Ловушка Пандоры 2 (СИ)

Вспышка 11. Армии света и тьмы

Все детство отец таскал Матфея по лесам. Папаня, как настоящий мужик, любил дикую природу — охоту, рыбалку, походную жизнь в палатках. Матфей же ненавидел все это. Ненавидел донимающих его насекомых, вкус похлебки, сваренной на костре, холод и сырость, отсутствие душа, тяжелый рюкзак, стертые в кровь ноги… У него буквально была аллергия на лес, стоило ему ступить в лесной край, как он неистово начинал чихать и чухаться.

Ребенком он взаправду считал, что ад — это когда ты потерялся в тайге. Но оказалось, что ад — это скорее блуждание по бесконечной пустыне в качестве хорошо прожаренной отбивной.

Сухой кожи ласково коснулся свежий ветер. Живой воздух наполнил легкие. В голове прояснилось. Матфей испытующе глянул на Варю, пытаясь понять — они действительно на Земле или это все ему только кажется?

Весна разбудила трель птиц и журчание ручьев. Глаз радовала близрастущая березка, набухшая почками, готовыми распуститься в молодую зелень. Гордые сосны поймали в кроны свет, и красовались в его убранстве. От голубого неба над головой и леса вокруг душа стала легкой и просветленной. Он был согласен обнимать каждое дерево, целовать каждый листочек, да что там, даже жить в лесу — только бы все это не растворилось миражом в измученном сознании.

Лицо Вари дрогнуло, она выпорхнула из его рук и понеслась прочь. Лишившись её тепла, Матфею стало зябко под прохладным ветерком ранней весны. Он непонимающе пару мгновений глядел ей вслед.

— Варя?! Куда?! — только и успел крикнуть ей и уже про себя пробормотал: — Что я не так сделал?

Под ногами чавкнула земля и что-то блеснуло. Матфей автоматически наклонился и вытащил на свет изъеденный ржавчиной, замазанный грязью солдатский жетон. Это была настоящая ладанка первой мировой войны. Он видел такую в музее. Интересно, откуда она здесь? Матфей замер на пару мгновений ошеломленный столь ценной находкой. В былые времена он бы не пожалел пару лет жизни за такую удачу, но сейчас — другие времена.

Он попытался открыть ладанку, но получилось далеко не сразу. Внутри же, к его разочарованию, оказался лишь комок гнили. Время не пощадило память о солдате. И все же находка была чудесной, ему срочно захотелось с кем-то поделиться своей радостью.

Матфей опомнился, поскорее сунул жетон в карман и кинулся вдогонку за Варей. Но в этот момент земля загрохотала, задрожала. В ответ на её вибрации взорвалось солнце, растекаясь по небу золотыми крупицами. На что Земля, не оставшись в долгу, лупанула в небо огненными снопами магмы.

Матфей ругнулся, глядя на световое шоу и пытаясь при этом устоять на ходившей ходуном земле. Это небо в красках света было самым красивым зрелищем, что он когда-либо видел в жизни и вместе с тем — самым ужасным и мучительным. После ада он думал, что хуже уже некуда, оказалось — есть куда, теперь его забросило на Землю — наблюдать, как ей приходит конец.

Необходимость вернуть Варю возрастала в геометрической прогрессии, если происходит очередной капец, они должны встретить его вместе. Хотя бы затем, чтобы уйти спокойно, без боли очередной потери, хотя бы затем, чтобы обнять её напоследок. Он пожалел, что столько времени убил на рассматривание ладанки — это могло обождать.

Оторвав взгляд от неба, он огляделся по сторонам, но мир вокруг раскачивался с такой силой, что сфокусироваться на какой-то точке стало невозможным. От толчков мутило. Матфей побежал наобум, приблизительно в ту же сторону, что и Варя. Но земля, содрогаясь в родовых потугах, сбрасывала его в грязь. Он весь выпачкался её водами. Вставал. Снова бежал, звал Варю. Перед глазами все неистово мельтешило и прыгало, как будто кто-то бешено размахивал камерой, ловя в кадр лишь панику и смятение.

Момент лобового столкновения с другим телом был неожиданным, жестким и отрезвляющим. Землю в этот момент тряхнуло на десять балов как минимум. Изображение опрокинулось. Матфей свалился, подминая под себя подвернувшегося на дороге парня. Они кубарем покатились по взбесившейся земле, соревнуясь в ругательствах.

Наконец, все пришло в относительное равновесие, и их перестало кидать по полям и лесам.

