Любовь вопреки

ЧАСТЬ 24 Лаки Счастливчик

Прошло три месяца. Всего три месяца! Много или мало? И что изменилось за это время? Да все!

Александр не мог объяснить глобальных перемен в жизни, не хотел их принять, но и не находил в себе сил отказаться. Плыл по течению, подчиняясь обстоятельствам. Совершенно как та лошадь из дурацкого мультфильма про Ежика в тумане.

Нет, то, что Минин занимался не своим делом, было еще полбеды. Так он и вне рабочего времени не своей жизнью жил! Выходит, обманывал Асю?

Как же так? Разве можно? Ее? Доверчивую, чистую девочку.

Непреодолимые причины и следствия угнетали. По договоренности с партнером надо было крепко держать рот на замке и не рассказывать, что коттедж хозяйский, и все, что окружает Минина — ему не принадлежит. А сам он примерно то же, что охранник в будке у шлагбаума. Работник, нанятый соблюдать чужой интерес.

Александр раскаивался, что согласился на эту авантюру, но с каждым днем все более втягивался в собственный обман, иллюзорный мир, словно кокон обволакивал и подчинял совесть, усыплял здравый смысл. Что тут скажешь? Дьявол изощренно искушает!

Вот Минин и плыл, как Лошадь…

Да! Лошади, лошади, из-за них-то все это и произошло. Ладно, не все лошади, а отдельно взятый конь — Лакрейм…

Поначалу язык не поворачивался называть его конем. Несчастное животное, на которое не взглянешь без боли. В деннике стоять не может, ложится на солому, как собака. Минин и не знал, что лошади так умеют.

Но с того дня, как Женя к нему в денник пробралась и чуть под копытами не оказалась, все и началось.

Ася тогда у Мининых ночевала в коттедже, а наутро пошел сильный дождь. Женю на конюшню брать не хотелось, а с кем дома оставишь? И тут Татьяна Петровна ее и попросила:

— А ты, Асечка, не можешь сегодня за Женей приглядеть, пока мы с Сашей в кафе с персоналом разберемся и с документацией? Кажется, что быстро, а ведь на полдня растянется. Жалко мне Женю таскать.

— Я могу, — сразу согласилась Ася, — у меня выходной сегодня.

— Вот и хорошо, — просияла Татьяна Петровна, — просто замечательно.

Еды сама приготовь, что захочешь, продукты есть в холодильнике. В морозильной камере и мясо, и рыбка. Овощи внизу, а есть и замороженные. Молоко, творог. Пропитаетесь, а мы с Сашей к вечеру что-нибудь вкусненькое привезем.

Вот так и вышло, что Ася осталась в нянях. А Женя-то как обрадовалась! Прыгала, чуть не плясала, обнимала то бабушку, то отца, то Асю. Только расстроилась, что к Лаки нельзя, но Ася ее тут же успокоила.

— Погода исправится и пойдем, ему все равно на улицу в дождь вредно, он в деннике будет спать. Может, завтра пойдем к нему. А сегодня я тебе сказки про лошадок расскажу. Хочешь?

— Хочу, хочу, хочу…

Александр с Татьяной Петровной в кафе задержались, тем более что знали: Женя под надежным присмотром. Много чего переделали, потом еще и в Окей на Савушкина смотались — продукты закупили. На обратной дороге, в машине уже, Татьяна Петровна сказала:

— А что бы нам, Сашенька, не попросить Асю пойти в няни к Женечке? Уж больно хорошо они ладят.

— Ну что ты, мама! Ася конюшню не бросит.

— И не надо, но может же сократить. Сейчас она, бедная, и с лошадьми занимается, и денники чистит, а какой из нее конюх. Пусть катается, а остальное время у нас доработает. Не даром же. Договоримся об оплате, и ей хорошо, и нам. И жить будет у нас: до конюшни близко, и с питанием ей так выгодней получится — что мы, девочку не прокормим!

— Да ты меня что уговариваешь, мама, я двумя руками “за”. Ася согласится ли?

— А это ты мне предоставь, я смогу ее убедить, вот увидишь.

И убедила! Как ей удалось — Александр недоумевал: при Асиной щепетильности и том, о чем они говорили накануне, насчет злых языков, было маловероятно, что девушка согласится жить в коттедже у Мининых. Однако уже через день он перевез некоторые ее вещи, и Ася поселилась в одной из спален на втором этаже.

