Любовь на капоте

8. Казанцев

Полина выпрыгнула из машины так быстро, будто на углях сидела. На лице ее мелькнуло облегчение. И вот это ее явное стремление поскорее избавиться от моего общества резануло меня изнутри так, что аж в глазах потемнело. Это ж насколько неприятным типом я ей кажусь, если она с трудом окончания занятия дождалась?

«Сам виноват, Казанцев! Мало того, что внешность у тебя подпорченная, так еще и ведешь себя, как полный псих».

Невольно провожая девчонку взглядом, я увидел того, кто ее ждет.

Угу. Где он – нарисованный моим воображением толстый одышливый коротышка с потной лысиной?

Полину ждал... муж? Жених? Бойфренд?

Кем бы он ни был, этот молодой мужчина, но внешне он был полной противоположностью придуманному мной образу. Рост – под два метра. Косая сажень в плечах. Руки бугрятся мышцами. Короткая стильная стрижка – и никаких тебе залысин. Не удивлюсь, если окажется, что этот типчик с его внешностью в модельном бизнесе работает.

«Это ты, Казанцев, жалкий коротышка преклонных лет. Недаром нормальные бабы от тебя шарахаются!»

В этот момент красавчик-плейбой модельной внешности раскинул руки и принял спешащую к нему Полину в свои объятия, приподнял, закружил. Потом, наконец, поставил на землю. «Ну, теперь еще поцелуйчик взасос – и слюняво-розовая сцена для хэппи-энда слезливой мелодрамы готова», – чувствуя горечь во рту, захлебываясь собственным сарказмом, подумал я.

Поцелуя, однако, не случилось. То ли парочка помнила о моем присутствии, то ли они все же не настолько раскрепощенные, чтобы посреди улицы лобызаться – но, как бы то ни было, а Полина все же оказалась стоящей на земле, а ее ухажер полез зачем-то в машину.

Я вынудил себя оторваться от наблюдения за ученицей, прикрыл ворота, повесил замок, а когда обернулся – обнаружил, что уезжать сладкая парочка не спешит. В руках у девчонки оказалась фотокамера, а ее дружок замер у джипа в картинной позе. «Ну, точно Полина себе парня-модельку подцепила, – чувствуя новый прилив горечи во рту, подумал я. – Любит, видимо, слащавых мальчиков».

Чем дольше я смотрел на них, тем сильнее становилось во мне желание не напиться даже – надраться до полного опупения. «Свали уже, Казанцев! Хватит глаза ломать!» – приказал я себе, с трудом отрывая взгляд от Полины, которая то приседала, то наклонялась, обходя полукругом кроссовер и стоящего подле машины парня и непрерывно щелкая затвором фотоаппарата.

Проще сказать, чем сделать. Правое бедро свело, скрутило спазмом. Чтобы не показать своей слабости, я вцепился в навесной замок, делая вид, что вожусь с заевшим механизмом. «Уезжайте уже!» – взмолился мысленно.

Словно услышав мои мольбы, ученица со своим кавалером неожиданно быстро упаковались в джип и отчалили. Убедившись, что они отъехали достаточно далеко, я медленно опустился на землю прямо у ворот и начал растирать сведенную судорогой мышцу.

Пятница, которой я так ждал и так опасался, прошлась по мне катком-асфальтоукладчиком. И если я думал, что гореть во мне больше нечему – то я ошибся. «Никогда не бывает плохо настолько, чтобы не могло стать еще хуже. Так-то, Казанцев!»

Рывком поднявшись с земли, подволакивая ослабевшую после мышечного спазма ногу, я добрался до Шкоды, кое-как загрузил свое непослушное тело на водительское сиденье, захлопнул дверцу и закрыл глаза. В этот момент мне не хотелось вообще ничего: ни думать. Ни вспоминать. Ни даже дышать…

***

Остаток вечера пятницы прошел, как в тумане. Кто сказал, что у мужчин слабо развита эмоциональная сфера? Наверное, кто-то очень недалекий. Просто обходимся мы, мужики, со своими переживаниями совсем не так, как женщины. Лично я вот понял, что мне срочно нужно выплеснуть скопившееся в организме напряжение каким-нибудь не слишком разрушительным для себя и окружающих способом.

