Любовь нельзя купить

12

— И что же все-таки это такое — классические танцы? — спросила Тесс.

Хитер явилась к ней без приглашения в среду утром. Вчера был первый день, когда они не виделись и не разговаривали друг с другом с тех пор, как познакомились. Тесс надеялась, что Хитер ни о чем не подозревает.

— Это здорово! — ответила Хитер с присущим ей восторгом. — Каждый разучивает одни и те же последовательные движения, а потом можно танцевать с кем угодно, потому что все делают одно и то же.

— Когда ты говоришь «танцы», о каких танцах идет речь? — уточнила Тесс, надеясь, что ошибается в своих подозрениях.

— О бальных, латиноамериканских, старинных — самых разных.

Худшие опасения Тесс подтвердились.

— То есть что-то вроде «Приглашаем на бал»[35] — все эти дамы в платьях с десятью тысячами блесток, которые им вышили их мамочки, и мужчины во фраках, с блестящими волосами и в сияющих ботинках?

Она просто умоляла Хитер избавить ее от опасений.

Однако Хитер пребывала в счастливом неведении относительно предчувствий Тесс.

— Именно! Но нынче, разумеется, это не так. И молодые люди занимаются танцами, если ты относишь таких, как мы, к молодым.

Тесс задело то, что ее случайная знакомая решила за нее, что она подходит для занятий бальными танцами, а потом с беспокойством подумала — а может ли она еще называть себя молодой? Наверное, ей нелегко будет отказаться, не задев Хитер, избравшую себе такое хобби.

Хитер не сдавалась.

— Знаю, о чем ты думаешь. Я тоже недоверчиво к этому отнеслась, когда первый раз услышала. Но дети увлекли меня.

— Дети тоже этим занимаются? — спросила Тесс, на этот раз с большим интересом.

— Да туда целыми семьями приходят. Это как раз то, что мы можем делать вместе. Да ведь ты сама только в воскресенье говорила, что у вас с Максом нет общих интересов. Может, поговоришь с ним, чтобы он попробовал? Всего лишь раз в неделю, и обойдется это вам в пять фунтов.

Теперь Тесс воспринимала это все серьезнее. Если они не начнут что-то делать, да что угодно, но вместе, то пропасть между ними будет все расти, пока наконец не станет непреодолимой. После обеда с Джерри в понедельник она была вынуждена посмотреть на свой брак с другой точки зрения.

— Если у тебя с мужем все так хорошо, то что ты делаешь здесь со мной? — спросил тогда ее Джерри.

— А что это ты вдруг заговорил о моем замужестве? Давай лучше тебя послушаем.

— Я еще не женат, — ответил Джерри. — А вот ты замужем. Поэтому спрашиваю тебя еще раз. Почему ты со мной обедаешь? И не надо мне рассказывать, что мы друзья и все так невинно. Мы оба знаем, что ты ничего не скажешь Максу, а я ничего не скажу Хитер.

Тесс точно подкосили. Она ждала еще одного обеда с болтовней и флиртом, этого трепетного часа, который придаст ей сил на целый день, разбудит ее фантазии, к которым она сможет возвращаться, когда ей будет плохо. К чему-то серьезному, куда будут замешаны ее семья и ее будущее, она не была готова.

— Давай сделаем так, — сказала она. — Ты расскажешь мне, почему женишься на Хитер, а я расскажу тебе, почему я все еще замужем за Максом.

Она скрестила пальцы, надеясь, что он не согласится, и тогда они снова смогут вернуться к милой болтовне, как это было на прошлой неделе. Но Джерри оказался смелее Тесс.

— Хорошо, — согласился он. — Я попросил Хитер выйти за меня, потому что это первая женщина из тех, кого я когда-либо встречал, кому я совершенно доверяю. Я восхищаюсь тем, что она находит в себе силы в одиночку воспитывать детей и делает это хорошо, восхищаюсь тем, что их благополучие она ставит выше своего. Мне с ней весело, она порядочная и добрая, она больше делает, чем раздумывает, а я это уважаю, и она хочет еще иметь детей, что для меня важно.

Услышав, как он вскользь говорит о том, что собирается иметь детей, Тесс закрыла глаза. Будто это так же легко, как сделать заказ по каталогу. Но она не собиралась вдаваться в эти подробности. Не сейчас.

— Не самый романтический набор причин, который мне доводилось слышать, — сказала она. — А где же заверения в любви, бессонные ночи и все такое?

