Лунная дорожка счастья

Глава восьмая

Беседа перешла на другие, менее мрачные темы, но спокойные и уверенные слова Антонио запали ей в душу. Может быть поэтому придя домой, Кристина немного нервничала. Собираясь выпустить Горниста на вечернюю прогулку, она вдруг вспомнила, что не заправила кухонную плиту керосином и что оставшегося топлива едва ли хватит на то, чтобы приготовить завтрак.

Она вышла к бочке с керосином, чтобы наполнить банку. Горнист поднял голову, принюхиваясь к темному сырому ветерку и глядя на плывшую в вышине, почти полную луну, подернутую легкими облаками. Ужасающее спокойствие подчеркивалось леденящим душу хохотом филина и далеким, раздраженным лаем лисицы.

Кристина закрыла кран и посмотрела на восток — туда, откуда доносился лай. Искорка света загорелась и погасла так быстро, что она даже не смогла понять, показалось ей, или нет. Думая об этом, она принялась внимательно всматриваться в обманчивые лунные тени, но так ничего и не увидела.

Вдруг Горнист злобно зарычал. Ужасный звук заставил Кристину застыть с банкой керосина в руке. Поборов оцепенение, она бросилась к дому, резко окликнув на ходу собаку. Захлопнув дверь, она прислонилась к ней, ощущая как сильно бьется в висках кровь и колотится сердце.

Несколько глубоких вдохов успокоили ее, и она уже упрекала себя за такой страх. Очевидно, все эти ужасные фантазии были навеяны разговором о Бегли и дядюшке Сперджене. В конце концов, даже если кость принадлежала Бегли и даже если он не умер естественной смертью, то это произошло почти три года назад. Его убийца, если он и существовал на самом деле, вряд ли бродил бы до сих пор в окрестностях Стоун Хауса.

Она принялась заправлять плиту керосином. Горнист часто рычал, почуяв поблизости какого-нибудь кота, а свет, — если это был свет, а не отражение лунных лучей от кристаллика кварца или слюды — мог принадлежать Барту Девлину или другому лесничему, чьи обязанности — ей это было известно — вполне могли заставить их бродить в темноте. Ведь прошлой ночью Барт был поблизости, когда увидел машину Хейла.

Вылив керосин, она собралась отнести банку во двор, но остановилась у самой двери.

— Не дури, — сказала она себе вслух и вышла наружу.

Ночь была тиха, спокойна и прекрасна. Усмехнувшись над своими недавними страхами, она вошла в дом и легла спать. Но, когда Кристина проснулась, они упрямо продолжали кружиться в ее сознании, как темная пелена, затмевавшая дневной свет.

Во время утренней прогулки с Горнистом она неожиданно вспомнила слова Антонио. «Человек», — сказал он. И это было правдой. Самый опасный и иррациональный зверь с начала творения мира.

Но какого же человека мог бояться дядюшка Сперджен? Знал ли он об исчезновении Бегли больше, чем сказал? Известно, что он не очень любил распространяться о своих делах. Может быть, он нашел того, кто убил Бегли, и решил отомстить этому человеку сам. Она подумала, что это было бы в его характере. Сперджен добровольно не обратился бы за помощью к властям. Всю свою жизнь он старался по возможности избегать контактов с ними.

Размышления Кристины были прерваны лаем Горниста, который забежал на вершину холма и теперь пристально смотрел на что-то впереди себя. У нее похолодело сердце: два человека — мертвых? — неподвижно лежали среди цветов. Но тут один из них сел на корточки и недовольно взглянул на Горниста.

— Ну, вот и все. Премного благодарен тебе, пес.

Его светлые волосы спускались на ворот рубахи, а короткая кудрявая борода делала его молодое лицо совсем юным. Он был похож на загримированного подростка. В руках у него были блокнот и карандаш. Второй тоже поднялся, убирая камеру в сумку. Он таращился на Кристину поверх шикарных черных усов, которые, соединяясь с бакенбардами, терялись в его густой шевелюре.

— Леди, это ваша собачонка?

— Ко мне, Горнист! — позвала Кристина.

