Ловушка для Сверхновой

Глава 8. Операция "Месть"

Эва Райкова

Информатор пискнул, выдав экран с огромной мигающей надписью, будто я слепая и не замечу: «Загрузка завершена». Вздохнув, я откинулась на спинку кресла, которое приятно обволокло тело, и закрыла глаза. Страх всплыл из глубин души, но тут же исчез. Я реально ощутила, что нахожусь в кабине космолёта. Многоуровневый интерфейс управления на дугообразной панели. Сенсорные и голоэкраны я могла соединять вместе, листать, повесить прямо над собой или разнести по разным сторонам кабины. Сверху электронику дублировали ручки, тумблеры, кнопки, переключатели. Аналоговые дисплеи смотрели на меня круглыми глазами, будто удивлялись, что женщина делает здесь, в кабине космолёта. Увидев все это великолепие, я вначале испугалась, как я смог усвоить это всё, запомнить, но информатор с лёгкостью вложил в мою голову все знания. Но вот смог ли я их применить в деле?

Информацию по управлению космолётом дал мне Ян Беккер. Сказал, что все равно пилотировать мне не даст, но так, на всякий случай. Он протянул мне плоскую коробку информатора, но смотрел сквозь меня, как на пустоту. Этим он напомнил Олега, когда тот был в плохом настроении. Ян подражал Громову. Носил потёртую куртку-бомбер — надевал её на противоперегрузочный костюм. Хотя Олег обходился без него. Также стриг волосы. Носил анахроничные часы на левой руке. И даже слова произносил так же мягко и округлённо, и пытался картавить. Благоговейное преклонение перед командиром? Или всё-таки тут что-то иное?

Робот-ткач создал для меня противоперегрузочный лётный костюм. Я хотела выбрать чёрный, траурный. Хотелось ощутить себя вдовой, но равнодушная к моим чувствам интеллектуальная машина не дала такой возможности. Выдала ярко- красный кричащий. Хотя у всех пилотов комбинезоны были унылого грязно- зелёного цвета. И я выделялась среди них, как костёр, разведённый на болоте. Беккер потом объяснил, что это он заложил такой цвет, чтобы меня можно было легко найти. В случае чего. Обходительный и предусмотрительный, но равнодушный и холодный.

А потом я стояла вместе с остальными пилотами в общем строю. Сверху давил купол темнеющего ультрамарином неба. И солнце выплеснуло на окрашенные багровым цветом облака фонтан расплавленного золота.

Беккер ходил перед строем, произносил речь. Вольно или невольно, он так сильно подражал Громову, что прикрыв глаза, я ощущала, будто это говорит сам Олег. И казалось, открою глаза и увижу, как чернеет его крупная фигура на фоне бушующего багрового заката, как последние лучи солнца золотят медь его волос. Но, увы, с сожалением я понимала, что этого не произойдёт.

Беккер сделал паузу и я услышал, как он чеканил слова:

— Если кто-то хочет отказаться от участия, пусть скажет это сейчас. Никто не назовёт его трусом. Потому что эта операция незаконна, не одобрена командованием. И всех участников… — он запнулся на миг, голос дрогнул: — Выживших в этой операции ждёт суровое наказание. Трибунал.

Повисла пауза, мучительно долгая, когда я слышала как бешено стучит кровь где-то на уровне горла, пыталась совладать с дрожью рук и слабостью в коленях. А на фоне залитых багровым светом уходящего солнца пугающе чернели ангары, казармы, космолёты, опустившие острые носы к земле, как уставшие птицы. И мысль, такая безнадёжно печальная промелькнула в голове — возможно, я больше не увижу этого никогда.

— По машинам, — скомандовал Беккер.

И вот уже выбросив все мысли о прошлом, мы в коридоре, залитом светом. Под нами бугрятся, ходят волнами облака, как разбушевавшийся океан. Сверху багрово- фиолетовая полоса. В унисон гудят турбины, как-то странно умиротворяюще, несмотря на свою грозность.

