Любовник на все времена

Глава 6

«Все в доме уже видят сны, да и мне тоже давно следовало бы улечься, но моя девочка решительно не хочет засыпать, так что кто-то должен посидеть с ней рядом. Начну я, пожалуй, с просто невероятного события, которое вы сочтете скорее всего розыгрышном или шуткой. Так вот, после стольких лет полного пренебрежения у моего брата наконец-то проснулся интерес к мисс Мерриуэзер! Признаюсь, что я и Изабелла намерены и дальше содействовать их сближению. Хэл нас убьет, если узнает всю правду. У страха глаза велики, но мне кажется, игра стоит свеч».

Из письма маркизы Шелдон к ее тетке, вдовствующей маркизе Шелдон.

Диана в приподнятом настроении вышла вместе с матерью из кареты, подъехавшей к главному входу в особняк лорда и леди Келтон. Бабушка не смогла приехать, ей не здоровилось, а дед посещал светские мероприятия очень редко, только в случае крайней необходимости. Конечно, болезнь бабушки огорчала Диану, и тем не менее в глубине душе она была довольна, поскольку ее весьма придирчивая бабка стремилась к удачному браку своей внучки не меньше, чем Александр Македонский к славе.

Под бдительным оком старой герцогини Диана всегда чувствовала себя скованно и неловко, что не позволяло наслаждаться светскими увеселениями. Но сегодня имелась и другая причина, из-за которой Диана радовалась предстоящему вечеру.

Невероятно глупая причина.

Невероятно значительная и прекрасная причина.

У которой имелось свое название.

«Генри».

От одного лишь его имени у нее по коже пробегали мурашки и подгибались колени. На прошлом балу он был самим воплощением любезности. Он не только приложил все усилия, чтобы оказать услугу Элизе, ее ближайшей подруге, но и по собственному желанию пригласил Диану на танец во второй раз. Вероятно, сегодня он не станет этого делать. Может быть, блажь, внезапно овладевшая им, также внезапно его покинет. Но Диане, как любой женщине, не хотелось в это верить, и в глубине души она надеялась на чудо.

Несмотря на волнение, она четко понимала, что Генри ей не пара, хотя ей давно хотелось обычного семейного счастья — иметь свой дом, детей, а для этого, понятное дело, требовался муж.

Нельзя сказать, чтобы Генри был красив как картинка или сложен как Аполлон. С точки зрения бабушки, он не обладал ни высоким титулом, ни большим наследством и, судя по разговору, не блистал ни умом, ни знанием жизни. Разумеется, Диана не искала идеала. Ее требования к будущему супругу были не слишком велики. Пусть он будет добрым и спокойным, с любовью относится к ней и их детям. В этом не было ничего особенного. И разве она не имела права на это немногое?

В конце концов, кому какое дело до того, если она опять потанцует с Генри…

— Сколько можно ждать?! — в сердцах бросила Диана. Особняк Келтонов был, что называется, рукой подать от дома Лэнсдаунов, но вереница карет двигалась с черепашьей скоростью. Диана могла бы пройти от своего дома до дома Келтонов туда и обратно по крайней мере раз пять.

Мать Дианы ласково провела рукой по волосам дочери.

— Ты сегодня какая-то необычайно оживленная. Я думала, ты откажешься ехать после того, как твоя бабка слегла.

— Но тогда мне пришлось бы читать ей вслух. — Диана недовольно наморщила нос. — А ведь ей не нравится моя манера читать.

Диана начала говорить, имитируя бабку:

— Нет, дорогая Диана, ты читаешь очень быстро. Ты должна отчетливо произносить каждое слово. Жаль, что у тебя не было настоящей гувернантки, ты изъясняешься как простая продавщица. Как бы ты ни старалась, простое происхождение никак не скроешь.

Мать едва не задохнулась от возмущения:

— Неужели она так и сказала?

— Нет, нет, — поспешно ответила Диана. — Говорилось это несколько иначе, но смысл слов был именно таким.

— Моя девочка, — мать обняла Диану за плечи, — поверь мне, когда мне было столько же лет, сколько и тебе, твоя бабка находила у меня не меньше, если не больше, недостатков. Но, как мне кажется, с возрастом она стала мягче и терпимее.

— Мама, но ведь у тебя нет недостатков!

