Лучник

Глава 25

Спустя неделю кровоподтёки сошли, оставив на теле широкие пятна синяков. Голова болит от резких движений, но не постоянно, я даже смог показать Галиону пару приёмов. Чем привёл толстячка в щенячий восторг. Тяжелые мысли, мучавшие с злополучного случая на арене, улеглись массивными пластами, давят на сознание каждую ночь.

Утром, начавшимся ближе к полудню, Галион с улыбкой пригласил на конную прогулку. Я согласился и вышел во двор, закинув лук за плечо и закрепив тул на поясе. У ворот ждёт, ударяя передними копытами землю, пара коней, чёрных, как смоль.

Пара слуг помогла Галиону взобраться в седло, конь фыркнул, покосился карим глазом, мотнул головой. Я взобрался в седло без помощи, сжал поводья левой рукой, ладонь правой положил на бедро.

– Ух…ну что, дорогой друг, вы готовы? – пропыхтел Галион, берясь за повод обеими руками и стараясь поймать стремя левой ногой.

– Вполне, хотя давно не ходил верхом, очень давно.

– А я вот…уф…стараюсь каждую неделю…это…ух…знаете ли полезно для здоровья и вес помогает сбросить.

Я вгляделся в раскрасневшееся лицо, с крупными каплями пота на лбу, вежливо улыбнулся. Слуги выглядят не лучше, будто заколачивали сваи в сухую, каменистую землю. Ворота распахнулись бесшумно, кони с готовностью потрусили по дорожке, даже без понуканий. Галион качнулся в седле, как бурдюк полный вина, прокричал нечто на странном гортанном наречии.

Подковы коротко прозвенели по каменным плитам, бодро застучали по утоптанной земле. Тёплый ветерок ударил по лицу, запутался в волосах, я недовольно провёл пальцами. Зарос, надо навестить цирюльника, а вот бородку…бородку можно и оставить, разве что подровнять слегка… Хотя нет, в пекло лишнюю мороку, да и враг может уцепиться.

Мимо проплывает густая стена леса, в траве порхают бабочки, странное зрелище для начала осени. Деревья уже начали окрашиваться в жёлтый с примесью фиолетового и алыми вкраплениями. Галион весело рассказывает о сделке по продаже вина на острова и крайне выгодном курсе на магическую руду.

Кони идут бок в бок, потряхивают головами, дорога плавно свернула на холм, показалась деревня. Галион удивлённо замолк, у въезда в деревню столпился народ, ветер доносит злобные вопли. С вершины холма видно, как крестьяне окружили лохматого мужика и скопом охаживают оглоблями. Лохматый катается по земле, закрывает голову локтями, палки часто ударяют по земле, вскидывая клубы пыли.

Галион стукнул коня пятками под рёбра, неожиданно гикнул. Животное всхрапнуло и нехотя перешло на бег. При виде двух всадников крестьяне расступились, держа оглобли наготове.

– Что здесь происходит? – с любопытством спросил Галион.

От толпы отделился старик с седой бородкой, низко поклонился, сказал слегка дребезжащим голосом, контрастирующим с широкими плечами:

– Доброго вам дня, господарь Галион. Разбойника судим, давеча шайка налёт сделала, двух коров увели, а пастуха Ляшко посекли насмерть. Этого вот, поймали, когда девку на сеновал тащил.

Разбойник отнял руки от головы, с надеждой поглядел на нас, испуганно косясь на войта. Лицо распухшее, похожее на уродливую маску из грязи, только глаза злобно сверкают. Увидев толстячка, разбойник тяжело перевалился на бок, встал на колени и взмолился, воздевая руки:

– Господин! Сжальтесь! Не разбойник я, просто приблуда, а девка…она сама хотела…

Голос тонкий, лишенный какого-либо мужества, будто говорит ребёнок, запертый в теле взрослого. По лицу Галиона пробежала судорога, он оглядел собравшихся, вперил взгляд в глаза молящего.

– Сжечь его, у леса, так чтобы ветер разносил вопли до самой чащи, жечь на медленном огне, отгоняя дым, что бы голосил до самой смерти!

Я вздрогнул, голос толстячка, без перехода стал жестким, похожим на лязг металла. Разбойник обомлел, глупо раззявив пасть, да так и остался, пока двое дюжих мужиков не утащили в деревню. Войт низко поклонился и последовал за ними, бодро отдавая приказы мужичью, двое выхватили топоры из-за пояса и бросились к лесу.

***

Отъехав от деревни, я удивленно спросил:

– А не слишком ли это…жестоко?

Галион тяжело вздохнул, развёл руками, став похожим на сказочного колобка, виновато улыбнулся.

– Скорее всего, я знаете ли, человек мягкий, добрый, даже трусливый, от того и люблю смотреть бои. Приятно, когда бьют не тебя… будь моя воля, я бы таких тварей запирал в тюрьмах и рудниках, пока не перевоспитаются и не искупят вину трудом. Но увы, такое сработает, только если все люди будут…культурнее? А так, лучше я отправлю на рудник наёмных рабочих, они работу сделают качественнее, а на вырученные деньги накормят семьи. Тем самым снижая преступность на почве голода.

– Хм…

– Понимаешь, да человек может перевоспитаться, но это не люди, скорее существа на них похожие. Выбравшие самый лёгкий путь выживания, забрать готовое. Из такого пахарь уже не получится, нет, конечно, есть прецеденты. Но будем честны, скольких пахарей они убили, прежде чем самим встать за плуг? То-тоже. Так что куда выгоднее их всех истреблять, так что бы у других тварей поджилки тряслись. Страх заставляет ошибаться, мешкать, что и ведёт к скорой поимке.

Я промолчал и оглядел Галиона новым взглядом.