Любовь вопреки

ЧАСТЬ 19 Лакрейм и Женя

На конюшне было оживленно. Открытый манеж разгородили препятствиями, жокеи тренировались в прыжках. Смотреть было интересно, но и страшновато. Минин немного посидел с Женей и мамой на трибуне, но долго не мог оставаться, его присутствие требовалось в кафе.

— Иди, иди, Саша, мы тут сами справимся, — заверила Татьяна Петровна, — а потом я твою документацию бухгалтерскую посмотрю. И надо же думать о наборе персонала.

— Сейчас, там еще стройка вовсю, на открытой террасе и конь не валялся.

— А кони разве валяются? — удивилась Женя.

В это время одна из лошадей, ближе к их краю на манеже, заартачилась, не стала прыгать, взбрыкнула, встала на дыбы, заржала визгливо. Минин покачал головой.

— Не знаю про лошадей, а вот всадники точно валяются. Может, мы уже пойдем отсюда? Вместе…

— Не-ет! Папочка, я хочу смотреть. И к Лаки хочу.

— Ну, Лаки мы тут точно не увидим, он болеет и вряд ли прыгает, — ответил Минин.

— Что же это за Лаки такой? — спросила Татьяна Петровна.

Минин собрался ответить, но в одном из жокеев узнал Асю. Из-под шлема выбивались ее длинные волосы. И что-то еще в облике его зацепило и дало понять, что это она. Девушка сидела на высоком вороном коне. Вот они разогнались, она приподнялась на стременах и легко взяла препятствие. Конь перелетел препятствие без всякого труда, словно и не чувствуя на себе всадницы. Но именно Ася управляла им. Это было красиво! Позабыв, что собирался уходить, Минин снова сел рядом с Женей. Тут и девочка узнала Асю.

— Папа, смотри! Вон там, это Ася! — закричала она, немногочисленные зрители, что сидели ближе к манежу, обернулись.

— Тише, Женя, тут кричать нельзя, — остановил Минин, он правда встревожился вдруг, что лошадь испугается, шарахнется и причинит Асе вред. — Тут или тихо надо сидеть, или пойдем со мной.

— Я буду тихо, — прошептала Женя и зажала рот ладошками.

Минин наклонился и поцеловал ее в щеку.

Они высмотрели всю тренировку. Потом подошли к Асе, когда она вела жеребца в конюшню.

— Мы видели! Я тоже так хочу! — без приветствия начала Женя.

— Ну вот, — укорила Татьяна Петровна, — а поздороваться?

— Здравствуйте, — девочка притихла.

— Здравствуй! — Ася стянула перчатки, протянула Жене руку, другой удерживала повод. — Сейчас я только Наполеона конюхам отдам и вернусь. Вы тут подождете? — спросила она у Минина.

— Да я-то… мне идти надо, — непривычно смутился он. — Вот, это моя мама, Татьяна Петровна, — представил Александр, — Женю вы уже знаете. Они очень хотят посмотреть Лаки.

— Я думаю, он будет рад Жене, — улыбнулась Ася.

— Ты иди, иди Саша, мы тут сами, — повторила Татьяна Петровна. И встречно улыбнулась Асе. — Мне про вас Женечка вчера весь вечер рассказывала.

На прогулках Лаки бродил понуро свесив голову, безучастный к окружающим. И только при виде Жени оживлялся. Прядал ушами и тихонько ржал. Или вздыхал шумно. Брал у девочки морковку, яблоки. Постепенно жеребец начал проявлять интерес к жизни.

Ася просила Минина приводить Женю так часто, как это возможно. Понятно — за коня переживала. От прямых объяснений, что случилось с Лакреймом, уклонялась. Отделывалась общими фразами. Упоминала хозяина и какую-то трагическую историю. Минин не настаивал. Какая разница, не хочет говорить — и не надо.

Но случилось нежелательное, заботы Аси о Лаки переросли в нечто другое. Девушка радовалась Александру и не пыталась скрывать этого. Расцветала улыбкой и смотрела на Александра с обожанием. Стоило Минину появиться рядом, она вокруг уже ничего и не замечала. Девушка по неопытности своей не догадывалась, что происходит, но Минин-то прекрасно понимал! Он не хотел сближения, а втягивался и втягивался.

Вот уж глупость, снова на те же грабли наступать. Помнил он пресловутый отпуск в Турции — чужая страна, навязчивый турсервис, неподходящий климат, в завершении всех неприятностей у Минина тогда еще и деньги украли. Он все, что было с собой, в барсетке таскал, вот и срезали на базаре, куда молодая жена потащила его за сувенирами. Насилу вернулись домой.