Эти молодые люди нравились ей все меньше и меньше. Возможно, Горнист и не самый лучший представитель домашних животных, но слово «собачонка» уж никак к нему не подходило. Она ласково потрепала его за шею.

— Этот пес угрожает великой поступи науки. Мне казалось, что в Монументе собак следует держать на поводке.

— Он имеет больше прав находиться здесь, чем вы, — огрызнулась Кристина, но любопытство, все-таки, взяло в ней верх, — что вы имеете в виду, утверждая, что он угрожает «великой поступи науки»?

— Мы пытаемся провести за пару недель полевые испытания для научной работы нашего хозяина, — ответил Борода, — «Роль степного сумчатого суслика в экологии пустыни Мохау».

Кристина окинула его недоверчивым взглядом.

— Вы меня разыгрываете?

Борода не удостоил ее объяснением.

— Мы уже почти подобрались к суслику, когда ваша собака спугнула его. А что вы имели в виду, говоря, что ваша собака имеет больше прав находиться здесь, чем мы? — поинтересовался Усы густым раскатистым басом. — Мы имеем разрешение от главного смотрителя на посещение охраняемых территорий.

В ответ она произнесла речь «о праве частной собственности».

— Да? — удивился Борода, когда она закончила. — Странно, что правительство позволяет это.

«О-хо-хо, — подумала Кристина, — да он просто духовный брат Барта Девлина. Манеры у них разные, но позиции совершенно одинаковы».

— Дело в том, что ранчо Стоун Хаус не входит в разрешение на посещение охраняемых территорий Монумента.

— Ну, тогда простите нас, — Борода поднялся на ноги, — и будьте так любезны указать нам, где пролегают границы ваших владений и где начинается собственность граждан Соединенных Штатов.

Усы тоже встал.

— Если бы мы только знали, — с нарочитой серьезностью произнес он, — то ни за что не потревожили бы покой ваших частных сусликов.

Кристина вдруг почувствовала себя виноватой за то, что вообще завела этот разговор.

— Ну хорошо, забудем об этом. Мне нет никакого дела до ваших сусликов. Будьте моими гостями, — она смущенно улыбнулась. — Просто, вы напугали меня, лежа в траве, как мертвецы. Я, кажется, немного нервничаю. Здесь происходят некие странные события…

— Да? — удивился Усы. — И что же происходит? Вас атакует табун бешеных земляных белок?

От злости к лицу Кристины прилила кровь. Значит, они подумали, что задели ее за живое? Решили, что она какая-нибудь нервная городская девица, которая боится жизни в пустыне?

— Моя собака, — сдерживаясь объяснила она, — нашла неподалеку отсюда человеческую локтевую кость.

— Подумать только! — сказал Борода поворачиваясь к Усам, они оба были совершенно невозмутимы. — Как жаль, что с нами нет Дженни. Дженни, — добавил он, обращаясь к Кристине, — большой дока в антропологии.

— Не думаю, что эта кость заинтересовала бы вашего друга. Ее возраст всего три года. Пойдем, Горнист! — резко оборвала она и с удовлетворением отметила, что челюсти у них немного отвисли.

Пока Кристина шла к дому, гнев ее немного поостыл. Неужели и она была такой колкой и нетерпимой в свои студенческие годы? Возможно. Она вспомнила ощущение своего жуткого превосходства, когда кто-нибудь рядом с ней пытался заговорить об искусстве.

Приближаясь к Стоун Хаусу, она заметила, что у дома кто-то стоит.

«Одиночество, — с усмешкой подумала она, — уединение — это место уже становится проходным двором».

Горнист с веселым лаем бросился вперед, и она наконец разглядела: это был Барт Девлин; его глаза блестели как сапфиры на покрытом бронзовым загаром, худощавом и сильном лице. Он вдруг показался ей невыразимо симпатичным, и Кристина неожиданно почувствовала волнующий трепет.

То, что начиналось, как медленное возвращение к жизни, было ускорено возвращением Хейла и неприкрытым, пусть и неуместным, восторгом Антонио. Можно сказать, что уверенность в себе буйно разрасталась в ее душе.