Темнело быстро, солнце на прощанье выплеснув ослепительно яркий луч света, нырнуло в мрачные тучи и исчезло. Небо сразу посерело, побледнело. Теперь я могла видеть всё лишь на голоэкране. Холмы начали громоздиться серыми валунами всё выше и выше. Промелькнул маяк на возвышенности, прорезал синеющий сумрак ослепительно ярким светом. И вот уже впереди показалась уходящая круто вверх скала. А за ней вырисовывалась зелёными линиями окружность, размеченная на квадраты, и в каждом обозначена координатами какая-то цель.

Ян повёл наш флагман на снижение. Из освещённого золотисто-алым светом солнца коридора, мы нырнули в непроглядную серую муть облаков. Но через мгновение уже вырвались на широкий простор. Внизу чернели теснившиеся друг к другу остроконечные скалы. А совсем уже близко обрисовался раскинувшийся на плато, словно в ладони великана, лагерь секты.

По информационному экрану справа от меня побежали сообщения. Ян отдал приказ всем пилотам выставить координаты целей и по его команде атаковать. И тут стало скучно, что вся операция сведётся лишь к простому уничтожению с воздуха лагеря Макбрайда. Несчастные обманутые люди не смогут защитить себя. Погибнут под ударами ракет и бомб. Разве кто-то может сопротивляться мощи семнадцати суперсовременных космолётов?

У меня разбежались глаза — на центральном экране замелькали, запрыгали значки, целое море символов разной формы и размера. Но я сосредоточилась и ясно поняла, что означает их странный танец. Справа сверху высота, на которой мы летели. Под ней градусы тангажа. По центру — авиагоризонт, левее его - тяга двигателей. И самое главное — прицел.

Атака! Сорвались с пилонов ракеты, пошли на цели. Заполнили своими прекрасными точёными формами экран. И словно я сама неслась на невероятной, сверхзвуковой скорости вместе с огненными посланцами смерти.

— Твою ж мать! — выругался Ян.

Над лагерем вспыхнул фейерверк искр. Открылись огненные врата и вытолкнули в пространство огромный куб. Он пламенел, будто вырезанный из нашего светила. Медленно вращался и ярко-оранжевые реки завораживающе красиво текли по его граням. Ракеты, не долетев до цели врезались в это пылающее море огня. Оно поглотило их целиком, выплеснув лишь фонтанчики раскалённой магмы.

Эфир заполонили беспорядочные ругательства, злые, растерянные, раздражённые. Ян быстро пресёк их. Тишина. Только оглушающий рёв турбин.

— Ганс, попробуй разрезать объект лазером, — сказал наконец Ян, голос его, всегда звучавший резко и чётко, сейчас едва заметно дрожал. Ощущалась досада или скорее ярость, что он не смог предусмотреть всё. — Будь осторожен. Очень осторожен.

— Есть, сэр!

Наш космолет резко пошёл вверх, промчался над пылающим кубом и Ян сделал боевой разворот. Потемнело в глазах, на грудь будто навалился слон, перехватило болью горло, я не могла сделать даже вздоха. Но через пару секунд всё отпустило, оставив дрожь в руках и коленях.

Сверкающий лазерный меч разрубил куб сверху донизу. Он развалился на части, обнажив ярко-оранжевое ядро. И вновь соединился, словно куски его притянуло магнитом. Резко крутанулся вокруг себя, и с поверхности сорвалась высокая петля протуберанца.

— А-а-а! — истошный крик ударился в барабанные перепонки, сковав всё тело ужасом.

— Что случилось, Ганс? Говори! — приказал Ян. — Какие повреждения?

На экране закрутился силуэт космолёта, прорисованный зелёным пунктиром. На левом крыле словно расплывалась кровавая рана с рваными краями.

— Меня задело, командир. Но всё под контролем! — наконец, послышался голос.

— Возвращайся на базу, — скомандовал Ян.

— Нет! Электроника выдержала. Сейчас восстановлюсь и снова в бой! — голос звучал как-то неестественно весело.

— Хорошо!

И вновь тишина в эфире. Мы облетели ещё раз над кубом, который величественно плыл в пространстве, насмехаясь над нашими бесполезными потугами. Ещё разворот. Видимо, Ян не мог принять решение.

