Любопытство не порок

Глава 4

– Привет! – воскликнула Рита, проходя в кабинет, громко постукивая каблуками своих ботфортов. – Теперь я вижу, что попала куданадо. Это твой кабинет, да? Классно устроилась, Оля!

– Здравствуй, Рита, – сказала я, – присаживайся.

– Спасибо на добром слове, – Рита приветственно махнула рукой и села на краешек стула, – хотя, как любил говорить Макс: лучше не садиться, чтобы не засиживаться. Была у него такая присказка и при этом он любил плавно так помахивать растопыренными пальцами… Представляешь, от моего драгоценного Макса только одни пальчики-то и остались… Это те, которые на руле лежали.

Честно говоря, я представила, и мне стало немного нехорошо. Кашлянув, я пододвинула к своей гостье пепельницу и, чтобы поддержать разговор, спросила:

– Большой заряд был?

– Как мне сказали – полкило. Не знаю, много это или мало. Наверное, немного, потому что меня не задело. Но от его машинешки ничего не осталось. Только руль и горсть металлолома. Да ты сама, впрочем, видела.

Рита достала из сумочки пачку «Винстона» и закурила.

– Ты на меня так не смотри, – вдруг сказала она, – не могу тебе сказать всего, но если бы знала, какой гнидой был этот Макс, ты бы за меня порадовалась, что я наконец от него освободилась… Правда, теперь придется мне кататься на «копейке», а не на «Ауди»… Ну и хрен с ним.

Я пожала плечами и тоже закурила. Поведение Риты меня еще вчера озадачило, а сегодня, несмотря на ее пояснение, неприятное ощущение все равно не проходило.

– Я, собственно, зашла по делу. Хочу спросить одну вещь, – сказала Рита.

– Да-да, ты вчера мне уже говорила, – вспомнила я, – написала статью?

– Еще лучше. Я передумала, – усмехнулась она. – Теперь я собираюсь опубликовать у вас маленькое объявление. Возьмешь?

– Опять же, смотря какое, – сказала я, немного удивленная ее непостоянством. – Если на тему: продаю сенсации, то вряд ли это пройдет, говорю сразу.

Рита в ответ криво усмехнулась и с прищуром посмотрела на меня.

– Мне казалось, что все кончилось, – негромко сказала она, – но теперь я, к сожалению, думаю по-другому… Короче говоря, у меня есть основания подозревать, что моей жизни угрожает серьезная опасность. Вот я и хочу дать объявление приблизительно с таким текстом: если что-то случится, то в компетентные органы сразу же пойдет информация. Такое возможно?

Я покачала головой.

– Если дело обстоит именно так, как ты говоришь, – ответила я ей, – то самым лучшим для тебя будет обратиться напрямую в милицию. И кстати, это самое простое и надежное. Напишешь заявление, можешь в нем даже дать список всех, кого подозреваешь в умыслах против себя. Это самый верный метод, Рита, поверь мне, – добавила я.

– Верю, только сделать я этого не могу, – ответила Рита. – Я так понимаю, что печатать мое объявление ты не будешь, правильно?

Я помолчала и ответила:

– На следующий же день, как оно появится, мне придется давать долгие и подробные объяснения на тему: кто дал объявление, что это означает и вообще почему я его взяла…

– Понятно, – пробормотала Рита.

Она медленно встала со стула и потянулась.

– Надоело уже сидеть, знаешь. Вас вчера отпустили, а меня еще два часа мурыжили, всю задницу себе отсидела на жестких стульях у ментов. Сегодня еще по городу покаталась в машине за рулем…

Она прошлась по кабинету и остановилась у окна.

– Хороший у тебя видок отсюда, – сказала она и вдруг добавила совершенно неожиданную фразу:

– А Игнатьевича жалко… Нормальный был дядька…

Я тоже встала и вышла из-за стола.

– Ты хочешь что-то сказать про Спиридонова? – спросила я, постаравшись, чтобы голос звучал почти равнодушно. – А он был у меня вчера. Поговорили.., и я скажу тебе, что мы сами решили заняться расследованием кражи картины. Эти мерзавцы не только картину сперли, они фактически и человека убили…

Я подошла к Рите, держа в одной руке сигарету, в другой пепельницу. Ритина привычка сбрасывать пепел на пол была мне памятна по вчерашнему вечеру.

