Лунная дорожка счастья

Глава тринадцатая

Барт смотрел на Кристину, удивляясь той волне нежности, что охватила его. Она свернулась в кресле в таком глубоком сне, что его приход не пробудил ее. Барт заметил, что она умылась, и его рука непроизвольно дернулась, словно он мог стереть синяк с ее щеки.

Они с Фарренсом больше ничего не нашли у индейской пещеры. Никаких доказательств, указывающих на то, что смерть мексиканца была не просто несчастным случаем в горах. Но тревога не покидала Барта, хотя он и пытался избавиться от нее.

Из Стоун Хауса доносился лай Горниста, и все выглядело как обычно. Однако Барту не нравилось, что Кристина вернется туда к ночи. Он решил убедить ее остаться в лесничестве, но Фарренсу об этом ничего не сказал. У главного лесничего были старомодные представления о собственности и репутации подчиненных. Он только попросил Фарренса отвезти его в Лост Хорс.

Сейчас Барт думал, сможет ли он отнести Кристину в спальню, не разбудив. Более всего она нуждалась в отдыхе, в отдыхе и защите.

Но словно почувствовав его присутствие, глаза ее раскрылись и губы встрепенулись в легкой мягкой улыбке.

— Барт, — шепнула она, — я рада, что ты вернулся.

Он тоже улыбнулся.

— А я рад, что ты немножко поспала.

Она потянулась и испуганно охнула от болезненных ощущений. Воспоминание о том, что произошло, тенью легло ей на лицо.

— Антонио? — спросила она быстро.

— Ты оказалась права. Это, должно быть, случилось моментально, шея сломана. Никто не смог бы ничего сделать для него.

Она вяло кивнула.

— Если б только я не предложила идти туда — забираться поверх пещеры. Я ведь знала, что там нет ограды.

— Это могло случиться где угодно, на любой скале. Это не твоя вина. Он не должен был делать этого. Не должен, если думал об опасности.

— Я знаю, но…

Ее чувство вины было естественной реакцией. Ведь последствием каждой трагедии всегда бывает «если бы…» Барт знал это по себе… если б только он приложил больше усилий, чтобы пораньше поговорить с Альварадо, все можно было бы предотвратить.

Барт посмотрел на ее несчастные глаза и подумал: «А насколько серьезен был ее интерес к Альварадо?». Эта непрошенная мысль отвлекла его.

— Я хочу приготовить тебе поесть. Ты должно быть уже здорово голодна.

Он быстро подогрел суп, приготовил тосты и чай, проигнорировав вначале ее заявление о нежелании есть, а затем ее предложение помочь.

Кристина ела, удивляясь своему внезапному аппетиту.

— Ты ловко управляешься на кухне, Барт.

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Холостяк должен уметь себя обслуживать.

— Ты никогда не был женат?

— Один раз, из этого ничего не вышло. — Под ее сочувственный вздох он добавил: — Это давно уже меня не беспокоит. — И переменил тему. — Кристина, я думаю, лучше бы тебе остаться на ночь здесь. Я не хочу, чтобы ты оставалась одна в Стоун Хаусе.

Она быстро взглянула на него:

— Твои подозрения не исчезли? Ты что-нибудь нашел?

— Нет, — признался он, — всего лишь предчувствие, от которого не могу избавиться.

Кристина и сама не могла избавиться от необъяснимого ощущения опасности, но она намеренно спокойно сказала:

— У меня есть Горнист, я и не буду одна. — Она резко отставила чашку. — Бедный Горнист, ему нечего поесть. — Она взглянула на часы и только сейчас увидела, что стекло на них разбито. — Который час, Барт?

— Четверть десятого.

— Бедный пес умирает от голода. — Она поднялась.

Барт тоже поднялся.

— Я могу покормить его. Он меня любит и, я думаю, пустит в дом.

— Нет, — решила Кристина, — он без меня будет несчастен. Я и так слишком часто оставляла его одного на этой неделе.

Барт удивился тому, что не заметил раньше: до чего решительными и твердыми могут быть линии ее губ. И он испытал совершенно дикое желание схватить ее и поцеловать эти упрямые губы. Но сдержал себя и лишь покачал головой.

— Ты можешь быть сильной женщиной, Кристина Вилз.

И объяснил, что оставил свой грузовик у Стоун Хауса с тем, чтобы отвезти ее домой утром, как он надеялся, или сейчас, если она так настаивает. Линия ее подбородка смягчилась.

— Я очень ценю твое внимание, Барт.

В «шевроле» Барт положил на сиденье второй портативный радиопередатчик.

— По крайней мере возьми это с собой. При малейшем подозрении, что кто-то вертится вокруг, вызывай меня.

«Как он добр, — подумала она, откидываясь назад, — добр и заботлив, и, конечно, очень привлекателен».

Она чувствовала себя очень неловко от того, что так неверно судила о Барте, изводила его и насмешничала все эти месяцы.

На повороте к ранчо Стоун Хаус он спросил:

— Есть кто-нибудь, кто мог бы остаться с тобой на ночь?