— Ян, — наконец, я не выдержала и собрав всю силу воли, решилась сказать: — Вы можете попробовать ударить по кубу из пушек с жидким азотом. Судя по параметрам, температура не такая уж большая.

Беккер не ответил. В душу хлынула обида — в этом мужском мире меня никто не воспринимает всерьёз. Я лишь говорящая кукла, которая лепечет глупости. Слезы выступили на глазах.

— Слушай мою команду, — мою душевную истерику прервал ледяной голос Яна. — Атакуем с шести сторон...

В каждую грань ударился сверкающий столб, схватил в ледяные объятья. Куб вздрогнул, провернулся медленно, словно со скрипом. А я прикусила до крови губу, сжалась в комок, дожидаясь окончания представления.

Чудовищной силы взрыв разорвал пространство. На небе расцвёл гигантский цветок астры — белоснежный, чарующе прекрасный в своей гибели. Куб разнесло на мириады сверкающих осколков. Забарабанили по обшивке, фонарю кабины. Воздушная волна бросила космолёт в пике, но Ян тут же перехватил управление и выровнял полёт.

На месте куба остался неровный, напоминающий сердце, обломок, он сиял в пустоте чистым ровным пламенем. Боролся изо всех сил с поглощающей его тьмой, что жадно пожирала его изнутри. Алые ручейки мерцали на его поверхности. Но гасли один за другим. Вспыхнули последние огоньки, и последний обломок разлетелся на фонтан сверкающей антрацитом пыли.

Громкие радостные вопли беспорядочно заполнили эфир. Орали всё, кроме меня и Яна. Я не могла видеть его лица, но казалось он молча застыл, как статуя в своём кресле командира.

— Слушай мою команду… — отчеканил он.

Мгновение спустя всё было кончено. Ракеты, не встречая препятствия, ринулись к цели. Разорвав темноту, прошили воздух расширяющимися инверсионными следами. Удар! Ещё удар! К небу устремились чёрно-оранжевые столбы дыма и огня.

— Цели уничтожены, — прозвучал механический женский голос.

Я вздохнула с облечением. Операция завершена. Можно лететь домой. Но тут же услышала голос Яна. Он не просто хотел лишить секту защиты. Он решил уничтожить лагерь целиком и отдал приказ на бомбёжку.

Космолёты, выстроились клином, словно огромные хищные птицы грозной стаей ринулись на лагерь. Пронеслись молнией, сбросив бомбы. Но на экране я не увидела взрывов. Земля будто провалилась, образовав глубокую яму. В центре его обозначилась бесформенная фигура. Обрела контуры и я глазами своим не поверила. Огромная жаба с тремя головами, бугристым серо-стальным телом. Я прокрутила съёмку замедленно. Три бездонных рта разверзлись, вырвались ярко- алые языки. Бомбы прилипли к кончикам и провалившись внутрь чудовища, взорвались. Распухло серое бугристое тело жабы. И вновь приняло свои формы.

Это выглядело как насмешка, издевательство над самим естеством войны. Мне доводилось принимать участие в военных операциях, я делала репортажи. Я помнила рассказы мамы, которая передавала воспоминания моего предка, лётчика последней Великой Войны, в которой погибло пятьдесят миллионов людей. Но тогда я ощущал гнев, ярость тех людей, которых правители вынудили убивать друг друга. А сейчас? Я перестала понимать, против кого мы сражаемся.

Я не видела лица Беккера, но ощущала исходящие от него волны бессильного гнева и ярости. Наши чувства совпадали. Но мне было хуже. Здесь я лишь наблюдатель, который не в силах ничего сделать. Беккер — главный здесь. Лидер, дирижёр. Он спланировал всю операцию, вложил всю боль своей души по погибшему командиру, которого боготворил. Он растворялся в этой боли, желании отомстить. Казалось рукой подать до цели, но всё новые и новые препятствия выводили из равновесия, сводили с ума.

