Лучезарно-голубое

Глава 18

Джонни вернулся в мотель около восьми часов вечера, с трудом волоча ноги. Они с Маршаллом не нашли ни малейшего просвета в истории о двух булавках. Маршалл рассказал Джонни о Харрисе и займе.

– Нэн не может получить деньги, пока ей не исполнится двадцати одного года, – сказал Джонни. – Но я полагаю, виды на ее будущее…

– Я тоже так полагаю, – согласился Маршалл.

Ни он, ни Джонни уже не сомневались, что Дик был не только убийцей, но и охотником за приданым. Но доказательств у них не было.

Джонни открывал ключом дверь своей комнаты, когда рядом с ним неожиданно возникла Дороти Паджетт.

– Я жду тебя целую вечность!

– Откуда ты появилась? – спросил он усталым голосом. – Подожди, пока я поговорю по телефону, хорошо? Мне необходимо тебе кое-что сказать.

– А я хочу у тебя кое-что спросить, – сердито ответила Дороти. – Ты понимаешь, что свадьба состоится завтра в одиннадцать?

– О нет, нет, – Джонни шагнул в комнату, схватил телефонную трубку и снова позвонил Родерику Граймсу. Дороти тоже вошла в комнату. Она стояла, засунув руки в карманы мягкого серого пальто, и, не отрываясь, смотрела на его усталое лицо.

Было слышно, как телефонистка что-то монотонно говорит в трубку.

– Это он, – Джонни повернулся к Дороти. – Кристи убил Дик Барти. Я абсолютно уверен в этом. Но не представляю, как смогу что-нибудь доказать.

– Настоящее имя нашей тети Эмили – Эдит Макколи? – тихо спросила Дороти.

Джонни протянул руку и привлек Дороти к себе.

– Теперь ты знаешь, – вздохнул он.

Голос Граймса в трубке кричал:

– Алло! Алло!

Джонни начал рассказывать ему о происшествии на винном заводе, о несостоятельном алиби и о займе.

– Теперь я уверен, – подытожил он. – Я пойду к Нэн и заставлю ее выслушать меня. Где Копленд? Мне его здесь не хватает.

– Он уже в пути, – ответил Граймс. – Ты сказал: «Заставлю ее выслушать». Что это значит? Разве ты еще не рассказал ей обо всем?

– Я как раз собирался это сделать.

– Поторопись, – резко сказал Граймс, – если не хочешь, чтобы девушка вышла замуж за подлого убийцу. Ты должен помешать этому. Поговори с ней. Это все, что ты можешь сделать.

– А вы можете нажать на этого Харриса, – спросил Джонни, – и узнать у него про обеспечение займа?

– Да, да, – нетерпеливо ответил Граймс. – Слушай меня. Делай все, что угодно, но помешай этой свадьбе. Тут все сгодится. Скажи, что покончишь с собой или что-нибудь в этом духе. Сейчас не время щепетильничать. – Граймс повесил трубку.

Джонни повернулся к Дороти. Граймс нервничал. На сердце у Джонни было тяжело, мысли путались.

– Как ты узнала про Нэн?

– А ты? – вопросом на вопрос ответила Дороти. – Тебе Эмили рассказала?

– Да.

Дороги слегка отодвинулась.

– О Дотти, чтобы сохранить эту тайну, Эмили отказалась от своего имени, от своей личности, – устало объяснил Джонни. – Макколи оборвал всякую связь со своей единственной дочерью. Чтобы сохранить тайну от всех, и прежде всего – от Нэн, многое было принесено в жертву за эти семнадцать лет. Как же я мог сразу все выболтать? Сам Макколи просил меня сначала выяснить, а уж потом…

– Что выяснить?

– Действительно ли Дик убил Кристи. Только чтобы Нэн была счастлива, Макколи был готов поверить, что все эти годы он, возможно, ошибался.

– Чтобы Нэн была счастлива, – медленно повторила Дороти.

– И все же, как ты узнала?

– Бланш рассказала, что у ребенка была тетка. Потом я поговорила с Кейт. По ее словам, Макколи просто обожал ребенка.

Прошлое взволновало Дороти.

– Макколи? Да, обожал. «Полли Макколи» – так он называл ее. Глупый детский стишок.