— Не преувеличивай, дорогая. У кого их нет? Увы, я совершила в жизни кое-какие ошибки, и теперь мои дети расплачиваются за них. За Алекса я не волнуюсь, ему хорошо в частной школе. Поскольку мой брат вряд ли когда-нибудь женится, да и в Англию он, похоже, не собирается возвращаться, Алекс со временем может унаследовать титул герцога. А вот за тебя…

Но тут дверь кареты открылась, и мать оборвала фразу на полуслове.

Чуткой Диане не приходилось ничего растолковывать, причина материнской тревоги ей была ясна. Пока они поднимались по лестнице, она наклонилась и прошептала на ухо матери:

— Не волнуйся, у меня сегодня предчувствие чего-то хорошего.

Диана сама удивилась столь неосторожно слетевшим с ее губ словам и упрекнула себя за излишнюю опрометчивость. Когда хозяева вечера рассаживали гостей за столом, ей стало горько и обидно. Разумеется, она не рассчитывала, что ее посадят с молодыми, симпатичными и холостыми джентльменами — эта прекрасная участь была уготована заботливыми хозяевами их юной, незамужней дочери. Но оказаться по соседству с лордом Блатерсби — это не лезло ни в какие ворота.

По другую руку от нее сидел барон Финкли, и Диана не знала, кто из ее соседей был менее неприятен. Финкли стукнуло не меньше восьмидесяти лет, и когда этот жалкий старикашка разговаривал с ней, то не сводил глаз с выреза на ее груди.

Сидеть за столом рядом с одним из них являлось настоящим испытанием, но находиться между ними двумя — значило подвергнуться средневековой пытке.

Когда наступил момент, в который надлежало оставить мужчин, чтобы они могли поговорить о политике и прочих увлечениях в своем мужском кругу, Диана была на седьмом небе от счастья. Леди Келтон пригласила дам в особую гостиную наверх, чтобы там также поболтать и посплетничать в своем женском кругу, и Диана с тайным удовольствием пристроилась в укромном уголке, чтобы скоротать вечер до конца, как вдруг на ее плечо легла рука матери.

— Диана, — лицо леди Линнет буквально сияло от радостного возбуждения, — как ты была права, говоря о том, что на этом вечере случится что-то хорошее. Я сидела рядом с прекрасным молодым джентльменом…

— В отличие от меня, — буркнула себе под нос Диана.

— Сэр Сэмюель, кузен леди Келтон, недавно приехал из графства Уилтшир. Ему только что исполнилось тридцать лет…

— О, неужели ты вот так прямо спросила, сколько ему лет?!

Без малейшего стыда, зато с явно притворным возмущением мать ответила:

— Я узнала об этом случайно, по ходу нашей беседы. Сэр Сэмюель получил титул несколько лет тому назад и провел несколько лет, приводя в порядок поместье, прежде чем приступить к поискам спутницы жизни.

— Все выглядит слишком хорошо, чтобы быть правдой. Нет ли у него случайно бородавки на носу? А может, за его спиной скрывается целый выводок малолетних родственников и наследников? Может, он лысеет или уже оброс жирком?

— Ничего подобного. У него только один брат, который немного младше Алекса, и сестра, которая еще ходит в школу. Что касается его внешности, — да, сэр Сэмюель не из числа тех мужчин, на которых заглядываются женщины. Но он не лишен привлекательности. Я еще не сообщила тебе самого главного, — мать понизила голос до заговорщического шепота, — я упомянула о том, что у меня есть дочь, так вот… ты никогда не угадаешь, что он мне ответил. Он сказал: «Миледи, я не сомневаюсь в том, что ваша дочь столь же очаровательна, как и вы. Однако прошу вас лишь об одном — не сватайте за меня девушку, которая проводит в высшем свете свой первый сезон. Конечно, будучи мужчиной я охотно посмотрю в сторону любой прелестной девушки, но в своей избраннице я прежде всего хочу видеть верную жену и мать моих детей».

Ошеломленная, Диана недоверчиво покачала головой:

— Мама, неужели ты веришь, что такое возможно? Это не мужчина, а какой-то образец совершенства!

— Ты сама во всем убедишься, когда увидишь его.

Как раз в этот момент вошел лорд Келтон, ведя за собой незнакомого джентльмена. Старый лорд на минуту задержался возле жены, а затем направился прямо к леди Линнет и Диане. Диана вопросительно посмотрела на мать, но та отрицательно помотала головой, сама не подозревая, что им хочет сообщить хозяин дома. Как только лорд Келтон приблизился, обе дамы вежливо встали с дивана.