Поэтому на утро субботы запланировал устроить себе заезд на собственном Wrangler Rubicon. Этот джип прочно занимал топовые позиции в рейтингах внедорожников с максимальной проходимостью.

Годная трасса у нас тоже имелась. Маршрут мы разработали с Жориком лично, обследовав ближайшие к городу леса, холмы и болота. Вот там-то я и погоняю, заодно посмотрю, в каком состоянии выбранные нами сложные участки.

Осенью, когда спадет жара и настанет сезон дождей, мы с моим партнером по бизнесу планировали устроить триал – гонки на джипах по пересеченной местности. В качестве участников планировали пригласить учеников и выпускников нашей школы, а также всех желающих. Такие соревнования станут запоминающимся событием и отличной рекламой для «ЭргоДрайв».

Размышления о завтрашней поездке и грядущих осенью гонках оказались отличным снадобьем от болезненных мыслей, связанных с Полиной и моей неустроенной личной жизнью и помогли забыться пусть не слишком глубоким, но все же сном.

***

Привычное течение субботнего утра прервалось телефонным звонком. Звонил Жорик.

– Аркадьич, здарова, – чуть растягивая «а» в начале слов, поприветствовал меня друг и партнер по бизнесу. – Смотрю, у тебя сегодня до обеда в расписании ни одного занятия в школе? Чего делать планируешь?

– Привет, Жора. – Я был искренне рад слышать раскатистый баритон друга, пребывавшего в типичном для него чуть приподнятом настроении. – Да, на сегодня никто не записался у меня. Так что думаю погонять по «нашей» трассе на своем «Рубиконе». Давно не был за городом, хочу проветриться и навыки свои освежить.

– Погоди! То есть, ты собрался умотать на полдня «в поля» – и без меня? Вот же волк-одиночка. Совсем одичал! Во сколько выезжать планируешь?

– Минут через сорок, – решил я навскидку.

– Так! Чтобы дождался меня, понял? Мне, может, тоже выезд на природу не помешает. Поеду у тебя штурманом. Или совсем никого видеть не хочешь? – вдруг проявил несвойственную ему деликатность Георгий.

– Жора, не гони пургу! Тебя видеть я всегда рад. – Я ничуть не кривил душой: компания Галкина меня никогда не напрягала, несмотря на его разговорчивость и манеру задавать неудобные вопросы.

– Ну, тогда добазарились! Через полчаса подъеду, выводи своего коня из стойла и жди меня!

– Жду. – Подтвердил я еще раз нашу договоренность и дал отбой.

То ли звезды на небе встали в какое-то особо удачное положение, то ли рак за горой свистеть научился, но Георгий явился с опозданием всего в три минуты. Я даже напрячься не успел по этому поводу. Так что друга встретил приветливо:

– Ну, привет еще раз. Залезай и погнали, пока пробок нет по городу.

– Ага, помчались. – Друг бодро запрыгнул на соседнее сидение, пристегнулся и поерзал, устраиваясь поудобней, окинул меня внимательным взглядом. – Что-то ты, брат, хмуришься больше обычного. Вот чуял я, что неспроста ты сегодня сорвался с места и решил умотать подальше.

Я промолчал. Не хотелось бередить то, что только вроде чуток улеглось. Жорик подождал, потом фыркнул, впрочем, ничуть не обидевшись:

– Понятно. Как всегда. Всё в себе. Ладно, сейчас не буду пытать, но ты мне одно пообещай: что эта молчанка не навсегда. Я все-таки хочу знать, что с тобой происходит.

– Обещаю. – Действительно, если кому и ездить по ушам со своими «загонами» – так ему, Жорику. – Но сначала – трасса.

Друг кивнул и заговорил о другом.

– Я так понимаю, ты уже к осеннему триалу морально готовишься?

– Есть такое дело.

– Сколько участников будем набирать – думал об этом?

– Думаешь, стоит вводить какие-то ограничения? – эта мысль мне в голову даже не приходила.

А вот друг оказался более предусмотрительным:

– Ну, а если человек сто заявки подаст, как думаешь, во что заезд превратится?

– Да откуда сто человек возьмется?

– Поверь, еще и больше сотни может собраться. Не забывай, мы в городе-миллионнике работаем. А ведь еще и с области народ подтянется. – Уверенность друга оказалась заразительной, как и его оптимизм.