– Полли Макколи, – Дороти попыталась улыбнуться, потому что почувствовала, что вот-вот заплачет.

– Макколи вовсе не сумасшедший, – грустно сказал Джонни. – Он – святой. Что за времена, если невозможно отличить святого от психа. Страдания довели его до болезни. Он знает, что не виноват в смерти Кристи, что ее убил Дик Барти. И тем не менее, – Джонни стукнул ребром ладони по руке, – у него осталось столько душевной щедрости, он помнит, каково быть молодым и влюбленным!

– Бедный человек! Бедная Эмили! Джонни, ты должен был все рассказать нам!

– Я не был уверен до конца.

– Это было совсем необязательно, – вспыхнула Дороти. – Кто дал тебе право судить? Ты не судья. О Джонни, она должна все узнать прежде, чем выйдет за него замуж. Ты не должен допустить, чтобы она, ничего не зная, разбила сердце своего отца! Джонни, это же неправильно! – Дороти почти кричала.

– Бедная Нэн, – мрачно произнес Джонни.

– Бедный Клинтон Макколи, – горячо возразила Дороти.

Дороти нужно было вернуть машину Барту, поэтому они с Джонни поехали в ней. По дороге Джонни рассказал ей о том, что старик посылал деньги на воспитание ребенка и что, по всей видимости, Дик просто охотился за деньгами.

Его слова не очень удивили Дороти.

– Я ожидала чего-нибудь в этом роде, – только и сказала она.

– Значит, ему нужны были ее деньги, – продолжал Джонни. – Мне кажется, он был в бешенстве, когда старик не оставил ему пая в семейном деле. Если бы только Нэн могла понять это!

Дороти вздрогнула:

– Джонни, по-моему, Дик – просто чудовище. Правда?

– Увертливый парень, – пробормотал Джонни. – Но у нас нет никаких доказательств. Хорошо, он подстроил себе алиби. Но зачем он это сделал, мы доказать не можем. Хотя для чего бы ему понадобилось, если он только не знал, когда умерла Кристи? Ты можешь придумать?

– Не кажется ли тебе, – спросила Дороти, – что Макколи посадили в тюрьму без достаточных доказательств?

– Сейчас-то кажется. Сейчас, когда нет того общего настроя против него.

– Бедный Клинтон Макколи.

Джонни хотел снова сказать: «Бедная Нэн!», но передумал.

Дверь открыл Барт.

– Входите, пожалуйста, – вежливо пригласил он. – Вы уже ужинали? Мы все покорно сидим в кабинете, потому что гостиную нельзя пачкать. Говорят, ее уже приготовили к свадьбе. Проходите, проходите.

Дороти сняла пальто и бросила его на стул. Не сказав ни слова в ответ, лишь ограничившись вежливыми кивками, они пошли вслед за Бартом.

В маленьком кабинете горел камин, который, скорее, украшал, чем согревал комнату. Старая дама еще не спала. Она сидела в своем кресле в том самом углу, в котором Джонни в первый раз увидел ее. Она явно была чем-то рассержена. Бланш и – подумать только! – Барт попросили ее покинуть гостиную. В комнате хозяйничала Бланш. Она улыбкой приветствовала гостей.

– Все готово. Цветы для корсажей доставят завтра с утра.

– «Дева слышит веселый звон», – странным голосом процитировала Дороти.

Слева от камина в черном кожаном кресле сидел Дик Барти, а около него на черной кожаной скамеечке для ног примостилась Нэн. Она едва заметила вновь прибывших. На ее лице отражалось ожидание предстоящего чуда.

– «Гостей позвали, накрыли стол, и дева слышит веселый звон, – подхватил Барт. – Держись подальше, убери руки от меня, старая деревенщина!…» Присаживайтесь, мисс Дороти. А я принесу еще один стул.

– Не беспокойтесь обо мне, – остановил его Джонни. – Лучше я скажу свою речь стоя.

Дик Барти резко откинул голову. Нэн, казалось, ничего не слышала.

– Очевидно, я и есть «старая деревенщина», – сказал Джонни. – Я должен сообщить вам кое-что. – Он почувствовал охватившее всех напряжение и решился: – Эмили Паджетт открыла мне секрет.

– Что он говорит? – пролепетала старуха. – Что вы говорите, молодой человек?

