдавшим от последствий турнирных празднований. Её позвали ещё к трём мужчинам, а также к жене мельника и дочери косаря. Заботы о других отвлекли её от собственного затруднительного положения.

Джулиана устала, но никак не могла заснуть, — она по-прежнему была смущена и полна опасений, так же, как и тогда, когда впервые услышала, что де Валенс изъявил желание жениться на ней. Зная, что заснуть всё равно не получится, Джулиана надела плащ и направилась в кладовую с травами. Там она занялась записями, которые собирала о каждой имеющейся в хранилище траве. Она научилась ремеслу врачевания у своей матери, а также от брата Клемента и матушки Джоан из деревни. Никто никогда не задумывался о том, чтобы сделать опись всех трав, способов их приготовления и применения, но Джулиана намеревалась восполнить этот пробел.

При свете огарка она начала перечитывать свои записи. «Левкой используется при трудных родах и водянке». «Полынь горькая вместе с валерианой хороши при бурлении в животе и успокаивают сердце». «Мята болотная находит применение во многих случаях: при насморке, кашле, желудочных недомоганиях и зудящих нарывах».

— Вот кто он, зудящий нарыв, — пробормотала она себе под нос. — Подлый негодяй заменил Иоланду мной, как будто мы пешки на шахматной доске.

Джулиана отложила записи. Она сидела на табурете около рабочего стола. Облокотившись о столешницу, она уткнулась лицом в ладони.

— Почему? Почему он так себя повел?

Никогда прежде Джулиана не была столь сильно озадачена. Грэй де Валенс мог жениться на любой из самых красивых и знатных женщин. Она видела, как смотрели на него девицы и дамы постарше, как трепетали и вздыхали лишь от одного его взгляда. Стоило ему войти в комнату, Лодин тут же выгибала спину и начинала мурлыкать. Однажды он разговаривал с Ричардом и, заметив Элис, улыбнулся ей. Джулиане довелось услышать красочное описание того, какой эффект произвел этот знак внимания на служанку:

— О-о-о-о, госпожа. Он взглянул, и у меня подогнулись колени, правда. Я чуть не рухнула вперёд. Мне казалось, что мои внутренности превратились в растопленное масло.

Чего такой притягательный, чувственный мужчина мог хотеть от неё? Только одного — очередной связи, которыми был известен при дворах Франции, Аквитании, Бургундии и Англии. Да, именно этого. Он как раз и собирался соблазнить её, когда вмешался отец. Он был ловким обманщиком и попытался одурачить и её, и Хьюго. Без сомнения, в тот момент он понял, что проще всего согласиться с требованиями Хьюго. Таким образом, он воспользуется ею, чтобы удовлетворить свою похоть, а позже придумает какой-либо повод, чтобы избавиться от неё.

Джулиана подняла голову и вздохнула. Она смотрела на пламя свечи. Вероятно, чтобы избежать женитьбы, он воспользуется тем же поводом, что и Эдмунд. Если Грэй де Валенс открыто отвергнет её… Снова спрятав лицо в ладонях, Джулиана застонала. Она не вынесет этого во второй раз. Она пыталась забыть ту сцену в спальне Нью-Холла, забыть тот взгляд, который смотрел на нее, как на прокаженную. И вновь почувствовала дурноту и почти одновременно подступившие жар и холод. Нет. Лучше умереть, чем снова быть опозоренной перед всем миром.

От такой перспективы сжалось сердце, а к глазам подступили слезы. Джулиана всхлипнула от боли и страха. Она хотела убежать прочь, в холмы, где смогла бы выкопать себе глубокий туннель и схорониться там, подобно больной крысе.

Джулиана вскочила с табурета и начала мерить шагами кладовую. Глаза болели от усталости и непролитых слез, она чувствовала слабую тошноту в судорожно сжатом от страха желудке. Нет, её не удастся снова одурачить лживой надеждой и красивым лицом. Вопреки решимости не думать о нем, образ Грэя де Валенса с волосами цвета лунного света и абсолютным воплощением мужской чувственности, возник в голове: вот он стоит в часовне Уэллсбрука вместе с её семьей и большой толпой народа и, протягивая в её сторону руку, называет её уродливой. Все с ужасом смотрят на неё, и она убегает.

Но она не могла убежать по-настоящему, убежать навсегда. Отец не позволит ей. Хьюго был в таком же восторге от предстоящего союза с де Валенсом, как и мать. Никто не прислушается к её возражениям.

