Любовный квадрат

ГЛАВА 15 ЭМИ

Первый раз в жизни Эми чувствовала себя настоящей блондинкой. Обычно женщины семьи Дин не красили волосы. Летом они под предлогом необходимости смыть остатки шампуня использовали для последнего ополаскивания лимонный сок или уксус, а потом с влажными волосами садились во дворе под палящие лучи, чтобы солнце закончило работу. Когда Эми училась в старших классах, появилась мода использовать пиво и майонез в качестве последнего ополаскивателя, что придавало прическе воздушность, а волосам золотистый оттенок.

– Обалденно! – восхищенно протянула Джорджина, когда Эми и Сэнди встретили ее в кондитерской Брауна. – Ты тоже, Сэнди, киска.

В свои тринадцать лет девочка была воплощением Лолиты. Молодежный стилист посоветовал придать ее своенравным кудрям приглаженный вид, но аура нарождающейся сексуальности, окружающая Сэнди, явно нервировала его. Несколько раз уронив расческу и ножницы, он сконфуженно ретировался. Мистер Эрик, парикмахер Джорджины, закончил работу над прической Сэнди, когда удовлетворился тем, что сотворил с Эми.

– Сколько ей сейчас, Эми? Не могу сообразить.

– Тринадцать, переходящие в тридцать, – ответила Эми со смешанным чувством гордости и страха матери, которая только начинает понимать, как она беспомощна.

– Эми, когда Лу увидит тебя, он сойдет с ума. Дело сделано. Двое мужчин зашептались, когда они с Сэнди вошли к Брауну. Люди за соседними столиками откровенно поворачивали головы, чтобы лучше ее рассмотреть.

Джорджина развеселилась.

– Они думают, что ты принцесса Диана.

– Да, ма! Ты действительно выглядишь, как она, правда!

Румянец и опущенные ресницы Эми только увеличили сходство.

– Если бы Ник Элбет мог увидеть тебя!

– Ник Элбет? Боже всемогущий, Джорджина. Это имя из прошлого. Он все еще женат на богатой наследнице?

– Лягушке?

Глаза Сэнди заблестели.

– Он женился на лягушке?

– Это грубое слово обозначает того, кто родился во Франции. Его нельзя повторять, Сэнди, дорогая. Это ужасное оскорбление.

Из духа противоречия или действительно желая того, Сэнди сказала:

– Я хочу быть лягушкой.

Имя Ника Элбета было забыто так же быстро, как и внезапно упомянуто. Вскоре для Эми и Сэнди пришло время возвращаться в гостиницу.

– Эми, ты выглядишь немного странно. Только не говори мне, что у тебя тоже побаливает животик.

Желудок Эми был, действительно, не в порядке, но не из-за съеденного. Она страшилась реакции Лу на ее волосы. Предполагалось, что преподавательские жены не должны модно выглядеть. Большинство знакомых дам словно перенеслись из пятидесятых годов. Они носили мрачные, бесформенные блузки, прямые юбки, не делали макияж и, в большинстве случаев, сами подстригали себе волосы.

Эми могла не беспокоиться, Лу Хамфриз был так поглощен собственной персоной, что три дня не замечал изменений. Они уже приехали на юг Франции и остановились в гостинице «Негреско». Первый день включил в себя посещение виллы Пикассо и ланч в легендарном ресторане «Colombie D'Or» в Сан-Поль-де-Вэнс. Там, на широкой террасе, с которой открывалась чарующая панорама гор и моря, Лу, не советуясь ни с кем, сделал заказ, и вдруг осознал изменения во внешности Эми.

– Зачем ты носишь солнечные очки, подняв их на голову?

Сэнди копировала мать. Ее очки тоже были на макушке.

– Очки либо защищают глаза от солнца, либо ты снимаешь их, Эми. Ты не должна обращать на себя внимание. Ты пытаешься выглядеть, как кинозвезда.

Эми смиренно сняла очки. Сэнди, поступив так же, хотела заработать одобрение отца.

– Не ты, солнышко. На маленькой девочке это смотрится прелестно.

– Я не маленькая девочка.

– Для меня ты моя маленькая девочка и выглядишь очаровательно с солнечными очками на голове. Но не твоя мама… – он похлопал руку жены, словно заверяя, что она снова пользуется его расположением. – Твоя мама хороша такая, как есть.