– Послушайте меня внимательно, – обратился к ней Джонни. – У Клинтона Макколи и его жены Кристи была маленькая дочка.

– Да, – согласилась старуха, – маленькая девочка. Ее звали Мэри. Мэри Кристина.

– Нэн и есть эта маленькая девочка.

Барт, который стоял, прислонясь к стене, в изумлении наклонился вперед.

Бланш вскинула голову.

– Кто? – переспросила старуха.

– Эта девушка, – громко и ясно произнес Джонни, указывая на Нэн, – ваша правнучка. Ее настоящее имя Мэри Макколи.

Нэн и Дик в углу даже не пошевелились.

– Тот человек в тюрьме – твой отец, – продолжал Джонни, стараясь говорить как можно мягче. – Он не убивал твоей матери. Он считает, что это сделал Дик. Понимаешь, Нэн?

– Я знаю, – мечтательно произнесла Нэн. Она откинулась назад, а Дик, наоборот, наклонился к ней, теперь они почти касались друг друга.

– Мы догадались об этом только сегодня, – дружелюбно сообщил Дик. – Это все объясняет: почему вернулась тетя Эмили, почему Симс вел себя таким образом. Как только я узнал, что он виделся с Макколи, мне все стало ясно. – Он поцеловал Нэн в волосы. – Ну и что дальше? – спросил он.

Джонни был совершенно раздавлен.

– Да, Нэн, именно поэтому Эмили и вернулась! – взволнованно воскликнула Дороги. – Она хранила этот секрет с той поры, когда тебе было еще три года. А потом по телефону ты назвала ей имя Дика. Ты понимаешь?

– Конечно, понимаю, – ответила Нэн. Ее лицо не утратило восторженного выражения. – Я всегда это чувствовала. Я знала, что мой дом – здесь.

– Вы уверены в этом, Симс? – живо спросил Барт. – Вы нас не разыгрываете?

– Не разыгрываю, – утомленно ответил Джонни. – Спросите Чарльза Копленда из Сан-Франциско. Это поверенный Эмили. Или Клинтона Макколи, который еще жив и страдает…

Лицо Нэн не изменилось. «Мы потеряли ее, – с болью подумал Джонни. – Она потеряна для Эмили, которая доверилась мне. Потеряна для Макколи, который тоже доверился мне».

– Дочка Кристи? – переспросила старуха. – Значит, она дочь дочери моей дочери! – Она просияла от восторга и обрадовалась, как ребенок. – Моя дорогая!

– Вы – моя прабабушка? – робко спросила Нэн. – А вы – мой дядя Барт?

– Дик, и давно ты об этом знаешь? – поинтересовался Барт.

– Я догадался обо всем только сегодня, – ответил Дик.

Нэн прижалась к нему.

– Теперь-то мы поняли…

– Что же вы поняли? – резко спросила Дороти.

– Почему мы полюбили друг друга так внезапно и так… так сильно. – Нэн раскраснелась от смущения. – Это потому, что мы уже знали друг друга много лет тому назад. Дик знал меня, когда я была еще трехлетним ребенком и обожала его. В наших сердцах сохранилась память об этой давней привязанности. – Джонни стало плохо от таких слов. – Мы не состоим в родстве, – продолжала Нэн, – но у нас общий дом. И мы это сразу почувствовали.

Дик обнял Нэн за талию.

У Джонни сжалось сердце и стало тяжело на душе. Теперь он понимал, что выбрал не то оружие. Все свое время он тратил на поиски и проверку мелочей: алиби, булавок. Он искал доказательства. А Дик Барти потратил это время на куда более важные вещи. Дик первым завладел умом и сердцем Нэн и позаботился о ее душевном состоянии. Он ослабил остроту заявления, сделанного Джонни, внушил свою точку зрения на факты, изменил их, сделал их неотъемлемой частью мечтаний Нэн.

«Идиот, идиот», – ругал себя Джонни. Дик сумел сделать так, что даже предположение о том, что он – убийца, уже не внушало ужаса. Нэн казалась успокоенной и вполне удовлетворенной. Что он мог этому противопоставить? Набор незначительных фактов: машину Дика, замеченную на верхней дороге, обман девушки, мужчину, читавшего книгу при включенном свете. Все это сейчас не срабатывало.

