Люцифер и семеро козлов

Глава 9

В эту ночь Люцифер снова отказал себе в удовольствии поиздеваться над своим «торговым представителем». Будильник без лишних церемоний вырвал Сеню из царства крепкого и здорового сна громким пиликанием. Пришло время отправляться на проходную фабрики по производству средств контрацепции, которая принадлежала китайской компании «Хуин-Ня».

В Поднебесной вышеупомянутый бренд пользовался большим уважением, но жители Энска относились к китайским средствам планирования беременности с некоторой долей скепсиса. И в самом деле, что китайцы могли знать о регулировании рождаемости?

Скорее всего, ничегошеньки! Впрочем, это не помешало правительству выдавать фабрике различные гранты на развитие производства. Зачем разбазаривать бюджетные деньги таким бездарным способом? Ответ на столь резонный вопрос знал только Бог. Злые языки поговаривали про откаты через мэрию, а кое-кто даже упоминал теорию, согласно которой государственные деятели решили повысить рождаемость благодаря внедрению в массы «китайских презиков», если верить Евгению Петровичу — бородатому деду, который частенько заседал на лавочке с бабками из Сениного дома.

Пока ты, мой дорогой читатель, подвергал сомнению авторитетность «лавочного» источника, Сеня уже подъехал к проходной фабрики «Хуин-Ня» на такси. Рассчитавшись с водителем, он вышел из машины и закурил. Стикс, выпивший за ночь совершенно безумное количество чашек крепкого кофе, летал рядом, распевая матерные песенки.

«Эко его плющит! — подумал Сеня, глядя на беснующегося беса. — А я думал, мы матом не ругаемся…»

— Стикс! — окликнул он спутника, летевшего вверх на своих маленьких крылышках. — Стикс! Ты куда?! Спускайся быстро и смотри во все глаза! Не забыл, зачем мы здесь?

— Ай, да мне похеру! — радостно воскликнул бес, взлетев на высоту третьего, а то и четвертого этажа. — Срать я хотел на твоего Засральского, понял? Срать на Засральского! Срать на Засральского, понял?! Как смешно, хи-хи-хи-хи!

— Да, очень, — буркнул Сеня. — Значит так, или ты прекращаешь валять дурака, или остаешься без кофе! Честное слово, я тебя не узнаю…

— Всё нормально, всё океюшки, — бес мгновенно опустился на землю. — Давай без таких вот радикальных заявлений, Сенечка! Без кофе мы каши не сварим, понял? И это, — Стикс на мгновение смутился. — Извини. Просто я малость перебрал…

— Всё нормально. Я тебе больше скажу, в целом, ты очень культурный тип, особенно для беса.

— Разумеется, — Стикс оскалился. — Хорошие манеры никто не отменял. Даже когда тыкаешь папе раскаленными вилами под рёбра! Хи-хи-хи-хи!

— Чьему папе? — переспросил Сеня. — Твоему?!

— Да не моему, и не чьему, а римскому!

— Потому что у католиков вера неправильная?

— Да нет! — раздраженно воскликнул Стикс. — Просто конкретно тот папа — он как Засральский! Кстати, кажется это он…

В этот самый момент из проходной фабрики «Хуин-Ня» вышел мужчина лет сорока пяти, может и больше — сложно судить о возрасте, когда лицо скрыто под густой, местами поседевшей бородой. Редкие тёмные волосы, карие глаза, кривой нос — на первый взгляд Засральский казался самым обыкновенным обывателем, в котором случайный прохожий никогда бы не заподозрил бескомпромиссного «любителя» маленьких детишек.

«Высокий, худой — отметил про себя Сеня, глядя на проходящего мимо Засральского — ни разу не похож на тренера или спортсмена. Похож на обычного мужика, задолбанного жизнью.»

— Наш клиент? — он вопросительно посмотрел на Стикса.

— Наш, наш, никаких сомнений, — пробормотал Стикс, нахмурившись.

— Что-то не так?

— А ты сам не видишь? У него крестик на шее! Так его колотить… — бес плюнул с досады, глядя вслед удаляющемуся сторожу.

— Ну и у меня крестик, — Сеня пожал плечами. — Напомнить тебе, кто купил мою душу? — он горько улыбнулся.