— Доброе утро, мадам.

— Доброе утро.

— Ваша машина на месте, поэтому я решил, что вы скоро вернетесь, и решил подождать. Думал вам будут интересны результаты анализов этой кости.

— О да, — Кристина жестом пригласила его на веранду. — И что же обнаружилось?

— Как и ожидалось, она оказалась человеческой и принадлежала пожилому человеку ростом приблизительно пять футов и девять дюймов, который умер около трех лет назад.

— Значит, вы были правы. Фрэд Бегли.

— Похоже на то. Мы не знаем ни одного другого пожилого человека, исчезнувшего в то время. Я хотел бы побродить в округе и взять с собой Горниста. Возможно, он приведет меня к тому месту, где нашел кость.

— Ну, конечно… Только, я бы хотела пойти вместе с вами, если не помешаю.

— Да… — ответил он, помедлив немного, — конечно не помешаете, — и порылся в кармане своей рубахи. — Вы не могли бы сказать, откуда взялась эта штука, мадам?

На его ладони лежал кусок зеленого стекла. Яркое утреннее солнце играло на нем своими лучами.

— Ах, да! — вспомнила Кристина. — Я хотела вам сказать об этом на следующий день, но ваше предположение о кости вышибло все из моей головы. Это еще один из подарков Горниста, который он принес немного раньше в тот же день. Мне показалось, что вулканическое стекло не бывает такого цвета, поэтому я решила, что это осколок от бутылки.

Барт задумчиво посмотрел на нее.

— Думаю, что вы на самом деле не знали, что это такое, — наконец кивнул он, — иначе бы не бросили его здесь.

Его тон показался Кристине странным.

— Что вы имеете в виду?

— Это изумруд чистой воды, да к тому же еще очень большой.

Новость прозвучала для Кристины как гром среди ясного неба.

— Изумруд! Настоящий изумруд?

— Да, мадам. Драгоценные камни для меня — что-то типа хобби. Я занимался их огранкой и полировкой. Но такого я еще никогда не видел.

— Но… я никогда не предполагала, что здесь есть изумруды.

— Здесь их нет. Единственное большое их месторождение, сейчас, находится в Южной Америке.

Кристина в замешательстве откинулась на спинку стула, мысли закрутились колесом. Как здесь мог очутиться необработанный изумруд из Южной Америки? Где Горнист его нашел? Была ли связь между ним и исчезновением Бегли?

Она попыталась было поделиться всем этим с Бартом, но язык оказался менее управляемым, чем разум. Тем не менее он догадался, о чем она думает.

— Я спрашиваю себя о тех же самых вещах, — он встал. — Давайте поговорим на ходу. Если у вас есть фляга, то лучше захватить с собой, становится жарковато.

— Кажется, есть, если только смогу найти.

Кристина зашла в дом и принялась рыться в шкафах. Как дружеский подарок в дорогу, соседи дали ей армейский ремень с флягой, бойскаутский ножик, компас и даже пробковый шлем. Она нашла все это, наполнила флягу водой и застегнула ремень на талии. Подняв шлем за одну из застежек, она секунду сомневалась, но нахлобучила его на голову и усмехнулась. Недоставало только повязать вокруг него шифоновый шарф, надеть длинную юбку-брюки цвета хаки, и она будет похожа на отважную англичанку из XIX века, отправившуюся на сафари.

Барт надевал на плечи небольшой рюкзак, когда она вышла из дома. Он посмотрел на нее, подняв брови, и на его губах появилось подобие улыбки.

— Леди Хестер Стенхоуп исследует Аравийскую пустыню.

Кристину поразило и обрадовало то, как они вместе подумали об одном и том же. С игривой улыбкой она ответила:

— Если я буду выглядеть достаточно жутко, то смогу отпугивать гремучих змей.

— Вообще-то, это самая лучшая защита от палящего солнца. А что касается змей, то их сейчас не так уж много, — засмеялся Барт.

Они направились в сторону небольшого оврага, находившегося на склоне одного из двух пирамидальных холмов. Горнист убежал вперед.

