Люцифер и семеро козлов

Глава 15

Стикс, вытаскивал из крыльев маленькие противные колючки, шёпотом ругая старика, который, по его мнению, выбрал крайне неудачное место для открытия портала. Сеня, оглядев кусты снаружи, наоборот обрадовался и похвалил Вельзевулова за предусмотрительность — никто бы в жизни не догадался, что за этими зарослями находится портал в другой мир! Кроме широколапых елей, вековых сосен и густых кустарников, в лесу, находившемся в параллельной реальности, произрастали кипарисы, папоротники и всякая неведомая флора. Высоко посреди верхушек деревьев чирикали птицы, услаждая слух выходцев из другого мира райскими песнями, по сравнению с которым соловьиные трели казались фальшивой игрой на скрипке.

— Эй, вы как там, ребята? Все гут? — раздался голос старика из устройства на запястье Сени.

Всё прошло на ура, если не считать колючек в крыльях Стикса, от которых он почти избавился.

— Так, Сенечка, где тут единороги? — поинтересовался бес, и «ойкнул», выковыривая последнюю колючку.

— А мне-то откуда знать? Предположу, что наши однорогие лошадки пасутся где-нибудь тут поблизости…

Сеня отправился на поиски единорога, продираясь сквозь заросли папоротника и поскальзываясь на кочках, заросших мхом. Стикс летел следом, глазея по сторонам.

— Эй, гляди-ка! — воскликнул бес.

Сеня посмотрел налево, куда показывал его крылатый спутник. Подойдя ближе к зарослям кустов, он увидел сквозь листья полянку — среди цветов и буйной растительности паслись белоснежные пони. Они ничем не отличались от обычных пони, кроме разве что маленького рога, торчащего посреди лба. Стикс решил подойти ближе и позвал за собой Сеню:

— Пошли, пошли! Глянь на них — да разве могут такие очаровашки быть опасными?!

— Возможно, что и не могут… — ответил тот, разглядывая чудесных созданий.

Проверив, на месте ли стеклянная пробирка, загерметизированная специальной пробкой, Сеня двинулся вперед к легендарным представителям сказочной фауны. Единорожки, заметив приближающегося человека, тихонько заржали, однако не сдвинулись с места — пришелец и его невидимый компаньон их нисколько не испугали, скорее, наоборот, вызвали интерес.

На полянке щипали траву четверо маленьких пони. Одна единорожка, которая оказалось самой любопытной, подошла ближе и принюхалась к запаху пришельцев.

— Ну и чего дальше? — спросил Сеня у Стикса. — Единорожка, единорожка, — обратился он к пони, — дай газов немножко!

Лошадка громко заржала и направилась обратно к остальным, игнорируя странную просьбу. Сеня битых полчаса ходил от одной единорожки к другой с открытой пробиркой, надеясь, что ему соизволят дать немного редкого ингредиента. Казалось, пони упорно не желали делиться своим «богатством»!

Наконец-то одна из белоснежных очаровашек, приподняв хвост, сделала чёрное дело. Сеня молнией подлетел к синей струйке и подставил пробирку. Закупорив лабораторный сосуд, наполненный газами единорога, он потряс им перед носом Стикса, радостно потиравшего руки.

— Стой, тихо! — воскликнул бес, прижав указательный палец к губам. — Слышишь?

Сеня напряг слух, и до его ушей донесся едва различимый хруст ломающихся веток. Через пару мгновений он услышал топот конских копыт и голоса, раздававшиеся с той стороны, откуда они пришли. Стикс полетел обратно к порталу, ведущему в дом Вельзевулова, показывая знаком идти за ним. Почти добравшись до спасительных кустов, в которых можно было бы скрыться от чужих глаз, Сеня услышал хруст веток совсем близко.

— А ну стой, проклятый браконьер! — раздался грозный голос за спиной.

В этот самый момент просвистело лассо, которое обездвижило Сеню — волей-неволей ему пришлось встать, а его грандиозный план убежать через кусты вслед за отчаянно жестикулирующим Стиксом бесславно провалился. Пойманный «браконьер» обернулся и увидел трёх всадников в сияющих доспехах, подпоясанных длинными мечами, которые, к счастью, покоились в ножнах, и хозяева, очевидно, не собирались пускать в ход оружие, по-крайней мере, пока. Притягивая добычу поближе, ловец грозно спросил:

— Кто ты такой?!

— Добрый странник, — соврал Сеня, решив не называть своего имени без веской необходимости.

— Ты похож на юродивого, — всадник усмехнулся, — что это за тряпки на тебе? Даже простолюдины не одеваются так убого!

Всадники расхохотались, тыкая пальцами Сеню, который, наплевав на насмешки, раздумывал о том, как бы сбежать от проклятой троицы.