— Ты — другой случай! — бес махнул рукой. — Знаешь, что объединяет всех верующих? И хороших, и почти ангелов, и простых людей, и вот таких, как он или хуже? Они никогда не продадут душу! Как принято говорить в вашем мире, ни за какие коврижки!

— Думаю, ты слегка сгущаешь краски. Давай-ка проследим за ним, а там — подумаем, во сколько коврижек обойдётся педофильская душонка!

Засральский преспокойно стоял на остановке и ждал транспорт, зевая после ночной смены. Поднимаясь на подножку автобуса, бывший тренер не заметил, как одновременно с ним в заднюю дверь проскочил странный человек, постоянно оглядывающийся назад, и пропустил мимо ушей странный крик:

— Крылья! Крылья прищемишь!

Да и кого вообще волнуют чьи-то там крылья после ночной смены? Засральского такие мелочи точно не интересовали — он задремал, развалившись на сидении, а Сеня уселся на задних местах, отвернувшись, и рассматривал за «клиента».

Через пять остановок Засральский покинул автобус и неторопливо зашагал домой через дворы. Сеня едва успел выскочить следом, когда пришло время выходить, а Стиксу умудрился проскочить у него между ног.

Следить за «клиентом» пришлось ещё пару дворов. Засральский скрылся в подъезде пятиэтажного панельного дома, серого и унылого, как жизнь бывшего тренера по плаванию, которого любовь к обществу голеньких детишек низвергла практически на самое дно социальной лестницы. Стикс наконец-таки отошёл от десятков литров выпитого кофе и теперь казался совершенно адекватным.

— Что думаешь делать, Сенечка? — спросил он, заглядывая в окно первого этажа. — Ха, кажется, я нашёл квартиру господина З.!

— Даже так? Тогда лучше отойдём.

Сеня быстро зашагал прочь от подъезда с твёрдым намерением закурить, сидя на ближайшей скамейке.

— Итак, каков план? — поинтересовался Стикс, ковыряя острыми когтями облупившуюся краску на спинке лавочки.

— Не в деньгах счастья, а в их количестве! — произнёс Сеня, сдержанно улыбнувшись. — А денег у меня теперь предостаточно…

— Да забудь ты про свои деньги! — раздраженно воскликнул бес. — Ты что, не слышал меня? У Засральского на груди православный крест, значит, он верующий…

— Верующей-педофилерующий…

— Не перебивай! — бес сел рядом с Сеней, доставшим пачку «Пимстона». — Вот, покури лучше, чем балаболить не по делу. Засральский может и, как ты сказал, «педофилерующий», но душу свою не продаст, уж поверь. По крайней мере, добровольно…

— Так ведь только так и можно, — Сеня выпустил облачко густого табачного дыма. — Нельзя же заставлять, нет? И обманывать нельзя…

— Тебе — да, — проговорил Стикс, почесывая когтем подбородок. — Знаешь, есть у меня один план. Придумал специально для тебя. Считай, что это одновременно и благодарность за ароматный кофе, и за весьма интересный телевизор, и просто потому что я к тебе прикомандирован Люцифером!

— Отлично. Может, просветишь меня относительно своего плана?

— Пока нет, — Стикс отрицательно покачал головой. — Не беспокойся, у тебя в нём простая роль, с которой можно справиться без особой подготовки. По крайней мере, поначалу… Да! — радостно воскликнул он, словно осенённый на редкость удачной идеей. — Вообще-то, пара особых пожеланий все-таки есть. Во-первых, не вздумай бриться! Во-вторых, надо купить текстиля.

— Чего? Какого текстиля и нафига, собственно, он тебе сдался?

— Сенечка, твоё дело — делать, а не спрашивать! Сейчас пойдём в магазин, потом домой, а вечером — снова в гости к господину З., понял?

— Ну, допустим, — задумчиво произнёс Сеня, кивнув головой. — Но, честно говоря, я не понимаю, зачем всё это надо…

— Тебе и не надо ничего понимать! Лучше скажи, ты знаешь, во сколько Засральский уходит на работу?

— Хм. Я так думаю, не позднее десяти вечера. В принципе, на фабрике можно узнать график. А что?

