Узнав, что свадьба назначена на завтра, старая леди обрадовалась, как ребенок. Она принялась рассказывать о всех свадьбах, которые повидала на своем веку. Ухаживающая за ней мисс Адамс сидела рядом и согласно кивала головой, время от времени подавая унылые реплики, если старуха теряла нить размышлений. Нэн безмятежно слушала и неторопливо, аккуратными мелкими стежками, подшивала белое шелковое платье Дороти.
Дороти, которая сопровождала деятельную Бланш в ее метаниях по дому и помогала ей, чем только могла, думала о том, что Нэн, примостившаяся в кресле, с темными волосами, обрамлявшими ее лицо, в широкой шелковой юбке, закрывающей колени, выглядит, как маленькая девочка. Маленькая девочка, которая мечтает о чем-то. Но сегодня Дороти не хотелось сражаться с чужими мечтами.
Мужская половина семейства Барти еще не появлялась после посещения винного завода. Дом, в котором идет подготовка к свадьбе, – не место для мужчин, как выразилась Бланш. Сегодня, вопреки обычному заведению, всем в доме распоряжалась она. Она составила очень короткий список приглашенных.
– Только самые близкие друзья, одна или две пары, – сказала она Нэн. – И ваш мистер Симс, конечно.
Но найти Джонни было невозможно. Дороти трижды звонила ему в мотель. Телефон не отвечал. Где бы Джонни ни находился, он еще не знал, что подготовка к свадьбе идет полным ходом, и это беспокоило Дороти.
Нэн продолжала мирно шить. Закончив работу, она отгладила платье и примерила его в присутствии Бланш. Потом сказала, что пойдет помыть голову, упаковаться и немного вздремнуть. Дик обещал зайти к вечеру, чтобы вместе отправиться за разрешением на брак.
К четырем часам все основные дела была закончены: приглашены священник и гости, заказаны праздничные блюда, сделаны необходимые покупки, большая гостиная вычищена до блеска. Бланш отправила старую даму из гостиной. Сегодня она, Бланш, была хозяйкой дома, и старуха беспрекословно подчинилась ей. Она заняла положение древней любимицы дома, но не хозяйки.
– Утром мы закажем еще цветов, – сказала Бланш Дороти. – Я пошлю за букетами для корсажей. Вы что наденете?
– Розовое платье, – ответила Дороти, – это самое подходящее из того, что у меня есть, чтобы выглядеть, как полагается подружке невесты.
– Тогда я тоже надену розовое. Так будет хорошо. Давайте посмотрим, как мы будем смотреться вместе.
Дороти пошла в спальню за платьем. Нэн лежала на кровати. Она спала или притворялась спящей. Волосы у нее были накручены на бигуди. Лицо было невинным и чистым. Бесполезно будить ее. Дороти тихонько взяла розовое платье и отправилась в спальню к Бланш.
– Какая большая комната!
– Правда, чудесная? Раньше в ней жили старые Барти, а потом мы переселили маму вниз. Вот это платье, пожалуй, подойдет.
Ее розовое платье хорошо гармонировало с нарядом Дороти.
– Ну, ладно, кажется, все, – вздохнула Бланш.
– Вы устали, наверное!
– Давайте присядем. Мне хочется покурить. Нет, я не устала. Кажется, дом в порядке.
– Дик с Нэн будут жить здесь? – спросила Дороти.
– Ох, не знаю, где они собираются жить.
– А вам бы этого не хотелось?
Бланш вскинула голову.
– Этот дом принадлежит Барту. Я бы не хотела, чтобы Барт… чтобы мы отдавали его кому-нибудь, – сегодня Бланш была настроена воинственно.
– Я вас понимаю, – сказала Дороти.
– Похоже, вы не очень радуетесь этой свадьбе? – спросила Бланш. Сейчас они были просто двумя женщинами, разговаривающими откровенно.