Но что происходило там, на земле? Где находились люди? Мы не видели ни одной фигуры, словно это место давно забросили. Сидели в убежищах, или вовсе покинули это место? И мы сражались лишь с фантомами?

— Командир, код «жёлтый». Неопознанные объекты. Идут с юга…

Голос одного из пилотов, которые барражировали над нами, в космосе. Там они видели всю картину во всей её красе.

— Как выглядят?

— Широкий диск с башней наверху. Крутится и молнии проскакивают. Раненным зверем взвыла сирена, космолет тряхнуло и он рухнул в пустоту.

— Превышен угол атаки… Превышена перегрузка… Код опасности — восемь баллов — женским равнодушным голосом вещала система.

Тьма, плотная и густая заклубилась перед глазами. Зловещее зеленоватое свечение неба окружило прозрачный стеклопластик фонаря. Погасли экраны, подсветка. В кабину влился золотистый сумрак. Я вздрогнула от негромкого стука, и шелеста. Как створки раковины раскрылась центральная панель, обнажив допотопные приборы, на потолке проступили тумблеры, переключатели. Целый лес пугающих своей непонятностью ручек управления. Я ничего не могла сообразить, с ужасом понимая, что мой чип, обеспечивающий связь в управлением космолёта, отключился.

Электромагнитная атака выключила всю электронику в космолётах. Мы стали беспомощны, как новорождённые котята. Мир волчком завертелся перед глазами, вызвав прилив тошноты к горлу, будто кружило с огромным ускорением на гигантской карусели. В кабину пробрался холод, проник под костюм, который перестал защищать меня. Затрясло в ознобе, и страх парализовал меня.

Но тут же я ощутила, как в меня вливаются силы, кто-то поддержал мою руку на холодной рифлёной ручке управления. Это Ян держал космолет на своих плечах, словно атлант.

Космолёт кидало из стороны в сторону. Как норовистый конь он хотел сбросить наездников и обрести свободу. Громадная масса серых скал неслась прямо на нас, всё сливалось перед глазами в невыразимо ужасное месиво. Вот-вот мы соединимся с ним, превратившись в груду обломков и ошмётков живой плоти.

Но я держала, держала ручку управления изо всех сил. Космолет выровнялся, вышел в пике. А затем послушно начал набирать высоту и мы стали подниматься всё выше, выше.

И вновь мягким светом зажглись экраны, круглые глаза аналоговых приборов скрыла с тихим шелестом панель.

— Ракетные двигатели включены.

Сильный толчок в спину и ускорение вжало в кресло с невероятной силой. Голубая дымка горизонта изогнулась, отделив земную твердь от бархатной тьмы космоса.

Один за другим к нам присоединились другие космолёты. Мы плыли теперь над планетой, превратившейся в рельефную карту.

Ян дал команду перестроиться. И к нему со всех сторон пристыковались космолёты, создав единую композицию, как это делают парашютисты.

Они долго совещались тут, плывя в безмолвии космоса. Внизу среди разорванной облачной кисеи проглядывала горы. А дальше уже высотки Гигаполиса протыкали облака.

Я слышала, как пилоты бурно обсуждали идею ударить «пучком», то есть ионным оружием. Кто-то предлагал нанести удар из космоса, выжечь всё лазером. Ян молчал, слушал всех, пока ясно и чётко не прозвучал его приказ. Все мгновенно притихли, и космолёты, один за другим с левым разворотом уходили вниз. Вспышка, другая. Дискообразные аппараты, медленно летающие вокруг лагеря, вспыхивали и разваливались на куски.

И тут мы остались в полном одиночестве. Развернулись и нырнули в сизую дымку, безмолвно начали планировать к земле. Взревели турбины, космолет словно содрогнулся всем своим большим телом от боли.

Теперь осталась лишь одна цель — самый большой плавающий в облаках диск, огромный, словно остров Лапута, накрывающий своей тенью целый город.

— Эва, — послышался в шлемофоне голос Яна. — По моей команде на счёт три вы должны повернуть ключ с надписью АрН-1.

Я обвела взглядом кабину, но такого переключателя в описании информатора не было. Точно не было. Обжёг стыд, что не запомнила каких-то элементарных вещей. Запылали щеки, но Ян быстро понял моё затруднение.