— Чудненько! — Стикс хлопнул в ладоши и сказал, потирая руки: — Тогда мы навестим нашего друга сегодня вечером. Часов в девять.

Докурив, Сеня поспешил в магазин помогать бесу с его неведомым планом. Как выяснилось уже в салоне постельного белья, под текстилем Стикс подразумевал огромное белое покрывало, которого хватило бы на двуспальную кровать. Зачем потребовалось полотно столь невероятных размеров, он предпочел умолчать, ответив на очередной вопрос Сени лаконичной поговоркой:

— Меньше знаешь — крепче спишь!

Приготовления к встрече с господином З. продолжились в магазине домашнего декора. Бес заставил Сеню купить медный светильник, который выглядел как фонарь из прошлых столетий с массивным железным кольцом, в которое без труда пролезла бы рука какого-нибудь гиганта. Декор, навевавший своим видом мысли о Средневековье, работал на батарейках. Кроме того, маленькая кнопка питания тонко намекала, что эта вещица имеет такое же отношение к временам рыцарей, как и российские чиновники к борьбе с коррупцией.

— Ага, ага, берем, — энергично закивал Стикс, поднимая включенный фонарь за кольцо. — Тяжеленький…

— На кой ляд он нужен? Можешь по-человечески объяснить, что ты задумал?! Зачем вся эта ерунда, в смысле, покрывало, фонарь?! — Сеня снова попытался выудить из беса хоть кусочек блестящего плана.

— Все это нам нужно, Сенечка, не переживай. А зачем — вечером узнаешь.

Купив всё необходимое, бес потребовал заглянуть в «Помоечку» за своим любимым напитком. Сеня исполнил пожелание Стикса без лишних вопросов, чего нельзя сказать про таинственный и, похоже, странноватый план — относительно предстоящего вечера вопросов было очень даже много:

— Слушай, так не пойдёт! — он искренне возмутился, когда вместо объяснений услышал очередное: «Вечером увидишь!» — Твой план, знаешь ли, касается и меня! Будь добр объясниться!

— Да успокойся ты, — пробормотал Стикс, заходя в подъезд следом за Сеней, тащившим два огромных пакета с кофе и реквизитом. — Не кричи. Тебе ещё на третий этаж подниматься по лестнице.

— Да плевать я хотел на… — после первого пролёта у заядлого любителя «Пимстона» началась одышка, — … на всё! Блин… в смысле, не на всё, а на лестницу!

— Не надо, не плюй. Уборщица мыла-мыла, а ты тут, пардон, насрать решил? Фу!

— Хватит заговаривать мне зубы! Значит так, ты или сейчас мне всё объяснишь, или останешься без кофе, понял?! — решив проявить твёрдость в намерении узнать бесовский замысел, Сеня надавил на самое больное.

— Ой, подумаешь, — Стикс пожал плечами. — А ты останешься без душонки Засральского, понял?! — он показал язык и проскользнул в квартиру. — Придёт время — я всё объясню. Поверь, план прост до безобразия.

«Ну и ступай лесом — Сеня мысленно отправил своего помощника куда подальше — уговаривать тебя ещё… рановато я сегодня проснулся из-за этого «педофилятора»! Нужно наверстать упущенное и как следует поспать!»

Стикс смотрел телевизор, прихлебывая крепкий кофе. На руках у беса сидел Бублик, мурлыкая себе под нос свою кошачью песенку. Услышав громкий храп, бес передислоцировался на кухню и забрал с собой кота, недовольно завилявшего хвостом.

«Конечно, в комнате ТВ побольше — подумал Стикс, включая маленький телевизор — ну да ничего не поделать. Смотреть новости под Сенечкино «Х-р-р-ра-ур-р-р-а-чав-чав-чав», сопровождаемое обильным слюноотделением — такое себе удовольствие!»

Пока хозяин дома орошал подушку слюнями, наслаждаясь крепким сном без сновидений, бес решил прогуляться и бесшумно выскользнул в приоткрытую дверь на балкон. Он долетел до ближайшего окна и вылез на лестничную площадку. Проскакав вниз по лестнице, Стикс осторожно открыл дверь, ведущую в подъезд, опасаясь удивить сидящих на лавке старушек, которые попадали бы в обморок, увидев «полтергейст». Впрочем, явись им бес воочию, половина старой гвардии всезнающих разведчиков и шпионов попадала бы замертво.