Он обратил на жену внимание, будто для дальнейшего успокоения.

– Видишь, какая она белокурая на солнце? Разве не чудесно, как солнце выявляет настоящий цвет?

– Но…

Эми видела, что дочь вот-вот проболтается.

– Сэнди!

Они договорились не упоминать о визите в салон Видал Сассуна. Женский секрет, разделенный только с тетей Джорджиной. Папе не понравится, что тетя Джорджина тратилась на них, он любит оплачивать все семейные расходы.

– Ма-ма!

– Вы, двое, что происходит? Сэнди, позволь папе узнать.

Единственная дочка Эми скосила глаза на мать, словно говоря, что она сожалеет, но должна ответить на вопрос папы. Только Сэнди прикрыла глаза, искусно изображая полнейшую невинность, и открыла рот, как над ними раздался безошибочно узнаваемый голос.

– Птенчик? Это правда, ты?

Ник Элбет потрепал Эми по белокурым волосам, будто она была ребенком. Он чудесным образом выглядел моложе, чем при их последней встрече почти тринадцать лет назад. Белые шорты и тельняшка подчеркивали стройное тело, отлично загоревшее и пропитавшееся солью от жизни на море и солнце. Рядом с ним в таких же шортах и майке стоял его близнец – худой, загорелый, стройный. Единственным свидетельством, что это женщина, были ее драгоценности. Кольцо с рубинами и изумрудами на одной руке уравновешивалось бриллиантовым браслетом на другой. Браслет был знаменит тем, что Роксана приказала убрать застежку и плотно закрепить его вокруг запястья, чтобы он не соскользнул во время ныряния с яхты.

– Это мой муж, Лу Хамфриз, и моя дочь Меллисанд, также известная, как Сэнди. Дорогой, это Ник Элбет.

– Счастлив встрече с вами. Это моя жена, Роксана, – представил жену Ник.

Роксана уклонилась от приветствия.

– Нас ждут.

Возможно, из-за белокурых волос или подбадривающего присутствия Ника Элбета, но какой бы ни была причина, обычно застенчивая Эми Дин Хамфриз проигнорировала довольно оскорбительное невнимание и смело протянула руку.

– Так мило снова увидеть вас, Роксана.

– Снова? – подобное нахальство нельзя вынести.

– В Челси Мьюз. Лето 1968 года. Наш пикник в честь Дня Независимости. Помните?

– Это просто слишком скучно.

Ее грубый уход ни в малейшей степени не волновал Ника.

– Зачем вы здесь тратите время? Неважно. Сейчас у меня нет ни минуты. Пойдемте завтра с нами на яхте. Гавань Монте-Карло, в полдень. Нельзя не найти нас. «Роксана»! Белая, с черной отделкой. Будьте там!

Муж Эми онемел, вилка с кусочком помидора застыла на полпути ко рту. Наконец, он обрел голос.

– Наглость! Давать нам приказы! Да кем он себя считает!

– Он классный, ма! Как ты познакомилась с ним?

– О, просто он был одним из тех, кого тетя Мона и я встретили в то лето в Лондоне.

– Парень… – Сэнди мечтательно закрыла глаза. – Когда мне исполнится восемнадцать, можно я одна поеду в Лондон?

Лу многозначительно-хмуро взглянул на Эми.

– Хорошие девочки из приличных семей не ездят одни в Лондон или еще куда-нибудь.

– О, папа, пожалуйста!

– Впереди еще пять лет. Тогда и поговорим об этом. Сэнди не собиралась отступать.

– Мы можем поговорить об этом завтра на яхте.

– Какой яхте? Мы не пойдем ни на какую яхту!

– Но, папа! Он пригласил нас!

– Только то, что кто-то приглашает тебя, не означает необходимость соглашаться.

– Но, папа, пожалуйста!

Обычно Сэнди могла водить Лу вокруг своего маленького пальчика. Чтобы не допустить этого на сей раз, Эми не примкнула к мольбам дочери. Даже после всех лет семейной жизни были вещи, которых она не знала о своем муже. Но в одном она была уверена в любом случае – можно стопроцентно рассчитывать на его руководящую натуру, заставляющую Лу поступать противоположно ее желаниям.