– Вовсе нет. Но мне бы хотелось, чтобы они не торопились так.
– Теперь-то вы знаете, что Дик никого не убивал? – снова вздохнула Бланш. – Я так рада, что все окончательно выяснилось.
– Вы любили Дика? Когда-нибудь? – спросила Дороти.
– Любила? – Бланш нахмурилась. – Мне было пятнадцать лет.
– Наверное, в пятнадцать лет не существует слова «любовь», – проницательно заметила Дороти. – Просто льстит, когда известный сердцеед обратил на тебя внимание.
– Думаю, так оно и было. – Они улыбнулись друг другу. – Я люблю Барта, – бесхитростно призналась Бланш. – Дика я боялась, так мне кажется.
– А сейчас вы его не боитесь?
Бланш не ответила. Дороги сидела на краю кровати с пологом, прислонившись щекой к одной из стоек.
– Но Джонни говорит, что Макколи не виноват.
– Но сейчас-то он, наверное, думает по-другому, – в голосе Бланш зазвучало удивление.
– Значит, этот человек одержимый, – грустно произнесла Дороти.
– Одержимый? – не поняла Бланш.
– Я имею в виду Макколи. Вы знаете, Джонни беседовал с ним.
– Где? В тюрьме?
– Да.
– Как все это грустно, – сказала Бланш.
Неожиданно Дороти почувствовала беспокойство.
– Семья Макколи жила здесь? Где именно? – спросила она.
– В комнате, где сейчас живете вы с Нэн. Мама мне как-то говорила об этом. Все трое, я думаю.
– Трое? Ах да, у них был ребенок.
– Кейт говорила, что ей очень жаль этого ребенка.
«Мать убита, отец в тюрьме, да еще невинно страдает», – вспомнила Дороти слова Кейт.
– Такое чувство делает ей честь, – заметила Бланш.
– А что стало с ребенком?
– Мы не знаем.
– Не знаете?!
– Его забрала тетка.
– Тетка?
– Его сестра. Как же ее звали? Папа говорил, она боролась как львица. Я никогда не встречалась с ней. К тому времени, когда она появилась здесь и подняла весь этот шум, меня уже отправили в пансион. Говорили, она сделала все, что могла. Так вот, она и забрала ребенка. Не могу вспомнить ее имени. По-моему, оно начиналось с буквы «Э».
Деревянная стойка скрипнула под рукой Дороти.
– А как звали ребенка?
Бланш задумалась.
– Мэри.
Дороти облегченно вздохнула.
– Почему же ребенка не оставили здесь?
– Думаю, мать Барта считала, что у девочки плохая наследственность: отец – преступник. Ну и тетя ребенка была полна решимости забрать девочку и сохранить все в тайне.
– Что вы имеете в виду?
– Девочка не должна была знать, что на самом деле произошло с ее родителями. Поэтому-то мы и не знаем, где она и что с ней стало.
– Понимаю, – сказала Дороти. Ее охватила новая волна беспокойства. – Наверное, вам хочется немного отдохнуть, Бланш…
– Нет, – с улыбкой ответила Бланш. – Я лучше постираю чулки. Спасибо за помощь.
Дороти заспешила вниз. От волнения у нее перехватывало дыхание. Она попыталась еще раз дозвониться до Джонни. Безуспешно. Телефон не отвечал.
В доме было очень тихо. Все было готово к предстоящей свадьбе.
Дороти уже не помнила о Бланш, Барте, Дике, вообще о всех Барти. «Эмили», – прошептала она пустому холлу.
Затем она схватила телефонную книгу и нашла нужный номер.
– Мисс Каллахэн? Вы помните двух девушек, которые приходили вместе с Джонни Симсом?
– Вы, должно быть, блондинка? – спросила Кейт, узнав ее голос.
– Да. Пожалуйста, вы не могли бы вспомнить, как звали сестру Клинтона Макколи.