К счастью, на боевом посту пенсионерок не было ни одного «часового». Стикс вышел из подъезда и уселся на лавочку, глядя на детей, играющих в песочнице и причитающую маму, которая безуспешно пыталась оттереть грязь с колготок смеявшейся дочки.

«Да, мне определенно здесь нравится — подумал он, оглядывая двор — в этом мире гораздо лучше, чем в Преисподней. Да, может быть, не всё идеально. Да, есть здесь Кальсоновы, Засральские и Никитосы с Сегами, но, в целом, тут неплохо. Как бы я хотел возвращаться в мир людей время от времени! Здесь и похулиганить можно, хи-хи-хи-хи! Но нет… проклятые оковы!»

Стикс осторожно пошевелил правой ногой. Оковы ада звякнули, напомнив бесу о том, что он лишен свободы от рождения.

«Ну как так-то! — он плюнул в сердцах. — Вот раздобудет Сенечка души, а потом — меня обратно в ад на пару тысяч лет?! Почему одни бесы рождены свободными, а другие должны всю жизнь огонь разводить, грешников мучить и прочей ерундой заниматься до скончания времен?! Так ведь я не против, если б хоть отпуск был… а нет, уважаемые бесы, никакого отпуска, никаких выходных, никаких пособий! Если бы я только мог снять оковы ада, эх!»

Стикс покинул насиженное место на лавочке ближе к вечеру, когда начало темнеть. На самом деле наступление темноты здесь вовсе не причём — просто на балкон пулей вылетел испуганный и взъерошенный Сеня, который к тому времени уже проснулся и был очень удивлён отсутствию беса. Более того, внезапное исчезновение помощника его несколько встревожило — вдруг это как-то связано с планом по выкупу души печально известного господина З.?!

— Ты чего там делал? — спросил Сеня, закрывая дверь за вернувшимся бесом, который почти мгновенно взлетел на балкон.

— Да так, вот, решил прогуляться, — ответил бес, грустно вздохнув, — любовался вашим миром.

— Чем это ты любовался — двором с детской площадкой что ли? А ты, часом, не единомышленник господина З.? — Сеня засмеялся.

— Очень смешно, — Стикс сжал руку в кулак и оттопырил большой палец. — Шутка на пять. На пять баллов из пятидесяти возможных. Молодец! — бес ехидно улыбнулся, поздравив «юмориста» с сомнительным достижением. — Что мне прикажешь делать — сидеть ждать, пока твоя августейшая персона соизволит выспаться? Телевизором и кофе я больше не злоупотребляю…

— Могу ещё сигаретой угостить, — Сеня усмехнулся.

— Хм, я подумаю, — бес посмотрел на открытую пачку «Пимстона», лежащую на столе. — Давай, собирайся.

— К Засральскому?

— Ага, и это, реквизит не забудь.

— Фонарь что ли? — спросил Сеня. — Реквизит, блин…

— Ну не покрывало же!

Пока Сеня ужинал, Стикс решил попробовать «Пимстон»: по щелчку из его пальца вырвалась маленькая струя огонька — бес сделал пару затяжек без видимого удовольствия. Потом ещё парочку. И ещё.

— Ну как тебе? — спросил Сеня, надевая джинсы.

— Знаешь, — бес, скривившись, затушил окурок в пепельнице, — как-то не зашло. Может, потом ещё распробую…

Пришло время навестить господина З.! Стикс предложил прокатиться на общественном транспорте, но это предложение было отклонено единогласно (возможно, даже Бубликом, который перестал прятаться в обувном шкафчике и лежал, развалившись на диване). Не то что бы Сеня навсегда зарекся ездить на маршрутках, просто после восьми вечера совершенно весь городской транспорт в Энске ходит черти как.

— Можем опоздать, — объяснял Сеня, — кто его знает, сколько нам придется торчать на остановке. Не комильфо получится, ежели Засральский уйдет на работу до того как мы приедем!

Сеня вызвал такси. Стальная карета была подана через пять минут. Бес аккуратно проскользнул с салон, неосторожно плюхнувшись на заднее сидение.