— Как ты посмел охотиться здесь — в королевских лесах, принадлежащих его величеству Ублюдвигу Двенадцатому?! — грозно спросил всадник, сжимавший в руках верёвку.

— Я не охотился! Вы всё неправильно поняли — оправдывался Сеня. — Мы со Стиксом пришли сюда за газами единорога…

— Кто это — мы?! У тебя есть сообщник?! — закричал всадник. — Где он?

— Здесь, — Сеня показал на стоящего рядом Стикса, крутившего пальцем у виска, — вот он…

— Где — здесь?! — зло воскликнул стражник. — Для чего ты показываешь мне пустое место?!

— Вы его не видите, потому что не можете видеть бесов!

— А ты, значит, можешь?

— Конечно! Люцифер дал мне чуть-чуть своей силы…

— Подожди, — перебил всадник. — Ты пришёл в королевский лес за единорожьим пердежом вместе с бесом, которого видишь только ты благодаря силе, дарованной тебе дьяволом?

— Ну да…

Троица, восседавшая на лошадях, разразилась громких смехом. Бес, понимая, что теперь в его существование точно никто не верит, вздохнул с облегчением и благодарно кивнул, глядя на Сеню, окончательно убедившего всадников в собственном безумии. Впрочем, это не сильно облегчило участь «юродивого», которого пообещали доставить к коменданту для разбирательства, и повели за собой.

Добыча ловчих недовольно ворчала, спотыкаясь о кочки, сучья, валяющиеся на земле, и застревая в ямках, пока всадники не выехали на утоптанную лошадями дорогу, по которой идти было куда удобнее. Всадники остановились у повозки с деревянной клеткой, в которой сидел тип в рваном рубище со спутанными длинными волосами. Обитатель клетки источал фирменный аромат «бомжуа де пари», вызывающий у особо чувствительных натур рвотные позывы.

Ловец, который вёл за собой Сеню, окликнул возницу:

— Эй, мы тут привели компанию нашему браконьеру! Давай-ка, открой карету, да усади этого безумца!

Сеня залез в клетку, получив знатный тычок в бок. Двери «кареты» закрылись, и повозка тронулась.

— Стикс, блин, выручай меня! — зашептал Сеня бесу, летевшему рядом. — Давай, превратись в злобного кого-нибудь и оторви им головы, а то как бы мою голову не оторвали за браконьерство в королевском лесу!

— Сенечка, подожди, подожди, всё не так просто! В облике животного я очень даже смертен. Мне бы очень не хотелось рисковать своей жизнью без крайней необходимости, оправдывался Стикс.

— Слушай, бесовская твоя морда! Если ты не заметил, меня тут в клетке заперли и везут к какому-то коменданту — эти обстоятельства, по-твоему, нельзя квалифицировать как крайнюю необходимость?!!

Браконьер, сидевший в другом углу клетки, внимательно наблюдал за сокамерником, который, как ему казалось, разговаривал сам с собой.

— Эй, стража! — крикнул длинноволосый тип, закутанный в мешковину. — Уберите от меня безумного! Он тут беседует сам с собой!

— А ну молчать! — крикнул всадник, ехавший рядом, и ударил мечом по деревянным прутьям, не доставая клинок из ножен.

Возмущенный сокамерник замолчал, глядя с опаской на человека, казавшегося ему предельно странным, который продолжил разговаривать сам с собой и теперь уже обращался к своей руке.

— Хьюстон, у нас проблемы, приём! — прошептал Сеня в рацию, закрепленную на запястье.

— Я в курсе, мил человек, — ответил Карл Абрамович. — Сочувствую, но ничем не могу помочь. Придумай что-нибудь, Семён. В конце-концов, у тебя есть бес! И кстати, если ты не хочешь, чтобы я всё слышал, нажми маленькую кнопку.

— Эй, кто тут ещё?! — воскликнул стражник, услышавший Вельзевулова.

— Да это я, я! — воскликнул Сеня. — Я разговариваю с бесом, — он прижал руки к ушам и показал рога, оттопырив пальцы.

— Потише там, безумный, — буркнул всадник, потеряв интерес к горе-браконьеру, которого его товарищи метко окрестили собирателем единорожьего пердежа.

Вскоре повозка остановилась у городских ворот. Телега проехала мимо поста стражи, которая с интересом разглядывала сидящего в клетке человека. Разумеется, интересовал их вовсе не длинноволосый вонючка, а юродивый, казавшийся невероятно забавным из-за странного говора и не менее странной одежды. Повозка ехала по городским улицам мимо кузнечных мастерских, лавок, трактиров, конюшен, маленьких домов, принадлежавших беднякам, и роскошных особняков местной знати.

«Странно, что-то я не вижу ни одного окна — подумал Сеня, глядя по сторонам — хотя нет, вон, разноцветные витражи в высоком здании!»