Мысль о плавании с Ником, Роксаной и Бог знает с кем еще наполнила ее страхом. Ник может сказать что-нибудь о Челси Мьюз и таблетках, которые дал ей. Неважно, был ли то аспирин или нет. Она никогда не рассказывала Лу, как испугалась, что беременна после их первого сексуального столкновения до ее отъезда в Лондон.

Нынче браки распадаются и по гораздо менее значительным причинам. Все знакомые либо одиноки, либо разводятся. Эми не позволит, чтобы это случилось с ней. Ей необходима стабильность – дом, муж и семейная жизнь. Скоро Сэнди поступит в колледж и со временем встретит приятного молодого человека, выйдет замуж. Семья и преемственность поколений – самые важные вещи в жизни Эми.

Встреча с Ником Элбетом в его естественном окружении – юг Франции, яхта, Роксана и ее драгоценности – навсегда стерла томительные сожаления, иногда возникавшие в душе Эми о поспешном бегстве в Штаты после кошмарного опыта с сэром Вильямом. Раньше ей казалось, что, возможно, было бы лучше остаться в Лондоне или провести некоторое время в Париже и Риме. Теперь она видит, что навсегда осталась бы туристкой. Эми никогда не состыкуется и не будет чувствовать себя комфортно с людьми типа Ника Элбета и Роксаны, или даже с Джорджиной.

– Ты видела, как та женщина смотрела на меня? – спросил Лу, когда они возвращались в «Негреско». – Она смотрела, будто собиралась съесть меня с вкусным сметанным соусом на обед.

Роксана, заигрывающая с Лу? Это смешно, чистое тщеславие, но Эми постаралась сохранить серьезное лицо.

– Вот почему я не хотел принимать приглашение твоего друга, милая. На яхте ужасно тесно. Я не хочу, чтобы она приставала ко мне. Надеюсь, ты не против.

Эми сказала, что будет вежливо просто остановиться на следующее утро у бухты в Монте-Карло, а потом отправиться на экскурсию во дворец и посетить могилу принцессы Грейс. Когда они вернутся домой, она расскажет Моне и Джорджине интересную историю о мужчине, которого ни одна из них не видела с той памятной ночи у Альберт Мемориала.

«Роксаны» не оказалось в гавани Монте-Карло. Хозяин причала сказал, что яхта ушла с ранним отливом.

– Ну, я предполагаю, что Роксана побоялась находиться на борту рядом со мной. Испугалась того, что могло случиться, – весело заявил Лу. Его эго торжествовало, он обнял жену и дочь. – Хай, мне достались две самые красивые женщины на всем свете!

Лу Хамфриз никогда не показывал чувства на публике. Свободная любовь детей-цветов, хиппи, раздражала его. Можно винить средиземноморское солнце, буйство красок и смешение ароматов цветов, цикория и чеснока в примитивной ревности, разбуженной очёвидным вниманием Ника Элбета к его жене. Какой бы ни была причина, Лу испугал Эми, прижав к себе так сильно, что она ощутила его возбуждение. Он зарылся лицом в ее волосы, губы нашли маленькое ухо.

– Я забыл, какая ты белокурая, моя красавица-блондинка.

Его порыв был настолько силен, что, когда он впился в рот Эми сладострастным поцелуем, Сэнди бросилась к ним и в восторге обхватила руками обоих родителей, а несколько зевак даже зааплодировали.

Эми не думала о Нике Элбете многие годы. Простое упоминание о нем в разговоре в Джорджиной вызвало такие же, как в юности, эротические чувства. Днем, оставшись одна с Лу в запертой комнате с опущенными жалюзи, Эми раздумывала, что сделало ее такой горячей. Не вчерашняя ли короткая встреча? А если так, как долго будет длиться это возбуждение?

Когда они вернутся домой, Эми намеревается следовать вдвойне секретному плану. Станет красить волосы и позволять себе сексуальные мысли о Нике Элбете так часто, насколько необходимо, чтобы сохранять их брак в живом состоянии.

Среди открыток, посланных Эми из Портофино, были две с одинаковым текстом для Джорджины и Моны: «Отгадай, кого я встретила на Ривьере?» Отправка подобных посланий заставила ее почувствовать себя дамой из высшего общества, даже, если только en passant.[22]