– Да? Был вчера, говоришь.. – рассеянно, переспросила Рита и, повернувшись ко мне, спросила:

– Слушай, а у вас тут туалет есть?

– Первый этаж, налево, – ответила я, не переставая удивляться переменам в моей странной гостье.

– Я сейчас, – быстро сказала Рита и буквально выбежала из кабинета.

Я пожала плечами, но даже мысленно удержалась от комментариев. Мало ли, какие могут быть у человека причины для бегства. Очень похоже, что она уже раскаивается в том, что наговорила лишнего. По ее мнению, конечно. А для меня всего этого явно недостаточно. А вот удержать ее и разговорить я пока не имею возможности. Но в любом случае, я знаю, где ее можно найти.

Постояв еще немного у окна я посмотрела на машины, припаркованные около входа в редакцию. Белые «Жигули» первой модели и синяя «БМВ». Обе машины были мне незнакомы. Я отметила про себя, что нужно будет уточнить, кто это приехал.

В этот момент в кабинет вошла Маринка.

– Чем это ты нашу взрывоопасную знакомую так напугала? – спросила она, с удивлением глядя на меня. – Выскочила, словно ошпаренная.

– Ничем не пугала, – ответила я, – она скоро подойдет опять.

– Да? А тут к тебе еще одна посетительница, – Маринка подошла и притянула мне визитную карточку. – С посетителем, – с какими-то подозрительно значительными интонациями в голосе добавила она.

Я посмотрела на Маринку, в ее глазах застыло отсутствующее выражение.

Я взяла протянутую мне Маринкой визитку в руку и прочитала: «Арт-галерея. Сойкина Жанна Петровна. Главный менеджер».

– Приглашай, – сказала д. – Как шутит наш народ: на ловца и зверь бежит. А подойдет Рита, попроси подождать немного, лады?

– Без проблем, – задумчиво ответила Маринка и пошла, вызывающе постукивая каблуками.

Я проводила ее взглядом, будучи в некоторой озадаченности. Похоже, что-то происходит за дверями моего кабинета, а я, как всегда, не в курсе.

Около двери Маринка остановилась и обернулась.

– Совсем из башки вылетело, – сказала она, – звонил следователь Волжского РОВД по фамилии Трахалин. Он на самом деле следователь или ты что-то от меня скрываешь?

Маринка равнодушно посмотрела на меня, но было ясно, что фамилию следователя, уже однажды допрашивавшего меня, она прекрасно запомнила.

– Он на самом деле следователь и нудный тип, – не стала я играть в ее игру, – а тайн от тебя у меня нет, и вообще их нет. Что сказал, следователь-то? Хотя нет, молчи, попробую догадаться сама: свидание, наверное, мне назначил?

– Ага, завтра в два, – кивнула Маринка. – Я Резовскому все-таки позвоню, а то он может удивиться, как это ты и вдруг без его услуг… А этих, значит, я зову?

– Да-да, – ответила я.

Маринка вышла, оставив дверь приоткрытой.

– Прошу вас, – услышала я ее голос.

В кабинет вошла высокая молодая женщина в великолепном кашемировом пальто серо-голубого цвета. На голове у нее была шляпа в тон, да и обувь тоже хорошая. На шаг позади моей гостьи шел мужчина приблизительно такого же, как и она, роста, одетый в длинное черное пальто. Мужчина смотрелся очень элегантно. Высокий спортивного типа брюнет с великолепным породистым лицом. Дама мне понравилась гораздо меньше.

Поздоровавшись, посетители прошли, и я предложила им присесть.

Тут я и разглядела мою гостью подробнее. Что-то в ней чувствовалось лживое и неприятное.

А спутник ее был действительно хорош.

На вид Жанне Петровне Сойкиной было примерно лет тридцать пять, но скорее всего на самом деле гораздо меньше.

А вот у меня другая проблема: я выгляжу моложе своего возраста, хоть ты тресни.

Каждый несчастлив по-своему.