— Я люблю ее, — резко ответил Джерри. — Но опять же, я любил всех женщин, с которыми когда-то был, всех до одной. У меня есть один недостаток. Большинство людей, вероятно, рождаются настроенными любить того единственного, кто окажется рядом с ними в определенный момент жизни, возможно, у них есть еще пара запасных вариантов на случай неудачи. Мне же отпущено бессчетное количество влюбленностей, как женщинам — яйцеклеток, пока они способны к оплодотворению.

«Лучше бы он не говорил про оплодотворение», — подумала Тесс.

— Значит, тебе кажется, что ты влюбляешься в каждую женщину, которую встречаешь? А тебе не приходило в голову, что на самом деле ты никого из них не любил, что по-настоящему ты еще не влюблялся и все твои прежние связи — просто обыкновенное увлечение, которое бывает у всех на ранней стадии знакомства?

Джерри улыбнулся:

— Да, я думал об этом. Но это не имеет никакого значения. Если мне кажется, что это по-настоящему, значит, так и есть. Возможно, только такое мне и доступно. Я уже сказал — это генетический недостаток. И как только я смирился с этим и перестал ждать, когда появится та единственная, у меня появились более разумные причины для женитьбы, и теперь я выбираю более рационально.

Тесс рассмеялась:

— Не понимаю, почему ты не обратился в какое-нибудь агентство? Перечислил бы все качества, необходимые для совместимости в твоем понимании, и тебе подобрали бы идеальную женщину. Это все равно, что отнести образчик ткани в мастерскую и попросить их найти что-нибудь такое, что сочетается с ней. Пусть химия тут и ни причем, зато выбор так прост!

— Пробовал, — сказал Джерри, еще раз удивив Тесс. — Я был в трех разных агентствах: мне там пытались подобрать кого-нибудь с помощью компьютера, и я даже несколько раз просматривал колонки «одиноких сердец». Но проблема в том, что люди либо привирают насчет себя, либо не представляют, кто они на самом деле.

— В отличие от тебя, которого так и распирает от самоуверенности? — издевательски спросила Тесс.

— Я знаю, кто я, — ответил он. — А ты?

К счастью, Тесс не пила бургундского уже дня три, поэтому с легкостью пропустила этот вопрос мимо ушей.

— Не хочешь ли ты сказать, что вполне мог бы жениться на любой женщине, и все было бы в порядке?

— При условии, что мы совместимы, да.

— Тогда позволь мне задать тебе совершенно гипотетический вопрос, — пошла Тесс ва-банк, решив, что это у них последний такого рода разговор.

Джерри не стал дожидаться вопроса:

— Ты хочешь узнать, не захотел бы я жениться на тебе вместо Хитер, если бы ты не была замужем, несмотря на то, что мы едва знакомы. И ответ будет — да.

Теперь Тесс захотелось немного красного бомбейского.

— Я решительно, совершенно, категорически отказываюсь заниматься бальными танцами, — сказал Макс.

Ему хотелось спать. Он работал всю ночь, и до следующей смены оставалось только шесть часов. К тому же он обещал заглянуть в клуб, потому что Картер хотел с ним о чем-то поговорить.

— Моя реакция поначалу была точно такой же, — сказала Тесс. — Идея показалась мне совершенно безумной. Но потом Хитер убедила меня, что нашей семье это понравится. И это дешево.

— Ох уж мне эта Хитер, — пробормотал Макс.

С каждым днем эта женщина все меньше нравилась ему, и он по-прежнему считал ее виноватой в том, что Тесс из человека, которого он знал, превратилась в другую женщину, которая быстро изменялась как внутренне, так и внешне.

— Макс, я хочу, чтобы мы занялись этим, — сказала она твердо. — Мне кажется, Ларе будет полезно видеть, что мы опять чем-то занимаемся вместе. Нельзя же бесконечно так упорно работать. Ты заболеешь. Я всего-то прошу один час в неделю.

Макс собрался было снова возразить, но Тесс перебила его:

— Позволь мне высказаться несколько откровеннее, раз ты устал и не все понимаешь. Я очень хочу, чтобы мы за это взялись. Если ты не готов пожертвовать одним часом в неделю, чтобы сделать что-то для семьи, то я сочту это свидетельством того, что ты отказываешься от нас.

Макс уставился на нее:

— Да откуда все это взялось? Я сказал, что не хочу учиться отплясывать с незнакомцами, а ты начинаешь намекать насчет развода.