«Помоги мне Бог, – подумал Джонни, – если я и впредь буду полагаться на логику!»

И все же он должен был достучаться до Нэн.

– Твой родной отец думает, что это Дик убил твою мать, – решительно сказал Джонни. – Твой отец жив, Нэн. Разве ты не хочешь увидеться с ним?

– Конечно, хочу, – спокойно ответила Нэн. – В свое время.

– В свое время! – взорвалась Дороти. – Да что с тобой происходит?

– Просто завтра я выхожу замуж, – терпеливо объяснила Нэн.

– Но это же невозможно, – разозлился Джонни. – Нэн, послушай же меня! Твой отец любил тебя, любил всю твою жизнь…

– Я не помню его, – произнесла Нэн. – Я не видела его с тех пор, как помню себя…

– …так сильно любил тебя, что сделал все, чтобы ты не видела его и не помнила о нем. Он пожертвовал…

– Но Дик не убивал Кристи, – решительно произнесла Нэн. – И я не знала, что мой отец в тюрьме. Я же не виновата в том, что ничего не знала. Я не знаю, убил ли он мою мать. Он говорит, что нет. Мне… мне очень жаль. Я только знаю, что Дик никого не убивал, что он любит меня, где бы и кем бы ни был мой отец.

– Из-за тебя твой отец заболел, – закричал Джонни. – Он испытывает страшные душевные мучения.

Честные глаза Нэн посмотрели на Джонни.

– Но ему нет нужды так страдать, – объяснила она. – Неужели ты не понимаешь? Мне очень жаль, что он заболел, и мне больно оттого, что он так думает. Но это же не наша с Диком вина.

Все находившиеся в комнате внимательно следили за происходящим, исключение составляла только старуха, которая бесшумно шевелила губами.

Наконец Дороти спросила:

– Нэн, неужели тебя все это совершенно не интересует?

– Меня интересует только правда, – решительно заявила Нэн, гордо подняв голову.

– Правда заключается в том, – спокойно заметил Джонни, – что твой отец прав.

Теперь Дик отстранил Нэн и поднялся с кресла.

– Повторите, что вы сказали?

– Охотно, – согласился Джонни. – Макколи прав. Это вы убили Кристи.

Дик напрягся, приготовясь нанести удар. Неожиданно между ними возник Барт.

– Успокойся! – Потом он обратился к Джонни: – Почему вы позволяете себе говорить подобные вещи?

– Во-первых, – ответил Джонни, – алиби, которое подтвердила Бланш, фальшивое. В полночь его там не было.

– И отсюда следует, что я был здесь и убил Кристи? – спросил Дик с угрожающими нотками в голосе. – Потому что вас это устраивает?

Нэн вскочила.

– Дик, пожалуйста! Джонни, пожалуйста! – Она заломила руки. – Джонни, я прошу, послушай меня и поверь! Что бы ни случилось, я никогда, никогда не выйду за тебя замуж.

Джонни посмотрел на нее. Как она была молода! Он был готов простить ее, если бы это сделало ее хоть чуть-чуть счастливее.

– Я знаю это, – серьезно сказал он.

Обеими руками Дик осторожно усадил Нэн на кожаную скамеечку. Барт не обратил на нее никакого внимания.

– Вы располагаете еще чем-нибудь, чтобы утверждать виновность Дика?

– Да, например, сегодня утром он был бы рад, если бы я взлетел на воздух! – воскликнул Джонни.

– Я бы взлетел на воздух вместе с вами! – остановил его Дик. – Мне кажется, Симс, вы не понимаете того, что происходит. Завтра я женюсь. Потом мы уезжаем в свадебное путешествие. У меня есть более важные дела, чем спорить тут с вами о том, что произошло семнадцать лет назад. – Дик возвышался над всеми, огромный, опасный, умный. – Неужели вы всерьез полагаете, что мы отложим свадьбу? – с издевкой спросил он. – Отложим из-за того, что вы считаете меня злодеем? Конечно, в ваших глазах, Симс, я настоящий злодей: ведь я увел вашу девушку. Вот в чем причина и сущность ваших переживаний!

– Ох, Джонни, ну почему ты такой злой, – взмолилась Нэн. Она верила всему, что говорил Дик.