— Не понял, — водитель обернулся. — Что такое? Чего это сейчас было?

— Ничего, — Сеня решил включить дурака и сел рядом. — Я дверь открыл, вот сел. Сейчас поедем, если ты не против. Ты ведь не против?

— Нет…

— Вот и славно!

Сеня украдкой покрутил пальцем у виска, упрекая Стикса в неосторожности. Поездка прошла без приключений. Бес сидел тише воды и ниже травы, стараясь не вызывать у таксиста ни малейшего подозрения о присутствии в салоне машины ещё одного пассажира. Сеня рассчитался с таксистом и спросил:

— Ну что, может, хоть теперь объяснишь, какого хрена мы тут делаем прямо сейчас и в чём заключается сверхгениальный план?

— Спрячься вон за тем деревом и не выходи что бы не случилось, — проговорил Стикс, сжимая в руках медный фонарь. — А я сейчас оставлю тебя на минуту…

Бес скрылся в кустах, по всей видимости, для превращения в животное или птицу. Сеня встал за дерево и посмотрел на окно квартиры Засральского — в кухне горел свет, а сам господин З., кажется, готовил ужин.

— Эй! — раздался голос Стикса. — Глянь-ка! Как я выгляжу?

Сеня обернулся и едва не расхохотался, увидев белого кудрявого барашка, у которого на шее висел медный фонарь, излучавший яркий свет. Встреть он это животное при других обстоятельствах — в жизни б не догадался, кто перед ним на самом деле. От беса в нём остались разве что яркие желтые глаза, вопросительно смотревшие на Сеню.

— Это ещё зачем? — спросил тот. — Слушай, ты меня уже достал! Сначала втираешь какую-то дичь про свой план, а теперь повесил себе на шею фонарь, превратился в барана… а может ты не превратился, может ты — он и есть?!

— А может ты — есть он, — философски ответил «барашек». — Ладно, Сенечка, хватит причитать. Поначалу я хотел отвести тебе в моём плане более значимую роль, однако в последний момент понял, что усложнять простое решение проблемы — занятие совершенно бессмысленное и беспощадное, аки русский бунт. Просто спрячься за деревом. Не высовывайся и никак себя не обнаруживай! Надеюсь, справишься, — бес хихикнул.

Сеня превратился в тень, насколько мог, прижавшись к стволу дерева. Осторожно выглянув, он поинтересовался:

— Это вся моя роль в твоём гениальном плане? Ты уверен?

— Абсолютно! — ответил «барашек», не оборачиваясь.

Стикс подошел к окну квартиры Засральского. Постояв под ним несколько секунд, словно собираясь с мыслями, бес произнёс гробовым голосом:

— Иаков! Иаков, сын Иосифа, услышь крик души своей!

Засральский услышал. По крайней мере, услышанное заставило его подойти к окну и вглядеться во мрак осеннего вечера, больше походившего на ночь, чем на вечер.

— Что такое? — спросил вслух сын Иосифа, глядя в темноту. — Вроде никого, странно… значит, послышалось, — заключил он, облегченно вздохнув.

Едва господин З. снова встал у плиты, как за окном опять раздалось:

— Иаков! Имея уши, да услышь душу свою, просящую очищения!

Услышав очередное воззвание Стикса, Засральский выронил нож, которым собирался нарезать колбасу. Побелевшее лицо снова появилось у окна. На этот раз бес догадался выйти из «слепой зоны» под подоконником.

— Кто здесь?! — испуганно воскликнул Засральский. — Ещё и баран тут! Откуда здесь эта скотина? — пробормотал он, вглядываясь в темноту. — Что за дурацкие шутки!

— Опомнись! — произнес «барашек». — Опомнись, грешник! Неужто послан свыше я шутить с тобой, безумец?! Опомнись от греха, и о душе своей подумай наконец! Раз агнец молвит в час ночной с тобою, душе твоей, поверь, настал…

«Пиздец — подумал Сеня, стоя за деревом и мысленно ухахатываясь от происходящего под окном — К такому жизнь меня не готовила, боюсь предположить, что будет дальше, а чем все кончится, вообще представить страшно!»