— Добрый вечер, леди. — Он учтиво поклонился. — Леди Линнет, меня к вам привело поручение сэра Сэмюеля. Во время обеда он сидел рядом с вами.

— Да, верно. Что-то случилось, милорд?

— Как только вы, леди, оставили нас, к нему подошел нарочный из его поместья. В связи с неожиданно возникшими обстоятельствами ему потребовалось срочно вернуться в поместье. Как же ему не повезло, он не пробыл в Лондоне даже недели! Какая польза от управляющего, если он из-за каждого пустяка просит у вас совета?

Ни Диана, ни ее мать не знали, что ответить.

— Он поднялся к себе наверх, чтобы собрать вещи. Он уезжает прямо сейчас. Сэр Сэмюель через меня просит у вас извинения за это досадное недоразумение и выражает надежду, что по возвращении в Лондон ваше знакомство продолжится.

— Благодарю вас, милорд.

Голос матери звучал ровно и спокойно, но Диана не могла не заметить охватившего ее разочарования.

— Если вы увидитесь с сэром Сэмюелем до его отъезда, передайте ему мои благие пожелания, чтобы все его трудности разрешились как можно скорее.

Пообещав выполнить эту просьбу, лорд Келтон удалился. Диана чувствовала себя обманутой, так как отъезд сэра Сэмюеля лишил ее возможности встретиться с ним и самой убедиться, подходят или не подходят они друг другу.

— Мне кажется, сама судьба противится вашему сближению, — с притворной улыбкой проговорила леди Линнет. — Впрочем, я уверена, неотложные дела, потребовавшие столь скорого отъезда, будут улажены, а мы тем временем сошьем тебе одно, а то и два новых платья.

Диана испустила тихий вздох, похожий на стон. Неужели ее мать сразу поверила в то, что сэр Сэмюель — благородный рыцарь, посланный небесами с целью спасти ее засидевшуюся в девицах дочь.

— Против платьев я не возражаю, но только ради всего святого, мама, не надо уже строить свадебные планы. Я ведь даже не знаю его второго имени.

— Новые платья? Свадебный наряд? Простите меня, я невольно услышала часть вашей беседы.

Диана удивленно вскинула глаза и увидела рядом с собой сестер Генри — леди Данстон и леди Шелдон.

— Если вы хотите сшить новые платья, то рекомендую обращаться только к мадам Бессетт, — как ни в чем не бывало продолжала леди Данстон. — Она не просто великолепная портниха, она художник с большой буквы. У мадам Бессетт полно заказов, и у нее не так просто сшить платье. Зато она просто обожает нашего брата, так как считает, что Хэл ухаживает за дамами так же галантно, как настоящий француз. Если шепнуть ей о том, что вы привлекли его внимание, она с удовольствием возьмется шить платья для вас.

Диана зарделась от смущения, предательский румянец залил ее лицо и даже шею. Он был настолько сильным, что почти не отличался от ярко-розового цвета саше леди Шелдон.

— Тут, видимо, какое-то недоразумение, — пробормотала Диана.

— Вы позволите присоединиться к вам? — спросила леди Шелдон, бросая многозначительный взгляд на свою сестру.

— О, конечно. — Мать Дианы была ошеломлена не меньше дочери, но быстро сообразила, как поступить в данной ситуации. Положив руку на плечо Диане, она извиняющимся тоном произнесла: — Моя дорогая, я вижу леди Доунс, мне надо кое о чем с ней поговорить. Надеюсь, ты не возражаешь, если я оставлю тебя в обществе леди Данстон и леди Шелдон?

— Передай ей мои лучшие пожелания, — отозвалась Диана.

Сестры Генри уселись рядом с Дианой, окружив ее с обеих сторон. Вдруг ее внимание привлек промелькнувший внизу ярко-красный цвет. Приглядевшись, она поняла, что это красные носки атласных бальных туфель леди Шелдон, выглядывавших из-под скромного, белого шелкового платья.

— Смело, не правда ли?

Признание было сделано почти шепотом, но Диана дернулась так, словно у нее над ухом громко крикнули. Леди Шелдон широко улыбнулась.

— Это подарок моего мужа. Сама я никогда бы не осмелилась на такую покупку, но он слишком хорошо изучил меня и знает, как мне угодить. Эти туфли, — леди Шелдон опять выставила их кончики на показ, — делают меня более смелой. Они как бы говорят мне: не бойся, живи, не оглядываясь на других, и радуйся жизни.