— Простите, не объяснил. Она скрыта за панелью.

На экране передо мной нарисовалась схема, где пунктиром, мигающим красным, я обнаружила эту панель. Огляделась ещё раз и слева от кресла заметила крышечку с овальными краями. Отодвинув, я увидела ключ-переключатель с ярко выбитой надписью — АрН-1. Что это означало, я не знала, но спрашивать постеснялась.

— Я нашла.

— Хорошо. Приготовились. Один, два… Три!

Я повернула ключ — пространство перед носом космолета затрепетало, исказилось. До летающего диска образовался туннель мерцающего воздуха. Закрутилась вихреобразная дыра, и вражеский аппарат стало затягивать туда, с диким скрежетом он начал ломаться острыми гранями, сминаться. Будто великан мял его в своих лапищах и пожирал. Я затаила дыхание, никогда не видела ничего подобного. Может быть только в кино. Но здесь всё было так реально. И очень страшно, до дрожи в коленях. Дыра жадно и беспощадно поглощала объект.

И через минуту всё было кончено.

— Чт-то это такое? — нерешительно пролепетала я, не сдержав обуреваемого любопытства.

— Это и есть «ловушка для Сверхновой» Артура Никитина, — объяснил Ян с гордостью. — Экспериментальный образец. Правда, слабее в миллион раз. Мы тестировали его на базе. Понравилось?

— Господи, но он же все может поглотить и уничтожить, — выдохнула я, представив с ужасом, что эта дыра образовалась бы в опасной близости от нашего космолёта.

— Да, совершенно верно, госпожа Райкова. Поэтому профессор Никитин не хотел отдавать её кому попало. Это страшное оружие.

Он помолчал и отдал приказ:

— Ганс, выжги эту жабу лазером.

— Есть, сэр!

Видимо, использовать ещё раз «ловушку» Ян не решился. Слава богам! Ещё одного светопреставления я бы не выдержала.

— Ну что, Эва, много у вас информации для репортажа? — спросил Ян.

— Да, конечно. Я включу это в свою книгу.

— О чем будет книга?

— Это будет биография. Биография полковника Громова.

— Вот как, — задумчиво обронил Ян, но расспрашивать не стал, хотя мне безумно хотелось, чтобы сейчас Беккер разоткровенничался. Выложил о Олеге что-то интимное. Расспрашивать напрямую об отношениях командира и его заместителя не хотелось, но меня терзало какое-то странное чувство, мучило завистью и ревностью.

Некоторое время мы летели в полной тишине, если не считать ровного гула двигателей. Ян вёл космолет от лагеря, чтобы вновь развернуться. Для такого огромного летательного аппарата это представляло серьёзную проблему. Внизу тянулась серая каменистая пустыня, то взлетали вверх остроконечные вершины, то камни расступались, отдавая место платиновому блеску озера, или реки, проложившей себе путь на дне каньона с высокими глухими стенами.

— Вы любили полковника? — прервав молчание, Ян задал вопрос, от которого непроизвольно бросило в жар, ладони стали липкими от пота. — Ведь так? А он вас?

— Нет, Ян, он меня не любил. Не знаю почему, — честно призналась я. — Был холоден со мной, как айсберг. Впрочем, мы слишком мало встречались с ним.

— А где вы познакомились?

— На авиашоу «Красных соколов». Это было так прекрасно, его полёт… Я никогда не видела, чтобы кто-то мог совершить нечто такое. Это потрясло меня.

— Да, полковник был уникальным человеком, — в голосе Яна звучала такая гордость и нежность одновременно, что стало неловко. — Он мог выдерживать сильные перегрузки, поэтому выполнял такие фигуры высшего пилотажа на реактивном истребителе, который бы не смог сделать ни один человек на Земле. А может быть и во Вселенной. Но дело не в этом. Просто… Просто он был не такой, как все. Я служил под командованием разных людей. Все они относились к нам, как к расходному материалу, пушечному мясу, которое можно заменить. А Олег… Он был для нас, как отец, как самый близкий человек. Очень добрый, великодушный, смелый…

— Столько достоинств, — с мягкой иронией прервала я этот бурный поток признания в любви. — Неужели у полковника не было недостатков?

