Любимица папарацци

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Темпест Ламберт, любительница вечеринок, оригиналка и лакомый кусочек для фоторепортеров, падких на скандалы, стояла в фойе своего дома, одетая строго консервативно, и убеждала себя расслабиться. Разве это не глупо, в самом деле? Весь мир у ее ног. Ее обаяние действует почти неотразимо на всех представителей мужского пола. Вот в том-то и дело, что почти. Существует мужчина, обладающий над ней властью, в присутствии которого она всегда теряется.

Ровно в семь тридцать пять вечера машина отца остановилась у ее дома. Если бы ему не понадобилось поговорить с ней лично, она была бы уже в пути на благотворительный ужин с последующим аукционом, устраиваемый фондом по борьбе с лейкемией, но это время было единственно свободным в его расписании.

Темпест стоило больших усилий улыбаться и вести себя так, словно все в порядке вещей. По крайней мере для ее отца именно так оно и есть, с упавшим сердцем подумала она, когда он не вышел из машины, чтобы поздороваться с дочерью.

— Добрый вечер, мисс Ламберт, — поклонился ей пожилой шофер, работавший у отца почти двадцать лет.

— Добрый вечер, Маркус.

— Выглядите прекрасно, — вежливо улыбнулся он.

— Спасибо. — Она чуточку оттаяла.

Разве этот вечер не принадлежит ей? Ведь это она помогла сохранить имидж «Клозит Темпест». Ее отец даже прислал электронное письмо с благодарностью. В кои-то веки…

Шофер закрыл за ней дверцу и снова сел за руль. Отделенный светонепроницаемым стеклом, он не мог их видеть. Отец даже не повернул головы в ее сторону, занятый телефонным разговором.

Темпест снова напряглась, но попыталась расслабиться, откинувшись на кожаное сиденье роскошного «мерседеса». Разве она нервничает? Ни капли. Ну хорошо, немного. Слишком долго она ждала от своего отца хотя бы намека на благодарность. Но ей уже двадцать восемь, и она вполне способна удовлетвориться электронным «спасибо».

Огаст Ламберт, высокий импозантный мужчина, владелец «Клозит Темпест»… Ее отец. Когда Темпест была еще маленькой, ей казалось, что отец способен заслонить собой весь мир. Он сделал то, о чем многие люди только мечтали: в 1970-х годах приобрел швейную фабрику и открыл сеть магазинов по сбыту ее продукции. Когда у него родилась дочь, его компания была названа в ее честь.

Огаст закончил разговор и сделал заметку в своем ежедневнике. Только после этого он посмотрел на дочь. Оба продолжали молчать. Огаст внимательно изучал ее лицо, а Темпест в это время спрашивала себя, что он чувствует, когда смотрит на нее.

Некоторые говорили, что она похожа на свою мать, но лично она в этом сомневалась. Ее мать была красивейшей женщиной, тогда как Темпест видела в зеркале отнюдь не красавицу.

— Спасибо, что согласилась со мной встретиться, — наконец произнес отец.

— Не за что. О чем ты хотел со мной поговорить?

— Я поддержу Чарлза Миллера.

Вот так. Никаких разговоров ни о чем. Только ошеломляющая новость, что… А впрочем, чего от него еще ждать?

— Чарли Миллер? Ты шутишь? — Девушка прикусила язык. Она должна оставаться холодной и спокойной.

— Он подходит для этой должности.

Темпест твердо посмотрела ему в глаза. Взгляд, которому она научилась у него…

— Пожалуйста, не говори мне, что поступаешь так потому, что я всего-навсего женщина.

— Темпест, пол здесь ни при чем.

— Я в этом не уверена, отец. У меня больше опыта и знаний, чем у него.

Огаст вздохнул и потер шею. Затем посмотрел в окно. Они ехали по Лейк-Шор-Драйв.

Темпест любила Чикаго. Иногда она об этом жалела. Жалела, что не может взять и уехать, оставив и отца и «Клозит Темпест». Ее отец всегда казался ей недоступным и… одиноким. Вот и сейчас их разделяло несколько дюймов, но Темпест чувствовала, как увеличивается между ними незримая пропасть. Что бы она ни делала, ей никогда не дождаться его одобрения. Никогда не завоевать его уважения. И виной этому несколько выходок, которые она совершила, еще будучи подростком. Которые, судя по всему, он никогда ей не простит.

— В последнее время я вела себя просто образцово, разве не так? — ровно спросила она. Образцово — потому, что у нее появилась работа, которая стала играть в ее жизни определяющую роль. Она уже не завсегдатай светских вечеринок, а деловая женщина. Темпест была уверена, что отец заметил произошедшие в ней перемены.