— По поводу этого изумруда, — сказал Барт. — Существуют лишь два пути, какими он мог попасть сюда. Во-первых, кто-нибудь мог потерять его на экскурсии. Но зачем брать с собой сюда такой дорогостоящий камень? Так как он совершенно не обработан, то вряд ли мог оторваться с какого-нибудь украшения. Я знаю людей, которые постоянно носят с собой драгоценные камни, например оникс или жадеит, но надо быть Рокфеллером, чтобы держать в кармане такой изумруд.

Пока они шли, утопая в персидском ковре из диких цветов и порхающих над ними бабочек, Барт внимательно осматривал все вокруг, приглядывался к кустам, наблюдал за поведением Горниста. Огнедышащий солнечный шар все сильнее раскалял все вокруг и, когда они дошли, наконец, до маленького оврага, воздух, казалось, застыл. Кристина была ужасно рада, что надела-таки этот допотопный пробковый шлем.

— Ну, а во-вторых? — напомнила она, когда Барт остановился, наблюдая за тем, как собака прыгнула на каменный уступ слева.

— Контрабанда, — ответил он. — Она всегда существовала между Латинской Америкой и Штатами. Если здесь, в Монументе, состоялась встреча, камень могли просто потерять при передаче товара от одного человека другому или при перегрузке с одной машины на другую… и что же там еще этот пес обнаружил? Он повернулся и побежал вслед за Горнистом.

— Контрабанда драгоценными камнями, — пробормотала Кристина, карабкаясь по камням вслед за ним. — Немного напоминает приключенческий фильм. В это трудно поверить.

Барт помог ей взобраться на каменный карниз.

— Если бы вы изучали природоведение, то хотя бы шесть казалось невозможных фактов обнаружили бы еще до завтрака. Например, хищные птицы используют при добывании пищи орудия, киты поют, одинокие волки ухаживают за чужими щенками, барсуки известны своей привязанностью к человеку и иногда спасают жизнь потерявшимся детям. А из того, что делают люди, ничто не может удивить меня, сколь бы страшными, иррациональными и невозможными эти дела не казались.

И он вновь удивил Кристину. Она никогда не могла себе представить, что он читал Алису, а тем более, так хорошо знал эту книгу, что мог небрежно процитировать из «шести невозможных вещей». Они достигли того места, где Горнист скрылся из виду, но его по-прежнему нигде не было.

— Горнист! — позвал его Барт, — ко мне!

Через несколько мгновений пес выскочил из густого кустарника у подножия небольшого уступа, над которым возвышалось дерево с густой кроной. Нос его был в сухой глине. Барт заглянул под кусты, обошел их и подошел к гранитному возвышению высотой около тридцати футов.

— Посмотрите-ка на это, — сказал он.

За деревом в каменном уступе была ниша, а в ней почти квадратной формы пещера в пятнадцать футов. Перед ней находилась ровная площадка, похожая на освещенное солнцем крыльцо. Барт внимательно посмотрел в глубину, а затем отодвинул жесткие ветви дерева так, чтобы Кристина смогла пройти. Утопая в мелком песке перед входом в пещеру стояли два старых кресла и стол, изъеденные песчаным ветром пустыни до какого-то странного серебристо-серого цвета. В консервной банке, наполовину засыпанной песком, еще сохранилась пара окурков-самокруток. Кристина с удивлением повернулась к Барту.

— Что?..

— Думаю, что мы нашли летний домик вашего дядюшки Сперджена, — он указал рукой на открывшийся перед ними пейзаж. — Трудно выбрать более удачное место.

Несмотря на то, что пещера была скрыта от глаз посторонних сверху монолитным каменным уступом, а с подножия холма кустарником и густой кроной дерева, из нее открывался прекрасный вид на всю долину и окружавшие ее горы. Внизу, под широкой крышей стояло ранчо Стоун Хаус, более похожее на иллюстрацию из исторической книги, чем когда либо; узкая проселочная дорога убегала от него в одном направлении, а с другой вливалась в шоссе, ведущее к Тауэр Рок. Овраг зеленой лентой пересекал всю долину.

— Это находится в пределах владений ранчо Стоун Хаус? — спросила Кристина.

