Любовный квадрат

ГЛАВА 29 НЕЗАБЫВАЕМАЯ СВАДЬБА

Для двух американок это становилось просто болезненно очевидным. Ник Элбет улетел из клетки. За три дня после их прибытия в Челси Мьюз они его не видели – ни за чаем в первый вечер, ни за ужином, организованным в их честь Джорджиной на следующий день, ни во время приготовления к завтрашней церемонии.

Оправдания Джорджины были явно высосаны из пальца, когда та извинялась, что ему нужно прояснить какие-то деловые вопросы в Париже, срочно увидеться с банкиром в Цюрихе, забрать свадебный костюм, сшитый личным портным в Милане. «Такая скука, правда!» Джорджина относилась к его отсутствию весело, словно это пример всего лишь бездумной неорганизованности.

Интимная атмосфера девичника сменилась напряжением. «Вздернутый подбородок в действии», – подумала Мона. Хозяйка продолжала окружать их гостеприимством и вниманием, и в то же время воздвигла невидимый барьер между гостями и собой. «Гибралтарская скала», – подумала Эми.

– Больше никаких околичностей, Эми. Мы должны заставить ее поговорить с нами. Что-то случилось в Датском Королевстве, ты согласна?

Дверь в спальню Джорджины была закрыта.

– Джорджина? Это мы, Мона и Эми. Нам надо поговорить.

– Дверь не заперта.

Она сидела у туалетного столика, снимая ватными тампонами дневной макияж.

– Садитесь.

Джорджина знала, зачем они здесь, но предпочла посмотреть на подруг с легким любопытством.

– Джорджина…

– Перестаньте смущаться.

– Мы беспокоимся.

– Из-за чего?

– Ник. Что-нибудь произошло? Что-нибудь не так?

– А что может, быть не так? В случае, если вы забыли, напоминаю, мы женимся завтра.

Она перевела взгляд на бутылочку с лосьоном, медленными движениями стала протирать шею.

– Отличная штука. Достала с большим трудом.

– Джорджина! Перестань заговаривать нам зубы! Мы твои подруги! Где Ник?

Джорджина медленно и методично промокнула остатки лосьона и только после того, как была удовлетворена чистотой своей шеи, повернулась к американкам.

– Благословляю вас обеих. Я знаю, положение было весьма неловким. Это Роксана, его бывшая. Угрожает сорвать свадьбу и объявить развод незаконным, потому что подписала документы под принуждением. У нее действительно крыша поехала. Ник виделся со своими адвокатами в Париже, а те встретились с адвокатами ее семьи, предостерегая, что поведение Роксаны опозорит родовое имя. Барон заплатил всем, чтобы информация не попала на страницы газет. Но вся британская и европейская пресса будет завтра в церкви. Даже барон будет бессилен остановить газетчиков, если Роксана решится на какую-нибудь омерзительную выходку.

Эми облегченно улыбнулась.

– Тогда все в порядке? Ник будет здесь? Джорджина вскочила на ноги и обняла обеих подруг.

– Глупышки! Конечно, он приедет! Какая же я дурочка! Я была так занята всеми этими мелочами, свадебный завтрак, цветы, пресса, что не понимала, как вы беспокоитесь. Боитесь, что меня бросят у алтаря? Но Ник звонил всего несколько минут назад. Из Парижа. Он арендовал самолет, вылетает завтра рано утром и будет в Гетвике к девяти часам, а церемония состоится в полдень.

– А разве он не приедет сюда переодеться?

– Мона, дорогая, ты же знаешь, это плохая примета, если жених видит невесту до венчания.

Когда они вернулись к себе, Мона сказала:

– По мне, так это прозвучало как-то некоширно.

– Ты имеешь ввиду, что думаешь, будто она лгала?