— Значит, на фотографиях в журнале «Hello!» с Дином Стратфордом не далее как неделю назад запечатлена не ты? В своей уютной гостиной.

— Отец, пожалуйста… Ты же знаешь, что между нами ничего нет. Дин сейчас в таком состоянии, что ему просто необходима поддержка друзей.

Огаст искоса посмотрел на нее.

— Да, знаю, но это не имеет никакого значения, поскольку весь остальной мир убежден в том, что ты девушка доступная.

Темпест не поверила своим ушам.

— Но ведь правлению компании известно, что это не так!

— Меня больше волнует общественное мнение.

На это возразить было нечем. Темпест почти жалела о данном себе обещании никогда не извиняться за свое поведение. Люди почему-то всегда толковали все ее поступки превратно.

— И все же я думаю, что это не проблема. Я работаю с детскими фондами. Это должно исправить мнение людей обо мне.

— Этого недостаточно. «Клозит Темпест» переживает не лучшие времена.

— А в чем дело? — Работая в отделе по связям с общественностью, она больше интересовалась репутацией компании, чем бухгалтерскими отчетами. Но до нее не доходили никакие слухи, которые, как правило, распространяются мгновенно.

— Ничего такого, чтобы стоило волноваться.

— Я ведь одна из служащих, отец. Поэтому естественно, что нестабильность не может меня не беспокоить. Скажи, что происходит?

На самом деле ее больше волновал отец. Не дай бог потерять его. Если с компанией что-нибудь случится, Огасту Ламберту больше не за что цепляться в этой жизни.

— «Ринард инвестментс».

Опять?

Гевин Ринард охотился за «Клозит Темпест» десять лет. С того дня, как его компания появилась на инвестиционном рынке, он не оставлял попыток поглотить компанию отца.

— Значит, Чарли будет тем самым вице-президентом, который поможет тебе с ним справиться? — тщательно следя за своим голосом, спросила Темпест.

— Да. Мне нужен вице-президент отдела по связям с общественностью, который поможет нам выбраться из трудной ситуации и обеспечит хорошую рекламу.

— Я-то думала, что мои снимки и статьи обо мне лучше всякой рекламы, — пробормотала Темпест.

— Но не той, что нам нужна.

— Отец, пожалуйста…

Всю свою сознательную жизнь Темпест заботилась о том, чтобы не стать объектом жалости со стороны окружающих. Бедная богатая девочка, лишенная материнской любви и ласки. Поэтому она создала образ этакой светской штучки, которой все нипочем. И вот теперь, кажется, пришло время расплачиваться за свой выбор.

Несмотря на слухи, которые когда-то наводнили университет, — о том, что она получила диплом только благодаря декану факультета, с которым у нее якобы роман, — это было не так. Она обязана дипломом только себе, но никак не Стэну.

Девушка скрестила ноги, чувствуя мягкое прикосновение шелкового платья от Валентино, и краем глаза посмотрела на отца.

Огаст вздохнул.

Все ясно, кроме одного: почему решение отца так ее потрясло? Было неприятно сознавать, что она всегда ожидает от него того, чего он никогда не сделает.

— Темпест, извини, но я уже принял решение.

— Прими другое, — сказала она, начиная закипать и жалея, что не всегда может вести себя так же невозмутимо и спокойно, как отец.

— В общем, это все, что я хотел сказать.

— Нет, не все. Я хочу знать, почему ты отдал предпочтение Чарли, а не мне.

Отец посмотрел ей прямо в глаза.

— Тебе не хватает ответственности. Я не могу доверить тебе эту работу.

Его слова ужалили сильнее, чем она могла себе даже предположить. От подступивших слез защипало глаза, но Темпест не позволила себе расплакаться перед ним. Как и всегда. Она знала, что отец считает женские слезы лишь уловкой, которую женщины пускают в ход, чтобы добиться от мужчин желаемого.

— Думаю, что работать у тебя я больше не смогу.

— Это твой выбор, Темпест.

— Нет, отец. Это — твой выбор.

В переполненном зале для танцев Гевин Ринард сразу заметил Темпест Ламберт, хотя светская дива была окружена группой людей. Его взгляд задержался на ней, и он удивился тому, что они никогда не были представлены друг другу, хотя она появлялась на многих вечеринках, которые посещал он. Говоря по совести, раньше он старался ее попросту не замечать. Но возможно, сегодня она привлекла его внимание потому, что отошла от отца сразу же, как они вошли в зал.

На фотографиях она казалась ему слишком худой, всегда с капризно надутыми губами и пустотой в глазах. Он подошел ближе и отметил про себя, что сегодня ее широко расставленные глаза горят страстным огнем. Или они горели от гнева?