Тесс умолкла, решив, что на этот раз не будет искать его поддержки. В общем, это не его вина, что он настолько несговорчив. До сих пор он верил в то, что у них только финансовые сложности, тогда как она знала, что их проблемы гораздо глубже. Но поскольку только она одна из них двоих владела всеми фактами, то ей придется сражаться за обоих.

После того как Джерри произнес взволновавшие Тесс слова, ее решимость сохранить брак удвоилась. Ее не увлечь на опасный путь, который предлагал Джерри. Эта тропинка слишком многих привела к беде. Только глупец будет раздумывать над этим.

Максу стало плохо от усталости и давления, которое на него оказывалось.

— Хорошо, — слабо проговорил он. — Как хочешь. Но прошу тебя: не жди, что я буду радоваться только потому, что тебе и твоей доброй подруге Хитер это нравится.

Он отвернулся от нее, пошел в ванную и запер за собою дверь, чуть не хлопнув ею, но в последний момент сдержался.

И тут Тесс осенило: если Хитер там будет, значит ли это, что и Джерри придет?

Фионе стало чуточку легче оттого, что она поговорила в понедельник с Тесс. Подруга заверила ее в том, что хотя она и вела себя в кабинете Грэма как ненормальная, его потрясение еще ни о чем не говорило. Целый час она пыталась не забывать про это заверение, пока ждала возвращения мужа домой и гнала от себя зловещие предчувствия из-за его опоздания.

Вечер был напряженным, вероятно потому, что всякий раз, когда она набиралась смелости обсудить утреннее фиаско с Грэмом, звонил телефон. Будто некое злобное существо наблюдало за Фионой, выжидая самый подходящий момент, чтобы подбить какую-нибудь ничего не подозревающую душу позвонить ей и поколебать и без того шаткий мир.

— Мама, это тебя! — Фиона впервые возвысила голос.

Она только что сказала Грэму, чтобы он отложил газету, потому что им нужно поговорить. У Дафны ушло не меньше двух минут на то, чтобы спуститься по лестнице и подойти к своей все более выходившей из себя дочери, которая держала для нее трубку.

Фиона вернулась в гостиную. Грэм послушно положил газету, чтобы дать возможность жене учинить ему допрос.

— Так что ты сказала? — спросил он. Ему хотелось побыстрее покончить с этим.

— Тсс! — прошипела Фиона. — Я хочу послушать.

Грэм с любопытством смотрел на Фиону, которая прислушивалась к разговору своей матери, состоявшему, по мнению Фионы, из чересчур большого количества смешков. После того как Дафна положила трубку, дочь позвала ее в гостиную, словно капризная девочка.

— О чем это ты разговаривала? — спросила Фиона, скрестив руки на груди.

Дафна улыбнулась:

— Посмотреть на тебя — так это я двадцать лет назад, когда ты без конца болтала по телефону с кем-нибудь из своих бойфрендов.

— Это немножко не то, мама, — сердито сказала Фиона. — Просто я проявляю интерес к тому, что ты делаешь, и слежу, чтобы все было в порядке.

— Тогда как я старалась испортить тебе удовольствие?

— Не хочешь — не говори.

Дафна вздохнула:

— Ладно. Я бы все равно тебе сказала, не надо было меня допрашивать. Скрывать мне нечего. У меня встреча завтра вечером.

— Опять с Арчи? Вы же только вчера виделись!

Грэм откашлялся, стараясь подавить смешок, который мог перевести огонь на него. С тех пор как Дафна поселилась здесь, он переменил свое мнение о ней. Он видел, что разногласия между ними возникают в основном из-за Фионы, но говорить ей это не собирался. После утреннего стриптиза в его кабинете он был очень осторожен, боясь огорчить Фиону и вызвать очередное яркое проявление… какого-то чувства, которое она, возможно, пытается до него донести. Правда, он надеялся, что слова «возьми меня, мой тигренок» имеют скорее переносный, нежели буквальный смысл.

— Нет, это был не Арчи, — сказала Дафна. — Это Картер, тот приятный мужчина, который владеет рестораном. Ну да ладно, мне пора спать. Спокойной ночи.

— Кто-нибудь может в это поверить? Мы два раза взяли маму с собой, и у нее уже два кавалера. Что это здесь происходит?

— Они явно разглядели в твоей матери больше, чем мы. Да и вообще, если задуматься, она довольно привлекательна для своего возраста.