Джорджина сказала правду, по крайней мере, насколько осмелилась. Судя по безумным телефонным звонкам Ника в последние дни, Лягушка окончательно свихнулась. Проблему составляли видеокассеты. Барон запер их в своем личном сейфе, подальше от любопытных глаз, но, как последний дурак, забыл, что Роксана знает код.

Ее теперешняя угроза была хуже, чем просто срыв свадебной церемонии. Роксана собиралась передать пленки прессе. Если Ник решится на женитьбу, ей безразлично, что случится с ней, отцом и родовым именем Д'Орсанвилей. Барона, конечно, могли забавлять слухи о его сексуальных наклонностях. Но даже он, со своими международными связями и политической властью, не мог рисковать скандалом с предъявлением доказательств инцеста. Д'Орсанвиль знал, что для показа по телевидению пленки слишком шокирующи, но их тайно размножат и они станут доступны всем владельцам видеомагнитофона, включая его врагов.

Это правда, что Ник звонил из Парижа меньше часа назад. Барон угрожал Роксане психиатрической клиникой, если она не вернет кассеты. После этого Лягушка стала «кроткой, как дитя», так описал ее Ник. Барон распотрошил кассеты и порезал пленку на кусочки. Втроем они смотрели на полыхающие в камине остатки.

– Роксана больше не будет надоедать нам, дорогая, – заверил Ник Джорджину. Он обожает ее. Тоскует по ней. Он увидит ее с сияющими глазами и в фате, завтра в церкви.

– Будь осторожен, любимый, над Ла-Маншем может быть туман.

– Ты ведь знаешь, какой я отличный пилот. У меня не было ни одной аварии.

Утро не могло быть прекраснее или ярче. Мона и Эми проснулись с чувством оптимизма и радостной активности. Поставщики провизии прибыли почти на рассвете. Устанавливали буфет, бар, площадку для оркестра. Двор перед особняком превратился в волшебную поляну, украшенную огромными вазами с маргаритками и другими весенними цветами. Всюду сновали многочисленные помощники, напомнившие Моне о съемках коммерческой рекламы.

Очень жаль, что все это будет убрано завтра, когда состоится ее пресс-конференция по поводу лондонской постановки «Трамвая «Желание». Джорджина, конечно, уедет в свадебное путешествие, «всего несколько дней на Ямайке», как она сказала.

– Прими их здесь. Используй дом и все, что тебе нравится. Ты хочешь покорить Лондон, Мона, я же хочу иметь возможность сказать всему свету, что все началось в Челси Мьюз!

В честь торжественного события Джорджина закрыла офисы. Все сотрудники придут к церкви к тому времени, когда «Ролле» привезет невесту и двух свидетельниц.

Приехал шофер, и Джорджина появилась в мягком свете утреннего солнца, как волшебное видение, в бледно-персиковом шелковом платье захватывающим дух своей простотой, с уложенными в умопомрачительную прическу блестящими волосами, макияжем, великолепно подчеркивающим ее естественную красоту. Драгоценные украшения состояли из жемчуга и изумрудов, исключением было лишь бриллиантовое обручальное кольцо, подходящее к тому, что она наденет у алтаря на палец Ника, и которое Джорджина купила сама.

– Собираешься куда-нибудь? – пошутила Мона. – Ты выглядишь сногсшибательно.

– Должна. Они трудились над этим с рассвета.

Визажист и парикмахер пожелали ей удачи и направились в церковь. Джорджина протянула руки американкам.

– Да и вы не замарашки!

Мона облегченно вздохнула. Хоть раз в жизни она надела подходящую вещь. Вернувшись из Израиля в Нью-Йорк, Рахиль заехала к дочери попрощаться перед поездкой в Лондон. С ней чуть не случился удар, когда она увидела, что Мона собирается надеть на свадьбу. Рахиль настаивала, что перламутрово-серый костюм от Донны Каран слишком скромен для роскошной лондонской свадьбы. Почему не надеть платье для коктейля? Что-нибудь театрально-яркое? Она же актриса, и должна одеваться, как актриса.