— Не знаю. Может быть, были, но я не замечал этого. Нет. Один недостаток у него был — он умел прощать своих врагов. И это выходило ему боком. И его отзывчивость. Она погубила его.

— Отзывчивость? В каком смысле?

— Эти мерзавцы из секты заманили его в ловушку именно потому что он хотел помочь мне. И эти ублюдки знали, что он хочет расправиться с ними, поэтому использовали его желание узнать побольше и секте. И эта женщина, — голос Яна предательски сорвался. — Она воспользовалась этим.

— Какая женщина? — кольнула ревность.

— Мизэки Сакураи. Она пробралась к нам в гарнизон, устроилась официанткой. А потом влезла в нашу сеть и внесла туда фейк-сообщение от Артура Никитина. Профессор ничего не знал об этом.

— А взломать вашу сеть так просто? Странно.

— Просто? — воскликнул Ян яростно. — Невероятно сложно! У нас применяется трёхкратное шифрование данных. Даже один ключ нельзя вскрыть. А тут их три! Три, Эва! И эта сука влезла в сеть и сбила настройки. Никто не понимает, как она смогла это сделать! Это не под силу никому!

— Может быть, кто-то из программистов передал ей?

— Нет! Весь персонал проверили на нейро-полиграфе. Залезли всем в мозги. Перетряхнули всё! Все чисты. Она сделала это всё сама.

Сучка. Встретила её, убила бы на месте. Я расспрашивала остальных пилотов о том последнем дне Олега и они рассказали о новенькой официантке, азиатке, с которой полковник ушёл в свою комнату. То, что мерзавка сумела добиться того, чего не смогла я, уже вызывало во мне злость, душившую меня. Почему Олег мог поддаться обаянию какой-то узкоглазой японки, но оставался так равнодушен ко мне? Почему? Я не могла ответить на этот вопрос, и это выводило меня из равновесия, будто сейчас это имело хоть какое-то значение. Я могла сделать из любого мужчины раба, который бы смотрел на меня с обожанием. Никитин влюбился в меня, лишь раз увидев в телестудии, отвалив миллион кредитов за моё спасение. Почему Олег не поддался моим чарам? Почему?!

Но я не хочу, чтобы между мною и Олегом кто-то стоял, ни эта мерзкая азиатка, ни Ян Беккер с его противоестественным обожествлением командира. Полковник должен принадлежать только мне. Если не в этой жизни, то в другой. Ведь есть альтернативные миры. И мы могли быть там вместе. И быть счастливы.

От мыслей отвлёк очередной пирует, который сделал Ян. Заложил так круто разворот, что я чуть не задохнулась от перегрузки. Мы мчались к лагерю. А я вспомнила, что Беккер отдал приказ уничтожить жабу. И я всматривалась с нетерпением в экран, чтобы увидеть очередное шоу.

Из космоса абсолютно вертикально падал космолёт. Прямо на трёхглазого монстра, что не позволял нам разделаться с лагерем. Вырвался ослепительный мощный луч, вонзился прямо по центру в бесформенное бугристое месиво.

Внезапно нутро твари раскрылось, как глубокий колодец. С грозным гудением из него вырвался вихрь, заплясал, поднимаясь к небу, расширяясь на конце, как у джазовой трубы. И космолёт Ганса исчез в этом смертельном торнадо.

Наш космолёт подхватило, завертело как песчинку в бурном потоке. Меня стало швырять в борта, потолок кабины, как котёнка. Привязные ремни больно врезались в тело, начали душить. Я слышала вопль Яна, который пытался справиться с управлением. Но огромный летальный аппарат стал игрушкой стихии, и мы были бессильны что-либо сделать.

Страшный треск и скрежет прошёлся по фюзеляжу, космолёт перемалывало, как в мясорубке. Последнее, что я услышала, был крик Яна:

Катапультируйся! Эва! Спасайся!