Барт улыбнулся.

— Нет, ваша собственность кончается у подножия этого холма. Но это не остановило старину Сперджена, да и я не могу сказать, что обвинил бы его. У него определенно была любовь к красивым пейзажам, — Барт замолчал и стал изучать камни рядом с пещерой. — И к тому же, он не первый, кто использовал это место. Видите?

Кристина взглянула на камни. Одни из них были уложены друг на друга, а другие валялись в полном беспорядке.

— Когда-то — возможно сто, а может и тысячу лет назад, — сказал Барт, — индейцы построили стену у входа в эту пещеру, — и он указал на темное пятно на потолке. — Костер находился вот здесь: до сих пор видна копоть от него.

Воображение Кристины тотчас нарисовало ей одетых в оленьи шкуры людей: возвращающихся с охоты мужчин, женщин, готовящих еду возле костра, и голых резвящихся повсюду ребятишек.

Барт все еще продолжал исследовать пещеру.

— Наскальные рисунки, — сказал он из глубины. — Они потускнели, но все еще различимы.

Кристина принялась внимательно и осторожно разглядывать странные стилизованные изображения людей с треугольными головами, более реалистичное изображение оленя, дикого барана, рептилий и изображение человеческой руки, ярко вычерченное черным и красным пигментами. Она приложила к изображению свою руку и обнаружила, что рука почти идеально с ним совпадает. Ее затрясло от волнения.

— Жутко, не правда ли? — тихо спросил Барт. — Они кажутся реальными. Как будто прошлое протягивает вам свою руку.

Кристина с улыбкой обернулась к нему.

— Именно это я и почувствовала. А что это были за индейцы?

— До того, как в 1880 году с востока пришли Чемегуевы, здесь жили Серрано. Очень интересный народ, с самобытной культурой, с огромной жизненной энергией, отважные, но в большинстве своем добрые и миролюбивые.

— А что с ними произошло? Остался ли кто-нибудь из них сейчас?

— Немного. В основном в резервациях Моронго, Сан-Мануэль и в их окрестностях. Индейцы были уничтожены, как единое племя, когда пришли белые. Некоторые были убиты, другие умерли от болезней, которые несли с собой бледнолицые, третьи — от того, что пришлось покинуть родную землю. Два их родственных племени Алликлик и Ваньум были уничтожены полностью.

— Вы словно восхищаетесь индейцами.

Он взглянул на поросшую цветами долину.

— Я уважаю людей, которые живут вместе с землей, которые используют ее дары гуманно и умеренно. Я видел своими глазами, как наша так называемая «цивилизация» разрушила культуру индейцев. В Неваде, когда я был еще ребенком, наше ранчо находилось по соседству с резервацией Паюте. Я проводил там много времени, особенно после смерти отца. Старейшина племени как бы усыновил меня. Бледнолицые никогда высоко не ценили Паюте из-за того, что они мало понимали в природе «вещей». Но у них было множество иных ценностей, которые мы — в лучшем случае — способны только изучать.

В этом человеке оказались такие глубины, о которых Кристина даже и не подозревала. Ее удивило, почему он вдруг так раскрылся перед ней именно сегодня утром. Барт, будто его задели за живое, неожиданно резко повернулся и направился вдоль пещеры.

— Посмотрим, что мы еще сможем здесь найти. Ого, все удобства, даже проточная вода.

Кристина поспешила вслед за ним и увидела тонкую струйку воды, бегущую из трещины с низкого потолка пещеры. Она стекала по камню и мелодично падала в небольшое углубление, которое, вероятно, образовалось за сотни лет падения звонких капель. Барт предостерегающе поднял руку, чтобы она не подходила слишком близко, и указал на песок рядом с этим миниатюрным бассейном. Там были видны следы птиц, кроликов, койотов и земляных белок. В тот же миг разгоряченный Горнист прыгнул вперед и, затаптывая следы, вылакал всю воду насухо. Барт засмеялся.

— И это в тот самый момент, когда я хотел предложить вам немного прохладной ключевой воды. Боюсь, что придется воспользоваться вашей флягой.

Кристина расстроилась.