У Жанны Петровны было круглое невыразительное лицо, некрасивой формы брови и совершенно немыслимый макияж: подбор цветов был слишком уж прихотливым, я бы даже сказала, авангардистским. Тут присутствовали и голубой, и желтый, и еще какие-то смелые тона. Возможно, у нее был такой нестандартный взгляд на мир.

Ее спутника я подробно не разглядывала, – этого еще не хватало, – я только бросила на него один мимолетный взгляд.

Ясно было с первой секунды, что Жанна Петровна в явившемся мне дуэте играет первую скрипку, и я сосредоточила все внимание на ней.

Мы представились друг другу и взаимно признались, что наше знакомство нам обеим приятно. Мужчину звали Антоном Николаевичем, и это было все, что мне нашли нужным сообщить о нем.

Впрочем, если у него такая женщина, как Жанна Петровна, то это само по себе является вполне достаточной характеристикой.

– Ольга Юрьевна, я прочитала статью в сегодняшнем номере вашей газеты и решила прийти к вам сама. Статья стала неожиданным сюрпризом, и мне хотелось бы сначала поблагодарить вас за нее, – произнесла Жанна Петровна.

Я, конечно, высказала положенную в таких случаях признательность и поинтересовалась, о какой, собственно, статье идет речь.

Жанна Петровна имела в виду наш материал про совместную выставку картин молодых тарасовских художников и экспонатов из частных коллекций. Жанне Петровне, как одной из организаторов этой выставки, было приятно узнать о существовании пресс-спонсоров мероприятия.

– Еще вчера вечером я не знала о существовании пресс-спонсоров нашего мероприятия, – сказала она и попросила разрешения закурить.

– Еще вчера утром я и понятия не имела о вашей выставке и о том, что мы поддержим это дело, – призналась я.

– И что же случилось такого неожиданного? – удивилась она, доставая из сумочки белую пачку «Кента».

– Один из наших сотрудников оказался знакомым коллекционеров, представляющих свои сокровища для всеобщего обозрения. А вы считаете, что что-то обязательно должно было произойти? – задала я провокационный вопрос просто из любопытства.

Жанна Петровна достала изящную розовую зажигалку и прикурила от нее.

– Я очень надеюсь, что ваша публикация поможет еще большему количеству людей узнать про нашу выставку, – сказала она, – у вас свой круг читателей. И тираж весьма приличный.

Жанна Петровна снова раскрыла сумочку и вынула из нее несколько красиво отпечатанных открыток.

– Это пригласительные билеты на нашу презентацию, – сказала она, подавая их мне, – мои девочки развозят билеты по редакциям и нужным организациям, а вам я решила завезти сама. Честно говоря, и познакомиться захотелось, – сбросив вдруг официальный тон, улыбнулась она, – я очень люблю вашу газету, Ольга Юрьевна.

– Спасибо за приглашение, – поблагодарила я свою гостью, – кто-то от нас обязательно придет.

– Приходите сами, будет интересно, после официальной части фуршет, затем небольшая вечеринка для своих. Вы, безусловно, свои, никакой формалистики, все естественно и приятно. – Жанна Петровна в первый раз с любопытством осмотрела мой кабинет. – А у вас хорошо… В хорошем кабинете делается хорошая газета. Вы печатаете сильные материалы. Кстати, в сегодняшнем номере был один такой. Прямо на первой странице… Статья про несчастного Николая Игнатьевича заставляет задуматься о многом в жизни…

– А вы были с ним знакомы? – конечно же, не удержалась я от вопроса.

– Он был моим учителем.., то есть не так, – Жанна Петровна немного смутилась, – он иногда читал лекции, когда я училась в худучилище. Закончила десять лет назад… Я по образованию живописец. Лекции Николая Игнатьевича были замечательны. Да вы, наверное, и сами заметили, как у него поставлена речь.., была, – Жанна Петровна замолчала и, слегка приподняв бровь, пристально поглядела на меня.

– Да, заметила, – понизив голос, согласилась я, не отводя глаз, – он мне и про выставку, кстати, говорил. Наверное, нужно будет зайти.

Жанна Петровна улыбнулась и встала.

– Мне, к сожалению, пора, – сказала она. – Я надеюсь, что на презентации мы сумеем познакомиться поближе. Приходите обязательно.

Я ответила что-то подобающее, и мы распрощались.