Фиона пришла в негодование:

— О чем ты говоришь? Разве эта ужасная старуха может быть привлекательной?

— Быть может, ни Арчи, ни Картер не видели ее с ужасной стороны.

— А может, она оставила эту сторону для меня? — простонала Фиона. — Это больше похоже на правду.

Она надолго переключилась на мысли о матери, у которой личная жизнь складывалась лучше, чем у нее, пока с ужасом не вспомнила о том, что произошло в офисе.

— Грэм, — начала она, — я насчет сегодняшнего утра…

Снова зазвонил телефон.

— Это, наверное, почтальон, насчет нашей «привлекательной» мамочки, — раздраженно произнесла Фиона, но на сей раз спрашивали ее.

— А, привет, Милли, как ты? — безучастно поинтересовалась она, недовольная тем, что ей помешали.

— У тебя все в порядке? — спросила Милли, которой показалось, что ее звонок некстати.

Фиона вспомнила, что проблемы Милли, пожалуй, более безотлагательные, чем ее собственные, и смягчила тон.

— Прости. Плохой день, вот и все. Что стряслось?

Милли позвонила просто потому, что хотела удостовериться, что Грэм проникся важностью своего обещания и не рассказал Фионе о ее тайном занятии. Ее крайне беспокоило собственное поведение, но беседа с Грэмом, по-видимому, пошла ей на пользу; она решила, что больше не будет ходить в бар. Если бы она знала, что Фиона сотворила этим утром, то, возможно, не чувствовала бы себя так глупо, но теперь сожалела о том, что открылась Грэму. Она надеялась, что он снимет трубку, но раз уж это сделала Фиона, то решила немного прощупать ее, чтобы узнать, не говорил ли ей Грэм что-нибудь. Потеряв доверие к собственному мужу, она теперь никому не доверяла.

— А как Грэм? — неловко спросила она.

Фиона навострила уши:

— А почему ты спрашиваешь?

— Да просто из вежливости, — сказала Милли, выругав себя за то, что не продумала этот разговор, прежде чем снять трубку.

— Нет, не только из вежливости, — не унималась Фиона.

Она закрыла дверь гостиной, чтобы Грэм не мог их слышать. Но она зря беспокоилась: его никогда не интересовали ее телефонные разговоры. Для него это было блаженное облегчение, дававшее ему мирную передышку и возможность не разговаривать с самой Фионой.

Фиона понизила голос:

— Ты никогда не спрашивала про Грэма, если только он не болен.

Милли не знала, что и отвечать.

— Но мне же известно, что ты беспокоишься о нем. А мы не разговаривали с прошлой недели, и мне просто интересно, понимаешь…

Она быстро теряла волю к жизни, не в силах и дальше терпеть это мучение.

Фиона смягчилась. «Слишком уж я чувствительная, — подумала она. — Милли беременна и к тому же боится, что у Тима интрижка. Вероятно, ей просто хочется удостовериться в том, что и у других есть проблемы».

— Видишь ли, сейчас он ведет себе еще более странно, — сказала Фиона, благодарная, что можно хоть кому-то открыться. — На час опоздал домой после работы, а это совсем на него не похоже.

Ей хотелось рассказать Милли, что она сделала этим утром, но она не могла, потому что чувствовала себя слишком глупо. Однако она была рада, что рассказала Тесс. Тесс поняла.

— А я думала о Тиме и Грэме, — сказала Милли. — Наверное, во всем виновата я сама. Я собираюсь последовать твоему совету и просто поговорить с Тимом. Я думала о том, что ты сказала, ну, чтобы придать пикантности нашему браку, но боюсь, что он неправильно меня поймет и все еще больше запутается.

«Ты как всегда вовремя, — подумала Фиона — Быть может, когда ты в другой раз поймешь, что я предложила глупость, то дашь мне об этом знать, прежде чем я начну действовать».

— Что ж, я рада, что ты собралась выяснить отношения с Тимом. По-моему, это то, что нужно, — сказала она, решив сделать то же самое с Грэмом. Если только телефон не помешает.

— Ну, как там Милли? — спросил Грэм.

— Отлично, — рассеянно ответила Фиона.

— Что она хотела?

И тут Фионе все стало ясно. Возможно, она и поверила, что расспросы Милли насчет Грэма были невинны. Но то, что он интересуется Милли, да при этом задает не меньше двух вопросов кряду, — такого еще не бывало. Он никогда ничего не спрашивал про ее подруг, опасаясь главным образом того, что она ответит. И очень подробно.