Нет, ма. В Лондоне ты одеваешься тем лучше, чем консервативнее. Правильно, Эми?

Выбор Эми отражал ее новоанглийскую наследственность и жизнь в качестве преподавательской жены. Платье и жакет в клеточку приглушенных тонов и нитка жемчуга с соответствующими серьгами. Густые белокурые волосы и стройная фигура опровергали ее возраст.

– Как вам нравится Эми-бабушка? Она еще выглядит на восемнадцать, верно? – воскликнула Мона.

Три Мьюзкетера замерли на мгновение, охваченные воспоминаниями.

– Я так рада, что ты пригласила нас, Джорджина.

– Я так рада, – голос той сорвался. – Действительно, так рада, что вы приехали. Лучше пойдемте, пока не потекла моя тушь!

Когда они втроем подъехали к церкви, Мона дала Джорджине подвязку, купленную «на счастье», а Эми вручила старинный кружевной платочек, который был с ней на ее собственной свадьбе – «на всякий случай». Их сентиментальность и великодушие тронули Джорджину. Они ее самые дорогие подруги, и проделали весь этот путь из Америки, чтобы поддержать ее. Интересно, лгал ли Ник, рассказав, что спал с ними все эти годы. Или просто хотел отплатить ей за связь с Роберто? Сначала Джорджина хотела спросить их напрямик, просто, чтобы прояснить ситуацию, но потом решила не будить спящую собаку. Если это правда, каждая, наверняка, предпочтет сохранить тайну. Она подождет, пока они не станут старенькими и седенькими, к тому времени уже будет все равно. И тогда все вместе весело посмеются. Свернув на Понт-стрит, «Ролле» оказался в ловушке просто космических пропорций. Сотни возбужденных людей толпились на тротуарах и мостовой перед церковью Святого Коломба. Неистовствующие мужчины и женщины с видеокамерами и огромными блокнотами носились туда-сюда, крича в радио-телефоны. При появлении автомобиля толпа взревела и окружила его.

– Я под впечатлением! Ты более знаменита, чем я думала! – восхитилась Мона.

– Так, должно быть, выглядит встреча членов королевской семьи. Посмотрите на них! Это пугает, – добавила Эми.

Джорджина была просто ошарашена.

– Я думала, соберутся лишь несколько представителей прессы. Ничего подобного такому столпотворению я не видела. Это только свадьба. Чего они ждут? Прибытия королевы?

Прежде, чем шофер успел выйти с машины, дверцы с обеих сторон распахнулись. Нетерпеливые репортеры кричали наперебой:

– Джорджина! Сюда, леди Джорджина! Посмотрите сюда! Скажите, как вы себя чувствуете! Когда вы впервые встретили Ника Элбета? Где…

– Пожалуйста, господа! – Джорджина пыталась вырваться из кольца орущих людей. – После свадьбы…

– Джорджина! – с невероятными усилиями растрепанная Дебора пыталась протолкаться к хозяйке, ее лицо было искажено от страха. – Произошла авария. Он погиб, Джорджина! Только что пришло сообщение – Ник Элбет мертв!

– Нет… – все, что смогла промолвить Джорджина. – Не-е-е-е-ет!!!

Один из наиболее изобретательных репортеров нашел в церкви джентльмена со свадебным букетом, ожидающего появления невесты. Не утруждая себя извинениями, он выхватил цветы, выбежал на улицу и сунул букет в дрожащие руки Джорджины.

– Букет невесты становится букетом для покойника!

– Дебора! Ради Бога, помоги мне!

Новая ответственность превратила тихую мышку в разъяренную пантеру.

– Встаньте рядом с ней с двух сторон! – приказала Дебора ошеломленным американкам. – И следуйте ча мной!

В девичестве Дебора была капитаном команды по хоккею на траве. Этот опыт пригодился именно в такой неожиданной ситуации. Используя кулаки, локти и колени, она прокладывала путь сквозь напирающую, кричащую толпу к дверям церкви.