Побледневший Засральский уставился на барашка, застыв в немом удивлении. Ещё бы! Кто бы мог заподозрить парнокопытную скотину в умении разговаривать на человеческом языке?! Уж точно не он! Господин З. часто заморгав, медленно произнёс:

— Это чья-то идиотская шутка или я схожу с ума?… Баран не может говорить… определенно не может!

— Оставь неверие своё, — возрази Стикс, — оставь, или душа твоя навек погибнет!

— О, Господи! — воскликнул Засральский, будучи окончательно уверен в своём сумасшествии.

Тут беса передернуло и перекосило.

«Интересно! — подумал Сеня, заметивший странную реакцию на упоминание Всевышнего — Видать, имя Создателя имеет силу, даже произнесенное из совершенно ублюдских уст!»

Обладатель «ублюдских уст» то ли не заметил неприязнь «барашка», то ли проигнорировал без задней мысли, отказываясь верить своим глазам и ушам.

— Ответь, прошу, — снова вещал Стикс, — готов ли в рай войти ты чрез врата или погибель встретишь смело в пылающем огне и царстве Преисподней?

— Готов, готов… — пробормотал Засральский, всё еще отказываясь признавать, что его собеседником является белый баран с фонарём на шее. — Я готов…

— Но как же так? — спросил бес изумленно. — Неужто сможет в рай войти тот, кто пылает страстью к отрокам единого с ним пола?!

— Да я… — начал было Засральский.

— Молчи! Молчи! Очистив душу, сможешь сквозь врата пройти в мир жизни вечной и только так, иначе быть никак не может!

— Да что ты за животное?! — прошептал господин З. — Как, как это возможно?…

— Я агнец, свыше посланный к тебе! Узревши семя веры, что прорастает в сердца твоего огне, помочь тебя избавить от гиены был прислан, как когда-то к Аврааму, что б сына своего он не заре… — Стикс поперхнулся. — На заре, да не принёс бы в жертву на заре, а взял меня! Готов ли душу ты спасти, Иаков, сын Иосифа? Готов ли навсегда избавиться от зла, искоренивши страсть, которая сгубила жизнь твою?

— Ну, это не совсем страсть, вернее не совсем преступная…

— Вот как! — вскричал «барашек». — О горе мне, ошиблись небеса, прислав меня к злодею! Так пусть гореть ему в огне…

— Подожди, подожди! — Засральский замахал руками. — Подожди! Да разве можно избавиться от… от выраженной любви к маленьким детишкам? Особенно, маленьким мальчикам?!

— Обидно слышать мне сомнения твои, — «барашек» сокрушенно покачал головой, звякнув фонарем. — Ведь «невозможно» — смертных есть удел, а для небес его не существует!

— И как же это сделать?

— Очистишь душу ты свою в огне! В мир пламени ты попадешь, когда доверишься слуге, что завтра же к тебе придёт!

— Какой ещё слуга?

— Великий старец… — Стикс запнулся, — … Симеон! Он явится к тебе и пропуск принесёт в мир пламени, где сможешь душу ты очистить! Пройдя чрез ад, Иаков, возродишься! А страсть твоя исчезнет тут же, едва подпишешь пропуск ты!

— Кровью? — испуганно спросил Засральский, сжав руку в кулак, представляя встречу тонких бледных пальцев с лезвием.

— Что кровь твоя, когда есть авторучка…

— Прямо ручкой?

— Оставь немедленно своё ты любопытство! — недовольно произнёс Стикс, которого раздражали лишние вопросы. — Удел Иаков твой — лишь покориться, иначе путь твоей души закончится в аду!

«Её путь и так там закончится! — подумал Сеня, наблюдавший за представлением из-за дерева — Ну и артист хренов!» — он зажал рот обеими руками и глубоко вдохнул, сдерживая смех.

— Жди старца на рассвете! Едва вернешься в дом свой ты, как Симеон к тебе нагрянет! — произнёс «барашек», переступая копытами.

— Хорошо…

— Молчи! Когда подпишешь пропуск ты, тогда очистишься от зла! — произнёс Стикс и добавил: — Но, коли вздумаешь юлить, обманывать или со старцем пререкаться, тогда сто ангелов заплачут о тебе!