Но два эти его несущественные вопроса, если их свести вместе, выливаются в один весьма интересный вопрос, на который у Фионы был только один ответ: между ними что-то есть.

Ей отчаянно хотелось поверить в то, что это смешно. Но чтобы над этим можно было посмеяться, нужно подвергнуть обвинения сомнению, выставить дело таким образом, чтобы их можно было опровергнуть. «Нет, — думала она, — если я что-то скажу и окажусь неправа, то тем самым разрушу свою дружбу с Милли, а что до Грэма, то он воспримет мое недоверие как предательство».

И тут ей пришло в голову, что есть более невинная возможность узнать, в чем дело. Она вспомнила о нескольких тайных телефонных разговорах с Тимом, когда он собирался сделать Милли сюрприз к годовщине их свадьбы. Как выяснилось, Милли ничего не подозревала, и то, что Тим подарил ей кольцо, оказавшееся впору, потрясло ее.

Фиона устало откинулась на стуле, ощутив облегчение оттого, что нашла более правдоподобное объяснение своим тревогам. Всего через месяц у нее день рождения. А Грэм не мог похвастаться своим воображением. Вполне вероятно, что если он захочет подарить ей что-нибудь необычное, то обратится к одной из ее подруг.

К тому же Милли на четвертом месяце беременности. Это не тот период, когда задумываешься над тем, как бы затеять интрижку, если об этом вообще когда-нибудь задумываешься.

— Собирается встретиться с Тесс, — рассеянно проговорила она. Ответ, казалось, удовлетворил его. — Слушай, Грэм, мне правда очень жаль, что…

И она действительно была готова искренне извиниться за безумную утреннюю выходку, за поцелуй и за наряд и перестать переживать и сходить с ума.

Но телефон снова зазвенел.

— Не верю! — в отчаянии воскликнула она.

Грэм вскочил:

— Дай-ка я сниму. Кто бы там ни был, скажу, что ты в ванной, а график выходов твоей матери в свет еще не утвержден.

И, проходя мимо нее, он поцеловал ее в голову.

— Алло?

Фиона прислушалась. Кто бы это мог быть? Все, что ей удалось расслышать, это несколько вздохов и протестующих возгласов, пока Грэм наконец не согласился на то, что ему предлагали.

— Ты что-то купил? — издевательски спросила она, зная, что ему легко можно было продать все, что угодно, но он никогда не бросал трубку, чтобы отвязаться от слишком настойчивой продавщицы.

— Это был Тим, — тихо произнес он.

— Что ему нужно? — удивилась она, поскольку знала, что мужчины их круга никогда не звонили друг другу по личным вопросам.

— Хочет, чтобы я выпил с ним сегодня. Кажется, что-то срочное.

— Не могу встретиться с тобой сегодня, — извиняющимся тоном проговорила Тесс. — У меня занятия весь день. А завтра отправляюсь в центр Лондона, чтобы взять несколько уроков йоги. В качестве ученицы, пока ты еще не спросила! Я решила, что если возьму интенсивный курс, то быстро смогу поднять свой уровень. Я собралась выучить несколько оригинальных позиций, названия которых столь замысловаты, что даже скептики будут посрамлены.

— Мне правда очень нужно с тобой увидеться, — жалобно сказала Фиона.

— Что-то случилось?

— Если я скажу, то это прозвучит глупо, но если объясню все обстоятельства, тогда ты точно поймешь.

Тесс вовсе не хотелось подводить Фиону, тем более что та уже не раз доказывала, что она настоящая подруга.

— Послушай. Если выберешься завтра вечером, то можешь пойти с нами на танцы.

В ответ на это приглашение Фиона повторила все то, что сказала Тесс, когда Хитер впервые ей это предложила, и все то, что высказал Макс в ответ на доводы Тесс.

— Знаю, знаю, Фай. Но если не пойдешь, то мы не сможем встретиться до следующей недели. Пойдем! Будет весело. И у нас обязательно будет возможность поговорить.

Фиона нехотя согласилась. Да у нее и не было выбора. С Милли она не могла это обсуждать, с Грэмом тоже. Разумеется, есть еще мать.

Ха-ха.

— Мы можем вас подвезти, — встряла Дафна.

— Кто это — «мы»?

— Мы с Картером. Он заедет за мной, чтобы отвезти на танцы.

