Маг Азидал. Война

Глава семнадцатая. Кровавая крепость.

Крепость Глан Дуир, спустя час после ухода Азидала.

Над башнями кружат демоны, десятками, сотнями крыльев они закрывают обзор на темное от туч небо над крепостью. Каждую секунду воздух прошивают стрелы защитников, сшибая наземь очередную мерзкую тварь. Вспышки жаркого огня Первых заставляют демонов отпрянуть с неприятным визгом, чтобы потом снова повторить этот цикл бесконечного нападения. Колдуны без устали призывают новых и новых демонов, окропляя своей и чужой кровью пентаграммы в тылу вражеских рядов.

Противостояние в небе самое легкое, ниже творится настоящий ад, который не забыть никому, кто узрел эту битву хоть мгновенье.

Высокие стены перестали быть несокрушимым препятствием, колдуны сотворили гигантские насыпи, где главной опорой служат трупы и одержимые. Удивительно быстро, под ливнем стрел и магии враг смог сделать три таких крутых горки от земли до самых зубцов.

Только Фрес смог обрушить одну на западной стороне, на этом успехи Первых кончились, некогда стало беспокоиться о каких-то горках из трупов и земли, настало время спасать живых и сражаться.

Такого натиска защитники Глан Дуир еще не видели. В одних рядах на стены взбираются все, кто есть у врага. Главной силой стали Одержимые, бесчувственные, бездушные тела, захваченные мелкими тварями Плана Демонов и следующее воле колдунов. С башен толпы одержимых кажутся настоящем морем, что огромной волной захлестывает крепость, заставляя тонущих людишек бултыхаться в попытках не утонуть.

На этот раз одержимых так много, что колдуны не в силах контролировать всех с прежней идеальной четкостью. То и дело нечисть выходит из-под контроля, забывает оружие, будто ненужный придаток, и бросается на живых в иступленном желании убивать. И честно говоря, так у них выходит даже лучше. Не боящиеся смерти и боли одержимые позволяют себя рубить и колоть, зачастую заставляя воинов оставить застрявшее оружие. Только выучка и отвага выручают бойцов. Отвага - выстоять против этого ужаса, а выучка - не забывать метить в голову и шею, отчего под ногами передних рядов давно собрались настоящие кучи из отрубленных голов.

Протискиваются через одержимых мелкие демоны, похожие на стаи полумертвых псов, они с утробным рычанием вгрызаются в ноги и руки, сами накалываются на копья, лишь бы другой демон смог добраться до глотки человека. В другие времена эта мелочь больше бы бесила закаленных воинов, но в такой толкучке мерзкие отродья вносят неплохую кровавую лепту.

Люди Альсаса ввели в бой все резервы, нет больше разграничения на отряды, плечом к плечу бьются воины в сером и алом, доверяя товарищу рядом жизнь без оглядки на герб. С башен видно, что сражение перевалило стены, битва кипит уже во внутреннем дворе, начинают пылать крыши казарм и складов, и некому их потушить.

Но пока защитники держатся, не пуская врага во врата внутреннего дворца, насмерть стоят перед вратами и бьют, бьют ненавистного врага!

А позади рядов близ дворца, и щитов, что трещат под натиском волн одержимых, виднеется знакомая всем пакарамцам фигура воина с двуручным мечом, что потрясает оружием и сыплет проклятьями на головы врагов и друзей.

- Тащите еще стрелы и копья! - медвежий рев Ландика гремит перед вратами. - Мне насрать, что нету! Найди, высри, роди! Держаться, сукины дети! Держаться! Там ваши семьи, млять, сдохните, но не пустите!

И все же, это еще не самая жаркая точка сражения. Вот уж где крови и ярости в достатке, так это на стенах, особенно на северной стене, куда приходится самый страшный удар. Тут во главе одержимых идут живые воины в сереборских доспехах, но обман уже раскрыт, все знают, кто прячется за ними.

Там, где Первые не успевают, эти враги показывают и оправдывают свою репутацию лучшей армии Гондарии, после Гвардии Короля. Элитная Тысяча Озерного Города... О, эти мужи, когда перестали скрывать выучку и мастерство, показали, чего стоят!

