Лунная дорожка счастья

Глава пятая

Взяв рукопись, Кристина вышла из дома и расположилась во внутреннем дворике, обдуваемом легким прохладным ветерком. Ей необходимо было решить вопрос с иллюстрациями. Вскоре издатель потребует ответа.

Не привыкшая к плотному завтраку, она испытывала сонливость и вместо того, чтобы работать, откинув голову назад, принялась обозревать пейзаж, расстилавшийся перед ее блуждающим взором.

«Таким чистым и насыщенным свет, наверное, может быть только в Греции», — подумала Кристина.

Она читала, что некоторые авторитетные специалисты приписывали страсть греков к чистым простым линиям во всем — от одежды до архитектуры — качеству света, который подчеркивал скульптурную природу их земли. Подобным образом и здесь, в пустыне, всевозможные изгибы местности, не прикрытые густой растительностью, представали в чистой классической красоте.

Разрозненные каменные породы, похожие на гигантские пирамиды, рухнувшие бастионы и башни, циклопические стены и пригнувшиеся доисторические животные, неумолимо надвигались из песчаной долины. Склоны гор украшали редкие поросли можжевельника да отдельные сосны. Полуденное солнце заставляло источать их живительный аромат, а легкий ветерок смешивал его с благоуханием цветов.

Растения со странным названием юкка, представители крупнейшего в мире семейства лиловых, подобно огромным китайским иероглифам резко выделялись на фоне голубого неба. Тут и там окотилос воздевали свои длинные огненно-красные побеги навстречу солнцу. Пятна ярко-золотистого мака и ослепительно голубых колокольчиков расцвечивали горы.

За исключением весенних цветов краски пустыни были приглушенными и менялись по мере того, как менялось освещение. Камни и земля приобретали самые различные оттенки: рыжевато-красные, зеленовато-желтые, медно-зеленые, серебристо-голубые… В отличие от большинства любителей природы Кристина не назвала бы эти тона пастельными. Они, скорее, представлялись ей разноцветной одеждой библейского Иосифа, давным-давно брошенной на землю и выцветшей от палящего солнца и обжигающих ветров.

Кристина знала, что многим людям пустынные безбрежные просторы внушают страх одиночества. Конечно, такая опасность существует. Солнце и сухой воздух способны невероятно быстро иссушить человека; расстояния кажутся столь огромными, что пешему ничего не стоит заблудиться или потеряться без малейшего шанса на то, что его когда-нибудь отыщут; да и колючие кактусы, внезапные наводнения, падающие камни, ядовитые змеи и насекомые не каждому по душе.

Однако с умом и осторожностью эти опасности можно свести к минимуму; и потом, ведь никто никогда не обещал человеку, что природа будет ему родителем, которому свойственна только нежность и мягкость. Природа надеется, что ее дети проявят рассудительность и здравомыслие. А если они не оправдали ее ожиданий… ну что ж, пусть сами отвечают за последствия.

Для себя Кристина пришла к выводу, что пустыня подчеркивает нашу неразрывную связь со Вселенной. Только здесь она поняла, насколько городская жизнь неестественна…

Как легко слиться с живительной красотой и таинством пустыни… отведать успокоительного и восстанавливающего силы природного эликсира! Но счета в банке представляли собой другую реальность и требовали внимания. И пересилив себя, она вернулась к чтению, а вскоре с головой ушла в работу, отмечая места, выгодные для иллюстрирования.

Только когда отрывисто залаял Горнист, она заметила мужчину на подъездной аллее, и в испуге уставилась на него. Он был среднего роста, с темно-каштановыми волосами, хорошо сложен, и его кожа имела оливковый оттенок. Легкой изящной походкой он напомнил ей тореадоров, которых она видела в кино.

Он быстро снял с головы запачканную парусиновую шляпу, и она заметила, что волосы у него черные, вьющиеся и ниспадают на шею.

— Прошу прощения, сеньорита. Антонио Альварадо Перес… к вашим услугам. — Он слегка поклонился, и его живые глаза быстро смерили ее с головы до ног. — Не могли бы вы дать мне стакан воды? Утром мне показалось, что будет не так жарко, и я по глупости не взял с собой фляжку.

— Пожалуйста.

Кристина вошла в дом и, вынув из холодильника графин, наполнила высокий стакан.

Голос у мужчины был теплым и ласкающим, под стать его глазам. «Сексуальным», — сразу пришло ей на ум определение, впрочем лишенное оскорбительных оттенков, которые обычно ассоциируются с ним. Его английский был почти без акцента, если не считать слишком строгое построение фраз и ритмичную модуляцию голоса, сразу выдававшую в нем латиноамериканца. Механически Кристина поправила свои пышные рыжеватые волосы прежде, чем выйти во двор.