Впрочем, он оказался недалёк от истины — стёкла, равно как и окна, действительно были в дефиците, если не считать слуховых окошек на чердаках двухэтажных домов, из которых вылетали птицы с привязанными к лапкам посланиями. В мире, где люди пользовались голубиной почтой, отсутствовали разные вещи, которые казались Сене привычными, например, общественный транспорт, светофоры, электроника, сигареты и множество всякой всячины, нужной и не очень. По какому-то дурацкому стечению обстоятельств, на улицах никто не курил, а единственным источником табака в этом мире похоже были пропахшие Сенины пальцы и пачка «Пимстона», лежавшая во внутреннем кармане его куртки.

Повозка остановилась за высокими воротами местного гарнизона. Всадники спешились, и один из них отправился к коменданту. Вскоре он вернулся в сопровождении низенького пузатого господина в плаще, носившего лихо торчащие усы.

— Ну-с, — произнёс комендант, — кто тут у нас?

— Двое, милорд, — ответил всадник. — Безумец и браконьер, сожравший рябчика в королевском лесу!

— Так-так. Кто у нас безумен? Вот этот, я полагаю?

Комендант с интересом разглядывал Сеню, который понял, насколько спасительной может оказаться для него слава городского сумасшедшего и, сидя на пятой точке, играл с двумя травинками, высунув язык.

— Какого чёрта ты забыл в лесу нашего светозарного короля Ублюдвига? — спросил комендант, недовольно посмотрев на человека, глупившегося от всей души.

— Он, — стражник хихикнул, — простите, милорд, он отправился в лес собирать единорожьий пердёж с невидимым бесом…

Остальные стражники засмеялись, услышав объяснения своего товарища. Сеня, состроив глупую рожу, закивал головой в знак согласия.

— Понятно, — сказал комендант, улыбнувшись. — Я думаю, безумец абсолютно безобиден и глуп как малое дитя. Отпустите его! И дайте хоть какое рубище, а вишь как вырядился — городская стража его вмиг сцапает как бесноватого, да в кутузку бросит… Так, этому — комендант кивнул на длинноволосого, — двенадцать палок! Что б знал, как охотиться в королевских угодьях, червь, — комендант презрительно сплюнул.

Решив судьбу нарушителей, доблестный начальник гарнизона отправился по своим делам, забрав пару стражников. Сеню освободили и проводили к интенданту — горбатой старухе с крючковатым носом, которая, взглянув на освобожденного «безумца» недовольно процедила: «Костлявый! Где ж я на тебя одёжу отыщу…»

Впрочем, кое-какие тряпки всё же нашлись. После того как странный браконьер получил одежду, его благополучно вытолкали за ворота гарнизона, на прощание пригрозив растянуть на дыбе, если ещё раз поймают в королевском лесу.

— Вот видишь, Сенечка, всё обошлось, — сказал Стикс, — мне даже не пришлось менять облик! Сейчас мы вернёмся обратно в лес и покинем этот мир… В самом хорошем смысле!

— Ну да, а иначе ты превратился бы ты в розового котёночка, как разнёс бы пол королевства этому Ублюдвигу, ха-ха-ха-ха!

Сконфузившийся бес опустил голову. Сеня махнул рукой, позвав его за дом на перекур — ему совершенно не хотелось демонстрировать окружающим табачные изделия, которые могли принять их за что-нибудь из ряда вон выходящее, и если не растянуть на дыбе измученного курильщика, то, по-крайней мере, отобрать единственную в этом мире пачку «Пимстона», а обладателя пачки бросить в темницу за… за что-нибудь. Например, за усмешку над именем короля Ублюдвига Двенадцатого.

Закончив перекур, они отправились к городским воротам. Сеня помнил дорогу очень смутно, в отличие от Стикса, который зафиксировал в памяти каждый поворот на незнакомых улицах. В одном из узеньких переулков им повстречалась стража — двое слуг закона, шагавшие, закинув здоровенные алебарды на плечи, смотрели на человека в рубище крайне подозрительно, но, так и не найдя повода для придирок, прошли мимо.

— Сенечка, тебе надо фейс измазать, — сказал Стикс, провожая взглядом стражу.

— Зачем это? — удивился тот.

— Ты одет в мешковину, а лицо у тебя почти приличное — это, странно, скажу я тебе. Видал других простолюдинов? Вот! Так что…

— И чем прикажешь мне испачкаться?

— Если для полной, так сказать, аутентичности, то могу посоветовать…

Стикс брезгливо показал когтистым пальцем на экскременты, плавающие в грязной луже. Сеня хотел было возмутиться, и только собрался открыть рот, как мимо пролетела карета, запряженная парой лошадей, и окатила его грязью из соседней лужи с ног до головы.

— Так тоже сойдёт, — сказал бес, растирая грязь по Сениному лицу. — Хотя в этой луже не было ни одной, пардон, какашки, всё равно получилось весьма правдоподобно!