– Как ее имя? Кажется, Эдит.
– О! А вы можете вспомнить, как она выглядела?
– Трудновато. Она была ниже меня ростом. Худая. Лица я уже не помню.
– А сколько лет было ребенку?
– Около трех. Клинт просто обожал дочку.
– После суда ребенка забрала тетка?
– Да.
– Вы не знаете, куда?
– Нет, дорогая, не знаю. Да и никто не знает. Она собиралась поменять имя.
– Да?
– Ей хотелось исчезнуть. Дать ребенку шанс в жизни – так она говорила. Бедная малютка. Клинт, конечно, должен знать, где девочка. Ведь он же отец, – заключила Кейт.
Дороти заметила какое-то движение за стеклянными входными дверьми.
– Большое спасибо, – быстро проговорила она, повесила трубку и в полном смятении отошла от телефона.
В комнату вошел Дик Барти.
– Привет, красавица! Где Нэн?
– Спит.
– А Бланш?
– Бланш наверху. Твоя бабушка тоже отдыхает.
– Прямо какой-то заколдованный замок, – пошутил Дик и подвинулся к Дороти. В тишине большого дома Дороти почувствовала, как между ними установилось какое-то необъяснимое взаимопонимание. Она закрыла глаза и тихо произнесла:
– Дик, прошу тебя, не женись завтра на Нэн!
– Дорогая Дороти, – помедлив, ответил он, – но ведь все уже приготовлено.
Она широко распахнула глаза. Всеми силами ума и сердца она пыталась понять и почувствовать этого человека.
– Ты любишь Нэн?
Глаза Дика заблестели, но в них не хватало глубины.
– Милая Дороти! – кончиками пальцев он легко коснулся ее щеки. – Конечно, я люблю Нэн. Зачем бы иначе мне жениться на ней?
Чувство какой-то глубокой внутренней предосторожности заставило Дороти изменить выражение лица, сделать вид, будто ей вдруг пришла в голову новая мысль.
– О Дик, ты не одолжишь мне машину?
– Нет, не могу, – ответил Дик. – Мы с Нэн должны ехать к доктору, а потом за разрешением на брак.
– Тогда, может, я возьму у Бланш или еще у кого-нибудь? – Дороти, пританцовывая, отошла от него.
– А зачем тебе машина? – Дик неотступно следовал за ней.
Дороти зашла в гардероб для гостей и взяла пальто.
– Куда ты собираешься ехать? – настойчиво добивался Дик.
Все той же легкой походкой она пошла к лестнице.
– Я спрошу у Бланш. А, минуточку, вот и Барт.
– В чем дело? – спросил Барт своим приятным голосом и улыбнулся стоящей на лестнице Дороти.
– Ей нужна машина, – сказал Дик, – но она не говорит зачем.
– Возьмите мою, – предложил Барт и так быстро достал ключи, что Дороти сразу же призналась ему, воскликнув:
– Не знаю, о чем я весь день думала! Нэн не должна выходить замуж завтра! – Она специально сделала паузу, сосредоточенно пытаясь определить реакцию Дика Барти. – Я не позволю ей выходить замуж, – вскрикнула она как девчонка, – без свадебного подарка от меня!
Дороти услышала, с каким облегчением вздохнул Дик Барти, затаив дыхание, слушавший ее монолог.
– Моя сумочка… – пробормотала Дороти и взлетела по ступенькам. Теперь она твердо знала, что существует какая-то тайна. Она была просто обязана добраться до Джонни!
Внизу Барт обратился к Дику:
– Дороти права. Свадьба означает подарки. Что бы ты хотел получить?
Дик глубоко вздохнул:
– Думаю, половины семейного дела будет достаточно.
– Трудно будет обвязать ленточкой, – добродушно сказал Барт. Он повернулся и пошел в кабинет. Оставшись один, он сел за старый отцовский стол и уронил голову на руки.