Антонио Альварадо Перес сел на стул, стоявший рядом с кадкой с растением, но, завидев Кристину, вскочил на ноги.

— Тысяча благодарностей. Очень любезно с вашей стороны.

— Прошу вас, сядьте, мистер Альварадо, — сказала Кристина, опускаясь на стул, позади которого расположился Горнист, грозно шевеля ушами.

— О, вы понимаете, как мы, испанцы, обращаемся друг к другу, — ослепительно улыбаясь, проговорил он. — Я вспоминаю, как огорчился мой дядя, Энрике Альварадо Йёрба. Он чувствовал себя так, словно у него не было отца, потому что к нему обращались по фамилии матери. — Он отпил из стакана и глубоко вздохнул. — Как хорошо! Знаете, я не ожидал встретить такую молодую и красивую леди здесь. Решил, что это, должно быть, станция смотрителя.

— Ближайшая станция смотрителя находится в долине Потерянной Лошади. — Она махнула рукой на юг. — Это фактически частная территория, и, между прочим, вся земля по эту сторону каньона закрыта для посетителей Монумента.

— Выходит… я не предполагал. Я заметил двух молодых людей неподалеку, но они шли в противоположную сторону, и очевидно не слышали, как я окликнул их. А теперь вот вторгся и нарушил ваш покой, мисс…

— Вилз, — подсказала она. — Кристина Вилз. — Ей подумалось, что проще остаться незамужней женщиной.

— Мисс Кристина Вилз, — певуче произнес он ее имя и фамилию. — Прошу прощения. Я не собирался вламываться к вам.

— Вы прощены, — улыбнулась ему Кристина. — Это ваш первый визит в Монумент?

— Да. Люблю лазить по горам. Я родился в тени пирамиды Солнца, вблизи Мехико-сити, и едва научившись ходить, уже карабкался по его крутым каменным ступеням. В своей стране я взошел на многие горы как естественные, так и искусственные, а в этом году решил испытать себя на ваших. Взял в аренду фургон, в котором есть все, что нужно, и вот я здесь. — Он сделал экспансивный и вместе с тем грациозный жест в чисто латиноамериканском стиле.

— И вы не боитесь лазить один? — спросила Кристина.

— Вначале… или когда взбирался на трудную гору… да, боялся. Но я… — его ослепительная улыбка показала, что он не лишен тщеславия, — я эксперт, и, понимаете, прибыл сюда ради разнообразия, а не для серьезного восхождения. Здесь, у вас, почти не нужно никакого снаряжения… разве что сильные пальцы, чтобы, как обезьяна, хвататься за выступающие камни. — Он пошевелил ногой в мягком альпинистском ботинке.

— Звучит забавно.

— Так оно и есть… и даже больше. Вид с этих вершин, — он указал рукой на громоздящиеся вокруг горы, — поражает необыкновенной красотой. Подобную близость к природе не ощутишь больше нигде.

Кристина подалась вперед, чуть склонив голову набок, и, блестя глазами, проговорила воодушевленно.

— О, как я вас понимаю! На днях, когда я поднялась на вершину одной горы, мне почудилось, что я присутствую при сотворении мира.

Антонио тепло улыбнулся ей.

— Я вижу, что мы с вами родственные души.

Она приняла прежнюю позу и, чтобы охладить его пыл, равнодушно спросила. — В каком лагере вы остановились?

— А… это… — Он усмехнулся, вульгарно вскинув бровь. — На этой неделе было так мало народу, что у меня оказался широкий выбор. Поэтому я перехожу с места на место всякий раз, когда меня зовут к себе горы…

Он замолчал, и его темные глаза задумчиво взглянули на кадку с растением. На миг они сузились, а ровные черные брови сошлись вместе. Затем он вскинул голову, и на лице Кристины прочел вопрос.

— Я пытался вспомнить название этого растения. В Мексике тоже встречаются такие.

— Мы называем их заячья капуста, или долгожители, — ответила она. — Они относятся к широко распространенному семейству сочных.

— Долгожители, — повторил он. — Интересное название.

— Это не совсем точно. То есть они не живут долго, но во время засухи сжимаются так, что кажутся мертвыми, чтобы потом, под дождями, вновь ожить.

— Вы отлично изучили пустыню. Давно живете здесь?

Кристина покачала головой и призналась.

— Просто вы спросили о том немногом, что мне известно. Я нахожусь тут всего несколько месяцев, меня многому научили смотрители, и я изучила одну книгу по ботанике.