Одним клином мечей эти воины врезаются в защитников стен, за секунды перемалывая любое сопротивление уставших и раненных защитников. Хваленая дисциплина воинов Альсаса меркнет, когда сталкиваются два ровных ряда щитов, и один быстро начинает прогибаться, падают мертвые... И строй этот алый.

- Держать строй! - надрывается знаменитый уже на всю крепость Везунчик. - Не прогибаться! Еще терпимо, братья, держимся!

Тщетная попытка, все больше брешей в рядах алых, но приходит подмога, откуда не ждали, протискиваются через воинов Альсаса воины Шадовида, с предвкушением славной битвы в глазах.

С яростью налетают бойцы в серых доспехах на серебристый строй мечей и щитов, и воины короля отвечают не меньшей отвагой и силой, отбрасывая волны серых, как вшивых щенков. Где выходит биться один на один, бывшие пакарамские вояки не скрывают радости и предвкушения побед, но радость затухает, когда привычная злость и мощь ударов пасуют перед отточенными движениями, когда яростный оскал и взгляд серых встречает спокойствие в глазах за шлемом врага и безмолвные росчерки клинка...

А на глазах живых, их товарищей пожирают демоны, что снуют тут и там, в надежде вкусить сладкую плоть. Когда твоего друга, с которым служил годами, прямо в шаге грызет демон, без славной тризны по покойному, без чести, без сострадания! И ты ничего не можешь сделать! Эта картина всюду, куда не кинь взгляд! Это страшно...

Падают серые, до конца не сдаваясь, не веря в поражение, но смерти ожидания и вера проигравших безразлична. Все ближе к лестницам прогибаются защитники, а там, внизу, и так одержимых и демонов хватает, еще этих там не ждут!

Кровь, страх, боль, ужасная усталость, поражение за поражением, но руки каждый раз снова поднимают меч, бьют вперед копьем, в тысячный раз подрагивающие пальцы натягивают лук. Но отчаяние начинает забираться в сердца... Нет, оно давно там поселилось.

Чудом еще идет битва, не кончается сражение, воины бьются, не щадя себя. С безумной верой в победу, вопреки всему, с надеждой и решимостью, что уже вне пределов человеческих сил. У этой надежды есть имя - Первые. С древних времен и до сего дня эту надежду оправдывали. Не смотря ни на что.

***

Восточная башня, верхушка. Возле разломанного на части стреломета сражаются двое Первых. Один не брезгует швырять в демонов тонкие колбы с едкой жижей, что взрывается кислотными облаками.

Яростные движения меча без устали рисуют стальную картину, не давая подобраться ближе, чем на метр, а за спиной болтается тугая коса с интересным дополнением на конце, в виде острия от копья, что нет-нет, да вопьется в демоническую плоть. Рамлох показывает всем, что не просто какой-то там алхимик, пускай и лучший, а настоящий Первый, знающий с какой стороны за клинок браться и как громить демонов.

Второй же маг Гильдии держится чуть позади, прикрывая спину. Именно он метко швыряет огненные шары в облака алхимической гадости, порождая взрывы и широкие просеки в тучах летающих демонов.

- Рано взорвал! - шикнул Рамлох, прошибая кулаком голову упавшего демона.

- Прости, - спокойно, не сбив дыхания, отвечает напарник.

- Береги силы, Ангер!

Второй маг на такую заботу лишь поморщился, но пламя придержал. В прошлый раз он чудом спасся, упав от истощения, так что упрек честный. Да и сейчас, без одной руки боец из него так себе, остается лишь помогать магией, как получится.

Оба Первых похожи, как братья, оба высоки и статью не обижены, но сейчас меж ними ярко видна разница. Алхимик порывист и резок, как ветер, все время сам кидается на врагов, швыряет свои бесконечные отвары и зелья, будто карманы бездонные, а мечом машет так, что свист лезвия перебивает визг демонов.

Ангер же, рядом с прилизанным и всегда как с иголочки Рамлохом, выглядит сущим оборванцем. Без одной руки, в грязном от крови плаще и иссеченных доспехах, щеки впали от усталости, под глазами синеватые мешки. Но глаза полыхают зеленью магии, а лик спокоен, как у статуи. Изредка Ангер вступит в ближний бой, пырнув ножом в спину зазевавшегося демона, а магия вокруг мага вьется, будто потоками воды, но почему-то обращается Огнем.