«Какая любовь. Какая привязанность и тонкое понимание друг друга. Впрочем, никто не знает, что нас ждет в будущем, и даже такая любовь со временем может угаснуть», — подумала Диана. Вежливо улыбнувшись, она постаралась перевести разговор в более безопасное русло:

— Пожалуйста, примите мои несколько запоздалые поздравления с вашим замужеством и рождением ребенка. Ваш последний бал: великолепен, впрочем, я ничего другого и не ожидала от леди Уэстон.

Леди Шелдон была явно сбита с толку, она посмотрела в лицо Дианы так, как будто столкнулась с чрезвычайно сложной и трудной задачей.

— Благодарю вас, мисс Мерриуэзер, — поспешно пришла ей на помощь леди Данстон. — Моя свадьба, как и свадьба моей сестры, была довольно скромной, что несколько расстроило нашу матушку. Вот почему мы с сестрой решили, что теперь надо помочь осуществлению ее самых грандиозных планов. Похоже, первой жертвой ее величественных замыслов должен стать наш несчастный брат. Судя по ее намерениям, брачная церемония нашего Генри должна будет состояться по меньшей мере в самой аристократической части Лондона — в церкви святого Георгия на Ганновер-сквер. Однако, черт побери, куда он запропастился? О, не верю своим глазам, он попал в лапы к лорду Блатерсби. Бедняга, как же ему не повезло!

Диана сочувственно вздохнула:

— За обедом он сидел как раз рядом со мной, а по другую руку от меня разместили барона Финкли.

— Любопытно, чем вы так досадили леди Келтон? — лукаво поблескивая глазами, усмехнулась леди Данстон.

Улыбнувшись в ответ, Диана покачала головой:

— Я сама в недоумении. Однако у вашего брата такой несчастный вид.

Леди Данстон закивала головой в знак согласия, тем не менее по выражению ее лица было заметно, что ее это не особенно волнует.

— Кто-то должен спасти его.

Она вопросительно посмотрела на сестру.

— Да, кто-то должен, — согласилась леди Шелдон с таким видом, что было совершенно ясно — она точно не пойдет на выручку брата.

— Я помогу ему.

Диана сама не поняла, как сорвались с ее языка эти несколько опрометчивые слова, которые вызвали откровенное недоумение у двух ее собеседниц.

Леди Шелдон задумалась, тогда как леди Данстон почти не скрывала удивления:

— Мисс Мерриуэзер, мне кажется, мой брат не нуждается в чьей-нибудь помощи.

Диана шумно вздохнула:

— Но за последние несколько лет он не раз выручал меня на балах. Эта услуга — самое меньшее, чем я могу отблагодарить его.

Диана поспешно встала, словно опасаясь, что передумает и не станет совершать этого довольно неблагоразумного поступка. Подойдя к двум мужчинам, она смело вклинилась в их разговор:

— Прошу меня извинить, лорд Блатерсби, но леди Данстон попросила меня позвать к ней брата. Ей необходимо сообщить ему нечто крайне важное.

Генри встрепенулся и начал приносить свои извинения.

— Чем вызвана такая милость с вашей стороны? — тихо спросил он Диану, когда они отошли на несколько шагов.

— Ничем. — Диана пожала плечами. — Мне показалось, что вы попали в затруднительное положение. Как говорится, долг платежом красен. Вот я и решила вам помочь.

— Мисс Мерриуэзер, примите мою самую искреннюю благодарность. Вы не поверите, но за пять минут нашей беседы с лордом Блатерсби мне показалось, что я начинаю…

— Обрастать шерстью, — пошутила Диана.

— Почти. — Генри внимательно посмотрел ей в лицо. — Странно, почему вы раньше никогда не показывали себя с этой стороны?

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что у вас отличное чувство юмора, за которым, как мне кажется, вы прячете свои беды и неприятности. Сейчас вы улыбаетесь, ваши глаза искрятся от смеха. Как это не похоже на ваш обычный неприступный вид и на ту маску непоколебимой пристойности, которую вы всегда носите.

Диана почти обиделась от подобной откровенности:

— Это вовсе не маска, а соблюдение приличий отнюдь не делает меня неприступной.

— Да что вы говорите? — Генри усмехнулся. — А по-моему, всех отпугивает именно ваша улыбка на сжатых губах. Вы владеете ею в совершенстве. От такой улыбки у любого кавалера душа уходит в пятки.