Теперь он вдовец, слово унылое, но по существу правильное, совершенно другая должна быть жизнь. Ради Жени. Так он постановил!

А Татьяна Петровна, как назло, масла в огонь подливала. Познакомившись с Асей в один из своих приездов в конный клуб, она тут же потянула девушку в дом, в гости. Зачем? Минин и думать не хотел, что мать сводит его с Асей. Разве что бессознательно.

Но Татьяна Петровна уже и о том заговорила, что одновременно помогать с бухгалтерией в кафе и справляться с таким большим хозяйством дома — тяжело, а вот если бы Ася взяла подработку. И Женечка с девушкой так ладит. И Асе лишняя копейка не помешала бы. Все только выиграют, если…

Александр категорически отказывался даже думать об этом. Но Татьяна Петровна наседала активно, она умела быть упорной. И сына своего знала хорошо. Потому продолжала по принципу «вода камень точит», используя капризы Жени как оружие массового поражения.

С матерью Минин еще справился бы, а вот с Женей — никак.

Девочка рвалась к Лаки. Минин опасался этих контактов, во всяком случае, когда Аси рядом не было, то он дочку к жеребцу не подпускал. Стыдно признаться, сам побаивался непредсказуемости лошадей. Ну а что тут позорного? Не на кавалериста же в военной академии учили!

За все время пребывания в конном клубе у Минина и мысли не возникло подняться в седло и проехаться в смене. А вот Женя просилась. И не на низкорослом пони, а на Лаки. Только на Лаки, ни на какой другой лошади.

Ася останавливала, говорила, что жеребец еще недостаточно поправился. Женя смирялась. Но через десять минут опять начинала свое.

«Лаки, Лаки, Лаки…» — только и слышал Минин.

Непостижимым образом именно Лакрейм явился связующим звеном между Женей, Асей и самим Александром.

Кто бы мог сказать, почему Лаки потянулся к Жене?

А она, всегда пугливая — на улице от маленькой соседской собачки шарахалась — и вдруг жеребец, в холке больше полутора метров высотой, в пет любимцах…

И сразу такая взаимная привязанность. Просто обожание.

Женя рвалась на конюшню, капризничала, плакала, требовала. Лаки, как сил набрался, тоже начал выдавать капризы, беспокоился, копытами в стены грохал, стоя в деннике, есть отказывался, если Женя не приходила.

Кончилось тем, что Минин чуть не каждый день стал брать дочку с собой.

Сам он не вылезал со стройки, Матвей Федорович завелся не по-детски, фантазия у него била ключом и все по бюджету. Минин вздыхал, отписывался Игорю, тот не спорил, давал добро, переводил деньги на счет.

Федорович довольно потирал большие натруженные шорным промыслом руки и посмеивался в бороду:

— Дела идут, контора пишет, — и все устраивал и благоустраивал их детище.

Под неусыпным надзором новоявленного дизайнера и прораба в одном лице, уже и подиум для уличных столов соорудили, и полосатый тент, как на Монмартре, натянули. А Федорович свое:

— Чего-то не хватает. А, вот что сделаем…

Придумали еще ограждение с цветами в ящиках. Балясины резные, все в стиле салуна. Потом и близлежащую территорию облагородили. Выложили плиткой, насадили цветов в альпийской горке, дорожки забутили в цветнике. Получился уютный островок для отдыха. Необычно, романтично. Внутри кафе у стойки — музыкальный аппарат, вот это экзотика!

Дирекция клуба хмурилась, жокеи и конюхи ворчали, что скоро негде будет тренироваться и лошадей вываживать, все займет «общепит».

Но это до открытия, а потом сами в кафе потянулись.

Хозяева лошадей тоже полюбили после тренировок в салуне посидеть, а уровень крутизны у них был немалый. По машинам на парковке можно судить, ниже Мерина не опускались.

Когда встал вопрос о названии кофейни — идею подала Ася. Они с Женей в процессе бесконечной возни с Лаки так подружились, стали не разлей вода, как сестры. И все обсуждали.

Вот прибегает Женя к Минину, с порога кричит:

— Папа, папа, а давай назовем кафе Лаки? И лошадку на вывеске нарисуем, как через барьер прыгает.

В тот момент и Татьяна Петровна рядом была, Минин возразить не успел, а она уже поддержала.

— Почему бы и нет, Саша? Хорошее название. В переводе с английского — это будет «Счастливчик». И станут говорить: «Идем у Лаки посидим».

Минин с матерью спорить не стал. Лаки так Лаки.

И ведь прижилось! Именно так и стали говорить.