Звякнула склянка, разбиваясь о морду очередного демона, облако красного газа окутывает тварей, и даже быстрые хлопки крыльев не разгоняют эту взвесь. Снова Ангер бросил ком огня, полыхнуло так, что оба мага зажмурились.

- Дерьмо, - еле слышно в шуме всеобщего сражения произнес Ангер.

Силы на своенравный Огонь тратятся слишком быстро, а он почти не восстановился. Ему по нраву куда более мирная и спокойная Вода, на пламя тратится слишком много маны, но без него сейчас было бы куда хуже. Ангер дернул губой от резкой боли в погрызенной руке, а под плащом не видно, как пропитались кровью бинты, но взгляда с врагов маг не отвел, исправно прикрывая слишком резкого алхимика.

Много мыслей роится в голове спокойного мага, и более всего сейчас волнует то, что пропало ощущение магии лорда Азидала. Совсем недавно он чувствовал эту дикую силу, что окутывала всю крепость и пела со всеми магами в унисон, делясь уверенным спокойствием. Но вот она бесследно исчезла, прямо в начале битвы.

Ангер мельком глянул меж зубцов башни, увидев внизу Фреса, Мастера Земли, что с пугающим наслаждением на лице убивает врагов на стенах, такими кровавыми способами, что Ангера аж передернуло. Всегда казалось, что во Фресе живет что-то темное, пугающее, для Первого непозволительное, но сейчас на это можно закрыть глаза. Да и не рядовому магу Гильдии указывать Мастеру. Главное, что на вид он не особо нервничает, значит, с Азидалом тоже все в порядке.

Можно было бы подумать, что лорд сбежал, даже Первым ведом страх... Но, человек, что прыгнул со стены в самую толпу врага без тени сомнений, сбежал? Смешно было бы просто подумать об этом.

Мысль мелькнула и пропала, Ангер снова закрутился рядом с алхимиком, помогая магией по мере сил и стараясь не попасться под лезвие на косе Рамлоха. Как злобный кот хвостом машет, честное слово!

В висках обоих магов кольнуло, в сознание проникает острая, чужая мысль, отдаваясь в голове эхом голоса Мага Разума, Хорроха:

- Малагор передает - пора! Ради Гильдии и Альсаса.

Маги переглянулись.

- Пора, - шепнули губы Рамлоха.

Ангер кивнул. На этот раз в воздух полетело целых три склянки, громыхнул взрыв, раздавшись раскатом грома и пламени. Разом очистилось небо над восточной башней, а из дыма и гари выпрыгнули двое магов, прямо с башни на стену.

Одному помог Воздух, второй положился на обычную силу, оба приземлились ровно за спиной смеющегося Мастера Земли. Фрес добил одержимого колом из земли, пригвоздив его к зубцу стен как бабочку на иголку, и резко обернулся.

На лице брата лорда уже нет оскала, да и смех стих, как отрезало, перед Первыми оказался собранный и серьезный Мастер, будто наглядное безумие и упоение битвой было лишь миражом, фантазией. Пара Первых про себя даже немного позавидовали столь впечатляющему контролю эмоций.

- Уже тут, - кивнул им Фрес, задержав взгляд на одноруком. - Идем.

Трое магов направились к лестницам, что внесло смятение в ряды воинов, что и так из последних сил отбиваются от орд нечисти, лезущей без конца и края.

- Господин Фрес! - окликнули его. - Куда вы?!

- Все паршиво, парни, - Фрес помахал рукой, не оборачиваясь и не сбавляя шага. - Очень, очень паршиво. Так что держитесь тут, пока мы постараемся... разобраться.

Даже сам Фрес признает, что в отличие от брата совершенно не умеет вдохновлять людей. После таких слов, больше похожих на оправдание побега, руки начали опускаться у всех, кто это видел. Слава небесам, что нашелся опытный тысячник, одним окриком и славным пинком под зад отправил первого же паникера в толпу одержимых.

- Не сцать! - взревел седовласый вояка с богато украшенным шлемом, от которого уже отрезали и шикарный конский волос, и украсили царапинами вместо гравировки. - Верить! Сражаться! Как вы будете смотреть в глаза предкам?! А уже погибшим?! Вперед, воины!

