Любовь

Пьеса для чтения Сто рублей

День. Сетевая кофейня во французском стиле. Играет Джо Дассен, Шарль Азнавур и Эдит Пиаф. Довольно многолюдно. Пожилая пара облюбовала себе столик у окна и ядовито перешептывается об образовании. Рядом сидит молодая девушка. Читает. Читает Стругацких. Читает увлеченно, внимательно — очевидно, находя параллели. Остальные посетители ничем не примечательны, если не считать ребят, отдыхающих после школы. Из них выделяется одна девочка, которая еще сыграет свою роль в сюжете. Дети, впрочем, скоро пойдут домой. Делать уроки.

Витя — молодой человек двадцати лет, в красивом пальто. Пальто ему велико и напоминает армейскую шинель. Символизм не проходит мимо внимания Вити, заставляя его стесняться, краснеть и обижаться на самое себя. Он подходит к баристе и заказывает кофе.

БАРИСТА. Вам как обычно?

Витя улыбается и кивает. Бариста (симпатичная помолвленная казашка) одаривает его ответной улыбкой, случайно соскальзывая взглядом на пальто. Витя это замечает и спешит раздеться.

БАРИСТА. Баллы будете снимать?

ВИТЯ. Буду.

Он демонстрирует баристе телефон, берет кофе и садится за столик посередь кафе. Достает книжку, название которой слишком длинно, чтобы воспроизводить его в пьесе. Пытается читать. Не выходит. Оглядывает окружающих: детей, пожилую пару, девушку. Девушка кажется Вите красивой. Весьма и весьма красивой. Красивой невероятно. Очень красивой. Он моментально в нее влюбляется — и на всю жизнь. Витя снова краснеет и прячет взгляд обратно в книгу.

ВИТЯ (шепотом, про себя). …Значениями аналитических элементов являются конкретные данные, факты, полученные путем наблюдения…

Витя снова откладывает книгу, пробует кофе — слишком горячий. Наконец сдается, опускает книгу на колени и достает телефон. Начинает играть в стрелялку. Улыбается победно, без тени стыда.

В кафе заходит Миша. Миша ровесник Вити. Одет похоже, но с таким вкусом, который позволяет предположить, что одевает его мама. Так оно и есть. Не без щегольства он откидывает полу своего черного пальто, находит глазами Витю и кивает ему. Тот спешно убирает телефон в карман.

БАРИСТА. Вам как обычно?

МИША. Да, будьте добры.

БАРИСТА. Сто рублей. По карте?

МИША (смеясь ее невежеству). Картой.

Миша расплачивается, берет кофе и подходит к другу. Они обмениваются не по возрасту крепким рукопожатием и садятся друг напротив друга. Молчание.

ВИТЯ. Может, хоть пальто снимешь?

МИША. Точно, забыл.

И хотя Миша, конечно, ничего не забывал, а нарочно прошел всю кофейню насквозь в демисезонном Armani, сейчас он прислушивается к совету друга и вешает пальто на крючок. Возвращается. Молчание.

МИША. Кофе, кофе, кофе!

Отхлебывает кофе, обжигает язык и морщится. Витя ухмыляется.

ВИТЯ. У меня же баллы. Можно бесплатно было.

МИША. В смысле бесплатно?

ВИТЯ. Ну у меня баллы есть. Кофе бесплатно можно взять.

МИША (поразмыслив). Так что ж ты не сказал?

ВИТЯ. А когда мне было сказать?

МИША. Когда я заказывал.

ВИТЯ. Ну чего мне, кричать через всю кофейню?

МИША (не скрывая разочарования). Ради друга мог бы покричать.

Молчание. Витя убирает книгу в сумку, Миша погружен в мрачные раздумья. Вдруг замечает девушку и только что не присвистывает. Нагибается к Вите и громким шепотом (слышным зрителям и на галерке) объявляет ему о своей находке.

МИША. Смотри какая!

Витя отстраняется. Чувство такта не позволяет ему быть рядом ни секунды больше. Лицо его в третий раз покрывается краской, в глазах видна борьба. Он шикает на друга. Миша обижен.

МИША. Чего тщ?

ВИТЯ (как ни в чем не бывало). Говоришь очень громко.

МИША. Ну голос у меня громкий, я виноват, что ли?

ВИТЯ. Потише.

МИША. Хуише!