Дороти, сияя, спустилась вниз.
– Дик, ты предупредишь Бланш, ладно? Если я не вернусь к обеду, пожалуйста, не волнуйтесь.
Дик не ответил.
Когда Дороти ушла, он поднялся наверх. Бланш стояла у дверей в спальню Нэн.
– Это кто побежал вниз?
– Дороти.
– Кажется, к завтрашнему дню все готово, – вежливо сообщила Бланш. – Позвать тебе Нэн?
– Что случилось с Дороти? – спросил Дик. Какой-то звериный инстинкт в нем бил тревогу.
– Ничего, – в голосе Бланш звучало удивление.
– А по-моему, что-то случилось.
– Мне кажется, она считает, что вы слишком торопитесь со свадьбой. Это все, как мне кажется.
– Все?
– Ну, конечно, Дороти несколько смущает Макколи. Этот Джон Симс верит какой-то душещипательной истории, которую ему рассказал Макколи. Конечно, Дороти говорит…
– Рассказал Макколи? – переспросил Дик.
– Мне показалось, что, когда Джон беседовал с Макколи, он поверил его рассказу. С этого-то все и началось.
– Беседовал? С Макколи?
– Так сказала Дороти. Конечно, они разговаривали в тюрьме.
Дик повернулся.
– Нэн, наверное, задремала, – сказала Бланш. – Я посмотрю?
– Я разбужу ее, – ответил Дик.
– Так жаль будить ее.
– Что ж поделаешь, придется, – довольно мрачно проговорил Дик.
Внизу Барт говорил по телефону.
– Господин Харрис? Я слышал, мой племянник встречался с вами на прошлой неделе по вопросу крупного займа. Не могли бы вы сказать мне, какое обеспечение он предложил вам?
– Боюсь, что не смогу вам помочь, – ответил голос в трубке. – Извините. Спросите у него самого.
– Я только хотел узнать, – мягко уточнил Барт, – не предлагал ли он месяц назад в качестве обеспечения приданое своей невесты?
На другом конце воцарилось молчание. Наконец голос произнес:
– Простите меня, господин Барти, но, если я буду говорить о делах моих клиентов, у меня их не останется. Вы же знаете.
– Спасибо, – сказал Барт.
Ближе к вечеру в комнате Джонни зазвонил телефон. Это был Маршалл.
– Я хочу поговорить с вами, – сказал адвокат.
Джонни сел в машину и отправился в контору Маршалла.
В первых же словах Маршалл извинился за то, что чуть «не взорвал» Джонни. Но Джонни было не до этого: он задумал еще кое-что проверить и спросил:
– В ночь убийства Кристи вы были дома?
– Да. До тех пор, пока Макколи не вызвал меня из тюрьмы.
– Вызвал вас? – Джонни приподнялся на стуле. – А когда это было?
– Примерно в половине второго ночи. Я сразу же пошел.
– Вы встали с постели, чтобы пойти к нему?
– Ну да, – подтвердил Маршалл. – На самом деле я еще не ложился, поэтому и вставать не пришлось.
– Подождите, – остановил его Джонни, – давайте помедленнее. Вы еще не ложились в половине второго ночи?
– Я зачитался, – объяснил Маршалл. – Жена умерла много лет назад. Иногда я с трудом засыпаю.
– Значит, вы читали? – выдохнул Джонни. – И, разумеется, не в темноте?
– Едва ли. А что случилось?
– Где вы читали?
– У себя в кабинете.
– С включенным светом?
– Естественно.
– Дверь была закрыта?
– Дверь в кабинет? Я ее никогда не закрываю.
– И вы готовы повторить это под присягой? – спросил Джонни.
– Конечно. А в чем, собственно, дело?
– По-моему, вы только что опровергли новое алиби Дика Барти, камня на камне от него не оставили.