Оказавшись внутри, Дебора провела их в маленькую заднюю комнатку, где невеста и свидетельницы должны были ждать начала венчания.

– Ради всего святого, скажите мне, что случилось?

– Самолет упал в пролив. Рано утром. Рыбаки видели катастрофу и радировали властям. Они нашли обломки, но…

Голос Джорджины был тверд, она контролировала себя.

– Но что, Дебора? Прекрати бормотать, как старуха!

– Но не тело.

– Тогда как они узнали, что Ник летел на этом самолете? Он появится здесь через минуту и посмеется над вами!

– Власти проверили регистрационную карточку. В арендной фирме сказали, что самолет нанял Николас Элбет. Сообщение о катастрофе передали по телеграфу. Кто-то, должно быть, обратил внимание на имя, и вся пресса кинулась за поживой.

– Стервятники! Все они!

Гул голосов, доносящийся снаружи, был слышен и в церкви.

– Сожалею, Джорджина, – сказала Мона, заметив, что британцы, кажется в любой ситуации говорят «сожалею». (Сожалею! Я пролил на вас суп. Сожалею! Мужчина, которого вы любили, погиб в море. Сожалею, леди. Ужасно сожалею.)

Эми робко спросила:

– Нам не надо возвращаться в Челси Мьюз?

Не обращаясь к кому-то в отдельности, леди Джорджина возвестила:

– Мы остаемся здесь. У нас нет доказательств смерти Ника. Он возможно, появится здесь в любой момент, счастливый и радостный.

Трем женщинам потребовался целый час, чтобы убедить Джорджину в истине. К тому времени та успела успокоиться до состояния ледяного согласия.

– Думаю, вы правы. Нет смысла оставаться здесь, в комнате супружеских надежд. Дома, наверное, удивляются, что с нами случилось. Нам придется придумать какой-нибудь забавный способ, как расправиться с таким количеством еды и выпивки.

Священник выказал уважение к потрясению Джорджины, охраняя вход и не позволяя никому войти. Мона приоткрыла дверь и прошептала в щель:

– Мы хотим улизнуть.

– Боюсь, вам придется сделать больше, – ответил священник.

Никто не покинул церковь. Гости оставались на местах, сплетничая между собой, обмениваясь крохами новой информации, которая просачивалась к ним от все более возбуждавшейся толпы репортеров, ожидающей снаружи.

У Моны появилась идея.

– Я знаю, Джорджина, ты измотана, но считаю, должна отдать им долг вежливости, сказав несколько слов, – прежде, чем Джорджина успела запротестовать, Мона продолжила: – Послушай меня! Не раздражайся. Просто услышь меня. Думаю, Нику это понравилось бы.

Мона объяснила свой план и, с согласия Джорджины, открыла дверь и шагнула в водоворот голосов. Годы сценической подготовки оказали ей хорошую услугу. Она сконцентрировала в себе силы, властность и угрожающее спокойствие Екатерины Великой и Елизаветы I. Когда Мона вошла в церковный зал, гул стих. Толпа замерла. Контакт глаз, вот чему всегда учил Билл Нел. Захвати в плен их глаза – и захватишь сердца. Кивок налево, кивок направо, деланная улыбка на губах.

– Леди и джентльмены! – акустика великолепна. Ее голос сладкозвучно взлетел ввысь, наполненный богатыми и неотразимыми полутонами и оттенками. – Могу я просить вашего внимания?

Словно ей надо спрашивать. Все открыли рты. Можно услышать, как упадет иголка.