Теперь Сеня выглядел прямо как коренной житель города, принадлежащий к низкому сословию, и не вызывал подозрений даже у самых подозрительных стражников, проходивших мимо. Бес вёл его за собой, пообещав быстро добраться до портала по самому короткому пути. За очередным поворотом им пришлось остановиться — узкую улицу перегородила карета, сломавшаяся так некстати. Судя по отсутствующему колесу и философскому взгляду кучера, смотревшего на поврежденную рессору, ковыряя в носу, ждать, пока карета тронется и освободит улицу, было совершенно бессмысленно.

Стикс предложил пойти в обход. Сене ничего не оставалось, кроме как принять это предложение, и топать следом за бесом, который решил срезать через рынок. Сколько же здесь было народу! Если бы с крыши любого из построенных рядом зданий упал кирпич, то обязательно бы прибил одного-двух, а то и трёх или даже четырёх добропорядочных граждан, если повезёт, то есть, если кирпичу повезёт, а добропорядочным гражданам — нет. К счастью, дома в параллельном мире строили на совесть, и строителям из Сениной реальности стоило бы взять пример со своих коллег из другого измерения!

Бес летел очень быстро — Сеня едва поспевал за ним, прорываясь сквозь бесконечный поток людей, спешивших кто куда. Проходя мимо торговых рядов, на которых стояли лотки с жареными цыплятами, он услышал грозное урчание желудка, решившего во всеуслышание потребовать хоть кусочек. К сожалению, пятитысячные билеты банка России в параллельной реальности стоили не больше фантиков, которые есть в избытке у любого глупца, если верить народной мудрости. Осознав печальный факт, Сеня убрал обратно деньги и уже собирался положить в карман пробирку с пуком единорога, как вдруг её выхватил пробегавший мимо карлик!

Человечек в оранжевом колпаке и зелёном кафтане, порванном во всех местах, в каких только возможно было порвать, гнусно захихикав, показал Сене кулак и оттопырил средний палец. На редкость проворный воришка побежал, отчаянно путаясь под ногами у людей, и уклоняясь от сапог, туфлей и лаптей, которые так и норовили треснуть ему под зад.

— Стикс! — закричал Сеня. — Лови карлика в оранжевом колпаке! — и побежал вслед за вором, расталкивая людей.

— Ну ты растяпа! — воскликнул бес, всплеснув руками.

Сеня бежал, что было сил, запинаясь и расталкивая народ, однако всё равно потихоньку отставал от мелкого проныры. Стикс летел впереди, словно ракета — бес почти нагнал ворюгу, когда тот запрыгнул на запятки кареты, проезжающей мимо. Увы, связь остановила преследователя, чего нельзя сказать про лошадей, которых кучер «угостил» кнутом. Сеня подоспел слишком поздно — карета к тому времени уже скрылась из виду, и отыскать её на улицах незнакомого города казалось невозможно.

— Тьфу, ну ты, Сенечка и дал! Ну ты и… — тут бес выругался такими словами, о которых лучше вообще никогда не говорить.

— Да ладно, — начал оправдываться «кое-какой растяпа» (не будем цитировать беса и упоминать, какой именно), — ну… ну бывает! Ну, Стикс… оплошал! Блин, со всеми бывает! Откуда я мог знать, что сейчас этот чёртов карлик выбежит?

— Просрал ты пук единорога, Сенечка, мать твою так…!

— Да успокойся! Сейчас найдём новую пробирку, потом вернёмся в лес, и единорожка нам ещё раз сзади дунет…

— В голову она тебе дунет! — огрызнулся Стикс. — Скажи мне, друг мой, шибко умный, ты правда думаешь, что в этом мире есть стеклянные пробирки?! Герметичные, мать твою, лабораторные пробирки, соответствующие, сука, ГОСТу?!!! Да здесь стекла почти нигде нет! А уж про герметичность я вообще не говорю — они таких слов отродясь не слышали!

— Да что ты взъелся! — возмутился Сеня. — Попросим ещё одну пробирку у старика — залезу я обратно через портал, да вернусь, всего делов! И лошадка тебе под нос пёрнет как надо, не сомневайся!

Пока Стикс ругался себе под нос, «растяпа», который был раздосадован встречей с хитрым маленьким ворюгой ничуть не меньше, связался с Вельзевуловым по рации. Старик, узнав про кражу пробирки, рассмеялся и посоветовал прекратить переживать из-за «дас унзин».

— Чего-чего? — переспросил Сеня, услышав последние слова деда.

— Я говорю, из-за ерунды не переживай… — старик замялся и продолжил извиняющимся тоном: —… старый, вишь стал я, слова путаю! Давайте, возвращайтесь обратно, а там разберёмся.