И Джонни рассказал ему все. Девушку разбудила горсть песка, брошенная в окно. Она на цыпочках крадется вниз по лестнице погруженного в темноту дома. Отец не должен проснуться. Она выходит на заднее крыльцо. Парнишка показывает на часы. «Полночь», – говорит он. А, может, так: «Посмотри, еще только полночь».
– Но если бы у вас в кабинете горел свет, то Бланш должна была его увидеть? – спросил Джонни.
– Разумеется, она не могла бы не заметить его, – грустно подтвердил Маршалл.
– Бланш… И все эти годы молчала…
– Значит, в полночь Дика Барти здесь не было!
– До часу ночи в доме горел свет, – сказал Маршалл. – Я готов подтвердить это под присягой.
– Он обманул ее, – задумчиво проговорил Джонни. – А если так случилось один раз, то могло быть и во второй.
И Джонни рассказал о налете на квартиру Кейт.
– Ну, это… Что вы собираетесь делать? – помолчав, спросил Маршалл.
– Позвоню в Сан-Франциско.
Джонни набрал номер Копленда. Женский голос сообщил ему, что мистера Копленда нет дома и неизвестно, где он, что это ей совершенно не нравится, потому что сегодня они должны ехать в гости.
Джонни положил трубку.
– Пойдемте, пообедаем у меня, – предложил Маршалл, – и все хорошенько обсудим. Как это выглядит с точки зрения закона. Что вы могли бы предъявить суду? У вас нет никаких доказательств.
А в Сан-Франциско Граймс, сидя в баре, говорил:
– Значит, так! Она видела, как мужчина в шляпе выходил из комнаты Эмили Паджетт. Хорошо! Отлично!
– Ну, видела, – отвечал Копленд. – И время подходит: семь тридцать или около того. Но она же не видела лица мужчины. Она не может опознать его.
– Послушайте, – сказал Граймс, – я буду работать вместе с полицией, а вы отправляйтесь в Хестию.
– Я?
– Вы. Если шериф соберется арестовать этого Барти, ему понадобится ваша поддержка.
– Но у нас на Барти ничего нет. Шесть голубых лепестков, три буквы на номерном знаке, шляпа и рыжеволосая женщина, которая не видела лица.
– Ну и что! Все одно к одному, – бодрым голосом сказал Граймс. – Отправляйтесь в Хестию.
– Хорошо. Я либо вылечу завтра утром, либо поеду на машине сегодня вечером. Вы со мной не поедете?
– Я трус, – ответил Граймс, – и не хочу находиться рядом с убийцей.
– А как же Симс?
– Он подобрался слишком близко, и это меня пугает.
– Вас не волнует, насколько близко подберусь я? – проворчал Копленд. – Мне нужно позвонить домой.
– Ну, Чарльз, – запричитала его молодая жена, – сегодня вечером ты же не можешь никуда ехать. Нас пригласили на бридж.
– Хорошо, тогда я полечу завтра первым самолетом, – сказал Копленд.
– Ну почему, – надула губы жена, – почему ты должен оставлять меня одну? Что случилось?
Он многого не рассказывал ей. Она была слишком молода, слишком чувствительна и так легко возбудима. Он чувствовал, что должен беречь ее от всех превратностей жизни – такую молодую, такую чистую. Если она узнает, что он собрался на встречу с убийцей… Нет, он, Чарльз Копленд, сделает все, чтобы пощадить ее.
– Я должен сообщить родственникам печальную новость, – сказал он, – о смерти. Это мой долг, дорогая. Прости меня.
Кто-нибудь из тех, кого я знаю? – выдохнула она. В ее голосе звучала мольба, чтобы это был кто-то, ей неизвестный.
Копленд подумал, что ей вовсе необязательно знать, что Эмили Паджетт была убита. Поэтому правдиво, но в то же время обманывая ее, он сказал:
– Зовут Макколи. Не думай об этом, дорогая. Я возвращаюсь домой, а поеду завтра.