— Ты что в шары долбишься?! — идиотский выговор с ленцой показался знакомым.

— Извини, — пробормотал Матфей, поднимаясь вслед за парнем и пытаясь удержать подступившую к горлу тошноту. Ноги и руки после такого адского аттракциона дрожали, тело саднило, он весь вымок и задубенел.

Матфей посмотрел на того, кого сшиб, видок у него тоже был не из лучших, но главное это был тот самый Илья, который приходил с Аней на его похороны и вынес её брата из огня. Тот самый, который звонил Сидору перед самоубийством и на это самое самоубийство науськивал.

— Ах ты сука! — яростно выдохнул Матфей, и что есть силы врезал по наглой роже.

Илья отшатнулся, но не растерялся и, не раздумывая, ударил в ответ.

Земля опять стала уходить из-под ног, разражаясь новым приступом лихорадки. Они схватились и, брыкаясь, кувырком полетели в тартарары.

Матфей получил ногой по голове. В ушах зазвенело. Он на мгновение потерялся. Но при этом не перестал отупело и, судя по матюгательствам Ильи, даже успешно махать руками.

— Папенька, ему надо помочь! — до замутненного сознания донеслись взволнованные просьбы Вари. — Разнимите их! Ну что же вы стоите?!

Варя нашлась. Матфею, как ни странно, сразу полегчало, даже гнев поутих.

Отвлекшись и расслабившись, он дал противнику возможность подмять себя. Отбиваться стало сложнее.

Земля под ними, как назло, поймала штиль. Это лишало перспективы с её помощью скинуть Илью.

— А ну, прекратите! — над ухом отчетливо прозвенел голос Ани.

Звук Аниного голоса сверху был чистой воды фантастикой. Причем плохой фантастикой — с сюжетными дырами и роялями в кустах. Но невозможность присутствия здесь Ани потянула за собой другую невозможность — ту самую, что сейчас активно выколачивала из Матфея дух.

— Илья, немедленно слезь с него! — сердито потребовала Аня.

Это возымело успех. Илья нехотя скатился с Матфея.

Дышать стало легче. Матфей перевернулся на спину.

Аня, из плоти и крови, стояла над ними. В ярких огнях размазанной по небу радужной палитры, девушка казалась реальной как никогда раньше. Свет ложился на неё красивыми, мягкими разводами, выштриховывая и накладывая тени на красную царапину на шее, на слишком большую и выпуклую родинку на виске, на ямочку над линией верхней губы. Она была в легком белом платьице не по погоде, с распущенной по плечам медью волос.

Удивительно, что они не задели её в пылу драки.

Она злилась и, размахивая руками, выговаривала им, но Матфей никак не мог вникнуть — за что именно и поэтому забил.

Илья сидел на земле и покорно слушал Аню, он явно улавливал суть гораздо лучше Матфея.

Матфей осмотрелся. Вокруг них по одну сторону стояли демоны, а по другую — не демоны, но и не люди. Не трудно было догадаться, сопоставив два и два, что это ангелы.

В отличие от негодующей Ани, Варя испуганно жалась к отцу. Её папаша, очевидно, получал удовольствие от драки и не скрывал, что хочет продолжения.

В причудливых красках неба Варя так и просилась на холст — гладкая, без изъянов, с нежно-персиковым оттенком кожа, в черные волосы свет набросал темно-синие тени. Огромные глаза, очерченные длинными ресницами, при взгляде в которые в носу щекотался запах сирени. Скулы заострились. Как будто её изображение прогнали через ретушь и фильтры, но при этом сохраняя живость и реальность всех её черт. Однако выглядела Варя настолько потерянной и подавленной, что было как-то жаль её и стыдно за свою несдержанность.

— Может, вы уже встанете?! — с негодованием школьной училки поинтересовалась Аня.

Матфей хотел съязвить, что отсюда вид лучше, но решил, что жизнь дороже. Укололо, что ради Матфея Аня платья не надевала, всегда ходила в джинсах и безразмерных свитерах. Он сейчас впервые в жизни как следует разглядел её ноги.

Матфей медленно поднялся.

Илья, вздохнув, последовал его примеру. Отмутузил этот урод его, надо признать, крепко.

Матфей ревностно покосился на Илью, опасаясь, что остался у него в долгу, и с удовольствием отметил, что вид у противника прилично помятый. Плюс ко всему — Илья казался виноватым, хотя это уже работа Ани. Илье просто повезло, что земля брыкалась в его пользу, а так бы Матфей ему точно накидал.

— Он первый начал! — оправдываясь, буркнул Илья, обличительно тыкая в Матфея пальцем.