– Тогда, думаю, надо будет в несколько этапов соревнования проводить. Или устроить предварительные заезды у нас на автодроме. Что-то вроде квалификации.

– О! В правильную сторону мыслите, товарисч! – обрадовался Жора. – Тогда даем пару недель людям на то, чтобы заявиться, потом раскидываем их в группы по десятку экипажей в каждой и устраиваем квалификационные заезды. По результатам набираем участников основного заезда – не более трех десятков человек. Годится?

– Думаю, да. Но в любом случае, мероприятие минимум дня на три растянется, если по этой схеме действовать.

– Вот и прекрасно! – Жорик прям аж фонтанировал воодушевлением. – Какие еще организационные моменты нам надо продумать?

– Думаю, нужно поискать спонсоров – в одиночку мы такую массовку можем и не потянуть. А еще не мешало бы о безопасности позаботиться.

– Ага. Значит, надо будет со скорой и с пожарными договориться. Ну и разрешение получить в определенных инстанциях. – Друг достал смартфон и начал забивать оговоренные пункты в заметки. – За разрешением, наверное, можно уже на следующей неделе отравляться. Пока все согласуем – как раз пора будет остальные моменты начинать утрясать.

Пока оговаривали все детали, как раз успели прокатиться по кольцевой до нужного съезда, свернуть с нее и отъехать километра четыре от городской черты. Здесь, за полузаброшенной деревенькой, начиналась грунтовая дорога, которую мы планировали сделать первым участком триал-трассы.

– Ну что, Георгий, готовься. Сейчас поскачем по кочкам, – подмигнул я другу и включил полный привод. Мой «Рубикон» взревел движком и вгрызся в пыльную грунтовку всеми четырьмя шипованными шинами.

– Всегда готов, – хохотнул друг, уцепившись правой рукой за поручень над дверцей. – Через десяток метров съезд направо.

– Да, помню.

Следующие пару часов мы обменивались только короткими фразами вроде «Бери правее!» «Смотри, куда гонишь – там же увязнуть можно! Потом трактором тащить будем!»

Маршрут действительно был довольно сложный, нас кидало то вверх, то вниз, то в стороны. Джип то и дело взревывал двигателем, выбираясь из очередной ямы или преодолевая особо крутой взгорок.

Я полностью сосредоточился на том, чтобы пройти намеченные препятствия с минимальными потерями времени. В венах забурлил адреналин. В голове не осталось места никаким лишним мыслям и метаниям.

Это было вроде бы знакомо и привычно, но вместе с тем невероятно захватывающе: чувствовать полное слияние с невероятной мощью, с ревом движка; выруливать из самых невероятных позиций, вспахивать колесами сонную безлюдную целину…

Наконец, замыкая неровную петлю, мы вылетели на ту же грунтовку, с которой съехали пару часов назад. По нашим лицам катился пот, открытые губы пересохли от жары, мы шумно дышали и обменивались шальными улыбками. Вот она – жизнь! Вот он – драйв! То, чего не хватало, чтобы снова почувствовать себя «в седле».

Я снова отключил передний мост и повел Вранглер не к городу, а еще дальше по грунтовке. Возвращаться в пыльный каменный мешок, по недоразумению ставший символом высокого уровня развития цивилизации, совсем не хотелось.

– А ничего так прокатились, – слегка отдышавшись, хмыкнул друг. – Одного не пойму: что ж мы с тобой так редко вот такие вот выезды устраиваем?

– Да черт его знает, – не отрывая глаз от дороги, ответил я. – Рутина, видимо, затягивает.

– Да какая у нас с тобой рутина? – вполне искренне изумился Галкин. – Мы ж с тобой молодые, холостые. Никаких тебе выездов с тещей на дачу и с семьей в гипермаркет. Сво-бо-да-а-а-а!

Жорик опустил стекло со своей стороны, высунулся в окошко чуть не по пояс и прокричал-пропел, перекрывая шум двигателя:

– Я свободе-е-е-ен!!! Словно птица в небеса-а-ах!!!

– Далась тебе эта свобода… – мое настроение, всего минуту назад более чем приличное, вновь поползло вниз.