Фиона в ужасе раскрыла рот:

— И ты тоже едешь?

Дафна вздохнула:

— А я разве только что этого не сказала? Так что тебе придется пригласить няню, если и Грэм поедет.

— Разумеется, Грэм не поедет! Не говори глупости, — не сдержавшись, оборвала она мать.

— Я просто спросила, — спокойно произнесла Дафна.

Фиона попыталась обратить это в шутку, издевательским тоном передав Грэму, что теща приглашает его на танцы.

— Интересное предложение, — сказал он. — А почему бы нам не поехать всем вместе?

Фиона внимательно посмотрела на него, чтобы убедиться, что он не из тех злодеев, которые измываются над людьми столь убедительно, что кажется, будто они нормальные люди.

— Ты слышал, что я сказала? — повторила Фиона. — Классические танцы. Не спиной друг к другу, как в фильмах «Крепкий орешек».

— Я ходил на танцы, когда был мальчиком, — сказал он. — Детям это наверняка понравится.

— Ты никогда не говорил мне об этом, — удивилась она, а сама подумала, как мало знает своего мужа.

— Просто случая не было. Да и неловко как-то. Мне всегда казалось, что это не очень модно — ходить на танцы всей семьей. Может, это и сейчас немодно, поэтому я и не предлагал. Но раз уж Тесс пригласила нас, наверное, мысль неплохая. Попробуем.

Фиона перезвонила Тесс и сказала ей, что они все придут.

— Отлично, Фай! Макс не почувствует себя не в своей тарелке, если и Грэм будет там. А как насчет того, чтобы пригласить Милли и Тима?

Фионе этого не хотелось, потому что она собиралась посудачить о них с Тесс. Но раз уж не было причины отказаться, она решила сделать так, чтобы приглашение прозвучало как можно более заманчиво. «Это будет нетрудно сделать, — думала она. — Грэм, наверное, единственный на Западе человек моложе шестидесяти лет, которого вдохновляет перспектива занятий классическими танцами в общественном центре Южного Лондона».

— Вот будет здорово! — восторженно проговорил Тим, когда Фиона предложила ему то же самое, пока Милли купала детей.

«Они что, все с ума посходили?» — подумала про себя Фиона.

— Ты что — действительно хочешь пойти завтра на танцы? Я имею в виду бальные танцы, а не хоровод.

Тим как-то странно рассмеялся и сказал:

— Сам я, конечно, не смогу прийти. Мне нужно закончить один проект. Но Милли полезно будет выбраться.

«Особенно с теми, кому я доверяю, а не с этим парнем Дэниэлем, с которым она встречается тайком».

— Мы и детей с собой берем, — сказала Фиона.

— Это совсем хорошо! — так громко воскликнул Тим, что Фиона убрала трубку от уха.

«Что это с ним? Он разговаривает так, будто выпил. Мне все равно, что ему обещал Грэм, но ради Милли я заставлю его признаться, что случилось».

— Алло, Тим?

Фиона услышала, как на кухню вошла Милли, потом последовала приглушенная перебранка, во время которой Тим пытался зажать рукой микрофон. Какое-то время трубку, препираясь, вырывали друг у друга из рук, но слов нельзя было разобрать.

— Фиона? Это Милли. Что происходит?

Фиона вздохнула и более спокойным тоном пересказала то, о чем уже говорила.

— И Тим сказал, что мы идем? — недоверчиво переспросила Милли.

Фиона почувствовала себя неловко:

— Вообще-то он сказал, что ты идешь, а он останется дома, чтобы доделать какую-то работу.

— Значит, я, похоже, пойду с детьми, — помолчав, произнесла Милли.

Ее мрачный тон сбил Фиону с толку. Она чувствовала, что теперь ей придется догадываться, что происходит. «Я рада, что Милли завтра придет, — подумала она. — Грэм увидит, в каком она состоянии из-за Тима, и, может, предпримет что-нибудь».

«Добрый старина Грэм! — думал Тим. — Сначала отказался помочь мне, а потом взял да и предложил эту блестящую идею и даже сделал так, чтобы Фиона передала ее Милли, чтобы та ничего не заподозрила! А я всего-то и просил — обеспечить меня алиби. Вот уж не ждал, что он найдет способ увезти все мое семейство, так что у меня будет свободный вечер!»

— Нет, я этого не сделаю, — спокойно, но твердо отказал Грэм.