Старуха заерзала в своем кресле.

– Бланш, пойди и принеси портрет Кристи.

Бланш изумленно встала:

– Может быть, мама, лучше увезти вас отсюда?

– Нет, нет, – ответила старуха, – ни в коем случае. Я хочу, чтобы девочка посмотрела на портрет своей матери.

– О да, прошу вас, – выдохнула Нэн, – прабабушка!

Барт взял Джонни за рукав и сказал:

– Вы не смогли ничего доказать, Симс.

– Ну, хватит об этом, – жалобно пробормотала Бланш и пошла в холл.

Дороти стояла, скрестив руки на груди и опустив голову.

– Еще одно слово об этом убийстве, Симс, – пригрозил Дик, – и я выкину вас из этого дома. Вы нас очень обяжете, если оставите нашу семью в покое.

Джонни поспешно сказал:

– Старый мистер Барти каждый год посылал Эмили пять тысяч долларов на воспитание ребенка. – На лице Барта появилось выражение интереса. – Мистер Копленд положил эти деньги под процент. Деньги, которыми ты, Нэн, владеешь, это деньги Барти.

Нэн посмотрела на Дика и улыбнулась.

– Да послушай же меня, – взмолился Джонни. – Дик знал, что ты богатая наследница. Ему нужны были деньги, чтобы выкупить часть семейного дела. Он хочет владеть им.

– Конечно, он хочет купить часть дела и стать партнером Барта. Ведь это же семейное дело, – спокойно ответила Нэн. – И это замечательно!

Барт прищурил глаза:

– Значит, деньги Нэн – это деньги моего отца?

– Да, – подтвердил Джонни. – Вы можете проверить. Спросите Копленда. А теперь ответьте, почему Дик сам повез последнее письмо деда в Сан-Франциско?

– Потому что меня попросили об этом, – ответил Дик. – И, кажется, вы не поняли, что я сказал…

Барт снова встал между ними. В этот момент в комнату торопливо вошла Бланш с небольшой картиной в руках. Это был портрет женщины.

– Это Кристи, ее рисовал Натаниэль, – сказала Бланш, обеспокоенно скользя взглядом по лицам.

Дороти медленно поднялась и посмотрела на портрет. Джонни тоже взглянул на него. Смеющееся юное лицо. Чуть высоковатые скулы. Светло-коричневые волосы, волнами убегающие с чистого лба. Блестящие голубые глаза. Нежные брови. У Джонни перехватило дыхание. Не приходилось сомневаться в том, что все думали о Натаниэле Барти и его картинах. Этот человек был бесспорно талантлив. Он жил среди тех, кто был неспособен понять его.

– Дайте мне, – приказала старуха. – Детка, подойди, посмотри на портрет своей матери. Правда, она такая хорошенькая и милая?

Нэн поднялась со своего места.

Джонни хрипло проговорил:

– Ее убили на том самом месте, где ты стоишь, Нэн.

На глазах у Нэн заблестели слезы:

– Джонни! Не будь таким ужасным! Уходи! – Потом она опустилась на колени около старухи и сказала: – Она была очень красивой.

– Нэн, Дику нужны твои деньги, – громко произнес Джонни. У него было такое ощущение, что он кричит в пустоту. Нэн стояла на коленях спиной к нему. Она даже не повернула головы.

– Уйди с дороги, Барт, – прорычал Дик.

– В моем доме ты не посмеешь никого ударить, – остановил его Барт – Симс, вам лучше уйти.

– Все это уже не имеет значения, Джонни, – послышался голос Дороти. Джонни посмотрел на нее. – Завтра свадьба, – спокойно продолжала она. – Уже ничего не поделаешь.

Джонни повернулся, вышел из кабинета и пошел по красному ковру холла. Барт следовал за ним. Потом он обогнал Джонни и открыл перед ним входную дверь.

– Мне очень жаль, – сказал он на прощание.

– Чего? – с горечью спросил Джонни. – Того, что убийство сошло ему с рук?

Их глаза встретились, и Джонни заметил, что Барт встревожен.

– До свидания, – сказал Джонни.

– До свидания.

Дверь закрылась. Джонни стоял на крыльце. Машины у него не было. Он быстро пошел по аллее между деревьями. Перед ним лежала зеленеющая пустынная равнина.