Да, Георгий – не просто закоренелый холостяк. Он – холостяк идейный. Из тех, на кого за двадцать лет его взрослой (по паспорту) жизни так и не нашлось управы в виде особо цепкой или удачливой дамочки, которая сумела бы надеть на его мощную загорелую шею брачный хомут.

Хотелось бы мне разделять эти его ценности. Но моим идеалом всегда была пусть небольшая, но дружная семья. Родной очаг, куда хочется возвращаться снова и снова. Годы службы, командировок, проживания не в самых – если уж говорить откровенно – приятных условиях только усилили эту внутреннюю потребность, почти болезненное в последнее время стремление «построить дом, посадить дерево и вырастить сына».

Какое-то время мне казалось, что, несмотря на особенности своей профессии, я вполне успешно движусь к реализации этой мечты. Но жизнь сделала неожиданный кульбит и вдруг выяснилось, что мне действительно только «казалось».

Семейная жизнь закончилась так же внезапно и так же катастрофично, как и карьера. Все, что, как мне казалось, я выстроил к своим тридцати восьми годам, вдруг рассыпалось даже не осколками – трухой. Словно прогнившее, изъеденное жучком-короедом дерево. И хотел бы собрать – а нечего…

Жора, вернувшись в салон, обернулся ко мне и замер, подавившись собственной эйфорией:

– Казанцев, твою дивизию!.. Какого хрена ты опять скис? А?

– Все нормально.

– Да нифига не нормально. Я же вижу. Так. Трассу прошли – давай, выкладывай. Мне твой депрессивный вид пищеварение портит.

Ага. Пищеварение. Но отвечать все равно придется. Друг если вцепится, то, как питбуль, уже не отпустит. Да и не было у меня особого желания сопротивляться его расспросам.

Потому я заткнул куда подальше свою гордость и выдавил:

– У нас в «ЭргоДрайве» ученица новая.

– Ну, так это же замечательно! Идут к нам люди, идут! – не понял друг.

– У-че-ни-ца. – Повторил я по слогам.

– Э-э… в смысле, девушка? – догнал, наконец, Жорик.

– Представь себе – да.

– Вау… Вот это поворот! Так если одна девчонка заинтересовалась экстремальным вождением – значит, и другие могут! Надо нам пересмотреть наши маркетинговые стратегии. А то они у нас все под мужчин заточены.

Георгий явно впечатлился и воодушевился новостью. Несколько минут посмаковал ее. Потом вдруг вспомнил, с чего разговор начинался.

– Так, а теперь объясни мне, брат, с чего ты про эту новую ученицу вдруг заговорил?

Я пытался составить хоть какое-то внятное объяснение происходящему. Оформить все, что пережил за эту неделю, в какие-то слова. Жорик, пытливо глядя на меня, решил помочь:

– Я так понимаю, девицу к тебе на обучение оформили?

– Угу. – Не в силах изобразить радость или хотя бы спокойствие по этому поводу, сморщился я.

– Тэ-экс… И тебя это как-то напрягает?

Вот тут он попал в точку. Напрягает – это еще очень мягко сказано.

– Она меня бесит! – сорвался я на рык.

– Бесит меня эта… Лисицына, – повторил я тише, пытаясь разжать зубы и выровнять дыхание.

Жорик кинул на меня косой взгляд, чему-то вдруг ухмыльнулся, забарабанил пальцами по темному пластику приборной панели.

– Значит, бесит, говоришь? – протянул задумчиво. – Интересно. А какая она вообще? Ну, внешне?

– Полина… Она довольно высокая. Сантиметров на пять-семь меня ниже, наверное, – начал я, вспоминая то один эпизод наших встреч, то другой.

Эти эпизоды намертво въелись в мою память, и теперь вставали перед глазами, словно кадры, сделанные талантливым фотографом, сумевшим запечатлеть самую суть женственности.

– Она вся такая удлиненно-плавно-округлая, – продолжал я. – В ней нет неизящных, грубых линий.

– И удлиненная, и одновременно округлая? – весело уточнил Георгий, воспользовавшись моей заминкой.

– Угу. Тонкие запястья. Тонкие длинные пальцы. Но при этом она не выглядит высушенной чуть не до костей…

– То есть, женские округлости все на своих местах?

В глазах Жорика загорелись азартные огоньки бывалого охотника за дамской благосклонностью. И это мне совершенно не понравилось.