— Я заметил небольшие кусты у высохшего озера по ту сторону гор. — Он кивнул в восточном направлении. — У них серебристые листья, и вначале я подумал, что они засохли. Вы знаете, как они называются?

— Нет, я не думаю, что видела нечто подобное. Я там никогда не бывала. — Она попыталась вспомнить, что писал Джейгер о растениях солоноватых почв, типичных для пересохших озер. — Они, скорее всего, из отряда лебеды.

Антонио с нескрываемым удовольствием медленно допил воду.

— Разрешите принести вам еще, — сказала Кристина, поднимаясь.

— Нет, нет, вполне достаточно. Я уже напился. Надо думать, я не очень нарушил ваше уединение, навязав свое общество.

— Я не гонюсь за уединением, — не в силах сдержать улыбку ответила она. — Разумеется, это не было навязчивостью с вашей стороны.

— Превосходно! — На его лице снова мелькнула теплая интимная улыбка. — Поскольку я обнаружил такое очаровательное местечко… и еще более очаровательную хозяйку… я не смогу удержаться, чтобы не прийти сюда еще. — Он вопросительно выгнул бровь. — Если, конечно, вы не спустите собаку на незваного гостя…

Кристина рассмеялась. Нет, в самом деле, его нахальство выглядело очаровательным.

— Я не думаю, что вам следует переживать на сей счет. Горнист ни на кого не нападает, если только я не прикажу или посторонние не попытаются прикоснуться ко мне.

Глаза Кристины озорно сверкнули. Антонио смерил ее долгим взглядом.

— В таком случае у пса должен быть значительный опыт. Все-таки я льщу себя надеждой, что случаются эпизоды, когда вы сдерживаете его… нет?

— Случаются… довольно редко, — призналась Кристина.

— Хорошо. Надежда необходима человеку, как вода. Я буду считать часы до момента нашей новой встречи. — Он легко поднялся. — Не смею вас больше отвлекать.

Кристина тоже встала, и Горнист на всякий случай вскочил. Антонио хотел было протянуть ей руку, но, посмотрев на собаку, смешно пожал плечами.

— Всего хорошего, мисс Кристина Вилз.

Махнув рукой, он отправился туда, откуда пришел, и Кристина, улыбаясь, глядела на его удаляющуюся прямую спину.

«Такой тип грациозного и забавного флирта необходимо восстановить в американской культуре, — подумала она, — хотя бы из-за того, что он несет с собой столько радости».

Когда из дома его уже невозможно было заметить, Антонио Альварадо Перес вошел в кусты, извлек спрятанную там фляжку, прикрепил ее к ремню и легко и свободно зашагал к лагерной стоянке Тауэр Рок, весело насвистывая мелодии из «Компарситы».

Нарезав порционный кусок мяса на тонкие полосы для приготовления бефстроганова на обед, Кристина обнаружила, что ей не хватает сметаны.

— Черт, — пробормотала она, глядя на тяжелую чугунную сковородку и не зная, как быть. Может быть, отказаться от бефстроганова? С чем можно использовать приготовленный гарнир? Ни с чем. Впрочем, нет такого закона, обязывающего есть в одно и то же время. Своим временем она вольна распоряжаться, как ей хочется.

Она запихнула приготовленные продукты в холодильник и взяла сумку. Один из недостатков проживания в Стоун Хаусе заключался в том, что если ты забыл что-то купить на рынке, то придется целый час потратить на поездку к дереву Иуды. Там, рядом с новым мотелем «Окотилло», недавно открылся универсальный магазин. Это было на несколько миль ближе, и потом в косых лучах заходящего солнца пустыня необыкновенно красива.

Она взяла поводок, болтавшийся на ручке задней двери. Собака без слов поняла в чем дело и уже радостно терлась у ног хозяйки.

Выйдя из дома, чтобы освободить цепь, Кристина обнаружила, что Кэл не до конца закрыл тугой висячий замок. Надо будет спросить у Барта Девлина, подумала она, какую лучше использовать смазку, масляную или графитовую.

На душе у Кристины давно не было так легко, когда она вела свой «шевроле» по извилистой дороге, ведущей к Монументу. Красота окружающего пейзажа, позолоченного заходящим солнцем, соблазнительный аромат весны, простое и дружеское расположение Хокинсов, открытое восхищение ею Антонио Альварадо — все это вместе создавало атмосферу какого-то чудесного ожидания… вернее возрождения.

Она ощущала необыкновенный прилив энергии в преддверии какого-то события, которое может случиться в любую минуту. И она почти не удивилась, когда увидела знакомую фигуру у мотеля.

— Хейл, — окликнула она. — Хейл Филлипс!