Под копытцами барашка потрескался асфальт, открывая пылающий огонь, вырывающийся на поверхность. Увидев пламя, Засральский перекрестился, забормотав молитву, а бес, чью морду снова перекосило, взлетел, издавая рёв, подобный рёву двигателя реактивного самолета, и растворился в ночном небе. Трещины на асфальте и пламя тут же исчезли, словно их никогда не было.

Надо ли говорить, что господин З. после триумфального ухода «барашка» пребывал в состоянии легкого шока? Да что там господин З., Сеня, наблюдавший за представлением с галёрки, мягко говоря, офигел от такого шоу.

— Эй! — он услышал шепот знакомого голоса.

Обернувшись, Сеня увидел Стикса.

— Ничего себе ты устроил! — шепотом воскликнул «зритель», — Мог бы и предупредить!

— Да ладно тебе, — бес махнул рукой, — Вообще, я хотел обойтись без спецэффектов, но в последний момент решил, так сказать, для пущей убедительности устроить легкое пиротехническое шоу. Всю манул слил, — он вздохнул и, улыбнувшись, продолжил, показав на Засральского, стоявшего у окна, — зато смотри, как я его впечатлил!

— Да, признаться, ты меня очень удивил, браво! — произнёс Сеня шепотом и отвесил бесу театральный поклон.

— Хех! Ниже кланяйся! — Стикс ехидно засмеялся. — Рано утром пойдешь к нему и дашь подписать «пропуск»…

Осторожно покинув двор вместе с рогатым помощником, Сеня вызвал такси. Уже через четверть часа он стоял дома у плиты и готовил поздний ужин, размышляя о своей роли в маленьком представлении. Бес поделился соображениями на этот счет ещё до приезда машины: небритый «Симеон» должен был явиться к Засральскому с утра пораньше, когда тот вернется с работы. Пренебрегая бритьём почти неделю, Сеня отрастил какую-никакую бороду, а из огромного белого покрывала, купленного сегодня днём, могла получиться отличная одежда для «старца».

Бес, внезапно открыв в себе навыки портного, быстренько сделал из тряпки «белые одежды», которые частенько фигурируют в священном писании. Возможно ты, мой дорогой читатель, знаешь, что именно в них святые и угодники всех мастей являются к людям с той или иной целью, поэтому имеет смысл подумать о придании белым одеждам статуса корпоративного костюма. Впрочем, пусть решением этого вопроса займутся разного рода кутюрье и модельеры, а мы оставим скользкую тему для обсуждения смельчакам, которые бесстрашно презирают законы, направленные на защиту религиозных чувств отдельных категорий граждан.

Сене так и не удалось поспать. Пару часов ему пришлось крутиться перед зеркалом, пока Стикс подравнивал вышеупомянутые белые одежды. Бес закончил ближе к двум часам ночи.

— Чего как долго-то? — возмущалась «модель», которой уже до чертиков надоело вертеться у зеркала в прихожей. — Блин, скоро уже к Засральскому ехать! А спать когда? Никогда?!

— Никогда, Сенечка, никогда, — бес сокрушенно покачал головой, изображая сочувствие нелегкой доле «старца Симеона». — Избавь меня от своих причитаний, пожалуйста. Тем более, уже почти всё. Остался последний штрих!

Когда Стикс закончил, «костюмчик» ветхозаветных героев, относящихся к высшим силам, подошёл Сене просто идеально! Бес позаботился о капюшоне, под которым можно было скрыть лицо, оставив на виду лишь бороду. И эта деталь оказалась как нельзя кстати — наш «старец» не стремился лишний раз демонстрировать окружающим свою физиономию. Капюшон с бородой обеспечивали какую-никакую анонимность, и этот факт Сеню, конечно же, порадовал.

Стикс пил кофе, наблюдая за происходящим на экране телевизора. Бес решил наградить себя парой чашечек за отлично проделанную работу.

«Вот и верь всяким баранам! — подумал Сеня, закурив, усмехаясь — С другой стороны, если по-хорошему, Засральскому самое место в аду. Почему-то я не испытываю ни малейших угрызений совести относительно судьбы этого типа. А судьба у него будет ох какой тяжелой! Главное, чтобы эта мразь теперь поставила свою подпись там, где следует… А Стикс — молодец! Есть у меня такое чувство, что без него убедить Засральского получить билет в один конец было бы намного сложнее…»

Бес решительно отказался отпускать «старца», когда тот собрался отправиться к господину З. в полном одиночестве.