Молчание, на этот раз — тягостное. Девушка улыбается, пожилая пара еще больше разочаровывается в современной молодежи. У Миши обида на друга сильна, но он решает гордо проглотить ее вместе с кофе. Кофе все еще горячий. Морщится.

МИША. Чего нового?

ВИТЯ. Да ну что у меня нового? Вон, Парсонса мучаю.

МИША. Брось его уже. Пушкина лучше почитай.

ВИТЯ (саркастично). Ага. (Пауза.) Как Наташа?

МИША. Хорошо, у нее концерт сегодня.

ВИТЯ. Что играет?

МИША. Шумана.

ВИТЯ. Ага.

Телефон Миши дзынькает, он бросает взгляд на уведомление и переворачивает его экраном вниз. Одновременно дзынькает и телефон Вити.

МИША. «Медуза»?

ВИТЯ (читает с телефона). …Украина отказывается вести переговоры с Путиным.

МИША. Кто бы сомневался.

ВИТЯ. …На границе с Грузией спасли моржиху и двух кокер-спаниелей от голодной смерти.

МИША. Меня бы кто от голодной смерти спас.

ВИТЯ. «…Они там все подохнут на хер!» — Медуза поговорила с экспертом по баллистике о частичной мобилизации…

Друзья смеются.

ВИТЯ (убирая телефон). Кстати, это же очень символичное действие.

МИША. Подыхать?

ВИТЯ. Переворачивать телефон.

МИША. В смысле?

ВИТЯ. Ну, ты когда общаешься с кем-нибудь, никогда не читаешь сообщения. А вот так вот переворачиваешь телефон.

Витя демонстрирует, как Миша переворачивает телефон. Миша внимательно следит за Витей.

МИША. Это просто вежливо.

ВИТЯ. И символично.

Молчание.

МИША. А знаешь, что еще символично?

ВИТЯ. Что?

МИША. Что ты мне баллы свои не предложил.

ВИТЯ. Да ладно тебе!

МИША. Мог бы и предложить.

ВИТЯ. Я бы и предложил!

МИША. Но не предложил же!

ВИТЯ. Кинуть тебе эти сто рублей?

МИША (горько усмехаясь). Не в деньгах счастье, друг мой. Ладно, забыли. (Отметает обиды барским движением руки.) Ты мне лучше вот что скажи — ты у Ани в четверг был?

ВИТЯ. Был.

МИША. И как?

ВИТЯ. Херней занимаются и думают, что это очень смешно. Невозможно этот балаган выносить. Еще все с такими серьезными рожами слушали.

МИША. И чего, совсем никого интересного?

ВИТЯ. Вася только. Но он нажрался.

МИША. А девушки?

Витя корчит рожу, которая в их кругу означает: «Все девушки были некрасивые». Миша понимающе кивает. Молчание. Все мысли Вити крутятся вокруг девушки, читающей Стругацких. Он уже представил, как будет выглядеть их дом, и пару раз перепридумал модель будущих семейных отношений. Потягивается. Чтобы не глядеть на нее, глядит в окно.

ВИТЯ. Планы есть на сегодня?

МИША. Нет ничего. Ученик только. А у тебя?

ВИТЯ. И у меня. Может, сходим куда-нибудь?

МИША. В бар?

ВИТЯ. Не хочу в бар. На концерт? Сегодня джем на Китай-городе.

МИША. Не хочу на концерт.

Витя разводит руками. Попеременно отхлебывают кофе. Миша снова глядит на девушку, читающую Стругацких; глядит откровенно, пялится. Девушка не подает виду. Витя краснеет.

МИША. Познакомься!

ВИТЯ. И как?

МИША. Простым каком! Иди и познакомься.

ВИТЯ. Ага.

МИША. Фига!.. (Пауза.) Тогда я познакомлюсь!

ВИТЯ. Знакомься, если хочешь.

Витя обиженно опускает глаза. Взгляд его полон содержания и смысла.

МИША (внезапно посерьезневшим голосом). Я тут, кстати, додумался до очевидного аргумента против тезиса «цензура полезна для культуры». Про Пушкина когда читал. Ведь каждый раз, когда мы говорим об искусстве, якобы расцветшем во времена цензуры, мы на самом деле говорим о временах, когда цензура ослабила хватку. Появилась гласность, возможность бороться, противостоять. То есть не цензура помогает, а цензурные послабления. Понимаешь?

Витя кивает.