Кристина подумала об Эмми Хокинс, полагая, что дружелюбная маленькая женщина не откажет в помощи. Но она захочет болтать, захочет узнать детали случившегося, а Кристине не хотелось снова все ворошить.

— Нет, мне никого не надо, правда, Барт.

И она была вдвойне рада этому решению, когда увидала трейлер Хокинсов с погашенными окнами: они, без сомнения, уже спали.

— Как насчет Филлипса? — спросил Барт с неохотой. — Кажется, ты хотела, чтобы я его известил о происшедшем, где он остановился?

— В мотеле «Окотилло» в Джошуа Три, но он сегодня пополудни уехал в Лас-Вегас.

Кристина поймала себя на том, что она даже и не думала о Хейле после того, как они с Антонио взобрались на первую возвышенность. Хорошо, что он уехал, и представила его резкую реакцию: «А что ты ожидала, карабкаясь, как полоумная коза, по этим Богом забытым горам?».

Барт взглянул на нее краем глаза.

— Он остановится здесь на обратном пути?

— Сильно сомневаюсь, — ответила она с грустью и радостью одновременно.

Барт, наконец, позволил себе немного расслабиться и вел машину по петляющей дороге одним сильным указательным пальцем, зная, что у него прекрасный руль.

— Что ты сказала делает Филлипс?

— По-моему, я ничего не говорила, но у него несколько ювелирных и антикварных магазинов с товарами из Латинской Америки. Он был приятелем моего мужа.

— Хм, полагаю, ты с ним переписывалась и все такое, с тех пор как находишься здесь.

Кристине не хотелось продолжать беседу, она слишком устала для разговоров. Но подумала, что Барт пытается отвлечь ее. Жаль, что он выбрал столь неприятную тему. Разумеется, он не мог этого знать.

— Да нет. Хейл написал раз или два, но я не ответила — мне нужно было полностью отойти от всего, что было там, внизу.

— Да? У меня было такое впечатление, что ты его пригласила.

— Нет… он решил поехать в Лас-Вегас и просто остановился по пути. Я была удивлена, увидев его. — Она решила не объяснять подробности теперь, когда все, — что бы там ни было у нее с Хейлом, — закончено.

Он кивнул и молчал весь оставшийся путь.

Когда Кристина открыла дверь, Горнист запрыгал вокруг нее, поскуливая и стараясь лизнуть в лицо. Она села за стол и обняла его. Она знала, что ему нужно было вновь обрести уверенность в том, что его не бросили. Наконец, радостный и довольный, он выбежал во двор.

Кристина осторожно потрогала синяк на руке, задетый его лапой, и состроила гримасу:

— Кажется, он мне рад.

Любовавшийся ими Барт спросил:

— Скажи, где его еда, и я приготовлю, пока ты примешь горячий — именно горячий — душ, он снимет усталость.

Волны усталости снова накатили на нее, и она не возражала. Пока он открывал банку с мясом и смешивал его с перловкой, в душе лилась вода. Наблюдая, как Горнист жадно ест, Барт размышлял над тем, что узнал от Кристины.

Временами у нее бывал злой язык, но она была находчива и сострадательна, а в ее хрупком тонкокостном теле была здоровая крепкая основа. Слава Богу, что Кристина совсем не похожа на ту высокомерную городскую девушку, какой показалась ему в самом начале. В ней, как в женщине, было как раз то, что он искал в Милли, а он был слишком неопытен тогда и видел то, чего не было.

Барт резко прервал свои размышления, со вздохом напомнив себе, что она была также молодой вдовой, и, видимо, все еще горевавшей по мужу. Или же она была из тех, кто готов увлечься любым более менее интересным мужчиной — Филлипс, Альварадо?..

«Но какое ему до всех этих подробностей дело, он ведь убежденный холостяк», — думал Барт.

Кристина появилась в чистеньком узорчатом халате, с полотенцем на голове. Она выглядела ослепительно чистой, несмотря на синяк на щеке и темные круги под глазами. Но Барт видел усилие, с которым она держалась на грани изнеможения. Заправив керосином лампы и плиту, он сказал на прощанье:

— Закрой за мной дверь и отправляйся прямо в постель, Хелен Фарренс придет к тебе утром, и я тоже загляну. А пока надо спать.

Она кивнула, но когда он был уже у двери, робко позвала:

— Барт… Спасибо.

Он подошел к ней и пожал ее протянутую ладонь обеими руками. Ни слова не говоря, нежно провел пальцем по ее щеке и подбородку. Их глаза встретились…

— Спокойной ночи, Кристина, — и он быстро вышел.

Барт подождал снаружи, услышав, как она повернула ключ в замке, посмотрел на окна и сквозь шторы увидел, что Кристина поднимает лампу и уходит из кухни. Он медленно побрел к своему пикапу, несколько долгих минут сидел за рулем, раздумывая не развернуть ли сложенное за сиденьем одеяло и не устроиться ли в машине на ночь. Однако никаких явных признаков опасности не было.

«Неужели я стал похож на ловца заблудших упрямиц с большими карими глазами и храбро выпяченным подбородком?» — с негодованием подумал он и, резко повернув ключ зажигания, поехал прочь от Стоун Хауса.