Вельзевулов отключился. Успокоившийся Стикс наконец прекратил бормотать себе под нос проклятия, сдобренные отборной матершиной, и полетел вперёд по городским улицам, позвав Сеню за собой. Тем временем в параллельном мире уже почти наступил поздний вечер, медленно, но верно перетекающий в ночь. Стикс обеспокоено поглядывал в небо, на котором с каждой минутой загоралось всё больше сияющих звезд.

Когда они подошли к городским воротам, двое стражников крикнули в один голос:

— А ну стоять! Уже ночь — город закрыт! Без особого разрешения нельзя! Ни туда, ни сюда!

— Да я осторожненько… — начал было Сеня и тут же осёкся, ловко увернувшись от удара копьём.

— Ступай прочь, грязный простолюдин! — рявкнул промахнувшийся стражник.

Испытывать судьбу дважды — занятие глупое, опасное и бессмысленное. Сеня, прекрасно знавший нехитрую аксиому, мгновенно исчез за ближайшим домом. Оставалось либо раздобыть особое разрешение, либо хорошенько выспаться где-нибудь до утра, а потом благополучно покинуть город с гордо поднятой головой. Стикс, понимая всю безысходность положения, вздохнул и предложил заняться поисками большой кучи сена, которая могла бы заменить кровать.

— Обожди, — сказал Сеня, показывая на проезжающую мимо повозку, которая остановилась у городских ворот — смотри-ка!

Стикс замер, глядя на телегу, которую тащила старая кляча, побитая жизнью и хозяином, восседавшим на козлах. Один из стражников подошел к вознице и заговорил, тот пробормотал что-то в ответ и проехал через ворота, когда вопрошающий махнул рукой. Сеня не расслышал, о чём говорили эти двое, однако бес, напрягшийся как гончая перед прыжком, уловил каждое слово.

— Ты что-нибудь слышал? — спросил Сеня. — Я ни хрена не разобрал!

— Разумеется, слышал, — ответил Стикс. — Эта повозка — телега с продовольствием. Каждый день таких отправляют несколько сотен на Либертарианский фронт…

— Чего? Какой фронт? Сдается мне, ты знаешь про этот мир гораздо больше моего, да?

— Ты прав, — бес усмехнулся. — Пока мы болтались по рынку, я услышал много интересного. Ты, впрочем, тоже, но человеческий разум очень плохо воспринимает информацию. Мы с тобой находимся в королевстве Тоталитария, которым правит диктатор Ублюдвиг Двенадцатый. Король Либертарии дал обет уничтожить цензуру и диктатуру, а страна Ублюдвига — главный оплот тирании в этом мире. Короче, война идёт уже лет пять с попеременным успехом.

— Так, погоди…

В голове Сени начал вырисовываться план, связанный с войной двух королевств самым прямым образом.

— Слушай, Стикс, а ты не мог бы реквизировать тело возницы? Помнишь, как с Панасом? — спросил он. — Вселись в извозчика и хоп — мы на той стороне везём припасы на Либертарианский фронт!

— Я тоже об этом подумал, — ответил бес, ехидно засмеявшись.

Перспектива овладеть чужим телом казалась Стиксу презабавной — для полного счастья ему лишь оставалось найти подвыпившего кучера, находящегося в измененном состоянии сознания. Хотя бы чуть-чуть. Но, конечно же, чем более сознание изменено, тем проще всякой нечисти оказаться у «руля». По-крайней мере Стикс объяснил это именно так, воздержавшись от «разжевывания» всех нюансов одержимости.

Конечно, найти подходящего кандидата в одержимые было проще всего где-нибудь рядом с кабаком. Бесу, чувствовавшему спиртовые пары за версту, досталась роль гончей, которой предстояло начать охоту на местных пьянчужек или хотя бы отыскать увеселительное заведение, где эти самые пьянчужки веселятся. Наверняка среди кабацкой публики найдётся извозчик!

Пройдя пару улочек за крылатым товарищем, летевшим на сигнал алколокатора, Сеня остановился, когда Стикс завис в воздухе как вкопанный и плавно опустился на мостовую.

— Смотри! — бес ткнул пальцем в темноту. — Наш клиент! Считай, повезло, обойдёмся без кабака!

Приглядевшись, Сеня различил в темноте телегу, запряженную двумя лошадями. На козлах сидел возница, пытавшийся напевать едва ворочавшимся языком. Довольный Стикс улыбнулся и растворился в воздухе. Через мгновение извозчик прекратил восславлять короля Ублюдвига и рыгнул на всю улицу, да так громко, что кони, запряженные в телегу, резко дёрнулись с места, испугавшись жуткого утробного звука.

Извозчик подъехал к Сене, наблюдавшему за происходящим со стороны. Стикс завладел телом крепкого мужчины лет сорока с пышными усами и аккуратного подстриженной бородой. На плечи возницы был накинут плащ.

— Как ты говорил, Сенечка, — начал возница, — у нас проблемы. И что-то там про Хьюстон…

— Собственно в чём… — спросил Сеня, оглядывая телегу.