- А-а-а! - с криком побежал на врагов безусый паренек с копьем в руках, а в глазах слезы стоят, вот-вот покатятся.

Только упоминание о погибших, о всего десяток минут назад загрызенном заживо брате дали ему сил и смелости кинутся вперед, в ряды самых стойких, что и не переставали отбиваться или рушить строй.

- За Альсас! - бодрят себя воины громовым кличем. - Впере-е-ед!

Все это слышали маги, что спускаются по скользкой от крови и льда лестнице, мимо солдата, что сидит на ступени, подперев плечом копье. Все трое прошли тихо, не желая тревожить... Не раненного, мертвого. Ему даже повезло умереть во сне, от потери крови. Спокойная, тихая смерть, сейчас кажется даже приятной. О такой бы молили те, кто сгинул в пастях ненасытных демонов.

Крики сражающихся достигают ушей Первых отовсюду, и картины битв завораживают невероятной стойкостью людей, что не желают ломаться, не хотят принимать уготованную судьбу, хотя уже целые отряды тонут под волнами врагов, окруженные со всех сторон.

- Как храбро, - молвит Ангер с уважением в тоне.

Фрес бросил на него резкий взгляд, открыл рот... Но ничего не сказал, лишь ускорил шаг. Рамлох тоже промолчал, и не смотрит на собрата, пряча невольное сочувствие в глазах. Первые собрались использовать один из козырей, как раз из таких, что не обойдутся без жертв среди своих. Но иначе они проиграют, счет идет уже на минуты.

Тройка Первых прорвалась к центру двора, пробились через настоящее месиво из тел одержимых и демонов, и как только они достигли невидимой точки, встали намертво. С другой стороны к магам пробился Малагор, и как эффектно пробился, одним росчерком копья располовинил целый ряд врагов, родив фонтаны холодной крови одержимых.

- Тьфу, - сплюнул Мастер Мощи попавшую на губы кровь. - Готовы?! Ангер?!

- Да! - резко кивнул однорукий.

- Остальные в защиту! - крутанул копье Малагор. - Щиты Амона!

Фрес, Рамлох и Малагор встали спина к спине, скрыв за собой четвертого, воткнули в мерзлую землю оружие, мана вихрится вокруг фигур, опаляя нечисть и взметая розоватый, грязный снег целыми кусками и хлопьями.

Три золотых барьера сомкнулись треугольной пирамидой, тут же сдержав первый натиск ударов и тел. За золотыми стенами исступленно бьются слюнявые пасти демонов, безжизненные глаза одержимых не отрываясь следят за каждым вдохом, а сверху то и дело прилетает стрела другая, разбиваясь в щепки о барьер.

- Твори, Ангер! - перекрикивает шум Малагор. - Твори в последний раз!

Ангер резко втянул воздух сквозь зубы, глаза наполнились решимостью, а единственная рука потянулась к поясу, к маленькой черной фляжке, размером с детскую ладонь. Маг держит эту вещь с осторожностью, будто она обжигает руки.

Эту маленькую фляжку Ангер взял с трупа колдуна в той самой вылазке за стены, когда Первые превратили поле боя в полыхающие печи из Земли и Огня. Такие вещи, как эта фляжка, оставлять на поживу другим колдунам уж точно не следует, так что он взял ее с собой.

Большим пальцем откупорил пробку, глянул на тонкое горлышко, скривившись от отвращения, глотнул, тут же отбросив фляжку, будто она была ядовитой змеей.

С трудом сглотнул Ангер, насилу не передернувшись, а с уголка губ побежала одна капля, алее любой крови. Если приглядеться, то в этой капле будто заключены мельчайшие искорки рубинов, она кажется такой красивой...

На вкус же Мертвая Кровь совсем не такая прекрасная. За один глоток почти любой из Демонов согласится на вечное рабство, так что среди колдунов она считается бесценной. Первые же от одного ее упоминания способны впасть в такую ярость, что мало не покажется никому.

В некоторых укромных уголках мира еще можно найти иссохшие, истерзанные тела колдунов и ведьм, которых Первые пытали десятилетиями за создание такой приятной глазу жидкости.

Опуская подробности... Тот колдун был тем самым, которого видел в памяти пленного Хоррох. Так что лучше не думать, чья эта кровь, каким был способ создания, и каким благородным мог бы вырасти тот не рожденный Первый.