– Да, у нее все на месте. – Я окинул друга подозрительным взглядом. – С чего вдруг такой интерес, а? Тебе, что ли, девчонок по клубам мало? Не забывай, Лисицына – клиент. И моя ученица.

– Так если она тебя выбешивает одним своим присутствием, то, может, махнемся?

– В смысле – махнемся?

– Ну, я забираю у тебя твою ученицу, а тебе отдаю одного из своих учеников. У меня есть один, который конкретно к тебе хотел, но не дождался, когда у тебя место появится, и согласился у меня тренироваться.

Избавиться от Полины? Отказаться работать с ней?

Предложение Жорика было более чем рациональным и даже предсказуемым. Вот только для меня оно почему-то оказалось полной неожиданностью. Тело вдруг окатило ледяной волной – словно ведро холодной воды на загривок вылили. Я непроизвольно сильнее вцепился в руль, словно собираясь удержать что-то дорогое, но такое… эфемерное, трудно уловимое и такое же трудно объяснимое.

– Так что, Саня, махнемся по-братски? – подмигивая мне одним глазом, поторопил меня с решением Георгий.

И я представил вдруг Жорика рядом с Полиной. Как он перед ней дверку открывает. Как устраивается рядом с ней на пассажирском сиденье. Жорик – парень не промах, тут же пойдет в атаку, начнет вовсю к Лисицыной клинья подбивать. Наверняка постарается и за талию приобнять, и за плечики. А может, и по ножке погладить рискнет. Совместное пребывание в тесном салоне автомобиля к этому весьма располагает. Только вот мне даже от мысли об этом трудно дышать стало.

– Обойдусь, – просипел я.

– Уверен? Не передумаешь? – уточнил зачем-то друг.

– Сказал же! Сам справлюсь! – чувствуя, как закипает в груди что-то нехорошее, рявкнул я.

– Ну-ну. Если что – мое предложение в силе. – Жорик снова как-то слишком уж загадочно ухмыльнулся и аккуратно съехал на другую тему, чем сильно облегчил мне жизнь.

Проехав еще около сотни метров, я развернулся и погнал в сторону трассы. Загородная прогулка в компании лучшего друга помогла мне понять одну важную вещь: как бы ни бесила меня Полина Лисицына, но добровольно отпустить ее, передать кому-то из своих коллег я не готов. Перетопчутся.

Очередное занятие с Полиной было запланировано на вторник. За три дня, которые отделяли меня от новой встречи с ученицей, я несколько раз возвращался мысленно к Жорику и его предложению махнуться учениками.

Да, в субботу я сказал другу категоричное «нет». Но, остыв и успокоившись, снова и снова взвешивал, обдумывал, рассматривал этот вариант и с одной стороны, и с другой. Искал доводы «за» и «против».

Додумался даже до того, чтобы спросить мнения самой Полины – возможно, ей будет комфортнее заниматься с веселым общительным Георгием? У меня хватало самокритики, чтобы понимать: наше с девушкой знакомство началось не слишком удачно. По моей вине. Но самое противное – я не мог пообещать даже себе, что в дальнейшем смогу изменить свое отношение к ученице. Было в ней что-то такое, что постоянно выводило меня из состояния привычного отупения и безразличия. Но она-то не обязана из-за этого страдать…

Я уже даже начал настраивать себя на то, что предоставлю право выбора самой Полине. Захочет тренироваться у Галкина – флаг в руки! Но представил, как она обрадуется, как вздохнет с облегчением «да-да, Александр Аркадьевич, с удовольствием» – и рванет к Жорику… И понял, что готов взорваться. Прямо сейчас. От одной только мысли. А если такое произойдет в действительности? Я же Жору… своими руками…

Нет уж. Я не привык бегать от трудностей. Если Полина без подсказок с моей стороны додумается до того, чтобы проситься к другому инструктору – я постараюсь это пережить. Но сам ей ничего такого говорить не буду. Никакие мои переживания не помешают мне сделать из девчонки хорошую гонщицу-экстремалку. Данные у нее для этого все есть. А опыт и навыки – дело наживное. За ними она и пришла в «ЭргоДрайв». И я сам себя уважать перестану, если не смогу дать ей то, что ей необходимо.