— Что же мне делать? — спросила она вслух.

Ответа не последовало, и она продолжала метаться по комнате. Затем снова села на табурет. Облокотившись на стол, Джулиана опустила подбородок на руки.

— Брат Клемент! — прошептала она.

Он поможет. Если она примет обеты в его присутствии, даже отец ничего не сможет сделать. Брат Клемент не захочет, чтобы её отдали человеку, который с легкостью меняет женщин одну за другой.

Самоотверженное служение Господу и труды во благо общества считались важнее, чем брачные узы, даже для женщин. Волна облегчения прокатилась по ней, и тогда она почувствовала усталость. Джулиана положила голову на руки и закрыла глаза. По щеке покатилась слезинка.

Трубадуры пели песни о любви рыцарей к дамам. Если бы её жизнь была похожа на эти песни, Грэй с первого взгляда очаровался бы ею. Он бы начал нежно за ней ухаживать, со стихами и мольбами. Сначала бы он попросил её расположения на турнире, а затем выбрал Королевой Любви и Красоты и разрушил стены бутафорского замка, чтобы заявить на неё права. Но он не сделал ни одну из этих вещей. Вместо этого он загнал её в лужу и корыто, постоянно докучая пылкими, грешными прикосновениями, искушая её своим телом. Он закинул её на плечо и бросил поперек седла, как какой-то викинг-захватчик.

Грэй де Валенс не ухаживал за ней, а мародерствовал и грабил. Но она не собиралась становиться одной из его жертв. Она не предоставит ему возможности причинить ей такую же боль, какую причинил его кузен. Гром небесный, о чем она говорит? Если она не поостережется, то этот серебряноволосый захватчик причинит ей куда больше вреда, чем тысяча Эдмундов вместе взятых.

Она откажется от этого брака, несмотря на отцовский приказ. Если она откажется дать согласие на брак и заглушит вопли Хьюго собственными криками, то, по крайней мере, получит отсрочку. За это время она заставит Грэя де Валенса жалеть о том дне, когда он попытался воспользоваться ею для собственного удовольствия. Вскоре он будет молить освободить себя от данных им обязательств. Джулиана улыбнулась, когда подумала о различных заманчивых способах заставить де Валенса отказаться от помолвки. Но когда она уже начала засыпать, видения злых проделок сменились образом спокойного и прекрасного в своей наготе лорда, стоящего в окружении её сообщников.

— Госпожа, проснитесь, проснитесь.

Глаза Джулианы открылись. Она оторвала голову от рабочего стола и поморщилась от боли, пронзившей шею. Подняв взгляд, она увидела возле себя Элис.

— О, моя шея! Милосердный Бог, я всю ночь проспала на этом столе.

Элис улыбнулась в ответ, что совсем не понравилось Джулиане.

— С чего это ты так веселишься? У тебя что, прошли боли в спине и чихание?

— Нет, госпожа. О, какой счастливый день. Они в новой библиотеке в эту самую минуту, — Элис захлопала в ладоши, приплясывая от удовольствия.

Джулиана поднялась и снова поморщилась, когда почувствовала боль в боку. Она потерла онемевшую спину. — Кто сейчас в библиотеке?

— Милорд, ваш отец, разумеется, и он.

Положив руки на поясницу, Джулиана потянулась сначала назад, потом вперед, чтобы размять сведенные судорогой мускулы. — Кто «он»?

— Ну, сэр де Валенс.

Джулиана резко выпрямилась, повернулась к Элис и схватила её за руку. — Что ты имеешь в виду? Почему они в библиотеке?

— Ай! Вы делаете мне больно, госпожа.

Джулиана отпустила руку Элис и повысила голос. — Что они делают в библиотеке, черт тебя подери?

— Ну, они составляют документ о помолвке, обсуждают ваше приданое и имущество…

— Отродье сатаны!

Эллис закрыла рот руками. — Ох, госпожа!

Джулиана бросилась в свою комнату, Элис следовала за ней по пятам. — Сейчас позднее утро. Сколько они уже беседуют?

— Почти час, — сказала Элис, глядя на свою хозяйку.

Джулиана стянула с себя одежду, быстро умылась и натянула одно из рабочих платьев. Элис попыталась причесать её, но Джулиана вырвалась и просто пробежалась пальцами по своим длинным локонам. Она кинулась к шкатулке и принялась рыться в ней.

— Где мои ножи, мои ножи? А, вот они где.