Для Демонов это невероятное лакомство, повышающее силу. Для Людей же...

- Кха-кха... - на ладони остались черные капли.

- Брат? - обернулся Рамлох.

- Я в порядке, - молвит быстро бледнеющий Ангер.

- Не отвлекай его, - одернул Малагор.

За секунды губы синеют, глаза западают, а волосы стремительно обеляются ломкой сединой. Ангер уже мертв, лишь губы коснулись той субстанции. И только благодаря магии душа еще как-то удерживается в уже мертвом теле.

Маги прекрасно знают - ничего не берется из ниоткуда. Включая любую силу и могущество. Еще лучше это знают колдуны, практикуя жертвоприношение. Но даже самому алчному до силы колдуну никогда не придет в голову мысль пожертвовать собой.

Сконцентрированная жизнь двух Первых, взрослого и еще не рожденного, была обменяна на краткое, секундное могущество. Но какова эта секунда!

Ангер, не смотря на жалкие по меркам Первых года, молодой еще, и века нет, был признанным магом Воды, как и являлся приемником того, кого сейчас с почетом величают Мастером Воды.

Многие знания пришли в общую библиотеку Гильдии при создании, многие секреты были переданы друг другу, включая те, которым лучше было бы сгинуть во тьме веков.

Первые скопили невероятное количество знаний, еще больше они уничтожили, как запретные и отвратительные, но некоторые... Оставили, передавая только устно, как крайние, последние меры. Их применяли в года Войны Трех Народов, когда не делали скидки на честность или жалость к врагам, когда в ход шло все, когда месть стояла во главе угла, и любые, самые жестокие меры шли в ход.

И сейчас, всего на секунду обретя мощь, сравнимую с Архимагом, Ангер эту меру применил и показал, насколько пугающе ужасной может быть Магия Первых Людей.

Мгновение времени растянулось в сознании Ангера, время почти застыло, как и сама душа мага остановилась между жизнью и смертью. Медленно поднимается рука, и в эту секунду Ангеру кажется, что ничего тяжелее в жизни он не поднимал.

Мертвая Кровь дала ему не только силу, но и связь... Ту незримую, маленькую ниточку с каждым существом в этой крепости, у которой есть хоть капля крови в жилах. Он почувствовал все и всех, тысячи одержимых отдались гнилым привкусом на языке, собратья Первые прошлись свежим бризом и запахом Стихий, обычные люди слились в пятна эмоций. Ничего страннее Ангер еще не ощущал, а в голове мелькнула мысль - неужели Архимаги так чувствуют Мир? Нет, они ощущают еще больше! Невероятно...

Пальцы медленно сгибаются в кулак, но так тяжко, будто на каждом ногте повесили по телеге с железом. Ну же, еще немного! Чуть-чуть!

Никто, кроме четверки Первых за барьерами, никогда не узнает что и как произошло внутри золотых стен. Но все видели, что случилось после той долгой секунды.

Отпрянули от башен демоны, все одержимые внутри стен застыли, будто мухи в янтаре, только Элитная Тысяча продолжила сражаться по инерции, еще не осознавая, что происходит.

А потом, все как один, одержимые завыли, сильно, протяжно и с такой обреченностью, что у живых души леденеют от невероятного отчаяния и боли в хоре воющих голосов.

В следующий миг вой прервался, как и жалкая не жизнь. Холодная кровь вскипела с такой яростью и силой, что крепкие тела не выдержали, стали взрываться, покрываться трещинами, вспухать и рваться, пока не останется иссушенная оболочка. Быстро, один за другим, десяток за десятком превращаясь в сотни, а следом в тысячи кровавых бомб и фонтанов.

Всего за жалкие пять вздохов Глан Дуир покрылась невероятно насыщенным, алым цветом крови. Каждый камешек крепости, крыши и здания внутри стен, от зубцов башен до фундамента, защитники и еще живые штурмующие, мечи и копья, трупы, каждый сантиметр Глан Дуир будто выкрасили в красный цвет заботливые руки неизвестного художника.

Ужас этого события поглотил всех, заставил застыть и не дышать, пытаться осознать, что произошло? Почему, как...