— Но ведь на вас она не действует, — робко попыталась возразить Диана.

— Я не из боязливых, — шутливо отозвался Генри.

— Любой человек чего-нибудь боится, — уверенно заявила Диана.

— Да? И чего же боитесь вы?

Его низкий бархатистый голос проникал до самого сердца.

Она подняла голову и посмотрела прямо в его синие глаза, похожие на чистое летнее небо, потом его глаза потемнели, словно на небе появились облака.

— Вас, — прошептала она.

— Меня? — удивился он.

— Не столько вас, сколько людей такого склада, как вы.

Глядя на Генри, нельзя было подумать, как глубоко задело его замечание Дианы. Однако она почувствовала, что ее слова попали в цель. Он весь напрягся, и в горле у него слегка захрипело, но он быстро взял себя в руки. В отличие от него Диана никак не могла успокоиться. Его голос волновал, тревожил и в то же время брал за душу.

— Людей такого склада, как я, — повторил он. — И к какому же складу людей я отношусь?

— Вы беспринципный нахал.

Генри хрипло рассмеялся, причем так громко, что привлек внимание многих гостей. Диана поежилась от неприятного ощущения, вызванного посторонними взглядами, брошенными в их сторону. Ей показалось, что через миг на них начнут показывать пальцами и перешептываться за их спинами.

«Ее мать убежала с управляющим конюшней, неблагородная кровь, если говорить откровенно… Она никогда не будет красавицей… Вы слышали, точно так же Лэнсдауны приняли назад свою дочь… только из христианского милосердия…»

С чего это ей взбрело в голову, что Генри хочет ее спасти? Она никому не нужна. Ни бабушке, ни дедушке. Ни отцу, конечно. Коварный серый туман опять застлал ее сознание, она снова оказалась в ловушке прошлого, не желавшего ее отпускать.

Она бежала и бежала, куда глаза глядят, и не только потому, что заблудилась. Она бежала всю жизнь. Но разве у нее был выбор? Она не могла повернуть назад и вернуться к себе домой. У нее не было дома.

Капли пота стекали по ее разгоряченному лицу, но она заставляла себя бежать все быстрее и быстрее. В ее ушах раздавался неумолкаемый стук сердца. Со всех сторон Диану окружал лес, ветви деревьев хлестали ее по лицу, цеплялись за одежду. Она хватала воздух широко раскрытым ртом, и он обжигал ее легкие. Но страх за спиной гнал и гнал все дальше.

Она заблудилась и вместе с тем подсознательно чувствовала, что стоит ей остановиться, оглянуться по сторонам, и тогда, вероятно, кто-то спасет ее. Но сейчас она не видела подле себя никого, кто бы мог спасти ее. Никто не спешил ее искать, не шел к ней на помощь.

Внезапно перед ней возникла высокая мрачная стена. Прежде чем она успела повернуть, стена окружила ее, стиснула… как вдруг издалека до нее донесся четкий и ясный голос:

— Почему вы опасаетесь меня, мисс Мерриуэзер? Мисс Мерриуэзер, вы слышите меня?

Взволнованный голос Генри проник в ее сердце, и Диана очнулась, прошлое отступило. Она приподняла голову и увидела над собой его встревоженное лицо. Генри крепко держал ее за плечи, словно боялся, что если он отпустит ее, она упадет в обморок. Диана глубоко вздохнула, окончательно приходя в себя. Как все-таки было приятно чувствовать рядом с собой тепло большого и сильного мужчины. Холод, сковавший ее сердце, растаял.

— Почему вы чуждаетесь меня? Бежите от меня? — решительно повторил он вопрос.

«Бежит от него?»

Его внимание, участие пробуждали в ее сердце смутную тревогу. Куда девалось ее благоразумие, почему она колебалась и в самом деле не бежала от него? Напротив, она доверчиво тянулась к нему, летела словно мотылек на огонь. Исходящий от него мужской запах кружил и дурманил голову.

Запах обвевал ее, словно легкий ветерок, но за этим слабым дуновением чувствовалась скрытая мощь надвигавшегося урагана, который мог разразиться в любое мгновение. Диану охватил внутренний трепет, ей вдруг стало жарко.

«Беги, беги, беги», — явственно звучал в ушах голос разума, тогда как голос плоти велел ей оставаться на месте.