Проводив Жанну Петровну до выхода из кабинета, я осмотрела приемную.

Маринка снова занималась кофе и, судя по выражению ее лица, воинственные разговоры по телефону пошли ей на пользу. Настроение ее улучшилось, она улыбалась и мурлыкала какую-то песенку.

– Какой мужчина, а? – тихо простонала Маринка, покачивая головой. – Как он тебе, Оль?

Я демонстративно пожала плечами, показывая, что если и был мужчина, то я его почему-то и не заметила.

Маринка недоверчиво посмотрела на меня.

– Ты прикидываешься или на самом деле такая? – с гримасой отвращения спросила она. – Не спи! Мужик, будто с экрана телевизора сошедший, такая лапочка, такая… Мы так мило с ним поулыбались друг другу, – Маринка погладила себя пальцами по шее и загадочно посмотрела в пространство.

Я вздохнула. Все, Маринка потеряна на весь день. И это в лучшем случае.

– А как тебе боевая раскрасочка этой особы? – победно осматривая себя в зеркальце, спросила у меня Маринка, – вот, блин, творческая личность, да?

– Нестандартная, скажем так… – ответила я, пытаясь перевести разговор на Риту.

Маринка, посмотрев на входную дверь, словно сомневаясь, что Жанна Петровна удалилась, поспешила поделиться со мною своим мнением:

– Ее высокий стиль называется: налетай, не ленись, покупай живопись. Точно говорю: она художница. Причем из неудавшихся.

– Почему же неудавшихся? – засомневалась я. – Какой она живописец, не знаю, она только сказала, что закончила училище десять лет назад, но зато видела, какое у нее пальто?

– Закончить училище десять лет назад – это не значит быть художником с десятилетним стажем, – резонно заметила Маринка. – И кроме того, удачливые художницы не идут в менеджеры, – выдала она под конец. – Ее муж содержит, не иначе. Или любовник. Вот!

– Или оба, – закрыла я тему и, все-таки улучив момент, спросила:

– Рита не возвращалась?

Маринка удивленно взглянула на меня, словно я опять сморозила какую-то глупость, и рассеянно спросила:

– А разве она не совсем ушла? Хм, а я вся издергалась, почему она не попрощалась… Нет, но какая лапочка этот Антон Николаевич, – почти пропела Маринка, наклоняясь над кофеваркой.

Я подумала, что Маринка мне сейчас не собеседница, а нудная нервотрепательница, и пошла к выходу. Мне почему-то показалось, что Рита просто так исчезнуть не могла и, возможно, где-нибудь стоит и курит. В дверях я обернулась.

– Маринка, с костюмчиком поспеши, Жанна Петровна пригласила нас на презентацию. Сегодня в семь начало.

– Бли-ин! – Маринка жалостливо сморщилась и забарабанила пальцами по столу, – а костюмчик-то тю-тю! Я вчера домой не попала и, конечно же, ничего не сделала… Приспичило же этому Максу взрываться именно вчера!.. Да-да, – нахмурившись, проговорила Маринка, и в ее голосе послышалось нечто опасно-целеустремленное. – Но какая же лапочка – и рядом с такой жабой, прости, господи!

Я не смогла сдержать улыбку, услышав этот плавный переход с Макса на Антона.

Маринка задумчиво поморгала на меня затуманившимися глазками и вдруг сказала:

– Если ты меня отпустишь на час раньше, то до полдевятого я точно успею приготовиться к презентации.

Я не успела еще открыть рот, как Маринка досказала свою мысль до конца:

– К семи пусть всякие там журналюги и журналюшки прибегают, а мы с тобой, как дамы приличные, и придем прилично, к девяти.

И Маринка нагнулась над своим столом, засыпая кофе в кофеварку.

Сергей Иванович отвернулся от своего монитора и посмотрел на меня, а я – на него.

– У нашей Мариночки странное отношение к работе, вы не находите, Ольга Юрьевна? – спросил он меня.

Я откровенно почесала в затылке, не зная, что отвечать им обоим.

– А может быть, это у нас с вами оно странное? – наконец пробормотала я и вышла, оставив их разбираться без меня.

Риту я нигде не нашла и вернулась к себе в некоторой озадаченности. Мне было непонятно ее поведение.