Но только тишина стала ответом, а вместе с ней пришел запах. Он врывается в ноздри железом и ржавчиной, виснет на языке, как желе, вязкий воздух с таким крепким запахом крови, что его можно пить. Кровавой Крепостью стал Глан Дуир, и даже Демоны убоялись этой картины, улетая прочь, рвя поводки чужой воли страхом, ибо сами колдуны в этот миг по-настоящему убоялись...

Оставшиеся войска врага отхлынули от стен, как живые от прокаженного. Прыгают через зубцы прославленные воины короля, хваленая выдержка треснула и сокрушилась вместе с духом, некоторые даже бросают оружие, лишь бы быстрее скатиться по крутой горке из земли и трупов, что начинает осыпаться.

А внутри Глан Дуир пали золотые стены барьера, открывая вид на тройку усталых магов, что стоят над телом четвертого, похожего больше на иссушенную мумию, чем на обычный труп.

- Брат, - склонился Рамлох, не сдержав слезы и горечь в голосе.

Алхимик упал на колени, дрожащие пальцы закрыли глаза настоящего, кровного брата, а по щекам бегут без остановки соленые слезы, которые никто бы не назвал скупыми. Рамлох сегодня ни разу не спросил банального: "Ты уверен? Готов? Знаешь, что делаешь?". Он уважал выбор Ангера, держал при себе все слова и просьбы, но как же горько на душе, когда младший брат уходит раньше старшего.

На лице Ангера навечно застыла легкая улыбка.

- Ты справился, - прошептал Рамлох в закрытые глаза. - Ты молодец. Спас нас всех. Спас столько людей.

Малагор молчит, запрокинув голову, смотрит на тучи над крепостью, взгляд суров, как и всегда, руки крепко сжимают древко копья, но его выдают чуть подрагивающее губы.

Мрачно и торжественно произносит Фрес, склонив голову:

- Спи спокойно, Ангер. Пусть твоя душа найдет путь в Чертоги Даргала. И когда это случится - Маги всех Миров поднимут кубки в твою честь.

Долго стояли Первые над телом павшего собрата, не пытаясь успокоить рыдающего Рамлоха. Прервал их только голос пришедшего барона, Шадовид высказался резко и импульсивно, растеряв привычную невозмутимость. Трудно остаться спокойным, когда ты весь в крови с ног до головы, когда все на что падает взгляд, в чертовой крови! Будто весь мир сошел с ума и провалился в глубины преисподней!

- Что это, мать вашу, такое было?! Что это была за херня с этими полутрупаками?! Малагор, Фрес! А этот чего ревет?!

- Я не собираюсь отвечать, - тяжко молвит Фрес, не глядя на барона. - Просто прими, как есть.

- Не трать время, барон, - давит взглядом Малагор. - Собирай выживших. Ничего еще не закончилось...

Шадовид задержал взгляд на лежащем теле, поборолся гляделками с Мастером Мощи и нехотя произносит:

- Да, ты прав. Ничего еще не кончено. Скажи мне только одно, у вас еще остались подобные...

- Нет, - отрезал Малагор, глаза вспыхнули зеленью и предупреждением. - И никогда не проси нас повторить нечто такое. Ты понял, барон? Никогда.

Медленно отходят от шока люди по обе стороны стен, стирают кровь с лиц и доспехов, возвращают дисциплину в ряды. И во взглядах мелькает все больше злобы и желания отомстить, желание уничтожить такого врага, такого опасного, идущего на крайние меры ради победы. Нельзя позволить жить другому, ни в коем случае. Победа и жизнь достанутся только одной стороне!

В этот момент в шатре по центру Лагеря доклад принимают два человека. Стоящий прямо и гордо Элвейн выслушивает тысячника, все еще трясущегося и заикающегося, но вот вторая фигура...

Сидит на высоком и изящном стуле, не открывая капюшона глубокого плаща. Второй из тройки Гвардейцев, что прибыли с Элвейном, казалось бы...

Но почему-то почтения в голосе докладчика к этой фигуре слышится куда больше, чем к Капитану Гвардии. И видно лишь в тени от капюшона горящие злобой глаза, с золотыми радужками. Очень редкий цвет, доступный лишь одной династии в Пяти Королевствах. Злобой и желанием власти горят... золотые глаза Короля.