Диана слегка побаивалась Генри Уэстона, от него, как ей казалось, веяло опасностью. Если он по-прежнему будет так крепко держать ее своими руками, она точно сгорит от вспыхнувшего внутри нее огня. Обуглится как головешка. Диана испуганно вскинула голову, слегка встряхнула ею, чтобы прийти в себя, и вдруг впервые заметила, что они стоят посреди внутреннего двора.

— Что мы тут делаем?

— Не знаю, но надеюсь, вы мне все объясните. Вы обозвали меня нахалом без всяких принципов и тут же пустились наутек. Как вы себя чувствуете? Может, позвать вашу матушку?

На какое-то мгновение Диана растерялась. Ее женское начало, растревоженное и проснувшееся, одновременно ощущало не только мужскую силу, но и свою власть над ней.

— Простите меня. Я лишь… — Она запнулась. «Боже! Как чудесно блестят его глаза, словно синие сапфиры». — Мне стало жарко и душно, поэтому захотелось немного подышать свежим воздухом. Из-за такого пустяка не стоит тревожить мою матушку. Теперь я отдышалась, и мы можем вернуться назад.

— Погодите. Вы вся дрожите. — В его голосе звучали неподдельное сочувствие и даже, как показалось Диане, нежность, а руки продолжали обнимать ее за плечи.

Она так бы и стояла, поддерживаемая его горячими руками. Но тут Диана очнулась и бросила взгляд в сторону дверей, из которых во двор выходили другие пары.

— Мое поспешное бегство, вероятно, вызвало переполох? — с тревогой спросила она.

Генри усмехнулся:

— Нет. Хотя подозреваю, что ваш уход вызвал у многих удивление. Думаю, теперь все гадают, что такого я вам сказал, отчего вы бросились прочь из залы. — Бережно поддерживая под руку, он подвел ее к одной из садовых скамеек. — Присядьте, у вас такой вид, будто вы вот-вот упадете в обморок.

Слабость у Дианы еще не прошла, поэтому она благоразумно последовала его совету.

— Что же случилось с вами?

Он почти спас ее, опять выручив из неловкого положения. Диана чувствовала, что ей следует объясниться во избежание недоразумений.

— Иногда… даже не знаю, как вам это объяснить… Внезапно мое сердце начинает биться быстро-быстро, в груди перехватывает дыхание. Мной овладевает какое-то наваждение. Многие мысленно спасаются бегством от мрачных и тяжелых воспоминаний, а я действительно бегу прочь от прошлого, потеряв голову. — Дина потупила глаза и вся съежилась. — Вы, наверное, считаете меня помешанной.

— Если с вами, мисс Мерриуэзер, бывает такое, то это звучит немного удручающе. И как часто это случается?

Диана вздохнула, но не стала скрывать правду:

— Так бывает, когда мной овладевает мое прошлое.

Генри удивленно приподнял брови.

— Я бежала не от вас. Когда вы рассмеялись, и все повернулись в нашу сторону… я не выдержала. Невыносимо чувствовать на себе все эти косые и неодобрительные взгляды, перешептывание…

— Прошу извинить меня. Я не хотел вас обидеть.

— Я верю вам и нисколько не виню в случившемся.

— Даже если я нахал без всяких принципов? — шутливо спросил он.

Диана смутилась, покраснела, но все равно уверенно ответила:

— Даже если вы именно такой!

— Уверяю вас, половина из того, что обо мне пишут в светской хронике — чистейшее вранье, а другая половина — это раздутые до невероятных размеров сплетни.

— Увы, — вздохнула Диана, — я знаю, насколько далеко от правды то, что пишут газетчики. Их интересует не правда, а прибыль. Им ничего не стоит испортить кому-нибудь репутацию и даже жизнь, главное — удивить, поразить читателей.

Нежность светилась в синих глазах Генри. Он сел рядом с Дианой и взял ее за руку:

— Похоже, в прошлом вам жилось нелегко?

Диана пожала плечами, тронутая его сочувствием:

— Как сказать, я ведь не голодала, да и бездомной меня никак не назовешь.

— Мне сложно судить об этом, — усмехнулся Генри, — я, например, предпочел бы испытать названные вами лишения, нежели общаться со злобными мегерами из великосветского кружка «Олмак». Кстати, вы не проголодались? Я, между прочим, не прочь перекусить.

Диана улыбнулась.

— Вот так намного лучше, мисс Мерриуэзер. Если бы вы знали, какая у вас прелестная улыбка.