– Меня зовут Мона Девидсон. Как и все вы, добрые люди, сегодня я приехала в эту прекрасную церковь на свадьбу наших дорогих друзей леди Джорджины Крейн и Николаса Элбета, – Мона сделала паузу, чтобы усилить напряжение. Хорошо. Они покачиваются на краешках церковных скамей. – Все вы знаете, произошел ужасный несчастный случай. Самолет жениха упал в Ла-Манш, и Николас считается погибшим, – еще одна пауза. – Итак, конечно, свадьбы не будет. Но…

Мона позволила себе тусклую улыбку и многозначительно взглянула в глаза ближайшим слушателям, продлевая тревожное ожидание так долго, насколько осмелилась.

– Но леди Джорджина уверена, что Ник не хотел бы лишать вас прекрасного праздника. Он не хотел бы, чтоб вы оплакивали его. Для Ника Элбета жизнь была постоянным празднеством. Итак, вот что мы собираемся сделать. Вместо свадебного завтрака в Челси Мьюз, на который вы все были приглашены, мы хотим устроить поминальный прием завтра на рассвете.

И где же самое подходящее место для поминовения Николаса Альберта Элбета? Конечно, ступени Альберт Мемориала. С шампанским, икрой, танцевальным оркестром и самыми нарядными и веселыми людьми во всем Лондоне, пришедшими устроить ему великолепные проводы!

В финальном приливе вдохновения, Мона придумала импровизированную историю, согревающую сердца.

– Джорджина вспоминает страсть Ника к поэзии, как он обожал вслух читать стихи Кристины Розетти, потому что ее второе имя, кстати, тоже Джорджина. Любимые строчки Ника заставляют леди Джорджину думать, что у него было предчувствие.

Когда я умру, моя дорогая, Не пой грустных песен по мне. Не плачь у могилы, себя, обвиняя, При полной холодной луне.

Звенящая тишина, подчеркиваемая всхлипываниями. Ни одного сухого глаза.

– Запомните все. Альберт Мемориал, завтра перед рассветом. Как сказал бы Ник, приходите как есть: в вечерних туалетах, если вы с бала, в ночных рубашках, если из постели. Приносите подушки и пледы, ступени могут быть холодными. Мы хотим, что вы собрались и были готовы, бокалы наполнены и подняты в его память с первым лучом солнца.

– Ты безумна. Как я позволила втянуть себя в это? – Джорджина обессилено откинулась на подушки, когда «Ролле», наконец-то, смог отъехать от церкви. Поминки Николаса Элбета у Альберт Мемориала? Леди и джентльмены из прессы были вне себя от предвкушения интересных событий.

– А что еще ты сделаешь со всей этой едой?

– И что за тарабарщина насчет Ника и Розетти. «Не пой грустных песен по мне». Когда ты слышала это от Ника?

Промашка.

– Ах, это! Вдохновение момента. Я думала, что все англичане собаку съели на Розетти и Байроне.

– Умница!

Эми добавила масла в огонь.

– Мы должны были учить наизусть Розетти на уроках английского.

Джорджина быстро сообразила, что Эми чувствует себя отвергнутой.

– А ты самая умная из нас. Упорядоченная жизнь. Красивый муж. Дочь, блистательная разбивательница сердец, и самая восхитительная внучка. Ты должна рассказать нам секрет, Эми.

Эми покраснела от смущения и неуверенности.

Вопрос все разрастался и разрастался в голове Моны. Она больше не могла удержать его.

– А почему ты не откроешь нам свой секрет, Джорджина?

– Мой? Какой секрет?

– Ник, действительно, погиб?

– Мона! Как ты можешь спрашивать такое у Джорджины! Разве не видишь, как она расстроена?

– Успокойся, Эми. Я разговариваю с Джорджиной. Если бы мой жених погиб в море в день свадьбы, я бы лезла на стенку.

– Как ты часто говоришь, вздернутый подбородок и все такое! Мы, англичане, прячем наши чувства, – медленно проговорила Джорджина.

– Ты не ответила на мой вопрос. Ник, действительно, погиб?

– Я не поверю этому, пока не найдут его тело или…

– Или он не возникнет снова?