И тут до него дошло — на телеге не оказалось ничего, кроме свежего сена, которое пахло весьма приятно, в отличие от возницы, источавшего аромат неизвестного пойла, конского пота и ещё чёрт знает чего малоприятного.

— Я тут нашёл у себя…, — бес осёкся, — … в смысле, у него в карманах немного золота. Предлагаю купить провизию или вино, или что другое, потому как выдать пустую телегу за обоз с провиантом нам вряд ли удастся!

Досадный факт означал, что в кабак пойти всё-таки придётся. Конечно, можно было бы подождать утра и плюнуть на операцию, но кто ж его знал, когда Люциферу захочется узнать, как продвигаются дела? Одну-две, может три или даже четыре ночи князь тьмы безусловно потерпит. А если нет? Если потерпит не три, не четыре, а одну или две? Времени было в обрез! И Сеня это прекрасно понимал.

«Чем скорее, тем лучше — подумал он, разглядывая тёмные улицы и надеясь найти рядом питейное заведение — чем дольше тянуть, тем меньше шансов провести Люцифера. А цена ошибки… блин, даже думать не хочу о перспективе остаться дьяволовой марионеткой навсегда!»

Стикс, находясь в чужом теле, лишился феноменального нюха на спиртосодержащие напитки и их пары. Впрочем, Сеня заметил в конце улицы маленький домик, в котором горел свет. Он показал извозчику свою находку и предложил подъехать ближе.

Маленьким домиком оказалась таверна. Об этом несложно было догадаться по вывеске, на которой неизвестный художник изобразил лошадь, вставшую на дыбы и сжимающую передними копытами большую кружку пива, увенчанную пенной шапкой. Недолго думая, Стикс предложил заглянуть в трактир.

Немногочисленная публика, коротавшая ночь в таверне, удостоила двух новых посетителей мимолетными взглядами и снова вернулась к своим делам. Да, собственно, с чего бы уставшим горожанам разглядывать двух таких же любителей выпить, как они сами? Впрочем, поиски ответа на этот вопрос — не самая разумная трата времени, лучше вернёмся к нашим героям, которые тем временем подошли к деревянной стойке, пропитавшейся насквозь литрами пролитого пива, да и ещё чего покрепче. Трактирщик, обратив внимание на новых гостей, поинтересовался:

— Чего изволите?

— Скажи-ка, любезный, много ли на эти деньги можно купить еды? — спросил одержимый Стиксом кучер, показывая золотую монету.

— Да… — трактирщик удивленно посмотрел на клиента, который, как оказалось, держал в руках весьма солидные деньги, по-крайней мере, солидные по меркам третьесортного кабака. — Да, только в моей таверне нет столько еды… Могу предложить ещё и вина… Позволь узнать, откуда у тебя золото?

— Судьба-злодейка подарила, — Стикс усмехнулся. — Значит так, у твоей таверны стоит телега — накидай в неё провизии и вина давай! Кстати, о вине, — он почесал подбородок. — Дай-ка мне и моему другу пару стаканчиков… эээ… Сенечка, мы тогда чего пили?

— Чего мы только не пили, — ответил Сеня, вздохнув. — Особенно ты, — и обратился к трактирщику, — уважаемый, займись телегой, а мы… мы ничего не будем! Мы же не пьяницы какие, да, друг мой Стикс?! Вот, вот и я говорю!

— Слушаюсь!

Хозяин, поклонившись, убежал на кухню отдавать распоряжения. Не обращая внимания на возмущенные вопли Стикса, которого внезапно лишили возможности выпить горькой, Сеня вышел на улицу проконтролировать трактирщика. Впрочем, сам хозяин заведения лишь постоял в стороне, пока его помощники грузили в телегу всё, что нашлось на кухне. Когда они закончили, повозка из пустой громыхающей колымаги превратилась в самый настоящий обоз, который было бы не стыдно отправить на фронт доблестным солдатам Тоталитарии, отважно защищавшим диктатуру и цензуру, введенную Ублюдвигом Двенадцатым, который каким-то чудом переизбрался на восьмой королевский срок подряд. Наверное, во всей Вселенной со всеми параллельными мирами больше не сыщется ни одного такого правителя!

Стикс рассчитался с трактирщиком золотой монетой. Сеня залез в телегу и укрылся сеном, которое хозяин накидал на оставшиеся деньги, заявив, что склад его заведения совершенно пуст, а кредит гостей составляет ещё двенадцать Ублюдвигов, с учётом вчерашнего курса в главной обменной лавке королевства. Вскочив на козлы, одержимый стегнул лошадей, и повозка не спеша покатилась по ночным улицам.

Сеня лежал на телеге и смотрел на звёзды сквозь травинки. Ему до смерти хотелось курить, спать и есть. Мечты о жареных цыплятах с рынка, которые одолевали несчастного, прервал Стикс, громко крикнув:

— Тпру!