От его теплых и ласковых слов Диане стало легче. Она даже слегка покраснела, услышав его комплимент. Ей было совершенно не важно, искренен он или нет. Даже если он говорил так всем знакомым дамам в Лондоне, она все равно ощутила себя самой счастливой и самой прекрасной женщиной в мире. Но вскоре привычное чувство благоразумия взяло вверх, и Диана снова напомнила себе, насколько опасен Генри Уэстон.

— Надо отдать вам должное, мистер Уэстон, вы очень обходительны и умеете нравиться женщинам.

— Хотя я полагаю, что это далеко не так, мне очень приятно услышать столь лестное мнение о моих способностях.

— Честное слово, я вам завидую, — призналась Диана. — Я очень застенчива, и в обществе незнакомых людей мне как-то неловко и неуютно, тогда как вы способны очаровать кого угодно, не прилагая к этому никаких усилий. Это настоящий дар.

Он поерзал на своем месте, и Диана к своему удивлению вдруг поняла, что Генри Уэстон, будучи мастером комплиментов, не привык выслушивать комплименты в свой адрес. Это поразило Диану, и для того чтобы скрыть свое удивление, она отвернулась в сторону.

— Кроме того, вы можете быть удивительно любезным и способны приободрить любую даму.

Генри наклонился к ней и с нахальной улыбкой на губах обронил как бы невзначай:

— Неужели я вам нравлюсь, Диана?

— Только не сейчас. — Она солгала с легким сердцем и не задумываясь. — Между прочим, разве я позволяла вам называть меня по имени?

— Нет, не позволяли, — согласился Генри. — Пока еще нет. Но думаю, что скоро позволите. Итак, я должен заметить вам, Диана, смелость — это необходимое качество для нахала, как и его обаяние.

— Согласна с вами, обаяние для нахала далеко не последняя вещь, — ответила Диана, пытаясь устоять против того самого обаяния, о котором так хладнокровно рассуждала. — Вот что я хочу вам заметить в ответ: не все женщины, хотите верьте, хотите нет, поддаются на обаяние нахала.

— И вы из их числа?

Диана утвердительно кивнула:

— Когда я впервые начала выезжать в свет, я составила для себя список наиболее привлекательных для меня качеств…

— Вы составили такой список? — В глазах Генри отразилось удивление, смешанное с ужасом.

— Ну да. Правда, с годами он стал заметно короче, но нахальство не входило в него с самого начала.

— Нисколько этому не удивляюсь. Позвольте, с вашего разрешения, кратко набросать портрет вашего воображаемого идеала. Это преисполненный собственного достоинства, тихий и трудолюбивый джентльмен, которого скорее можно встретить в провинции, чем в столице. На него можно всецело положиться, и вместе с тем все его поступки и слова предсказуемы, а сам он невообразимо скучен. Итак, признайтесь, что я угадал?

Диана не рискнула поддерживать разговор в шутливо-кокетливой манере.

— Если у меня спокойный уравновешенный характер и мне нравится жизнь в деревне, то это не так уж трудно угадать. Кроме того, мой идеал должен обладать ровным и твердым характером и руководствоваться в жизни не сиюминутными прихотями, а здравым смыслом и логикой.

— Вы пока ни словом не обмолвились о сердечной привязанности. Надеюсь, это будет брак по любви?

Если будет любовь, значит, возникнет и ревность, страшная ревность, которая способна разрушить самый счастливый брак! Ревность привела к распаду семьи ее родителей — это не только погубило жизнь ее матери, но и подорвало доверие и любовь Дианы к самому близкому человеку на свете — к отцу, который предал ее и тем самым нанес ей глубокую, до сих пор незажившую рану.

— Нет, — промолвила Диана. — Для вас любовь — игра, но не для меня. Любовь причиняет боль… — Ее голос задрожал и прервался.

Генри нежно взял за подбородок и ласково заглянул в глаза:

— Не надо бояться меня, Диана.

От его прикосновения по спине побежали мурашки. Она растерянно улыбнулась и прошептала:

— Мне нечего вас бояться, ведь я не из тех женщин, которые пробуждают в мужчинах страсть.

— Нет, дело в том…

— О, не волнуйтесь, я никогда не полюблю вас. Обещаю. — Диана дружески похлопала Генри по руке. — Рядом со мной вы в такой же безопасности, как, судя по вашим уверениям, мистер Уэстон, я с вами.