— Но ты меня еще не выслушал, — настаивал Тим. — Я и не говорю, что ты должен что-то сделать. Поверь, как бы ни сложились обстоятельства, я никогда не оставлю Милли и детей. Всех шестерых, — прибавил он, рассчитывая хоть на какое-то понимание, но не дождался сочувствия.

— С твоей стороны это просто верх порядочности, — с сарказмом произнес Грэм, — но как тебе можно верить? Неделю назад ты говорил, что вы с Элисон только пообедаете вместе, потом последовал пикник, теперь вечер вдвоем — нечто интимное. Что ты задумал такое, чего нельзя сделать за обедом? Может, караоке? Или танцы?

— Просто я хочу почувствовать себя с ней, как будто мы нормальная пара. Поболтать, пока не иссякнут темы для разговора…

Грэм рассмеялся:

— Пока не иссякнут темы для разговора? Да твоя Элисон, возможно, еще одна Фиона, а значит, на разговоры уйдет лет двадцать. Всю жизнь в парке просидишь.

— Значит, ты меня не прикроешь? — спросил Тим в последний раз. — Хотя мы и считаемся друзьями?

— Нет. Но раз уж мы считаемся друзьями, я никому ничего об этом не скажу.

— Спасибо, хотя и не за что. Ты просто не понимаешь, что это значит для меня, — обиженно произнес Тим, прежде чем уйти.

«К несчастью, понимаю, — подумал Грэм, — поэтому и не помогаю тебе».

Среди ночи запищал мобильный телефон Грэма. К счастью, Фиона не пошевелилась. Можно было кричать «караул!» ей на ухо, она бы и в этом случае не дернулась. Но стоило только захныкать одному из детей, как она вскакивала с постели и ругала Грэма, что тот не обращает на них внимания.

Он проверил банк сообщений и обнаружил, что пришло электронное письмо. От Кристины.

Грэм спустился вниз в гостиную и включил компьютер. Он решил не ждать и прочитать письмо сейчас, а не завтра на работе. В последнее время ему было трудно сосредоточиться на рабочем месте, и он чувствовал, что пришло время положить конец своим личным заботам и не приносить их в офис.

В ночном чтении этого послания было что-то умиротворяющее: приятно сознавать, что никто тебя не потревожит. Это как ночные телефонные звонки, которыми они с Кристиной обменивались, когда были молодыми.

Дорогой Грэм!

Ты ответил мне, хотя прошло лишь несколько часов. Я поражена! Скоро мы будем разговаривать в режиме он-лайн. Или ты к этому еще не готов? Прости, я пошутила.

У тебя были вопросы, и я обещала ответить на них, что и делаю:

1) Почему я сказала, что выйду за тебя, если сомневалась в этом? Я не сомневалась. Ты, должно быть, это знал, иначе не пришел бы в тот день!

2) Почему накануне дня нашей свадьбы я не сказала тебе, что не выдержу все это? Потому, что и сама не знала.

3) Родила ли я нашего ребенка? Да.

Я знаю, теперь ты решишь, что я тебя обманываю, поскольку не вхожу в подробности. Но это потому, что есть очень много сложностей, которые мешают изложить все короткими предложениями, которых, как я знаю, ты от меня ждешь. Сними трубку и позвони мне. Пожалуйста. Тогда я тебе все расскажу.

С любовью. Крисси.

ХХХХХХХХ[36]

«Жестокая, жестокая женщина, — думал он, пытаясь восстановить дыхание. — Сообщила, что у меня есть ребенок, но не дала знать, мальчик это или девочка. Это совсем не ответы. Она решила поиздеваться надо мной, втянуть меня во что-то. Но меня не проведешь. Ну уж нет.

Он быстро напечатал и, не перечитав, отослал ответ. И лишь потом здравый смысл подсказал ему, что это была плохая затея.

Дорогая Кристина!

То, что начиналось просьбой о помощи, обернулось скверной игрой. Как ты могла так со мной поступить? Ты уже прислала мне шесть писем, но ни в одном из них не упомянула, что у тебя есть ребенок. По-твоему, это неважно?

Если ты когда-нибудь любила меня, тогда ты должна сообщить мне, что случилось. Пожалуйста. Я не могу разговаривать с тобой. Пока. Пожалуйста, не спрашивай меня, почему.

Грэм

Затем он откинулся на стуле и стал думать о том, как же выглядит его двадцатилетний ребенок.