— Что везешь? Куда едешь?

Сеня узнал хриплый голос стражника, который почти задел его копьём.

— Везу провизию на Либертарианский фронт… — залепетал извозчик.

— А разрешение есть?

— Эээ… — замялся Стикс, придумывая на ходу относительно правдоподобную отговорку. — Разрешение? — по его вопросу Сеня понял, что импровизация в этот раз подкачала. — Разрешение я забыл дома, но… но у меня есть целый ящик вина для вашей милости! И, если вы по своей доброте, не заставите меня ехать домой за растреклятым пропуском, то можете оставить его себе!

На самом деле Сеня ошибся. А вот Стикс — нисколечко. Стражник придирчиво осмотрел повозку и ткнул копьём в сено, вызвав на лице извозчика гримасу ужаса.

— Экий ты забывчивый! — пробурчал стражник, схватив первый попавшийся ящик вина. — Пущай проезжает, — сказал он, кивнув сослуживцу, и показал тару с хорошим настроением, стоявшую на мостовой.

Телега проехала за ворота, минуя стражу, которую подарок возницы интересовал гораздо больше, чем сам даритель. Проехав несколько десятков шагов, бес встревожено спросил:

— Сенечка, ты жив?

— Не дождешься, бесовская морда! — крикнул Сеня и засмеялся. — Хотя в какой-то момент я уже был готов задуматься о повязке, как у пиратов…

— Как же я рад тебя слышать, — бес облегченно вздохнул. — Раз ты остался жив, это надо отметить! Дай-ка мне бутылочку!

— Нет.

— Что значит — нет?! — возмутился Стикс. — По какому праву ты запрещаешь мне…

— Нет, — перебил Сеня. — Это значит именно это. Пишется так же, как произносится и слышится — «нет». Запомни значение этого слова, мой рогатый друг!

— Ну знаешь…

— Знаю! Ты вообще не забыл, ради чего мы тут застряли и чем вообще занимаемся? Даже если отбросить непоправимый вред, который организму наносит беспричинное пьянство, то один хрен — сейчас не время! Ты лучше думай, как мы в темноте будем единорожек ловить…

Телега остановилась у того самого леса, ставшего вотчиной единорогов, который ночью казался зловещим и пугающим. Стикс покинул тело кучера, оставив последнего сидеть на козлах в полном замешательстве. Бес схватил одну бутылку вина и взлетел высоко в небо. Сеня искренне возмутился безответственным поступком и опять напомнил своему напарнику о том, насколько сейчас неподходящее время для возлияний.

— Держи, — крикнул Стикс, — и давай за мной, а то заблудишься!

Сеня открыл было рот, чтобы снова возмутиться, на этот раз серьёзно и в не самых изысканных выражениях, но тут деревянная пробка легонько ударила его прямо в лоб и упала в траву. Бес, летевший впереди, захихикал. Ну что с ним сделаешь?! Бесовская морда, она морда и есть! В этот самый миг извозчик, пришедший в себя, протирал глаза и щипал себя за нос, глядя, как далеко впереди шагает человек, которого прекрасно видно в лунном свете, а впереди него летит бутылка вина и двигается так, словно из неё кто-то пьёт. Насмотревшись на такое диво, возница крепко призадумался, вспомнив объявление, висевшее на доске рядом с домом знахаря, живущего по соседству, который кодировал всех желающих за скромное вознаграждение волшебной настойкой на коровьем навозе.

Стикс ни к селу, ни к городу вспомнил своего приятеля Авалона и запел матерные частушки в совсем не свойственной ему манере. Сеня, шагавший следом, плюнул на бранную самодеятельность. Включив рацию, он попытался докричаться до Вельзевулова. Потребовалось вызвать «Хьюстон» раз пятьдесят, прежде чем на том конце раздался заспанный голос:

— Слушаю! Как ваши дела?

— Всё хорошо, если не считать того, что я иду по тёмному лесу следом за пьяным чёртом, который распевает матерные стишки, — ответил Сеня. — Портал ещё на месте?

— Йа… я, я оставил его на месте, — залепетал старик, будто ляпнул что-то не то.

— Окей, Хьюстон, думаю, мы скоро будем. И это, нам нужна пробирка! Надеюсь, мы снова найдём единорога, который соизволит поделиться своим драгоценным газом…

— Нахххрен тебе единарог! — громко крикнул Стикс. Язык беса слегка заплетался. — Давай я сейчас поднатужусь и… хи-хи-хи-хи!

— Что это с ним? — спросил Вельзевулов, услышав искрометную шутку.

— Всё нормально. Просто винишко в параллельном мире крепковато, — ответил Сеня и отключился.