МИША. По-настоящему закрытые времена большого искусства не дают: тому свидетельством и сталинская эпоха и, в общем-то, николаевская.

ВИТЯ. Да, наверное. (Оживляясь.) Перечитай Гашека — там не только про искусство, вообще очень ясно становится, как рождаются бравые солдаты Швейки. А вообще знаешь, я же только Канта дочитал — и вот подробность идеалистической философии, ее направленность на просвещение — это то, что нужно сейчас, думаю. В конце концов, эти времена когда-нибудь закончатся…

МИША. А столько всего сломано…

ВИТЯ. Да, столько всего сломано, что кому-то нужно будет поднимать все заново. Кому-то, кто умеет подняться над ситуацией, кому-то с мозгами, кто умеет оставить предрассудки и обиды позади…

МИША. И кому, как не нам.

ВИТЯ. Кому, как не нам.

Витя с Мишей пьют кофе с чувством гордости за самих себя. Молчание.

МИША. Ну, во сколько джем твой?

ВИТЯ. В семь. Полторы тыщи.

Миша проверяет кошелек, смотрит, сколько денег у него осталось на карте.

МИША. Да бля.

ВИТЯ. Что?

МИША. Тысяча четыреста. Ровно.

ВИТЯ. Сочувствую

МИША. Сто рублей, сука.

ВИТЯ. Обидно.

МИША. Это ты виноват!

ВИТЯ. Я-то тут причем?

МИША. Так сложно было баллами поделиться?

ВИТЯ. Снова здорово.

МИША. Жадина-говядина, блин! Турецкий барабан!

К ребятам подходит девочка лет восьми, заставляя Мишу прикусить язык.

ДЕВОЧКА. А вы знаете, что те, кто говорят «турецкий барабан», — коренные москвичи?

МИША. А как еще можно?

ВИТЯ. Соленый огурец.

Миша недоуменно глядит на Витю. Молчание.

МИША. Что за глупость — соленый огурец.

ВИТЯ (невозмутимо). На полу валяется, никто его не ест.

МИША. Никогда не слышал. Это к чему вообще?

ВИТЯ. А турецкий барабан к чему?

МИША. Ну как к чему, турецкая война, султаны… (Смутившись.) Ну все так говорят!

ДЕВОЧКА. Только коренные москвичи так говорят. Остальные говорят «соленый огурец».

ВИТЯ. Так я тоже коренной москвич.

МИША. Пиздабол ты, а не коренной москвич!

Витя испуганно раскрывает глаза, Миша понимает, что совершил ошибку, но слово не воробей, и девочка в слезах выбегает из кофейни. Миша подавлен. Пожилая пара возмущается так громко, что заглушает Джо Дассена. Витя сжимает губы в ниточку. Молчание.

МИША. Ладно, я пойду, наверное.

ВИТЯ. Давай прогуляемся? Погода отличная.

МИША. Давай.

Оба выходят из-за стола. Пока они накидывают пальто — не друг на друга, это бы было чересчур, но все равно очень и очень элегантно, — к баристе подходит девушка, читавшая Стругацких. Она достает кошелек.

ДЕВУШКА. Дайте, пожалуйста, сэндвич с тофу.

БАРИСТА. Да, конечно. Сто рублей.

ДЕВУШКА (копаясь в кошельке). Блин, ни копейки…

БАРИСТА. Может, у вас есть баллы?

Витя с Мишей переглядываются — и читают во взглядах друг друга очень многое. Если бы автор развернул это в пространный диалог, то он бы получился никак не меньше «Бури» Уильяма Шекспира. Наконец Миша кивает другу, тем самым соглашаясь с принятым Витей решением, и тот, весь как есть, в пальто-шинели, подходит к девушке.

ВИТЯ. У меня есть баллы. Разрешите заплатить за вас?

Девушка от неожиданности роняет Стругацких, Витя поднимает книгу и подает незнакомке. Та рдеет — и цвет ее кожи становится удивительно похожим на цвет кожи Вити. Таких параллелей она доселе в литературе не встречала.

ДЕВУШКА. Спасибо!

Миша бесшумно уходит из кофейни. Дружба торжествует не благодаря обстоятельствам, а вопреки оным. Самое интересное — разговор с девушкой, знакомство, женитьба и семейная жизнь — происходит в головах у зрителей, за кадром. Занавес, артистов просят на поклоны.