Татьяна Петровна крепко взяла дело в свои руки. Саша не противился, при матери он стал привычно ведомый, он по жизни всегда ее слушался до того дня, как встретил Ольгу. Теперь Ольги не было, и все вернулось на круги своя.

Саша понимал, что мать сводит его и Асю, должен был бы возмущаться, а напротив — радовался. Нравилась ему эта милая девушка. Только никаких особых надежд он не питал. И разница в возрасте у них была приличная, да и все остальное неправильно, потому, что со стороны Минина — вранье.

Со дня на день он откладывал неизбежный разговор, искал предлоги. Основным был запрет Игоря. Хотя, конечно, Ася никому бы не сказала, Александр ей всецело доверял. Раз уж дочь доверил, что о прочем говорить? Нет, не потому он тянул с объяснениями, а потерять ее боялся. А еще больше — разочароваться.

Вот скажет он, что нет у него ничего за душой, кроме проектов, — и шарахнется Ася в сторону. Что если она на видимость благополучия купилась? Нехорошо было так думать, но вот Ольга бы точно во главу угла поставила это.

Невольно Минин сравнивал — как говорится, на молоке обжегся, —

но тут же себя и одергивал: не такая Ася, не меркантильная, ничего ей не надо, кроме доброго отношения. И к Жене она привязалась, а Женечка к ней. Просто не разлей вода. И Лакрейм у них третий в команде. Выправляться стал конь на удивление быстро. За месяц в норму пришел, Ася стала понемногу заниматься с ним, а через три месяца в манеже почти в полную силу. Можно было подумать и о соревнованиях, но чтобы выставить Лакрейма, требовалось связаться с его хозяином. Были там организационные моменты. И, конечно, оплата, экипировка — все это Минин мог решить. Для того, чтобы вышло наверняка, он прибег к проверенному средству — пошел к начальству. Благо кафе конюшне за аренду платило немало.

Руку на пульсе всех конных и хозяйственных дел, а также и соревнований держала владелица клуба, энергичная прожженая тетка — Лариса Сауловна Чижова. За глаза ее в конюшне дразнили Чижик-Пыжик, она и рюмочку любила пропустить, и курила как паровоз, и вообще больше на мужика была похожа. Сама — чисто доска, лицо грубоватое, с крупными чертами. И материлась, как сапожник. Зато ее и конюхи, и жокеи боялись, по струнке ходили, лошади всегда были в порядке, денники чистые, манеж на высоте, фураж закуплен.

Хозяева с удовольствием своих лошадок в клубе держали. Детей привозили заниматься. Ценили порядок и чистоту и уход за животными.

Также и в смене люди покатушничали, кто победнее. Лошади для этого служили клубные, но и с ними обращались терпимо. Лошадей Чижова в сто раз больше, чем людей, любила, не позволяла перегружать и лечила вовремя, ветеринара при конюшне держала своего, так что и клубным лошадкам жилось неплохо.

Вот и явился Минин к Ларисе, принес арендную плату в конверте, бухгалтерия у них своя была, теневая, по документам проходило иное. Деваться некуда: хочешь жить — умей вертеться. Не лежала у Минина душа к играм с налоговой, но и процент непомерный отдавать они с Игорем не могли. Выкручивались как все. На самом деле с новым персоналом и приятным интерьером кафе процветало, Чижик-Пыжик была довольна и Минина встречала милостиво. Даже выпить предлагала каждый раз. Александр отказывался.

— И что ты за мужик! — следовало на отказ возмущенное сетование Ларисы.

— Да уж какой есть, — разводил руками Минин и доставал из внутреннего кармана конверт, клал на стол.

Лариса не пересчитывала, убирала в ящик — верила. На том и расходились до следующего взноса. Все дела они уже утрясли и договоренностей не меняли, потому Лариса с удивлением вскинула глаза, когда Минин задержался и спросил:

— Лариса Сауловна, а можно присяду? Вопрос есть.

— Садись, — кивнула она на стул. — Может, все-таки…

— Нет, спасибо, я за рулем. Вопроса даже два, сначала по прописке. Временная у нас была, а сейчас, наверно, постоянная станет.

— Да ладно, ты, что ли, коттедж купил? На пирожках своих и мороженом заработал? — усмехнулась Лариса.

— Ну что вы, куда там коттедж. Мы на развитие деньги грохнули, теперь отбить надо. И аренда немаленькая.