Аня, скрестив руки, вопросительно посмотрела на Матфея, и он впервые заметил, что она немного робеет перед ним и еще, кажется, рада ему, хотя радость может Матфей и додумал, но вела она себя с ним далеко не так по-свойски, как с Ильей.

— Из-за этого сраного урода умер мой друг — Сидор! — зло процедил Матфей.

Хотел спросить еще, что Аня здесь забыла в компании такого говна, но удержался, понимая, что не имеет права на такие вопросы.

— Рили? — брезгливо скривился Илья. — Этот придурок кончился сам. Я ему пистолет в рот не запихивал! Не надо на меня вешать всех зябликов.

— Что ты сказал?! — вновь закипел Матфей, поражаясь, что у урода даже ничего не дрогнуло.

— Вы разве не видите, что происходит?! — возмущенно спросила Аня. — Сейчас не время выяснять отношения!

Все видели происходящее и даже догадывались, что это не к добру, возможно, даже конец всему тому, что они любили и знали в этой жизни. Земля поутихла. Но в небе творилась вакханалия. Оно горело огнями миллиардов человеческих душ. Никто из них ничего не мог поделать с этим пожаром, в отличие от своих взаимоотношений.

— Может, сейчас самое время их выяснить, потому что другого ни у кого не будет? — возразила Варя в унисон мыслям Матфея и грустно добавила. — «…И смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».[1]

Матфей избегал смотреть на девушек, боясь выдать, насколько запутался в своих чувствах, поэтому старательно сосредоточился на попытках отряхнуться от грязи, но добился лишь того, что сильнее размазал её. Случайно глянув на Илью, Матфей обнаружил, что тот делает ровно то же самое и с таким же комическим усердием.

— Вот и войско света прибыло, кажется, апокалипсис обходится без нашего участия, — насмешливо заметил Люцифер, нарушая немую сцену. — Может, поправим дело хорошей дракой, покажем молодежи пример?

Ангелы стояли напротив демонов, а между этим молотом и наковальней застряла скромная компания в лице Матфея, Ани, Ильи и Вари с Люцифером. Благо, что вид предвестников апокалипсиса внушал скорее сочувствие, чем страх. Они больше напоминали сборище потрепанной и испуганной массовки, у которой потек грим и кончился порох в пороховницах, чем защитников света и тьмы.

Армии перешептывались, растерянно поглядывая на войско противника. Драться никому, кроме Люцифера, не улыбалось. Да и Люцифер, скорее всего, ляпнул для того, чтобы разрядить обстановку.

Вперед вышел один из ангелов. В отличие от остальной своей братии внешне он вполне соответствовал церковным канонам — белые локоны, нимб над головой и пронзительные голубые глаза с золотой каймой вокруг зрачка. Но примечательным было даже не это, а то, что ангел был как две капли воды похож на Илью, если не учитывать атрибутику — просто одно лицо.

Матфей с недоумением покосился на Илью, тот неразборчиво буркнул себе под нос заковыристое ругательство, нервно передернув плечами. И тут Матфея осенило. Илья не совсем человек, он такой же как Варя — нефилим, зараженный хаосом. Все встало на свои места: и пустота внутри его души, чуть не поглотившая Матфея на похоронах, и его хладнокровная жестокость.

Матфей вгляделся в его душу, но ничего, кроме розовато-сиреневого света, не увидел. Сейчас Илья был чист, точно так же как и Варя — пустота покинула его. Только в отличие от Вари, он, как был уродом, так им и остался.

Ангел, преисполненный величия, кивнул Люциферу и, указав на Илью, заговорил:

— Я нашел источник всех бед. Это они, Люций! Те чудовища, что мы породили своими грехами! Нефилимы! Мы должны уничтожить их! И спасти Землю!

Воцарилась тишина, прерываемая только потрескиванием разгорающихся небес.

Илья обреченно вздохнул:

— Нашли крайних, — пробормотал он так тихо, что даже Матфей, стоящий совсем рядом, едва разобрал.

Однако с иронией, прозвучавшей в голосе Ильи, как ни странно, Матфей был согласен.

С тревогой заметил он, как Люцифер отстранился от Вари, оставив её совсем одну, и выдвинулся навстречу ангелу. Стало очевидно, что небесные отцы, мало чем отличались от земных, а если и отличались, то не в лучшую сторону.