– С амнезией, как в фильме, который я видела по телевизору. «Случайный урожай», – сказала Эми. – Так романтично.

Вернувшись домой, Мона не избавилась от подозрения, что Джорджина знает больше, чем говорит. Она напомнила себе, как англичанка не проронила ни слова об отношениях с Ником Элбетом, пока, хоп, вот вам приглашение на свадьбу.

Но трагическая интрига начинала надоедать. Произошедшее между Джорджиной и Ником не имеет ничего общего с ней. Это просто пустая трата времени и сил. Надо сосредоточиться на собственном расписании и более важной причине ее приезда сюда, в Лондон. Эта причина – предстоящая постановка «Трамвая «Желание» и она, Мона Девидсон.

– Сидней?

Тот снял трубку после первого звонка.

– Это я.

– Мона?

Голос звучал настороженно, ослаблено. Она, действительно, сделала ему больно. Пресвятой Господи, что с ней происходит? Этот мужчина верит в нее. Он любит ее без всяких условий. Мона нуждается сейчас в нем. Она могла бы рассчитывать на него.

– У тебя странный голос. Ты один?

Ей нравится притворятся ревнующей к его несуществующим манекенщицам и стюардессам и обвинять в выдуманных любовных связях.

– Конечно, я один.

В его мрачности не было и намека на удовольствие.

– Не знаю, Сидней. Не могу оставить тебя и на пять минут. Что за духи я чувствую?

– О, Мона, ты для меня значишь слишком много. Я не могу больше выносить это. Ты заставляешь меня бегать по кругу. Я сдаюсь. Я не твоего уровня. Ты была права, оставляя меня дома. Я бы опозорил тебя перед твоими модными друзьями.

Заигрывать с ним – все равно, что ковырять ногтем дырку в бетонной стене. В Данном случае, учитывая их совместную историю, расстояние заставляло сердце чувствовать глубже или, по крайней мере, практичнее.

– Сидней у мне к тебе вопрос. Твой заграничный паспорт действителен?

Как может она задавать такой вопрос?

– Конечно, да. Ты же знаешь, я очень внимателен к таким вещам. А зачем это тебе?

– Я скучаю по тебе, Сидней. Я хочу, чтобы ты все бросил и привез сюда свою задницу. Не откладывая. Первым рейсом завтра утром, о'кей?

Рядом с мужчиной, подобным Нику Элбету, женщина всегда является спутником. С мужчиной типа Сиднея, она – центр Вселенной. Может, со временем Мона будет иметь то, что есть у Эми: солидный брак с надежным, солидным человеком.

Она не знала, что Эми тоже принимает решение об изменениях в своей жизни. Лу не сделал даже попытки позвонить ей. Любимая дочь тоже. Они оба, возможно, слишком злы на нее за то, что оставила их в тяжелом положении. «Что еще ты должна делать, Эми?» Эти слова ранят душу до сих пор.

Она скучала только по Дакоте, этому маленькому сладкому комочку. Роль бабушки напоминала ей, какое наслаждение дает материнство. Эми ее достаточно молода, чтобы иметь другого ребенка, но не от Лу. Тот ясно дал понять, что против. Сэнди это тоже не понравится. Выбора не остается: ей надо решиться на кардинальные изменения, но никто не сделает их за нее.

Эми завидует Моне и Джорджине. Они так уверены в себе, так замечательно контролируют собственные жизни, идут туда, куда хотят. Она будет поступать так же.

А Джорджина знала, что Ник – первоклассный пилот, она не поверит в его смерть, пока не увидит тело собственными глазами. Чтобы убить время, Джорджина работала рядом с нанятыми слугами во дворе дома. Бедняжки прождали все утро, чтобы служить за свадебным завтраком, который так и не состоялся. Они всю ночь будут убирать и упаковывать еду и напитки, чтобы в темноте перед рассветом накрыть столы с икрой и ледяным шампанским у подножия Альберт Мемориала.