Вблизи она не показалась Гевину такой уж худой, как на фотографиях. В первый раз увидев ее на обложке журнала «People», он счел, что она всего лишь привлекательна, не более, поэтому совсем не был готов к тому, что увидит настоящую красавицу. Это его ошеломило.

Дочь его врага. Он знал о ней все. О том, что ее мать умерла от рака груди, когда ей было шесть лет. Что она училась в частном интернате в Швейцарии и, согласно отзывам, учеба давалась ей легко, а сама она слыла примерной ученицей. До тех пор, пока ей не исполнилось восемнадцать и она не вступила в права наследования имущества, оставленного ей бабушкой и дедушкой.

Она бросила учебу и стала настоящей светской львицей. Редкий светский раут в Европе обходился без нее. Так продолжалось целых шесть лет, и в результате она приобрела скандальную репутацию и стала считаться отъявленной эгоисткой, которую мало заботят чувства других людей. Поговаривали, что среди ее любовников были и женатые мужчины. Ее скандальные фотографии появлялись в газетах Европы с завидной регулярностью и периодически — в США.

Затем она внезапно вернулась из Европы и поступила в университет. Снова все отзывались о ней как о способной студентке, но и тут не обошлось без скандала, в который она оказалась вовлечена за несколько недель до окончания университета. Когда репортеры разузнали о ее романе с деканом, ее снимки снова стали украшать обложки журналов.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, Темпест подняла голову и встретилась с ним глазами. Его бровь поползла вверх. Темпест не дрогнула.

— Что ты делаешь?

— Флиртую с привлекательной леди, — не глядя на брата, ответил Гевин.

— С ней? — не поверил Майкл. — Ты что, изменил свое решение?

— Нет. — Его решение твердое — он приберет к своим рукам компанию Огаста Ламберта. Именно Огаст был косвенной причиной его успеха. Именно из-за него он добивался — добился — таких вершин. И именно поэтому он сегодня здесь.

Он уже достаточно зрелый и опытный человек, чтобы разбираться в законах делового мира, и потому знает, что представляет из себя Огаст. Его восхищение, почти благоговение, которое он когда-то испытывал к нему, сменилось отвращением, когда ему стало известно, к каким методам прибегает Огаст Ламберт для достижения успеха.

Ему никогда не забыть того восторга, который охватил его, когда он узнал, что Огаст Ламберт открывает один из своих магазинов в его родном городке. Пылкому двенадцатилетнему мальчику был непонятен сдержанный гнев отца. Негодование и возмущение собственным отцом и его ограниченным умом овладели им тогда.

Однако вскоре их жизнь развалилась, и Гевину стало многое понятно. Он возненавидел Огаста так сильно, что жажда мести, наверное, никогда не оставит его. Маленькие магазины скоро оказались вытеснены с Мейн-стрит. Гевин видел, каких усилий стоило его отцу держать свой бизнес на плаву. Он даже обратился за помощью к Ламберту, но получил отказ.

— Конечно, не изменил.

— Говори, что у тебя на уме, — потребовал Майкл. — Тебе не стоит связываться с женщиной, работающей на компанию, которую мы хотим прибрать к своим рукам.

На этот раз Гевин посмотрел на брата.

— С чего бы это мне понадобился твой совет?

Майкл ущипнул его за руку.

— С того, старый ты пень, что тебе всегда нужен мой совет, когда вопрос заходит о женщинах.

— Кстати, о женщинах. Мне кажется, ты понадобился Мелинде.

Майкл простонал, но посмотрел в ту сторону, куда указывал его брат. От случая к случаю он встречался с ней в течение последних четырех лет.

— Когда ты на ней женишься?

— Когда ты начнешь прислушиваться к моим советам.

— Ты хочешь сказать — никогда? — уточнил Гевин.

— Я не знаю, — обращаясь скорее к себе, чем отвечая на вопрос, пробормотал Майкл. — Увидимся позже. И помни, что я сказал.

— Хорошо, поговорим позже.

Майкл ушел. Гевин оглянулся, но Темпест на прежнем месте уже не было. Двери в банкетную комнату были открыты. Мужчина задержался, надеясь отыскать ее, и тут почувствовал, как на его плечо опустилась рука. Он скосил глаза. Женская рука с прекрасным маникюром покоилась на черной ткани его смокинга. От женщины исходил сладковатый, обволакивающий аромат. Он поднял голову и увидел рядом Темпест.

— Привет, — сказал он.

— Вы разглядывали меня, — прямо заявила она.

— Верно.

— Разве вы не знаете, что это невежливо?

— Это все, что вы хотели мне сказать?

Она обошла его и остановилась напротив. Рядом с ними образовалась давка: они стояли в проходе к комнате, где должен был состояться ужин.