— Горнист! Ты выпил всю воду у этих маленьких диких животных.

— Не беспокойтесь, — сказал Барт, — они скорее всего не придут на водопой до самого вечера, а ямка к тому времени уже наполнится.

Горнист добежал до одного из углов пещеры и принялся поскуливать, оглядываясь на них. Следуя его приглашению, они подошли к узкому туннелю. Барт вынул из рюкзака фонарь и протиснул свои шесть футов и один дюйм в довольно узкое отверстие. Его широкие плечи касались стен. Через несколько мгновений он вылез обратно.

— Это туннель, ведущий в глубину холма. Интересно бы исследовать его, но у нас мало времени. Нам придется отложить это до следующего похода. Лучше продолжим то, ради чего мы сюда пришли.

Его слова вырвали Кристину из прошлого, из недавнего прошлого, когда Сперджен Гринаф отдыхал в этом прохладном убежище, и от далекого прошлого, когда эта пещера была домом для индейской семьи. Вернулось настоящее, и предстоящие им ужасные поиски. Они вновь спустились в овраг и Барт сказал:

— Я расскажу об этом археологам. Их заинтересует; возможно, они найдут еще один кусок запутанной мозаики человеческой истории.

Это напомнило Кристине о Бороде, Усах и их друге — антропологе. Она спросила Барта об этих молодых людях.

— Ли Фарренс, главный смотритель, сказал, что они находятся в этом районе. Экологи иногда проводят у нас полевые исследования. Как вы говорите называется их работа?

— «Роль степного сумчатого суслика в экологии пустыни Мохау», — процитировала Кристина.

Он засмеялся и сказал:

— Я полагаю, что это не так смешно, как звучит. Уже много лет скотоводы и фермеры ведут полномасштабную войну с этими сусликами. Но подобные изучения доказали, что суслики приносят растениям гораздо больше пользы, чем вреда.

Опыт Кристины в общении с этими грызунами был ограничен лишь свидетельством ярости садовников, когда цветы высыхали или исчезали напрочь, а клумбы были покрыты кучками сырой земли.

— И каким же образом? — спросила она.

— Они разрыхляют утрамбованную землю, что облегчает рост растений; во время дождя их норы играют роль подземной ирригационной системы; множество из тех семян, которые они запасают, впоследствии прорастают; и их постоянное рытье земли способствует ее аэрации, как в случае с червями в более влажном климате. В засушливых регионах они, несомненно, играют положительную роль, за исключением таких сельскохозяйственных поясов, как долина Империал.

— И они не размножаются сверх всякой меры?

— Нет, до тех пор, пока вокруг достаточно койотов, лисиц, диких кошек, барсуков и хищных птиц.

Они продолжали идти вдоль оврага, и Кристина заметила, что на пустынных ивах появились почки и кончики их ветвей светились нежным зеленым сиянием. Барт внимательно осматривал грунт, каждый корень и пучок растительности, за который мог уцепиться предмет, смываемый вниз по течению.

Бежавший впереди Горнист спугнул земляную белку, и она, мелькая белым хвостом, побежала к куче камней, за которыми можно было укрыться, издавая по пути высокий птичий крик. Собака бросилась было за ней, но вдруг остановилась и принюхалась к земляному холмику, удерживаемому от протекающих здесь потоков крепким ветвистым корнем дерева. Пес попробовал рыть, затем принюхался и снова стал рыть, но на этот раз более яростно, разбрасывая вокруг себя фонтанчики земли.

Барт догнал его тремя длинными прыжками, нагнулся и, отбросив в сторону несколько комьев земли, встал, держа в руках какой-то белый предмет. Кристина остановилась и задержала дыхание, когда увидела, что это был… череп с темными глазницами и жуткой улыбкой.

— Бегли, — сказал Барт, касаясь верхней челюсти черепа. — Это точно. Не хватает именно тех зубов, — он повернул череп противоположной стороной, и его лицо стало еще более мрачным, когда он показал Кристине круглое отверстие у правого виска — диаметром почти в два дюйма. — Нет, он не умер естественной смертью, — мрачно добавил Барт.