— Сенечка, я не могу остаться дома! Просто не могу — я к тебе, считай, привязан, понимаешь? Между нами есть некая связь, созданная Люцифером, которая заставляет меня находиться рядом. Помнишь, зачем господин отправил меня? Правильно, присматривать за тобой и помогать в меру своих возможностей! — объяснял бес.

— Понятно, — кивнул Сеня, — понятно чуть меньше, чем ничего, но ладно, будь по-твоему.

— Я бы и рад остаться дома, да только ничего не выйдет — придется с тобой тащиться…

— А насколько далеко растягивается «верёвочка»?

— Чего? — не понял бес.

— Ну, связь эта!

— Сложно сказать. Метров на пятьдесят плюс-минус…

Собираясь в гости к господину З., Сеня переоделся в белые одежды. Прикрыв лицо капюшоном, он, посмотрев на себя в зеркало, подумал: «Пора! Педофильская душонка сама себя не купит! К сожалению…»

Словами не описать лицо таксиста, вытянувшееся и побледневшее при виде пассажира, завернувшегося в белое покрывало. Старцу Симеону пришлось соврать, прикинувшись актером Энского драматургического театра.

— За коллегой еду, — пояснил он.

Водитель, успокоенный объяснением, придуманным «на коленке», довёз Сеню без лишних вопросов. Рассчитавшись с таксистом, «старец» столкнулся с весьма неожиданной преградой — домофоном, который не лает, не кусает, но в подъезд, увы, не пускает. Сеня постучался в окно, благо жил Засральский на первом этаже. За стеклом появилось знакомое лицо, побледневшее при виде «Симеона», укутанного в белые одежды.

— Готова ли твоя душа? — спросил Сеня гробовым голосом, подражая Стиксу.

— А… А вы — старец Симеон, да? — проговорил Засральский, запинающимся голосом.

— Готова ли? — Сеня проигнорировал вопрос.

— Да, да… Бара… Агнец, агнец божий сказал мне, что вы избавите меня от…

— Искореню сейчас я скверну! Прошу лишь об одном — вот здесь ты подпиши!

Сеня протянул Засральскому контракт и авторучку. Педофил внимательно осмотрел договор купли-продажи, но не смог разобрать ни единого пункта.

— Давай же! Скоро я уйду, тебя ждать долго нет нужды! А коль не хочешь…

— Хочу, хочу, хочу… — залепетал господин З., — Хочу. Давайте, я подпишу!

Едва Засральский дописал закорючку, пергамент сверкнул ярким красным светом. Продавец вздрогнул от неожиданности и спросил:

— И что теперь?

— Мгновений пару подожди, — пафосно произнёс Сеня, пряча контракт под одеждой. — И будет всё…

Он закрыл глаза и подумал: «Люцифер, козья морда, преврати эту мразь в человека, если силёнок хватит!»

Приближающийся звон в ушах явно указывал на то, что «силёнок» у тёмного властелина более чем достаточно. Сеня закрыл глаза на мгновение и снова открыл, ожидая чудесного превращения золушки в принцессу. Засральский вопросительно посмотрел на него.

— Чего вы ждёте? А? Старец Симеон? — полюбопытствовал бывший тренер по плаванию.

— Теперь тебя должно отпустить, — сказал «старец», проигнорировав вопрос. — Мне пора!

— Вы куда? Подождите, а как же я?! Агнец сказал…

Стикс, находившийся всё это время рядом, произнёс, разведя руками:

— Вот, собственно, и всё! А слушать, что там ему вчера сказал «агнец», то есть я, совсем не обязательно.

— Да уж, ты от души наплёл! — Сеня рассмеялся, вспоминая вчерашний вечер, и положил второй экземпляр контракта на подоконник открытого окна.

Когда Засральский, одевшись, выбежал на улицу, то старца уже и след простыл. «Белые одежды» Сеня оставил среди мусорных баков, стоявших в соседнем дворе. Вызвав такси, он поехал домой с твердым намерением рухнуть на кровать и уснуть, уставший, но довольный успешным завершением непростой миссии — в копилке Люцифера появился ещё один козёл.