Ася потом обмолвилась, что историю жеребца все в клубе знают. И жалеют и его, и хозяина. Почему жалеют — не уточнила. А Минин не расспросил. Отложил и это на потом. Поинтересовался только, почему хозяин не появляется, приехал бы хоть раз коня проведать.

На что Ася ответила:

— Александр Сергеевич в Германии живет.

В Деннике было пусто, так показалось Александру. Низкое закатное солнце шло поверху через небольшое окно, слепило глаза, потому Минин не сразу рассмотрел, что делается внутри. Приятно пахло свежим сеном и лошадью. Минин уже привык к этому запаху, в конном клубе он был почти на всем — на амуниции, егерях и жокеях.

Присмотревшись, он испугался! На соломе лежал Лаки, а рядом с ним, у самой его морды сидела Женя, она склонилась к лошадиной шее и спала.

Минин замер, первой мыслью было кинуться и вытащить девочку, но если жеребец встанет, то может затоптать. Одного его шага достаточно, чтобы нанести Жене травму.

Минин не двигался, не шевелился и Лаки. Конь и человек смотрели друг на друга.

Лакрейм как будто понял то, о чем его безмолвно просил Минин. По коридору конюшни быстрые шаги, кто-то бежит вдоль денников. Лошади фыркают и ржут призывно, значит, не чужой — узнали. Но Александр боялся оглянуться и посмотреть, не мог отвести глаз от Лаки и Жени.

— Вот она где! — услышал он за спиной. — А я ищу, ищу. Татьяна Петровна по двору бегает… а я так и думала, что Женя к Лаки вернулась.

За спиной Минина остановилась Ася.

— Женя, — позвал Минин.

— Пап! — девочка проснулась и терла глаза. — Ты уже освободился?

— Да, дорогая, иди сюда, мы тебя ищем везде, — отвечал Минин, стараясь говорить тихо и как можно спокойнее.

— А я спала. Лаки теплый! Я ему про нас рассказывала. Ему можно к нам прийти? С Асей?

— Можно, — Александр протянул руку к дочке, — а сейчас иди сюда.

— Сейчас, — девочка обхватила морду Лаки, — я приду к тебе завтра. Жди! — и поцеловала храп и потом верхнюю губу. — Он теплый и мягкий. Иди погладь его, иди…

Минин обернулся на Асю, та едва заметно отрицательно качнула головой. Он понял, глазами показал ей «да».

— Нам надо идти, Женечка, а то конюшню закроют. Пойдем. Сегодня к нам Ася в гости.

— Да, Татьяна Петровна меня звала, — подтвердила Ася.

Женя сейчас же оторвалась от Лаки и подошла к отцу, Минин тут же подхватил ее на руки. Только тогда Лаки с трудом встал.

Александр облегченно перевел дух.

— Мы сначала пошли в конюшню вместе, покормили Лаки, Женя побыла с ним, и Татьяна Петровна все время смотрела, а потом… потом на улицу вышли, из клуба к лесу, там по дороге есть около детского садика площадка с лесенками и горкой, разговорились. Смотрим — Жени нет. Испугались, что она в лес… Про конюшню я не подумала.

Ася как будто извинялась, видно было, что она испугалась не меньше Минина.

— Она бывает упрямится, мама говорит, я избаловал…

— Татьяну Петровну теперь надо найти, а то она бегает по территории, Женю зовет.

— Это я виноват, не место ребенку тут. Мала еще.

— Нет, папа, я хочу, — тут же встряла Женя, — я и завтра пойду, а сейчас Ася к нам, ты же сказал…

— Женя, наверно, уже поздно, может, я в другой раз? — попробовала отговориться Ася, вероятно, ей неловко было, скорее всего, девушка подумала, что слова Минина про приглашение в гости только ради того прозвучали, чтобы Женю убедить подойти.

— Нет, Ася, мама будет рада, и я, конечно, тоже. Пойдемте к нам, тут близко совсем. Потом я вас отвезу, куда скажете. Вы в городе живете?

— Нет, в Огоньках. Это далеко.

— Как же добираетесь?

— На автобусе.

— Вот я вас и отвезу, а сейчас идем маму мою искать. Что же все растерялись сегодня? — засмеялся он, прижимая к себе Женю. Напряжение отпустило.

— А Лаки бы не наступил, — читая его мысли, сказала Ася, — лошади чувствуют. А Лакрейм очень умный.

— Расскажете про него?

— Долгая история и грустная.

— Из-за этого он заболел? — перебила отца Женя.

— Да, — ответила Ася. — Я расскажу. Только сначала Татьяну Петровну найдем.