— Ну уж на аренду не жалуйся! Я с вами по-божески. И где же ты прописан теперь?

— В Александровке этой, где дом. Все там же, просто компаньон мой его купил у сельсовета или дачного хозяйства — я не знаю частностей. Факт тот, что Игорь его купил и всех нас туда прописал.

— А с коттеджем что?

— Там свой хозяин есть.

— Да я знаю. В бегах он, а ты прикрываешь. Эту кухню вашу я сто лет уже как вычислила.

— Мы от вас и не скрывали. — Минин не смутился. Он принимал осведомленность Ларисы без особых опасений, потому что и она с ним была повязана неслабо, так что взаимное молчание уравновешивало комфортное сосуществование. В некотором роде симбиоз, как шутил Игорь. — Так что прописка у нас теперь постоянная и даже Петербуржская, за пятидесятый километр мы не вышли.

— Это хорошо, а то все, кто в Ленобласти — им в Рощино мотаться, а то и в Выборг приходится, а городские все в Сестрорецке дела решают. Понятно с этим. Второй вопрос?

— Адрес хозяина Лакрейма есть у вас? Лучше электронный. Связаться надо.

— Зачем это? И коня, что ли, купить надумали? На пельмени? — Лариса рассмеялась своей шутке, прокуренный голос наждачкой по ушам прошелся. И подумалось Минину, какая же должна быть тяжелая жизнь у этой женщины, что она в такое антиженское существо себя превратила.

— Нет, Асю на соревнования надо от клуба выставить.

— И с чего это я должна Аську выставлять, платить взнос за нее?

— Взнос я заплачу и амуницию всю, что там надо, куплю, только вы скажите, что это от клуба, а то она не возьмет.

— Это точно — не возьмет, детдомовка гордая. Что Майя была, что эта. Дом-то Майкин у вас, считай ничейный, по дешевке купили? А я не успела, Игорек твой подсуетился. Вот ушлый он, дела так и заворачивает, тебя к кафе приставил, а у самого еще фирма в городе. Я и про это знаю. А ты его откуда знаешь?

— Мы учились вместе.

— Войняшки, значит, оба. Есть такая профессия — родину защищать, — снова хохотнула она.

Минина как плетью вытянули, он вздрогнул при любимых словах отца, повторенных этой бой-бабой, но вида не подал. Дело важнее, да и субординацию он не забыл еще как соблюдать. Какая бы ни была Лариса, а начальник — она. Сколько командиров-идиотов он в армии повидал, от младших до старших, ей такое и не снилось, что там могли приказать.

— Было дело под Полтавой, — в тон ей ответил и опять за свое. — Так что, есть адрес дипломата этого?

— А, значит, ты уже всю историю знаешь, как Майка с ним по сенникам валялась. А он на нее запал. Вот дура-то, да? Могла бы сейчас в Германии жить. Все они поблядушки.

На этот раз Александр смолчал с трудом. В словах Ларисы был явный намек, да и смотрела она оскорбительно, точно на Асю намекала.

— Ася няней устроилась у нас, что такого? В конюшне зарплаты невысокие, девушка подработку взяла, или это запрещено договором?

— Какой там договор. Да она навоз жрать будет, лишь бы при лошадях остаться. Я ее в любой момент вышвырну, если захочу.

— Вот так и довышвыривались. Ладно, я и сам адрес найду…

— Ну чего ты, Саша, в бутылку сразу полез? Дам, конечно, я же понимаю, запал и ты. Эх вы, мужики, одно нам женщинам горе от вас… Мой тоже блядовал. Ладно, хер с ним, а про Лакрейма я согласна, его на соревнования выставлять надо, а конь, кроме как под Аськой, больше не ходит ни под кем. Так что одобряю. Бумаги выправлю и все, что надо будет. Сейчас адрес… А ты, Минин, слышь, девку не обижай, а? Нет у нее защитников. А ты женись на ней! Она работящая, молодая, еще тебе родит, и Женьке твоей мать будет хорошая. — Чижик-Пыжик рылась в столе и бубнила себе под нос. — Как на сеновал — вы все горазды, а вот в ЗАГС на аркане не затащишь. Одно слово — блядуны. А, вот он адрес, нашла! — Она выудила из ящика спутанную уздечку, потом истрепанный ежедневник. — Здесь у меня записан. Сейчас полистаем.