Матфей придвинулся к Варе и бережно взял её за руку, демонстрируя всем этим нелюдям, а главное ей, что не даст в обиду. Варя чуть приметно улыбнулась уголками губ, легонько пожимая его руку в ответ. Сердце дрогнуло от нежности, поднятой из глубины его «Я».

Он не удержался и все же украдкой глянул на Аню. Она стояла рядом с Ильей, и Матфей как-то отстраненно осознал, что они теперь не вместе, а порознь.

— Что с тобой, Михаил? Это на тебя совсем не похоже! Так скоропалительно и опрометчиво выносишь приговор своему сыну, а главное и моей дочери, я право теряюсь в твоих настроениях, — задумчиво заметил Люцифер.

— Отчаянные времена — требуют отчаянных мер! Это не мой сын и не твоя дочь — это плод греха. Чудовища — вестники конца! Они уничтожают все, что дорого нам в этом мире, включая и этот мир. Ты бы видел, что случилось с раем, что случилось с ангелами! Они ведь тоже твои братья! Мы должны спасти их, искупить свои грехи!

— Это происки нашего отца, а не наших детей! Ты же сам недавно подозревал его! — возразил Люцифер. — Наши дети не виноваты, их поразил недуг — бездна. Та же болезнь, что лютовала в аду и, как я понимаю, в раю тоже.

У Матфея отпала чавка. Все смешалось в доме Облонских. Определенно в этом месте событиям следовало развиваться в противоположную сторону. Михаил же ангел — он должен ратовать, чтобы — мир, дружба, жвачка, а он предлагал порешить собственного сына. Не то, что Матфей сильно был против…

Хотя нет, при всей своей неприязни к Илье, он не готов был к его публичному линчеванию. Но ладно там Илья — этот хмырь предлагал и Варю убить, а это уже совсем из ряда вон. Понятно теперь в кого Илья, с таким отцом трудно уродиться кем-то нормальным.

— Бездна? Ты себя слышишь? Это миф! Откуда ей взяться? — прорычал в ответ Михаил. — Глупо было рассчитывать на тебя! Ты же только и ждал апокалипсис, чтобы утвердить свое царствование! А я наивно думал, что ты любил свою Софью, как я любил Марию, а оказывается, ты использовал её, чтобы создать выродка, который предаст этот мир Хаосу, — в руках Михаила появилось копье, нимб над головой пыхнул ослепительным светом. — Этому не бывать!

Ангелы за спиной Михаила всколыхнулись, зашептались меж собой.

— А вы там так и будете стоять на линии огня? — напряженно прошипел через плечо Люцифер.

Илья, Аня, Матфей и Варя переглянулись и, сообразив что к чему, поспешно ретировались под защиту демонов. — Михаил, гнев застилает твой взор! Ты не видишь, что не прав! Я не дам тебе свершить казнь безвинных! Ты не простишь себя после…

— А я не спрашиваю твоего разрешения!

— Значит, тебе придется его отвоевать! — обреченно выдохнул Люцифер.

— Значит, отвоюю! — торжественно объявил Михаил. — Видимо, отец все так и задумал со дня творения мира! Мы сразимся! Я на стороне света и жизни, а ты как всегда на стороне тьмы и смерти!

Демоны расправили крылья, ощетинились в сторону противника звериным естеством. Войско из жалкого отребья мгновенно преобразилось в устрашающую армию. Они были готовы идти за своим непостоянным вождем до конца и во всем. Они доверяли ему.

Ангелы же лишь в ответ на боевую готовность демонов, нехотя поддержали Михаила, тоже расправляя крылья и подчеркивая звериные черты. Армия света заметно сомневалась в правде своего предводителя, но на войне солдаты не задают вопросов и не спорят с генералами, даже когда их отправляют на верную гибель ни за что, ни про что.

Войска качнулись друг навстречу другу и, вздрогнув, все разом повалились на землю, зажимая уши.

— «Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний»![2] — зычно прогремело в голове каждого.

От этого жуткого, продирающего до костей голоса, который почему-то звучал внутри собственного «Я», перебивая мысли, Матфея буквально вжало в грязь.

Когда он сумел наконец-то поднять черепушку, то заметил между встающими с земли ангелами и демонами щупленького старика с хитрыми глазками. Егорушка, как ни в чем не бывало стоял на пути двух войск и, посвистывая, ожидал, когда они придут в себя. Вид у него был такой, будто он все это время продрых в канаве. Не верилось, что это ему сейчас принадлежало слово, что одной силой своей опрокинуло ниц армии света и тьмы.

[1]Откровение Иоанна 21 глава — Библия.

[2]Откровение Иоанна 22 глава — Библия