— Мы не знакомы.

— Гевин Ринард.

— Ага.

— Значит ли ваш ответ, что вы обо мне слышали?

— Смутно, — сказала она. Ее глаза мерцали. Темпест поднесла бокал к губам. — Темпест Ламберт.

— Я знаю.

— Благодаря вашему интересу к компании отца? — осведомилась она.

Почему-то ее прямота его удивила.

— Среди всего прочего, — кивнул он.

— Не нужно верить всему, что пишут обо мне газеты. — Она мягко улыбнулась.

— Я так и делаю, — заверил он, остро чувствуя ее женскую притягательность.

Темпест протянула руку и коснулась его небритого подбородка.

— Это хорошо, потому что у меня есть к вам предложение.

Он вскинул брови.

— Вы заинтриговали меня.

— Это не то, о чем вы подумали, — сухо ответила она.

— Мужчина не может жить без надежды.

Она отвернулась от него, но Гевин успел заметить, как ее глаза вспыхнули.

— И в чем смысл вашего предложения?

— Мне нужна работа, Гевин. — Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

Гевин обнаружил, что ему чертовски нравится, как его имя звучит в ее устах. Но было бы куда приятнее, если бы она произнесла его в постели с ним после безумной ночи любви…

— Нет.

— Я отлично знаю свою работу. — С ее губ сорвался едва слышный вздох.

— К сожалению, ничем не могу помочь, — спокойно сказал он, размышляя о том, не входит ли это в план Огаста. Держать в стане противника своего человека?

— Не отказывайте сразу. — Темпест улыбнулась. — Может, я выбрала неподходящее место для разговора? Что, если я приду к вам завтра?

Он взял ее за руку и вывел в холл. Подальше от чужого внимания. Темпест с готовностью последовала за ним.

Ее кожа была гладкой и мягкой, как ни у одной из женщин, которых он знал.

— Если вы затеяли какую-то игру, мисс Ламберт, предлагаю вам еще раз хорошенько подумать.

— Это не игра.

От ее тела исходили волны чувственности, и Гевин почти возненавидел себя, осознав, как возбуждает его дочь врага. Неужели Огаст знает, как Темпест действует на мужчин? Что он за отец после этого, если использует ее таким образом?

Подозрение боролось в нем с любопытством. Любопытство победило. Он склонился к ней совсем близко и рассмотрел, что ее глаза были не чисто голубыми, а вобрали в себя несколько оттенков синего. И что ее ресницы такие же длинные и пушистые, как мех норки. А ее губы, эти полные пухлые губы, так и манили к себе прикоснуться… Когда он в последний раз был с женщиной? Уже и не вспомнить.

Но поверить ей? Нет. Тогда как ее отпугнуть? Может, воспользоваться тем, что пишут о ней? Что она привыкла к избалованным молодым мужчинам, бросающим на ветер свое состояние?

— Гевин? — окликнула она его.

— Ты не нужна мне в отделе по связям с общественностью, но…

— Не продолжай, — предупредила она.

Словно не слыша, он наклонился к ее уху. Его дыхание вызвало в ее теле дрожь. Гевин это почувствовал, и в нем вспыхнуло желание.

— Но почему? — прошептал он, почти касаясь ее губами. — Нас тянет друг к другу.

— Говорите за себя, мистер. — Темпест отстранилась и взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Это вас тянет ко мне. Хотя должна сказать — напрасно.

Черт, конечно же, она права. Но что делать с этим желанием, которое, как он знал, само по себе не пройдет? Чувствовать ее в своих объятиях было бы ни с чем не сравнимым удовольствием. Лед в его груди начал таять, и он почти забыл о мести.

Странно, но в ее глазах были грусть и какая-то непонятная ему решимость. Это сбивало с толку.

Темпест закрыла глаза. Ее щеки все еще пылали от невысказанного им предложения, плечи поникли.

Гевин, не в силах ничего с собой поделать, ласкал взглядом ее лицо. Не выдержав, он коснулся подушечками пальцев ее губ, и они тотчас же приоткрылись.

Она чуть откинула голову, но ее тело подалось ему навстречу. И все же она держалась с каким-то внутренним достоинством, которому он мысленно поаплодировал. Но будет ли держаться с таким же достоинством после его поцелуев?

Темпест подняла на него глаза.

— Я не ищу романа, Гевин. Я ищу работу.

То, что он не возьмет ее, каким бы классным специалистом она ни была, Гевин знал точно. Но отпустить ее просто так?..

— Жду тебя завтра в моем кабинете в одиннадцать.

— Договорились. И приготовься: обещаю, что ты будешь удивлен.

С этими словами она отстранилась от него и ушла.