Элис смотрела на неё с выражением сбитой с толку коровы. — Зачем вам ножи, госпожа?

Она выбрала один с длинным лезвием и сунула его в ножны, висящие на кожаном ремне.

— Госпожа, что вы собираетесь делать?

Джулиана подвязала ленту вокруг головы, чтобы волосы не лезли в лицо. Затем, схватив другой нож, выбежала из комнаты. Элис что-то бормотала, едва поспевая следом. Выскочив из комнаты, Джулиана задержалась перед лестницей и повернулась к женщине.

— Оставайся здесь.

— Но, госпожа…

Схватив Элис за руку, Джулиана толкнула её обратно в комнату и захлопнула дверь. Она как раз добежала до площадки перед библиотекой над Нью-Холлом, когда писец открыл дверь кабинета, вздрогнул и вытаращил глаза.

Испугавшись, он скользнул назад в библиотеку и захлопнул дверь. Джулиана рывком открыла дверь, грохнув ею о стену, и вздрогнула, увидев, что в комнате полным полно народу. За длинным столом управляющий Хьюго и писец фиксировали условия, которые попеременно диктовали им её отец и Грэй де Валенс. Артур Стрейндж и Люсьен изучали пергаментные документы, а Барнаби серьезно беседовал с Хьюго и Грэем. Грохот открывшейся двери заставил всех обернуться. Она подняла руку и указала на Грэя. — Я не помолвлена с этим человеком.

— Дочка, — ответил Хьюго, — у тебя бред.

Джулиана уже почти рычала: — Гром небесный! Нет у меня никакого бреда. Я совсем не больна. И я не буду принадлежать ему.

Она провела пальцем по ножу, который держала, в то время как Грэй откинул голову назад и рассмеялся. Побагровев, Хьюго вскочил с кресла и заорал:

— Моя собственная дочь не смеет указывать мне. Убирайся сейчас же. Я дам тебе знать обо всех соглашениях, когда мы закончим, — Хьюго повернулся к ней спиной. — Теперь насчет Вайн-Хилла.

Джулиана испустила яростный крик и ворвалась в библиотеку. — Вы не отдадите ему Вайн-Хилл!

— Распоряжение твоими владениями перейдет от меня к твоему супругу, — вскричал Хьюго. — А теперь убирайся!

Эта новая напасть лишила Джулиану дара речи. Она заколебалась, стискивая клинок ножа пальцами и переводя взгляды с Хьюго на Грэя. Грэй смотрел на неё так, словно она была призовым жеребенком. Его ноги по-хозяйски лежали на столе, а рука покоилась на черновике брачного договора. Она увидела список своего имущества и сдвинула брови.

Грэй хмыкнул, поняв, куда устремлен её взор:

— Вы собираетесь бороться со мной за каждый гвоздь и мешок с зерном?

Она почувствовала, как напряглась её челюсть. Плавным движением она отвела руку назад и метнула нож. Клинок разрезал воздух. Раздался свистящий звук, и кончик лезвия вонзился в пергамент между указательным и среднем пальцами руки Грэя. Писец и управляющий затаили дыхание.

Улыбка Грэя исчезла, но и только. Его рука не пошевелилась. Он не взглянул на нож; он смотрел на Джулиану, сощурив глаза. Даже Хьюго молчал.

Встретившись с ним взглядом, Джулиана одарила его холодной улыбкой. — Если вы не хотите закончить, как этот пергамент, вы откажетесь от своего предложения.

— Если вы не хотите закончить в другом корыте, — заметил Грэй, в чьём взгляде отразилось знание полей сражений и жестокой резни, — вы перестанете вмешиваться.

Джулиана положила руку на рукоять другого ножа, висевшего на поясе. Как только она это сделала, Грэй одним быстрым движением спустил ноги со стола и вскочил. Джулиана заколебалась, вспомнив его скорость и силу; Грэй перегнулся через стол. Вскрикнув, она выскочила из комнаты, услышав на бегу слова Хьюго:

— Святая Троица, милорд, вы единственный известный мне мужчина, который смог заставить Джулиану отступить. Воистину, вы подходящий муж для моей дочери.

Смех Грэя несся ей вслед, но он не собирался преследовать её. Покраснев от ярости и унижения, Джулиана бежала к конюшням. Сердитый взгляд и грозные слова заставили грума оседлать ей кобылу. Она прыгнула в седло, пришпорила лошадь и умчалась прочь, прежде чем Грэй де Валенс додумался бы отправиться на её поиски.