Бес, прекрасно видевший в темноте, без проблем нашёл те самые кусты, в которых до сих пор находился портал, соединявший два мира. Старик любезно дал ещё одну пробирку, как и обещал, протянув руку сквозь зеркало в другую реальность. Сеня оглянулся, намереваясь отыскать источник особого газа, однако Стикс пресек его инициативу на корню, вырвав пробирку из рук, и жестом позвал за собой.

Честно говоря, человеческое зрение абсолютно не приспособлено для поиска единорогов в темноте. Бес это отлично понимал, понимал даже будучи слегка пьяненьким. А может быть и не слегка, если вспомнить ту пахабщину, которую он распевал пару минут назад…

Впрочем, лучше воздержаться от некоторых воспоминаний, тем более, что Стикс нашел полянку, на которой спали маленькие единорожки, прижавшись друг к другу. Бес отдал пробирку Сене, приказав обойти сзади пони, лежавшую чуть поодаль от остальных сородичей. Стикс тем временем бесшумно подкрался к предполагаемой «жертве» спереди. Наклонившись к уху единорожки он заорал, что было сил:

— А-а-а-а-а!

Расчёт беса оказался чертовски верным — несчастная пони мгновенно вскочила, испугавшись пронзительного вопля. Единорожка, громко заржав, поделилась не только газом, но и навозом, испачкав ботинки Сени, который, к счастью, успел спасти штаны, отскочив в сторону. Остальные пони тоже повскакивали, разбуженные испуганным ржанием, однако, не обнаружив ни одной причины для беспокойства, кроме человека, держащего в руках закупоренную пробирку, снова улеглись, недовольно похрапывая.

Охотники за газами вернулись к порталу. Стикс грациозно проскочил в наш мир, сделав балетное па, а Сеня вошел в подвал, держась за зеркало и вздыхая — он устал до чёртиков и понимал, что отдых ему просто необходим, несмотря на риск встретиться лицом к лицу с Люцифером. Господин Вельзевулов, сжимая пробирку, щелкал кнопками, отключая портал.

— Кажется, с вами всё в порядке? — спросил колдун, разглядывая пробирку, наполненную синим искрящимся газом. — Это хорошо, что вы справились! Остальные ингредиенты достать намного проще.

— Да ты, дед, прекращай! — заявил окосевший бес, громко бухнув бутылкой по столу. Судя характерному звуку, тара была почти пустой. — Мы тебе и пук единорога достанем, и чих феечки, и у писающего мальчика тоже всё, что надо позаимствуем…

— О, мой хороший, да ты пьян! — изумленно воскликнул колдун.

— Да не то слово, — подтвердил Сеня. — Карл Абрамович, я умираю от усталости… позволите заночевать в вашем доме?

— А почему бы и нет — пожалуйста, — ответил старик. — Я думаю, тебе, Семён, и поесть бы как следует не помешало!

Громкая рулада, которую в этот самый момент издал пустой желудок, подтвердила догадку господина Вельзевулова.

— И этого обормота куда-нибудь надо пристроить, — Сеня показал на Стикса, вальяжно развалившегося на пыльном диване — бес вытрясал последние капли из бутылки, разев пасть так широко, как только смог.

Допив остатки винишка, импортированного из параллельной реальности, рогатый сомелье оттопырил средний палец, сжав руку в кулак.

— Дед, так, а давай знаешь чего, — проговорил Стикс, — давай так! Накорми этого охламона, — он показал на Сеню, — уложи его спать в чулане пыльном с пауками стрёмными, что б не триндел над ушами, а мы с тобой посидим, поговорим о жизни… кстати, вот твой дьявольский шнапс — это ведь тоже часть нашей жизни, праально? Праально, прааально! Давай с неё и начнём наш разговорчик!

— Слушай, рожа твоя пьяная бесовская, — возмутился Сеня. — Куда тебе ещё шнапс этот?! Учти, что завтра за рассолом я тебе не побегу!

— Ай пусть его, не переживай, Семён, — махнул рукой старик. — Станется с него, он же бес. Пострадает завтра полдня, а там и оклемается.

Господин Вельзевулов накормил уставшего гостя жареной картошкой и проводил наверх. Покои оказались ни разу ни хоромами, ни даже номером в третьесортном отеле с парой кривых звёзд на рекламной вывеске. Слой пыли на всех поверхностях, где только пыль могла появиться, достигал в толщину примерно сантиметр. Кругом валялись старые книги, веники, листки с записями и всякий хлам, вроде пластиковой куклы Маши, рожденной в СССР на фабрике игрушек. Сеня, обматюгавшись, пнул однорукую леди под кровать. Простим ему столь непозволительное отношение к прекрасной половине человечества по двум причинам: во-первых, он много пережил и сильно устал, во-вторых, умудрился наступить на несчастную Машу, которая впилась пластиковым тельцем в его пятку, как игла в седалище грешника, томящегося в аду.